Geum.ru

Тической истории и современности, преодолеть все еще бытующий в отечественной литературе односторонний подход к немарксистским концепциям общественного развития

Вид материалаЗадача

Содержание


I.1. Западные немарксистские концепции развития цивилизации
Подобный материал:
  1   2   3

Глава І. Мировоззренческие проблемы экономической истории и современной цивилизации

Вступление

Давно назрела задача преодолеть политико-идеологические стереотипы, вульгаризаторские подходы к экономической, да и политической истории и современности, преодолеть все еще бытующий в отечественной литературе односторонний подход к немарксистским концепциям общественного развития.

На Западе существуют две противоположные тенденции, два основных направления в историко-экономической мысли. Они все больше проявляются под необычайно возросшим воздействием науки и техники на жизнь человечества. С одной стороны научно-технический прогресс рассматривается как панацея от всех зол, магическое средство (Л. Мемфорд, Д. Бэлл, Л. Тофлер. А. Тойнби) с другой как демон, угрожающий человечеству гибелью, как беда рода человеческого (Р. Арон, Г. Маркуузе, О. Шпенглер, Ю. Хабермас).

Выявляются также различные светские и религиозные варианты фаталистического или провиденциалистского понимания истории и соответствующие им фатально-оптимистические или фатально-пессимистические прогнозы на будущее.

Различные мировоззренческие позиции определяются под воздействием глобальных проблем: войны и мира, защиты окружающей среды, демографических, продовольственных и энергетических проблем.

Глобальные проблемы – отражение противоречий и сложностей социального и духовного развития нашего времени. Они – причина выяснения закономерностей исторического развития.

Своеобразие современной цивилизации заключается в том, что весь земной шар включен в единую историю, в единую, хотя и разнородную систему экономических и политических связей. Единство человеческой истории – результат многовекового развития. К нему веди законы истории, географические условия и биологическая организация общества. Наблюдается многообразие форм общественного самовыражения индивидов, равноправное сосуществование различных, доходящих до противоположности интересов, ценностей, идей. В этом заключается официальная установка нашего общества. Плюрализм – горделивый пароль западной демократии поддерживается и нашей державой.


I.1. Западные немарксистские концепции развития цивилизации

Ведя равноправный диалог, подвергая анализу немарксистские концепции и взгляды, следует констатировать отсутствие единой методологической основы, единой общей теории. Но это не пустота.

Существует множество теорий, созданных различными учеными: философами, экономистами, социологами, политологами. Школы западной историко-экономической мысли базируются на позитивизме и неопозитивизме, эволюционизме, прагматизме. Все они доказали свое право на жизнь, но трудно представить себе их теоретические и методологические подходы. Это – эклектика, в которой смешаны метафизика и диалектика, фатализм и волюнтаризм, абсолютизация отдельных факторов (биологического, географического, религиозного, психологического и т. д.). Особое место занимает школа исторического циклизма.

В различной форме идеи цикличности развивают О. Шпенглер, Л. Мэмфорд, Л. Тойнби, Р. Пельман, М. Ростовцев, другие представители современно-технократическою направления. Следует при этом отметить, что немарксистская мысль, не создала позже таких универсальных мирообъемляющих конструкций, какими были концепции развития первой трети ХХ в. (Шпенглер, Мэмфорд, Тойнби).

О. Шпенглер, в отличие от Л. Мэмфорда весьма пессимистически осмысливает итоги развития мирового хозяйства, пророчествуя его зловещее будущее.

О. Шпенглер («Человек и техника» 1932 г.) выдвинул концепцию однолинейного европоцентристски ориентированного развития от первобытно общинного строя к современному капитализму "подобно камню сорвавшемуся с обрыва". По его утверждению новое время – время последних катастроф. Процесс техники – не производство орудий труда, а их использование. Само производство есть нечто косное. Отличается, например, изготовление скрипки и техника игры на скрипке, искусство кораблестроения от искусства вождения кораблей. Главное в истории изобретение, использование технических средств, организация, но не само производство «головы, а не руки, не массы». Шпенглер саркастически заключает: "человечество никогда ни кого не изобретало».

Два вида техники, как два вида людей различаются своими способностями: от природы существуют повелевающие и повинующиеся субъекты и объекты политического и хозяйственного действия. В этом видит Шпенглер основную форму человеческого существования, «которая исчезнет только с исчезновением самой жизни». Машинная техника в свое время сложилась из внутренних душевных побуждений и теперь быстро близится к завершению, концу. «Сейчас, отсюда начинается конец трагедии».

