Гулять по московским паркам Карина любила с детства
| Вид материала | Документы |
- Творческий сборник моу сош города Пионерский, 104.89kb.
- Владимир Вестник невидимые молнии, 107.01kb.
- Профессионал космической эры, 28.78kb.
- Проект по законодательству и праву «Закон и порядок», 23.7kb.
- Онкурса «Лучший профорг-2011», организованный профкомом студентов (руководитель проекта, 16.08kb.
- Музейная педагогика сегодня ключевое звено воспитательного процесса, 76.74kb.
- Высохшая жилистая старуха, похожая на сучковатое дерево, грелась у камина, уютно расположив, 85.85kb.
- Образ журналиста в книге, 21.32kb.
- Марка Антония Мальпиги родился первенец, которого назвали Марчелло. Первые годы жизни, 25.47kb.
- И. В. Грачева "Я родился, не зная для чего, а мои родители радовались, сами не зная, 227.46kb.
Однако утренние новости повергли дикарей в шок.
Сообщение о том, что их ищут – и не кто-нибудь, а маги Великого Дома Чудь, и не просто так, а обвиняя в избиении будущих гвардейцев, – стало для Красных Шапок громом среди ясного неба. Перепуганный Иголка предложил сдаваться: мол, чуды – не родные уйбуи, сразу не повесят. Сдержанный Контейнер проголосовал за то, чтобы исчезнуть из города.
«Поболтаемся в провинции недельку-другую, а там, глядишь, чуды успокоятся, мля. Или Кувалда оклемается и натравит на рыжих навов».
Эта идея понравилась уйбую значительно больше, однако и в ней нашлись подводные камни: деньги.
Болтаться в провинции хорошо, когда карманы от бабла оттопыриваются. А если даже бензин не на что купить, не говоря уж о виски, то лучше сразу в петлю. Грабить в Тайном Городе Копыто не хотел, чтобы не привлекать внимания. Грабить в провинции уйбую казалось опасным: как потом там болтаться, если тебя искать будут? А потому было принято решение заехать к Урбеку Кумару и попытаться выудить из него немножко денег именем великого фюрера.
– А еще Блямба обещала, что всем будет пенсия в виде денег или виски, – продолжил насмотревшийся телевизора Иголка. – И жить с ней станет хорошо, потому что под Фортом, оказывается, человский газовый кабель едет, и челы нам денег должны немерено.
– Чего ты так много о Блямбе голосишь, в натуре, а? – осведомился Копыто. – Может, переметнуться хочешь?
– Или думаешь, она тебя не повесит? – мстительно добавил Контейнер.
– А меня за что? – удивился Иголка. – Я с ней не спал!
– Вот за это и повесит! – заржал уйбуй.
Ответить боец не успел.
– Блин, Иголка, смотри, куда едешь! – заорал Контейнер, и сидящий за рулем боец резко надавил на тормоз. – Пробка, мля!
И ударился носом о стремительно приблизившееся лобовое стекло.
Московская традиция требует, чтобы левый ряд любой улицы был забит до отказа. Владельцы быстрых машин лезут в него, потому что это естественно. Неопытные водилы – со страха, поскольку боятся оказаться в середине потока. А шоферы «Газелей», грузовиков и малолитражек, по всей видимости, утешают себя мыслью, что в городе в принципе ездят медленно, и поэтому двадцать миль в час для левого ряда вполне приличная скорость. В результате при формировании пробки самый длинный хвост образуется именно слева, в середине дела обстоят лучше, а по правому ряду иногда можно проехать без особых проблем.
Причины же возникновения пробок москвичи тоже знают наизусть, а потому, затормозив в сантиметре от приехавшей из Тулы «Тойоты», Иголка высунулся в окно и заорал:
– Чего тебя сюда принесло, а? Езжай в свой семьдесят один и там стой, мля! Понаехали, блин!! – После чего вернул голову в салон и велел Контейнеру: – Пойди пристрели кого-нибудь, чтобы мы проехали.
– Всех придется, – отозвался боец.
– Ну и что?
– Полиция приедет.
– Да, Иголка, не хрена никого убивать, в натуре, – пробурчал Копыто. – Нам еще человских полицейских на хвосте не хватало. – Уйбуй почесал шею и зевнул: – Непонятно, мля, откуда столько машин взялось?
– Богатеют челы, – объяснил Иголка. – Давно мы их не грабили.
– Машин много, потому что кредиты дешевые, – неожиданно высказался Контейнер.
Красные Шапки с некоторым изумлением посмотрели на выдавшего умную фразу сородича.
