Geum.ru

Жизнеописание тваренка чубайса

Вид материалаДокументы

Содержание


Скользкая дорожка
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

СКОЛЬЗКАЯ ДОРОЖКА


Шлейфер, родившийся в Москве и эмигрировавший еще подростком, был вундеркиндом. Диплом по математике он получил в Гарварде в 1982 году. Профессором на факультете экономики в Гарварде он стал в 1991 году и вскоре после этого возглавил Институт международного развития.

В отличие от Шлейфера, который чуть ли не с детства был кандидатом в Нобелевские лауреаты, Хэй вундеркиндом не был. В начале 90-х он получил степень по юриспруденции и немедленно был послан Шлейфером и Джеффри Саксом на работу в Москву, в местный офис Гарвардского института.

Американцы, подобно Хэю приехавшие в Москву в начале 90-х, имели одну общую черту. Типичный американский бизнесмен (журналист, дипломат, ученый...), прибывший в Россию между 1991 и 1996 годами, в американском деловом мире считался неудачником. Он отправлялся в Россию только после того, как все возможности продвижения по службе в Штатах были исчерпаны.

Заурядно мыслящим журналистам, которые не смогли найти работу в Вашингтоне, предлагали "hardship packadges" (дополнительные льготы, чтобы подсластить пилюлю. - «!»), и они подписывали скучный долговременный контракт на работу в России. Прогоревшие антрепренеры ехали в Россию еще раз попытать удачу. Кассиры "Макдоналдса" из американского пригорода, приехав в Россию, объявляли себя содержателями ресторанов с изысканной кухней.

Оглядываясь назад, можно сказать, что эти американцы были обречены на восхищение мафиозным стилем Москвы начала 90-х. Неудачники, общественная жизнь которых дома ограничивалась просмотром телевизора под замороженные полуфабрикаты, в Москве попадали в окружение длинноногих шлюх и бандитов с бритыми затылками. На них обращали внимание женщины в ночных клубах, мафиози шептали им что-то в коридорах их офисов. Многие из них впервые почувствовали, что живут интересной и захватывающей жизнью.

Хэй, совершенно очевидно, был из таких людей. Практически каждый, кто встречался с ним, произносил слово "ботаник". Нескладный, узкоплечий, широкобедрый, очки, каша во рту, Хэй был карикатурой на неприспособленного к жизни кабинетного ученого. Как говорил один его бывший коллега, Джонатан был человек того типа, что, если заходил в комнату и видел его, хотелось немедленно выйти. Хэй так дергался, общаясь с людьми, что это было заметно любому.

Другими словами, Хэй был именно тот человек, которого легко соблазнить миром плаща и кинжала, шпионства и мошенничеств по-крупному. Все это стало доступно ему в Москве. Непонятно только, кто первый его зацепил - мошенники или шпионы. Но чуть ли не с самого начала своего пребывания в Гарвардском институте международного развития Хэй упоминался в связи с самыми двусмысленными предприятиями.

5 октября 1992 года глава Комитета по государственному имуществу Анатолий Чубайс назвал Хэя заместителем главы экспертной комиссии в Госкомимуществе, что давало последнему право вето в любом из проектов комиссии. Это потрясающий факт. Российский государственный чиновник дает американскому гражданину возможность прямо контролировать приватизацию государственной промышленности. Если Хэй к тому времени и не был полностью оперившимся американским шпионом, то играл он его очень похоже.

В ноябре 1994 года "Комсомольская правда" сообщила, что Хэй лично вложил около $700 000 в некое российское предприятие "НИИ "Графит" (разработчик российской технологии "стелс"). Из своей гарвардской стипендии Хэй вряд ли мог выкроить семьсот тысяч. При скупке была использована сначала вьетнамская компания, а потом - "левая" российская фирма под названием "Граникс". Этот прелестный маневр осуществил человек без всякого опыта в делах. Позднее Счетная палата в ходе проверки "НИИ "Графит"" подтвердила информацию "Комсомольской правды".

К середине 90-х Хэй, похоже, совсем перестал бояться, что его могут схватить за руку. Используя деньги из кредита Всемирного банка в 31 млн. долларов, он создал так называемый Фонд защиты инвесторов. На бумаге в фонд перечислялись 2% от всех доходов с приватизации. Деньги предназначались для выплаты компенсаций рядовым россиянам, пострадавшим от комбинаций вроде "МММ". В действительности же Хэй использовал этот фонд как источник дохода для своей подружки Элизабет Хеберт. Хэй разместил Хеберт в своем офисе, и она при помощи телефонных линий и офисных площадей, оплаченных Всемирным банком и американским правительством, основала инвестиционный фонд - первый в истории России - и назвала его "Паллада".

Волшебным образом "Паллада" - компания без капитала и рекомендаций - немедленно выиграла крупный контракт российского правительства на право работы с деньгами Фонда защиты инвесторов. В первый год деятельности в фонд пришло 3 млн. долларов, "Паллада" заработала кучу денег, а обманутым вкладчикам не досталось ни копейки.

В это время Хэй тесно сотрудничал с тогдашним директором Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг Дмитрием Васильевым. Ему был открыт ежедневный доступ к служебной информации о рынке государственных ценных бумаг. 

Согласно иску минюста США Хэй, Шлейфер, Циммерман и Хеберт участвовали в различных способах торговли служебной информацией. Хэй и Циммерман основали "левую" российскую компанию для нелегального экспорта прибылей от внутренних торговых операций в ГКО. Хэй, Шлейфер и Циммерман также инвестировали средства в российские нефтяные компании, записывая акции на имя отца Циммерман. Шлейфер и Циммерман, кроме того, делали инвестиции в российские компании, получавшие юридическую помощь правительства Соединенных Штатов. 

Суммировать претензии минюста США можно так: все четверо обвиняемых практически все свое рабочее время в 1996 году тратили на приобретение денег преступным путем.

Большая часть этой информации стала достоянием публики весной 1997 года, когда Гарвард, узнав о готовящейся в "Уолл-стрит джорнэл" публикации разоблачительных материалов, выставил Шлейфера и Хэя из Института международного развития. Чтобы замести следы, российское правительство в лице Чубайса немедленно прервало отношения с Гарвардом. А правительство США приостановило выплаты по контракту с Гарвардским институтом остатков помощи. Вдобавок американский аналог российской Счетной палаты (the American General Accounting Office) начал расследование деятельности Хэя и Шлейфера. Этим расследованием и заинтересовалось министерство юстиции, а его отделение в Бостоне быстро превратило дело в уголовное.