Из этих и многих других сентенций О. Шпенглера вырисовывается попытка весьма пессимистически осмыслить итоги естествознания и промышленности, а также интуитивное предчувствие зловещего будущего. Л. Мэмфорд («Техника и цивилизация» 1950), напротив, всецело исходит из интуиции нового и доверия к нему. Он устанавливает три фазы развития Западной Европы.

Первая – эотехническая эпоха (1000-1700 гг.). Ее энергетический базис и технологический комплекс – вода и дерево. Содержание эпохи – собирание остатков прежних цивилизаций (античной арабской). Англия ХVІІ в. – время возникновения экспериментальной науки на базе математики.

Вторая – палеотехническая эпоха, начинается со второй половины XVII в. Это период капиталистической индустриализации, промышленной революции. Энергетическая база – эпохи-комплекс угля и железа. Это, по его определению «угольная цивилизация». Она возвестила о возникновении новых критериев и форм цивилизации – неотехнической. Удельный вес "угольного капитализма" с его пагубной экологией, духовным убожеством все еще очень велик в современном мире, – утверждает Мэмфорд и возвещает наступление третьей фазы – неотехнической, основанной на новых видах энергетики, на использовании электричества и сплавов.

Черты эпох определяются мировоззрением, формирующимся во взаимодействии с природой, отношением человека к живой среде, к своему жизненному миру. Мэмфорд идеализирует эотехническую эпоху с ее красивыми городами, живописными пейзажами, ренессансом. Этап промышленного капитализма он характеризует как новую эру варварства, деградацию человека труда. Зато беспредельным оптимизмом проникнуты ею суждения о неотехнической эре. Здесь и «переориентация обществ в интересах человека», и «технологическая обеспеченность труда» и «поворот наук к человеку». Светлые надежды он связывает с той же техникой, с ее новыми возможностями.

Л. Мемфорд – один из наиболее значительных представителей западной гуманистической антимилитаристской мысли XX в. «Чтобы спасти нашу науку и технику, – писал он, – мы прежде всего должны снасти человека».

Такой же характеристики заслуживает крупнейший английский историк, экономист, философ А. Тойнби. Стали всемирно известными его 12-ти томное «Исследование истории» (1934-1961 гг.), книга «Война и цивилизация» (1950 г.) и ряд посмертно изданных трудов.

Циклическая теория была разработана им в 30-х - 50-х гг. и затем была пересмотрена. История разделена на ряд циклов. Первый период представляет собой совокупность круговращений тридцати локальных цивилизаций. В их основу заложены региональные и духовно-религиозные критерии.

Каждая цивилизация проходит следующие стадии: генезис, рост, надлом, дезинтеграция. Поэтому история лишена интегральной прогрессивности и подлинной всемирности на этой первой стадии развития.

Второй период – начало атомной эры. Исторический прогресс на этой стадии понимается как целое, допускается возможность поступательного развития истории.

Все человечество движется от примитивных анимистических верований через порождение низшими цивилизациями религии к высшей мировой религии, к единому, многообразному но формам синтетическому общечеловеческому духовному мировоззрению будущего. Это будет единая ойкуменическая цивилизация во имя объединения людей и спасения их от братоубийственной катастрофической мировой атомной войны.

Взгляды А. Тойнби на основную единицу членения истории (нация, локальная цивилизация, религия, ойкуменическая цивилизация), на общую тенденцию истории (круговорот, прогресс), на историческую роль капитализма и социализма отличались эклектичностью и непоследовательностью. Они менялись, оставаясь в рамках идеалистического абстрактно-гуманистического, пацифистского, в своей основе, мировоззрения.

Особое место в его исследовании занимают войны и их роль в развитии цивилизации. Тойнби не разделяет биологизаторской теории насилия, согласно которой причина войн – агрессивные инстинкты человека как наследие животных предков. Войны в понимании Тойнби – историческое явление, «дитя цивилизации». Они предполагают минимум техники и прибавочного продукта, но небольшего, чем необходимо для существования общества, чего не было у первобытного человека. При отдаленных социально-политических изменениях институт войны может перестать существовать. Перефразируя Клаузевица, он утверждает: «Войны это возмездие за провал дипломатии».

Как религиозно ориентированный мыслитель, он причину войны усматривает в первородном грехе, причем возмездие за первородный грех не только война. Это – рабство, кастовость, конфликты классов, экономическая несправедливость. В этом ряде особенно выделяются войны. Они играют различную роль на разных стадиях цивилизации.