– Чего? – не понял Иголка.
– Это где они дешевые? – презрительно поинтересовался Копыто. – Деньги всегда дорого стоят. Хоть у кого спроси!
– Я по телевизору видел, – с чувством собственного достоинства ответил Контейнер. – Там челы берут кредиты и покупают машину. А нам потом в пробках стоять. – В качестве подтверждения боец качнул головой и вдруг подпрыгнул, поприветствовав пришедшую в голову мысль: – Копыто, а давай машину на кредит поменяем, а?
Избавиться от квадратного штутгартского внедорожника, похожего на престарелый черный шкаф, было давней мечтой Контейнера.
– Как это поменяем?
– Ну, придем в банк, возьмем деньги и купим себе клевую новую тачку.
– А деньги возвращать?
– А на хрена?
Простота мысли потрясла уйбуя.
– Так ведь человский банк свое бабло назад захочет.
– А мы скажем, что не брали.
– Дурак ты, Контейнер, – заржал Иголка. – Ты чего думаешь, в банке деньги у входа лежат, что ли? Приходи, кто хочет, бери, сколько душа пожелает?
– Для кредита паспорт нужен человский, – поведал сородичам боец. – Про это в телевизоре говорят. Паспорт показал, деньги забрал.
– Ну?
– А чо мы дураки свои паспорта показывать? Покажем чужой, деньги заберем, и пусть нас потом ищут где попало.
– А так разве можно? – заикнулся было Иголка, однако был немедленно оборван.
– Тихо, мля! – Копыто заинтересованно посмотрел на Контейнера. – А где мы чужие паспорта найдем?
– Стырим где-нибудь, – пожал плечами боец.
– Можно и так, – после паузы согласился уйбуй.
Было видно, что идея Контейнера пришлась ему по вкусу.
– Мы к Урбеку едем? – хмуро спросил Иголка. – Или сразу в банк?
– Сначала к Урбеку, – решил Копыто. – Может, просто так удастся денег раздобыть.
– А если не удастся?
– Тогда поедем за кредитом.
* * *
Москва, Рязанский проспект,
26 сентября, вторник, 13:41
Принятое тысячи лет назад решение о «нормальном» развитии цивилизации и последовавшая за ним борьба с магическими школами привели к тому, что на Земле осталось крайне мало способных к колдовству челов. Классические школы погибли, теоретические труды перекочевали в библиотеки Великих Домов, бал правил Его Величество Рационализм, и все, что не укладывалось в рамки обыденности, объявлялось вымыслом.
Великие Дома такое положение дел вполне устраивало, ибо невозможно исследовать сказку с помощью спутниковых антенн и электронных микроскопов. Великие Дома очень осторожно относились к проникновению в Тайный Город представителей господствующей расы и с удовольствием бы вообще оставили челов за пределами магического круга. Но как? Не убивать же тех, в ком проснулись способности. В конце концов приняли соломоново решение: каким бы талантливым колдуном ни был чел в перспективе, узнать о существовании Тайного Города он должен сам. Или же каким-то образом проявить свои возможности. Только после этого к будущему магу приезжали белокурые представительницы Великого Дома Людь и вводили его в курс дела.
Повышенный фон магической энергии в Москве – три работающих Источника – это не шутка! – способствовал раскрытию способностей. Люди, накопившие достаточное количество энергии, начинали неосознанно использовать ее: творили неуклюжие арканы или видели незримое. Так, к примеру, произошло с Кариной, которая, оказавшись однажды в аптеке в Малом Казенном, поинтересовалась, от чего помогает выставленный на витрине толченый позвоночник умерщвленной под сосной-альбиносом рогатой жабы?[14]
Но чем дальше от Москвы, тем слабее становился фон магической энергии, и если какой-нибудь чел оказывался в состоянии аккумулировать ее крохи, это говорило о выдающихся способностях к магии.
– Остановись!
«Нашла идиотку!»
– Подожди же, дурочка!
– Отстаньте от меня!
Однако, сделав еще пару торопливых шагов, Марина резко остановилась и обернулась. Только сейчас до девушки дошло, что еще несколько мгновений назад поляна, через которую она шла, была пуста. И вот надо же – за спиной стоит женщина. А ведь до опушки ярдов двадцать, не меньше.
– Ты украла деньги, – строго произнесла незнакомка.
– А что я должна была украсть? Палатку? – огрызнулась Марина, исподлобья разглядывая женщину.
Длинные светлые волосы рассыпались по плечам. Кудри еще пышные, блестящие, но в прядях полным-полно серебряной седины. Красивое узкое лицо чуть тронуто морщинами. Взгляд больших зеленых глаз строгий, но не жесткий. Взгляд матери, а не полицейского.
Из одежды только зеленое платье, подол которого касался травы, простое и в то же время изысканное. Платье дышало той небрежной элегантностью, которая отличает работу хорошего портного от фабричной одежки. Или все дело в совершенной фигуре, которую облегало платье?
Тем временем женщина подошла ближе и поинтересовалась:
– Не красть нельзя?
– Нельзя.
Марина совершенно не представляла, что делать. Продолжать разговор? Уходить? Но незнакомка видела, что она взяла деньги. Все равно уходить!
Девушка сделала шаг вперед. Попыталась сделать. И остановилась, упершись в воздух. В сотканную из ничего стену.
– Я тоже кое-что умею, – мягко произнесла блондинка.
И эта фраза окончательно остудила Марину.
– Вы тоже? – беспомощно переспросила девушка.
– Трудно поверить, что на свете есть другие колдуньи?
Марина вздрогнула. Говоря откровенно, до сих пор она даже не задумывалась над тем, насколько уникален ее дар. Просто жила сегодняшним днем.
– Я думаю, нам нужно присесть и поговорить, – предложила незнакомка. – Кстати, можешь называть меня Красавой.
– Марина, – прошептала девушка.
– Расскажешь о себе, Марина?
«О себе? А что такого можно рассказать о себе?»
Что выросла без родителей? Что мать сбежала с приехавшим на заработки китайцем, а отец, и до того крепко поддававший, окончательно запил, бросил работу и однажды во сне захлебнулся собственной рвотой?
Воспитывала девушку бабка. Да и то сказать – бабка! Соседка, из милости взвалившая на себя заботу о девочке. Старушка получала мизерную пенсию, служила вахтершей на едва держащемся на плаву заводике и не могла дать девочке даже той малости, на которую могли рассчитывать ее сверстницы, дочери простых работяг. Какие новые диски? Какой компьютер или модный телефон? Иногда не хватало даже на еду, и поэтому юность Марины была наполнена мыслями о ней. Бесплатных порций в школьной столовой и скромных ужинов дома растущему организму недостаточно, и девушка не гнушалась заходить к подругам перед самым обедом и не отказывалась от предложения разделить с хозяевами пищу. Не могла отказаться. И стыдно ей не было, потому что еда – это жизнь, а когда хочешь жить, стыд отступает.
Единственное, от чего стыд уберег Марину, – от торговли собственным телом. Женщиной она стала в восемнадцать, по любви. По подростковой, разумеется, любви, беспечной и непродолжительной, зато в ту ночь, прижимаясь к прыщавому ровеснику, Марина была по-настоящему счастлива – ведь все произошло просто так, не за деньги и не за еду.
Однако деньги все-таки были нужны. Нужна была еда. Нужны были лекарства для бабушки. И… молоденькой девушке трудно не мечтать о красивом платье или туфлях, о косметике или новом телефоне. О том, чтобы съесть мороженого или купить бутылку сладкой газировки. Но в первую очередь – еда и лекарства.
И, вполне возможно, именно страстное желание помочь приютившей ее старушке взломало Марину, вывело ее на более высокий уровень.
В тот день вернувшаяся домой девушка застала бабушку сосредоточенно разбирающей нехитрые вещи. Старушка ничего не говорила, но Марина поняла, что у них опять закончились деньги. До зарплаты оставалось четыре дня, и старушка прикидывала, что можно продать на блошином рынке.
– Не надо, – неожиданно произнесла девушка.
– Что не надо?
– Я совсем забыла тебе сказать, что устроилась на работу.
– Ты устроилась на работу? – бабушка удивленно посмотрела на Марину. – А что ты умеешь?
– Я компьютер знаю, в школе проходили. И по-английски читаю. Вот меня и взяли секретаршей на полдня.
Если приправить ложь правдой, в нее легко верят. Работать на компьютере Марина действительно умела. И английским владела неплохо.
– Сколько же тебе платят?
Девушка подошла к бабушке и обняла ее за плечи:
– Достаточно, чтобы ты не продавала свое пальто. Завтра у нас получка. Я хотела сделать тебе сюрприз.
А потом Марина долго гладила рыдающую старушку по спине. И сама поплакала. И много-много раз прошептала: «У нас все будет хорошо».