На первой стадии (генезис цивилизации) военная агрессия извне стимулирует зарождение и развитие цивилизации, побуждает к победоносному ответу. На второй стадии – стадии роста, милитаризация ведет к упадку завоеванию других народов и не служит уже показателем роста. На стадии надлома проявляется самоубийственность милитаризма. Древние ассирийцы погибли потому что агрессивность истощила их, не говоря уже о том, что они сделались невыносимыми для соседей. Война играла особую роль в надломе цивилизации. Это – ближайшая причина «надлома». На стадии дезинтеграции война – основная линия самоубийственной деятельности. Дезинтеграция это такой период развитая общества когда цивилизация находится на нисходящей линии, заполненной внешними и внутренними войнами. Это – смутное время, захватывающее несколько веков. Оно ведет к универсальному государству, насильно объединяющему группу народов и стран под властью милитаристского меньшинства. Среди таких образований – империя Шумера и Аккада, Неовавилонская империя, империя Маурья и Гупта в Индии, империя Цинь и Хань в Китае, Римская империя, Средняя и новая империя в Египте Московская, Наполеоновская, Инкская, Монгольская, Маньчжурская, Ахаменидская, Арабский халифат и др.

Универсальные образования распадаются на фрагментарные, а затем соответствующие локальные цивилизации гибнут в огне международных и гражданских войн. Смутное время – это, по его словам, – «нанесенный собственной рукой вышибающий удар, от которого нельзя оправиться». В то же время в период временного прекращения войн и анархии, развитие культуры и экономики служат предпосылкой для интернационализации общественной жизни.

Что касается причин гибели империй, то их следует искать не во внешнем, а во внутреннем их состоянии, не в войнах, а в социальном и духовном разделе цивилизации на три фракции:

1. Господствующее меньшинство. Оно перестает быть творческим и ведущим.

2. Внутренний пролетариат – подчиненные эксплуатируемые массы и классы.

3. Внешний пролетариат – особенно жестоко угнетаемые массы колонизованных и зависимых пародов.

Тойнби прослеживает тенденцию к возрастанию злокачественности войн в мировой истории. На ранних стадиях цивилизации цена войн перевешивалась выгодами от нее. Войны не проявляют своей злокачественности пока, воюющее общество не разовьет способность экономически эксплуатировать и организовывать человеческую силу. Бог войны тогда становится Молохом, пожирающим все большую долю продуктов человеческой индустрии и интеллекта.

Когда эффективность общества позволит ему мобилизовать смертельное количество своей энергии и ресурсов для военных целей, тогда война станет раковой опухолью, злокачественные ткани которой станут фатальными.

Развивая эти мысли Тойнби затронул тему "демократия и войны" Демократия, по его меткому замечанию, превратила войну ''из слабо напряженного спорта королей XVIII в. в чудовищную тотальную бойню». На стадии дезинтеграции большую роль играет историческая фигура «спаситель с мечом». Но «на штыках сидеть нельзя», – повторяет Тойнби остроту XIX в. – «Спаситель с мечом может построить дом на песке, но никогда на скале, ибо он не в состоянии строить для вечности». Отсюда – неэффективность силы как инструмента спасения.

«Буржуазное общество в кризисе, – констатирует Тойнби, – пробил чае возмездия за насильственное закабаление пародов. Призраки войн и революции сейчас снова выступают отовсюду при свете дня».

А. Тойнби разрабатывает концепцию борьбы разъединяющей и объединяющей тенденций в истории. В книге «Изменения и привычки. Вызов нашего времени» (1966 г.) он рассматривает историю как перетягивание каната между разъединяющими и объединяющими движениями. Главная разъединяющая сила – национализм – «специфическая форма шумерийской идеологии, сотворившей культ из национального государства».

Объединяющая тенденция прогрессивна. Ее истоки восходят к V тысячелетию до нашей эры и проявляются позже в истории Древнего Египта, Рима, в других культурных и технических достижениях цивилизации. Она ведет к культурной унификации человечества, к интернационализации жизни, она реализует объективные предпосылки всемирной государственности.

Среди этих предпосылок А. Тойнби называет достижения научно-технической революции, психологическую возможность безличных контактов, рожденных новыми видами связи и коммуникаций, физиологическое равенство людей, позволяющее различным расам жить в гармонии друг с другом.

Таким образом, в соответствии с теорией исторического циклизма прошлое человечества предстает в виде груды цивилизаций; причины смены циклов различны. У А. Тойнби они – в божественном провидении, О. Шпенглер, а за ним К. Лоренц, Н. Тинберген видят их в биологическом эволюционизме, рассматривая исторический процесс с позиций социадарвинизма, Л. Мэмфорд – в развитии техники и ее «очеловечении», И. Штумпер выделяет психологию предпринимательства.

И. Штумпер, Р. Пельман, М. Ростовцев, М. Вебер, В. Зомбарт считают, что историко-экономический процесс объясняется плюрализмом непознаваемых факторов, М. Вебер, например, решающее значение в формировании капиталистического хозяйства придает хозяйственной этике. В. Зомбарт решающую роль приписывает протестантской религии, войне, роскоши, национальным и расовым преследованиям.