Никакой работы у нее не было, но завтра ей нужно принести деньги, нужно дозарезу, и Марина решительно вышла из дома. Впервые в жизни она чувствовала себя готовой на все. Придется унижаться? Пусть. Переспать с потным папиком? Пусть. Она слишком долго была ребенком. Она выпила все соки из единственного близкого человека. Пришло время возвращать долги. Теперь она будет заботиться о бабушке.
Чего бы ей это ни стоило.
Надо.
И мысль, что ОНА ОБЯЗАНА, не подкосила, а наполнила Марину силой.
Девушка остановилась у перекрестка, дожидаясь зеленого сигнала, и вдруг поняла, что что-то изменилось. Она ловила на себе взгляды, но интуитивно чувствовала, что ее не видят. Окружающие смотрели на нее и смотрели сквозь нее. На какой-то миг Марине показалось, что она сошла с ума, однако уже в следующую секунду накатило бесшабашное:
«Спятила? Давай проверим!»
Девушка подошла к стоящей на светофоре машине и заглянула в открытое окно:
– Шеф, подвезешь девушку?
Никакой реакции.
Он ее не видел и не слышал!
И тогда Марина взяла лежащую на пассажирском сиденье барсетку.
Водитель не шелохнулся. Люди, стоявшие на тротуаре, не возмутились. Все смотрели сквозь нее.
Марина медленно повернулась и пошла прочь.
Барсетку она выбросила в мусорный бак. Деньги, что оказались в бумажнике, были названы зарплатой. Еще несколько раз девушка «работала» на улице, однако вскоре решила сменить тактику. Она была умна. Она понимала, что однообразие губит, и переключилась на туристов. Летом к Байкалу приезжает много туристов, которые вынуждены держать деньги в палатках. Легкая добыча для невидимки.
Для того, кто научился строить полноценный морок с помощью мизерного, едва-едва различимого количества магической энергии.
К моменту встречи с Белой Дамой в жизни Марины произошли изменения. Во-первых, она закончила школу и поступила в училище, где постигала азы поварского искусства. Во-вторых, умерла бабушка.
– Тебе надо учиться, – негромко сказала Красава, выслушав сбивчивый рассказ девушки.
– Я учусь.
– Тебе нужно в полной мере овладеть твоим даром. Иначе ты погибнешь.
Женщина произнесла фразу ровным, будничным тоном, и потому Марина ей поверила. Поняла, что Красава знает, что говорит.
– Вы возьмете меня в ученицы?
– Белые Дамы не берут учениц, – покачала головой Красава. – Я дам тебе рекомендации и отправлю в Москву.
– В Москву?!
«Что-то идет не так!»
Эта мысль преследовала Марину с того самого момента, когда она оборвала разговор с хваном. Вилась надоедливой мухой, пряталась фоном и в конце концов заставила девушку прижать «Пежо» к обочине и остановиться.
«Что-то идет не так!»
Она знала, что не паникует, она была достаточно умной, чтобы сдерживаться, не бросаться в крайности и не терять самообладания. Но в то же время она была достаточно умной, чтобы прислушиваться к своим эмоциям. Не к тем, что лежат на поверхности, а к другим, к порожденным инстинктами. Марина умела отличать первые от вторых.
А инстинкт приказал положить трубку.
«Только потому, что это был бессмысленный звонок?»
Вряд ли. Инстинкты не слушают слова, они слушают, КАК произносятся слова. Логика пасует перед нестандартными ходами. Инстинкты не ошибаются.
«Хван меня предал?»
Кин знает только об убийстве Лужного. Крохин уверял, что расследовать это преступление в Тайном Городе не будут, не обратят внимания. Тем не менее именно звонок Кину заставил ее инстинкты плясать джигу.
«Витя, ты опять где-то напортачил?»
В это верилось легко. Как ни крути, а Крохин самый плохой напарник из всех возможных. Слабый и непредсказуемый. Или ошибка в другом? Какая-нибудь случайность, вроде появления у Мурзы сигнального артефакта? Впрочем, в этом тоже виноват Крохин…
Марина гордилась своей прагматичностью, культивировала в себе рационализм, расчетливость, считала, что умеет продумывать свои ходы до мельчайших деталей, однако в первом же по-настоящему серьезном деле ее умения дали сбой.
«Может, зря я исключила из схемы элемент случая?»
Но если его вводить, то самый несложный план превратится в толстенный талмуд.
«Просто надо быть готовой к случайностям».
Пока ничего страшного не произошло. Кин стал ненадежным, но это не проблема, роль у киллера небольшая, а устранить вторую цель он обязан. Просто теперь хвана придется использовать очень осторожно, не звонить, а отправить SMS.
А вот что делать с Витей?