Конечно все это, особенно в комплексе имеет значение, но каждый из названных факторов в отдельности не может рассматриваться в качестве основных факторов экономической истории.

Биологизаторская трактовка экономической истории, черты которой прослеживаются в учении О. Шпенглера, получила распространение с 50-х годов XX в. К этому течению относится социальный этологизм, неомальтузианские и евгенические концепции. Их основа – идеи естественной эволюции и врожденной предрасположенности к определенным социальным ролям различных классов. Их цель – объяснить беды низов, – неравенство, конфликты и войны, колониальный разбой борьбой за существование, выживание наиболее приспособленных слоев населения.

В целом это – вариант натуралистического антропологизма, где объектом выступают общественные явления и происходит экстраполяция биологических закономерностей на сферу общественной жизни.

Формами социального биологизма выступают также социобиология, генетический детерминизм. Видными представителями социального этологизма являются К. Лоренц, И. Тинберген, Д. Морис, А. Стор.

В области этологии – науки о поведении животных следует признать авторитетность их суждений. Однако дело обстоит иначе, когда законы животного мира переносятся на человеческое общество.

Центральная идея социальных этологистов – цивилизация возникла благодаря счастливому сочетанию стадных инстинктов у наших предков. Результат – хорошая организация животного общества. Именно эта организация, а не труд и производство дали язык и культуру. «Существа даже до проблесков понятийного мышления жили в хорошо организованных обществах» – утверждает К. Лоренц.

Эта организация ему хорошо известна. Здесь он – авторитет. Но беда в том, что социальную жизнь, поведение человека он детерминирует его животными инстинктами, особенно инстинктами территориальности и агрессивности. Последний проявляется в чувстве явной или неявной враждебности к возможным конкурентам. «Человек – территориальное животное и поэтому обладает внутренней враждебностью к соседям – утверждает Лоренц. И так агрессивность - враждебная реакция на угрозу для естественного пространства жизнеобеспечения особи или сообщества. Ее природа и механизм одни и те же: идет ли речь о территории стада, семейном участке или территории современного государства. Агрессивность – стремление запугать конкурента или устранить его физически.

Этологисты вынуждены учитывать то обстоятельство, что в мире животных большинство конфликтов (брачных, защита молодняка и т. д. разрешаются без убийства, в отличие от человеческого общества, где наоборот, сплошь и рядом агрессивность выливается в убийство, часто массовое, и не способствует биологическому оздоровлению человеческого вида.

Объясняя это обстоятельство, этологисты считают его следствием изменения среды в условиях цивилизации. В результате нарушились способности приспособления. Биологические механизмы не успевают обеспечить успешную адаптацию к культурному окружению. Война –непосредственный результат такого нарушения адаптивности. Если у животных агрессивность предотвращает прямое столкновение – там достаточно угрозы, то социальные факторы меняют механизм агрессивности, приводят к утрате человеком этого спасительного механизма.

"Почему мы не разрешаем наши международные споры относительно безвредным, животным методом угрозы", – спрашивает Н. Тинберген, – и отвечает: "Цивилизация изменила характер коммуникации между противниками. В животном мире опасность заключена в непосредственном контакте, в человеческом обществе интенсифицированные контакты увеличили возможности угрожать друг другу, увеличили опасность агрессивных вспышек". Таким образом, военное столкновение происходит с применением дистанционного оружия без спасительного контакта. Животное не убивает побежденного конкурента. Человек лишен блокирующего механизма, он не может использовать биологическое средство снятия агрессивности.

Кризисы и другие ненормальности общества этологисты связывают с отклонением от биологической нормы, считают их следствием урбанизации. Животные в неволе вполне могут обрести все человеческие пороки, – рассуждает Д. Морис. Город стал для человека зверинцем. Зверинец защищает, кормит, лечит и в то же время обусловливает постоянную напряженность, конфликты, пороки. Слишком дорога цена прогресса Прогресс цивилизации превращает каждое явление в свою противоположность или доводит ее до абсурда. Законы создают неудобства, язык порождает диалекты и специальные жаргоны, негативным фактором становятся средства коммуникации. Общество разрастается, усиливаются кот роль, господство и подчинение, идет борьба за лидерство. Все это создаст почву для войны. Бессмысленно нарушаются нормы: едят и пьют сверх меры, когда не мучает жажда и голод, секс приносит материальные выгоды, превращается в профессию.

Не будучи сторонником психоанализа, Д. Морис объясняет вспышки садизма и агрессивности отклонением от сексуальной нормы. Карьера Наполеона и Гитлера объясняется этим. «И остается гадать насколько бы изменился ход европейских событий будь они сексуально нормальными», – утверждает он.

Крайние представители этого течения типа Р. Адри доказывают благотворность агрессивности как возможность реализовать генетическое разнообразие человека (их ограничивает политическое единообразие, общественно-политическая нивелировка). Отсюда агрессивность –биологический гарант беспорядочного многообразия, а неравенство – первый закон для социального субстрата как в человеческом, так и в животном обществе.

Следовательно, этологистские идеи территориальности и агрессивности используются для оправдания социального неравенства, насилия, терроризма и войны.

Одной из наиболее распространенных теорий естественного детерминизма является неомальтузианство. Современные последователи Т. Р. Мальтуса считают, что почву агрессии составляет чрезмерная плотность населения, в чем виноваты медицина, устранившая факторы природной выбраковки. Демографический взрыв является также следствием развития техники и сельского хозяйства, позволившего массе людей существовать сверх меры.

Французский неомальтузианец П. Ребу, его американские коллеги Форг, Пенделл, Хук открыто призывают к мировой войне, чтобы привести в соответствие количество населения с наличными средствами существования, утверждая, что человечеству угрожает перенаселение. Однако анализ демографических проблем показывает научную несостоятельность неомальтузианства. Расчеты специалистов, осуществленные по заданию ООН, свидетельствуют, что по всей вероятности численность населения Земли достигнет к 2000 году 6,3 млрд. человек. Но в дальнейшем, по экспертным оценкам, наступит снижение темпов роста, в первую очередь, в экономически развитых странах. В итоге к XXII веку следует ожидать стабилизации общей численности населения на уровне 12-13 млрд. человек.

Также установлено, что если бы всю пригодную для выращивания культурных растений почву обрабатывали с применением уже известных передовых приемов, то можно было бы получить достаточное количество продовольствия для 50-60 млрд. человек

Однако сегодня складывается кризисная ситуация, которая приводит к двойственности, противоречивости идейных позиций. Одни считают экологическое проявление кризиса «фатальной неизбежностью», осуждают технический прогресс вообще, объявляют его фактором ухудшения жизни. Выдвигается идея «нулевого роста», провозглашающая сокращение производства в качестве панацеи от всех бед. Она легла в основу движения "политической экологии". Другие ставят вопрос о защите природы от пагубного влияния науки и техники.

В качестве примеров можно назвать глобальные проекты и модели участников т. н. Римского клуба. В книгах Д. Медоуза «Мировая экономика» (1972 г.) М. Месаровича и Э. Пестеля «Человечество на перепутье» (1974 г.) Я. Тинбергена «Пересмотр международного порядка», В. Леонтьева «Будущее мировой экономики» (1976 г.) Д. Габора «За пределами века расточительности» (1976 г.) звучат призывы к разумному управлению ресурсами планеты. В пятом докладе Римскому клубу, подготовленном Э. Ласло (США) «Цели для человечества» (1977 г.) называется исходный момент для решения глобальных проблем. Им является процесс революции в сознании людей, возникновение нового глобального этноса, основанного на доверии и солидарности, на новых стандартах гуманизма.

Вывод строится на анализе основных религий и главных мировоззренческих систем современного мира. Аналогичные взгляды излагает Президент Римского клуба А. Печчеи в книге «Человеческое качество» (М. 1980 г.).

В очередном докладе Римскому клубу «Микроэлектроника и общество» (1982 г.), а также в книге Г. Кана, У. Брауна, Л. Мартеля «Следующие 200 лет». Сценарий для Америки и всего мира, изданной к 200-летию США, отвергается мрачное будущее. Акцентируется внимание на воздействии микроэлектроники на все сферы: быт, автоматизацию промышленных предприятий, политику, международные отношения. Развитие человечества по этой оптимистической схеме приведет к новому типу мирового общества, с новой структурой, системой производства. Это будет «супер» постиндустриальное общество, главное место в котором займут США.

Модели «гуманного мирового порядка» строятся на отрицании государственного суверенитета. Его называют «смирительной рубашкой» для дальнейшего прогресса (М. Мише «К человеческому мировому порядку» 1974 г.) определяют этапы на пути к новому обществу. Вероятные и желательные пути установления нового миропорядка определяют Г. Хиршфельд, В. Леонтьев, К. Вайцзеккер и другие представители либерального направления. Они считают, что преодоление границ суверенитета – новое искусство экономики, образования, религии, науки.

Германский физик, философ и экономист К. Вайцзеккер разработал концепцию планирования мира, исходя из того, что социалистические лозунги более понятны человеческому рассудку, и ближайшие десятилетия принесут ему крупные победы.

Можно классифицировать разнообразные модели мирового развития на радикальные, либерально-реалистические и реалистические.