«Это единственная ниточка ко мне. Если возникнет опасность, ниточку эту придется перерезать».
Подумала и сама удивилась.
«Ты собираешься убить Крохина?»
И тут же злая улыбка:
«Кстати! Кин ничего не знает о второй мишени. А значит, можно отправить его к Вите.
Не мараться самой.
«Ты собираешься убить Крохина?»
«Если придется».
Главное – не попадаться. Эту заповедь Марина соблюдала с детства. Когда вытаскивала из кармана пьяного отца деньги и тратила их на еду, когда воровала барсетки и бумажники туристов. Не попадаться.
Заповедь, продиктованная страхом. А страх – большая сила. В умелых руках.
«К тому же я получила от Вити почти все, что хотела».
Но торопиться не следует. Паника еще никому не помогла. В отличие от страха, который позволяет умному человеку мыслить рационально.
Марина вздохнула, посмотрела на себя в зеркальце – тяжкие раздумья никак не отразились на внешнем виде – и, подрезав возмущенно загудевший «Опель», вырулила на проспект.
* * *
Муниципальный жилой дом
Москва, улица Автозаводская,
26 сентября, вторник, 14:00
– Да ты, братец, лопух, – пробормотал Мурза, открывая дверь в квартиру Крохина.
Основание для такого вывода у Сергея было всего одно, зато весомое: он, как и любой другой человек, не ставший жертвой преступников, искренне не понимал, как можно не почувствовать, что у тебя вытаскивают ключи? Как можно быть таким растяпой? Мурза, несмотря на длительное сотрудничество с вором в законе, не имел представления, что такое работа профессионального карманника. Не отдавал себе отчета в том, что если ключи или бумажник постоянно, день за днем, ложатся в одно и то же место, то постепенно возникает привыкание, и человек продолжает ощущать их, даже когда они перекочевали к вору.
Ключи Мурза получил от неприметного парня – серого, как фон толпы. И он же дал Сергею несколько советов по проникновению в чужую квартиру.
«На этаж приходи только по лестнице. Если этаж высокий, поднимайся на тот, что выше, и спускайся пешком – звук лифта может привлечь внимание соседей».
Мурза счел совет разумным.
«Глазки соседних дверей можно закрыть жвачкой. Но это тоже риск. Лучше просто послушай, что творится за дверью, и, если никого нет, спокойно и быстро входи в квартиру».
Сергей воспользовался вторым вариантом. Слух у него был не такой, как у Лешего или Глыбы, но все же вполне приличный. Мурза тихонько прошелся вдоль трех соседних дверей, послушал, опасности не почувствовал, а потому остановился у квартиры Крохина и вставил ключ в замок.
«Здесь нет ничего интересного».
– Здесь нет ничего интересного? – не сдержавшись, прошептал Мурза.
Мысль ему понравилась. Даже не мысль – ощущение. Взявшаяся из ниоткуда уверенность в том, что его усилия пропадут даром. Что он ничего не найдет и ничего не обнаружит. Что напрасно рискует, проникая в чужую квартиру. В которой нет ничего интересного.
«Не надо сюда заходить. Здесь нет ничего интересного».
Рука медленно потянула ключ обратно. Зачем открывать дверь, если внутри нет ничего интересного? Вызывай лифт и уезжай. Не надо сюда входить.
Изготовители «Ничего особенного», входящего в стандартный, рекомендуемый жителям Тайного Города набор защитных артефактов, честно предупреждали, что пройти через него можно: Кодекс запрещал установку в местах общего пользования мощных гипнотических устройств.
Тем не менее для преодоления «Ничего особенного» требовалась большая сила воли и стойкое желание пройти именно через эту дверь.
«Уходи…»
«Я должен остаться!»
Мурза сжал зубы, собирая в кулак всю волю, и так же медленно, как вытаскивал, вернул ключ в замок. Каких усилий потребовало от него это нехитрое действие, знал только выступивший на лбу пот.
«Я должен! – Сергей распахнул дверь и вошел в квартиру. – И я сделал!»
Странно, но едва Мурза оказался внутри, уверенность в том, что он ничего не найдет, пропала.
«Опять фокусы?»
Сергей погладил трофейный брелок в форме уха и огляделся.
«Свет не включай. Музыку не включай. Не мельтеши перед окнами, но если занавески распахнуты – не задвигай их, просто перемещайся подальше от окон. И быстро. Поскольку тебе наверняка придется копаться в шкафах или столе, не забудь фонарик. И помни, тебя здесь быть не должно, а значит, тебя здесь нет».