К первому направлению относятся концепции, построенные на идеях «плане гарною гуманизма». Путь к нему – разрушение традиционных структур и связей, замена их общечеловеческой солидарностью, утверждение механизма централизованного управления. Второе утверждает плюрализм экономических систем, снижение роли силы в международных отношениях, решение спорных вопросов невоенным путем. Третье определяет миропорядок, построенный на соперничестве и согласии держав, на стабильном равновесии.

Особое место в моделях экономического развития занимают проекты нового экономического порядка. В идеальном варианте они изложены в Декларации VI сессии Генеральной Ассамблеи ООН (май 1974 г). В ней сформулированы следующие принципы: суверенитет, сотрудничество, равенство, взаимопомощь, солидарность. Признается право каждого государства на свои ресурсы, экономическую деятельность вплоть до национализации, на выбор экономической системы. Провозглашена обязанность метрополий возместить экономический ущерб, нанесенный своим бывшим колониям.

Декларация определяет принципы взаимозависимости, а именно:

равноправные, справедливые экономические отношения, солидарность в ликвидации разрыва между развитыми и развивающимися странами, предоставление последним дополнительных выгод, на путях международной торговли, научного сотрудничества, передачи передовых технологий, увеличения финансовой и иной помощи.

Прекрасные слова. Но как реализовать эти фундаментальные цели? Ответом на этот вопрос служат концептуальные разработки нового экономического порядка. Им посвящены специальные монографические исследования, научные конференции, рекомендации для правительственных программ.

Проявляется их характерная черта – появление довольно радикального направления, подвергающего критике существующую систему международных экономических отношений. 'Гак в специальном докладе, подготовленном группой специалистов (Я. Тинберген, В. Леонтьев, С. Фуртадо) поставлен вопрос «каким образом устранить вопиющую несправедливость в отношениях между нациями и создать новый экономический порядок, при котором достойная и процветающая жизнь будет неотъемлемым правом всех?»

Ответ на этот вопрос повторяет известные заключения идеологов политической экологии: попытка человечества сконструировать новый мир не может основываться исключительно на философии экономического роста и умножения материальных богатств. Развивающимся странам рекомендуется добровольно уступить свой суверенитет. Несостоятельность этого направления в историке-политической мысли проявляется в проповеди тупика, из которого, якобы у развивающихся стран нет выхода, в пессимистических прогнозах для человечества.

Так на одной из научных конференций английский экономист Т. Балог произнес своего рода экологическую балладу: «Эра экспансии прошла мы – в ящике, космический корабль – Земля в открытом море, и надо хорошенько править, иначе ящик станет нашим гробом». В этой связи иранский ученый М. Т. Фарвар не без иронии заявил о «веревке помощи», протянутой Западом слаборазвитым странам, и назвал ее «гнилой». Напомнив драматическую судьбу жителей островов, где был осуществлен взрыв атомной бомбы он с возмущением отозвался о политической экологии, оправдавшей это варварство.

Наиболее одиозные формы «взаимозависимости» осуждаются и либеральной частью академике – идеологического истэблишмента. В США Р. Фалк, А. Шлезингер, Г. Соренсен, А. Радинг, А. Лилиенталь обвиняют социально-экономическую систему капитализма в организации реакционных сил, контрреволюции. Представители объективистско-либерального направления убедительно доказывают, что невозможно решать американские проблемы, опираясь на военную силу, что американский капитал ищет ответа на терзающие его вопросы там, где этого ответа не может быть в принципе. По образному замечанию Р. Фалка «американский вариант стареющего капитализма мечущегося по всей планете в поисках жизненного пространства представляет собой сегодня главную угрозу для мира во всем мире».

Примитивным представлениям, бытующим в правящих кругах США о возрождении американского влияния в мире, многие представители объективистко-критического направления противопоставили реалистические предложения считая их неизбежным требованием истории.

Активно разрабатываются средства достижения нового экономического порядка. Одни отдают предпочтение политическим факторам, другие экономическим. Первые фокусируют внимание на создании мирового правительства, вторые ориентируются на всемирное хозяйство с помощью трансконтинентальных, транснациональных компаний.

Идеи создания нового миропорядка, основанного на равенстве и справедливости, не новы. Еще Ж. Ж. Руссо ратовал за создание мирового правительства, хотя признавал, что в конкретных исторических условиях нет шансов реализовать эту идею мирным путем, а к насильственным мерам прибегать не следует, ибо результатом может быть не всемирная республика, а деспотия.

Знаменитый трактат И. Канта «К вечному миру» (1795 г.), особенно раздел «Предварительные статьи договора о вечном мире между государствами», максимально актуален. Императив; ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в политическое устройство и правление других государств, государственные долги не должны использоваться для внешнеполитических махинаций и т. д., вошел почти без изменений в декларацию ООН о новом экономическом порядке.

Интерес представляет раздел II трактата И. Канта, в котором гражданский строй каждого государства определяется как республиканский, где форма правления (порядок) строится на принципах свободы членов общества как людей, где определяется зависимость всех от единого законодательства, равенства всех перед законом. И. Кант установил связь между возможностью мира между народами и господствующими социально-политическими системами.

И. Г. Фихте, комментируя идеи Канта, идет дальше. Предпосылка вечного мира – порядок на основе права и разума. Отсюда распределение благ как равновесие в имуществе. Только так устраняются причины погони за наживой, грабежи и хищничество.

История экономико-политической мысли знает и средства достижения этой цели. Так в 1951 г. Социалистический интернационал в своей учредительной Франкфуртской декларации призвал к преодолению системы неограниченного национального суверенитета. В 1962 г. была провозглашена конечная цель Социнтерна – создание мирового правительства.

Ход событий показал утопичность этих средств и целей. Стало очевидным, что господство, навязанное силой, порождает мощное сопротивление покоренных народов. В результате пали империи А. Македонского, Наполеона I, Британская, Французская, Португальская.

Поэтому основная ставка сделана на интеграционную роль транснациональных компаний, т.е. на экономический путь создания нового миропорядка. В этом суть теорий конвергентного типа. Ее основы были заложены в работах Д. Уилхема и К. Дойча. Англичанин Д. Уилхем («Всемирное хозяйство общественного предпринимательства») в основу всемирного хозяйства кладет сотни тысяч предприятий под контролем национальных государств, региональных и международных органов. Его «Всемирная многослойная демократия» отличается от коммунистической и капиталистической систем. Ее верхний слой – ООН, второй – международные сообщества типа ЕЭС, третий – нации и государства, четвертый – кооперативы и другие организации трудящихся, пятый – семья и ее члены.

В целом данная концепция относится к функциональному или неофункциональному направлению. В соответствии с ее установками экономическая интеграция и весь процесс производства, включая средства коммуникации, составляет экономическую структуру хозяйства.

Следует отметить, что позитивная сторона данной концепции развита в политическом движении неприсоединения. Отрицая блоковую структуру зависимости, страны входящие в систему неприсоединения утверждают новые справедливые экономические отношения.

Особое место в немарксистской экономической истории занимает технократическое направление. Сегодня наблюдается взлет "техницизма" в идейно-духовной жизни развитых капиталистических стран. Это – целостное и влиятельное идеологическое направление. Оно базируется на убеждении, что научно-техническая революция придает второе дыхание капитализму, который будет развиваться за счет модернизации машины управления, научного менеджмента. Отсюда – технофетишистский стиль мышления в академических и политических кругах.

Технократическая идеология – поставщик оптимистических представлений о капитализме, как "гармонизированной общественной системе", в которой конфликты остались позади, и происходит интеграция интересов различных классов и социальных слоев.

Основная черта исследований такого рода – претензия на глобализм на роль доктрины будущего стран и народов.

Технократизм пережил ряд перестроек после 50-х г. XX в. Концепции «стадий роста», «индустриального общества» уступили место концепциям "постиндустриального общества". Их диапазон обширен: от пацифистских теорий конвергенции и глобального сообщества индустриальных стран

(У. Ростоу, Дж. Гелбрайт, Д. Бэлл) до сценария «ограниченной ядерной войны» и возможности победы в ней (3. Бжезинский, Г. Кан, А. Винер).

У Ростоу («Стадии роста. Некоммунистический манифест». 1960 г.) предпринял попытку в целостном виде изложить технократическую концепцию развития, "теорию современной истории в целом". В отличие от О. Шпенглера, Л. Мэмфорда, А. Тойнби и других представителей циклической теории здесь прослеживается развитие капитализма как саморазвитие науки и техники. В этом плане история делится на традиционные общества, основанные на докантовской науке, и индустриальные общества как результат свершения Ньютоном переворота в науке, применения науки и техники в промышленном производстве.

Исторический процесс делится на несколько промежуточных стадий:

подготовка сдвига, сдвиг (переход от традиционного к индустриальному обществу). Затем начинаются этапы собственного индустриального развития, а именно: движение к зрелости и стадия высокого потребления.

Чередования стадий – линия исторического развития, вершина которого – стадия высокого потребления. Современный миропорядок – результат стадий роста, в котором разные страны находятся на разных стадиях развития. Таким образом, устанавливается своеобразный ранжир технико-экономического роста. В соответствии с этой иерархией, США – это общество высокого массового потребления, за ними следуют Канада, Австралия и Япония, ниже располагается Западная Европа, СНГ вступают в стадию зрелости, и на самой низшей стадии находятся развивающиеся страны.

Таким образом, мир детерминирован техническим и экономическим потенциалом, как в средневековом обществе предопределена принадлежность к тому или иному сословию. Поэтому правомерны отношения неравенства между метрополиями и странами, освободившимися от колониализма.

Война возникает на стадии перехода к экономической зрелости для достижения "наиболее амбициозных целей экспансии"; на стадии высокого массового потребления общество отказывается от экспансии и утрачивает интерес к войне. Ростоу не отвечает на вопрос, почему это происходит, но признание возможности исчезновения войны на высшей стадии развития отличает его от тех, кто декларирует фатальную неизбежность войн.

В его понимании войны делятся на три типа: колониальные, региональные, связанные с формированием новых наций и массовые, из-за стремления достичь или не допустить мировое господство. В его концепции не осталось места для определения войн справедливых и несправедливых. Зато Запад в его трактовке, – это зона стабильности и мира, а безраздельное его господство во главе с США – суть мирового порядка. Что касается других стран, то перед ними открыт путь "стадий роста".

Ратуя за мирное установление господства США, У. Ростоу выражает тревогу за «фрустрацию и нестабильность третьего мира", декларирует угрозу, которую он якобы несет для западной цивилизации и призывает мобилизовать ресурсы, интеллект, дух, волю, электронику, чтобы встретить вызов со стороны этого мира.

Спасение от войн – в преодолении всеми странами воинственной стадии перехода к зрелости и в достижении ими стадии высокого массового потребления.

К умеренно-либеральному течению технократизма относится «постиндустриальная теория» Д. Белла, Дж. Гелбрайта, А. Тофлера. Она контрастирует с самоуверенным оптимизмом У. Ростоу, определяет узловые противоречия капитализма. В книге «Культурные противоречия капитализма» Д. Белл вскрывает внутренние и внешние противоречия США, предостерегает от опасности имперского абсолютизма США. Империя или демократия - в этой постановке вопроса отражена борьба двух тенденций политического курса: имперской, агрессивно-милитаристской, и умеренной, либеральной.

Представители умеренного, либерального направления изучают растущие интеграционные процессы, ищут их причины в расширении деятельности монополистического капитала. ТНК (Транснациональные компании) выступают на страницах их исследований в качестве главного действующего лица мировой сцены. ТНК определяются как «Основа нового мирового порядка (Д. Белл), «остров сознательной силы в океане стихийного соперничества» (Дж. Гелбрайт), «основа мировой экономики» (А. Тофлер). Все они рассчитывают на то, что с помощью ТНК будут смягчены противоречия между странами, произойдет интернационализация мирового хозяйства, развитие технико-экономических связей. Д. Белл пишет, что только на этом пути «в конце столетия мы достигнем великой ойкумены – единой родственной экономики, которую древние греки рассматривали как границу цивилизованного мира». Таким образом, либеральные представители технократизма исходят из своеобразно понимаемых законов экономического развития, недопустимости войны как средства решения противоречий, как противники милитаризма и политики с позиций силы. В целом это – неоконсервативное перерождение идеологии «прогрессизма», в которой звучат апологетические охранительные мотивы.

Еще больше и в жесткой форме они проявлялись в трудах 3. Бжезинского, Г. Моргентау, Г. Кана, А. Винера и других представителей апологетического антикризисного постиндустриализма. Среди характерных черт этого течения можно назвать следующее:

1. Маскировка реакционных идей псевдореволюционной фразой.

2. Объяснение кризисных явлений капитализма переходом его в высшую стадию.

3. Требование решительных действий внутри страны и во внешней политике.

Отсюда – ставка на достижение военного превосходства, на интеграцию и мобилизацию их ресурсов, ревизия недопустимости ядерной войны.

В этой обойме особое место занимает 3. Бжезинский с его идеями «технотронной революции в США», которую он называет «третьей американской революцией».

В книге «Между двумя веками. Америка в технотронную эру». 3. Бжезинский все противоречия сводит к столкновению двух эпох: индустриальной и технотронной. Высокоразвитому Западу во главе ее США противопоставлены все остальные страны, олицетворяющие индустриальное и доиндустриальное прошлое.

Автор обосновывает право США на руководящую роль в мире как условие преодоления трудностей переходного периода, а будущее за теми кто способен подражать Америке.

Апология США сопровождается дискредитацией прогрессивных сил. 3. Бжезинский определяет их как иррациональный бунт аутсайдеров, как архаичное социальное действие, участники которого не желают считаться с требованиями жизни – «технотронная революция» определяется как высший императив, провиденциальное начало, ради защиты которого можно пренебречь международным правом и согласиться на ограниченную ядерную войну.