История философии: Запад Россия Восток

Вид материала

Содержание

Философии эпохи возрождения
3. Органистическая и пантеистическая
4. Натурфилософия джордано бруно
5. Жизнь и идеи кампанеллы

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 48

Глава 2. ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНАЯ МЫСЛЬ В

ФИЛОСОФИИ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

1. ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ

Итальянские гуманисты XIV-XV вв. мало интересовались есте-

ственными науками (не говоря уже о математике). Но общий про-

гресс всей жизни, прогресс знаний обращал взоры некоторых гума-

нистов к этим наукам. Ренессансная ситуация в сфере искусств и

наук отличалась также тем, что даже их главные области - живо-

пись, архитектура, скульптура, а также математика, механика, ана-

томия, медицина, зачатки химии - развивались в теснейшей взаи-

мосвязи и нередко объединялись в деятельности одного человека.

Практиком и теоретиком искусства был Альберта. Но как гениаль-

ный художник - живописец и скульптор, исключительно много-

сторонний и на редкость одаренный инженер, глубочайшим обра-

зом осмысливавший собственное искусство и искусство всей эпохи,

среди современников выделялся Леонардо да Винчи (1452-1519).

Внебрачный сын нотариуса из местечка Винчи и простой кре-

стьянки, Леонардо не получил классического образования и не

обучался в университете. Однако это обстоятельство сыграло ско-

рее положительную, чем отрицательную роль в его формировании

как мастера искусства и многообразного изобретательства, а затем

и теоретика этой высокой практики. Сам он называл себя "челове-

ком без книжного образования", подчеркивая тем самым свое от-

личие от подавляющего большинства гуманистов. Тем не менее

можно полагать, что Леонардо немало читал. Он был знаком и с

идеями Архимеда - наиболее влиятельного (наряду с Евклидом)

античного математика и механика, и с теми немаловажными эле-

ментами механики, которые разработали позднесредневековые схо-

ласты-номиналисты. Определенную роль в философской и научной

инспирации Леонардо сыграли платонические идеи, развивавшиеся

в академии его родной Флоренции, особенно произведения

Фичино. Но какую бы роль ни играли эти и другие теоретические

источники в духовном развитии мастера из Винчи, он, как никто

другой в его веке, формировался не столько под влиянием книг,

сколько в процессе творчества, результатом которого стали предме-

ты искусства и различные технические изобретения.

Человек редкой красоты и огромной физической силы, Леонар-

до был олицетворением творческих дерзаний не только своей эпо-

хи, но, возможно, и всей истории человечества. Вне радостей твор-

чества он явно не видел смысла человеческой, во всяком случае

собственной, жизни. Если и не на размахе его, то на практической

результативности отражалась зависимость Леонардо (как в сущно-

сти и подавляющего большинства других мастеров эпохи) от рабо-

тодателей. Этим главным образом объясняется смена им мест

жительства и работы - Флоренция, Милан, снова Флоренция, за-

тем Романья, снова Милан, затем Рим. Последние два года своей

жизни Леонардо состоял на службе французского короля Франци-

ска 1 и умер во Франции.

Он по праву заслужил имя пионера современного естест-

вознания. Трудно обозреть круг его изобретений и проектов - в

области военного дела (идея танка), ткацкого производства (про-

ект автоматической самопрялки), воздухоплавания (включая идею

парашюта), гидротехники (идея шлюзов). Почти все они далеко

обгоняли технические возможности и потребности своей эпохи и по

достоинству оценены только в прошлом и настоящем столетиях.

Подавляющее большинство научных изысканий Леонардо осущест-

вил в контексте своей творческой практики. Специальных теоре-

тических и тем более философских трактатов он не писал, однако

интенсивно осмысливал свои труды в многочисленных записных

книжках. Они не были рассчитаны на публикацию и представляли

собой шифрованные записи автора, сделанные для самого себя.

Только часть его литературного наследия стала известна в XVI в.

под названием <Трактат о живописи>. Самый же значительный

корпус записей и дневников гениального Леонардо стал предметом

изучения лишь с конца XVIII и особенно со второй половины

XIX в. Его изучение продолжается и в наше время.

Леонардо одним из первых подчеркнул, что "мудрость есть

дочь опыта"1. Специфика методологии Леонардо состоит в том, что

он стремился к максимально конкретному пониманию опыта и по

возможности к точному уяснению его роли в деле достижения исти-

ны. В борьбе против умозрительно-словесного "выяснения" истины

ученый подчеркнул, что полны заблуждений те науки, которые "не

порождаются опытом, отцом всякой достоверности, и не заверша-

ются в наглядном опыте, т. е. науки, начало, середина или конец

которых не проходят ни через одно из пяти органов чувств".

При этом выявляется, что опыт есть минимальное условие ис-

тинности. Сама же истина "имеет одно-единственное решение",

достижение которого кладет конец спорам об истинности. Провоз-

глашаемая здесь однозначность истинности не может быть

достигнута в опыте, понимаемом (и массово осуществляемом)

как чисто пассивное наблюдение и восприятие событий и фактов,

сколь бы ни были они многочисленны. Такая предельная

конкретность истины достижима не на путях пассивного

наблюдения и восприятия, а посредством активного, целе-

направленного опыта или эксперимента.

Мы не найдем у Леонардо какой-то разработанной методики

экспериментирования. Он скорее ориентировался на стихийное

экспериментирование, осуществлявшееся во многих итальянских

художественных мастерских (боттегах), которое, совершенствуя,

практиковал сам. Но методологическая проницательность ученого

привела к четкому уяснению того, что такого рода эксперименти-

рование само по себе еще далеко недостаточный путь достижения

*-

достоверной истинности, ибо "природа полна бесчисленных

причин, которые никогда не были в опыте". Отсюда необходимость

теории для его осмысления, резюмируемая в широко известных его

словах: "Наука - полководец, и практика - солдаты". Не остав-

ляет Леонардо никакого сомнения и в том, какую науку он имеет в

виду прежде всего и главным образом. Это, конечно, математика,

ибо только она способна придать результатам экспериментирования

подлинную достоверность, искомую однозначность, делающую воз-

можным точное практическое применение найденной истины.

В записях Леонардо имеются и другие значительные методоло-

гические идеи, например идея сочетания аналитического и

синтетического методов исследования, а также идея объек-

тивности достоверной истины, не зависящей от характера ее

объекта (в то время как теологическо-схоластическая традиция на-

стаивала на обратном). Из онтологических идей, имеющихся в тех

же записях, следует указать на понятия вечного правила (regola),

а также непререкаемого закона (irrevocabile legge) природы, по

существу отождествляемого с естественной необходимостью, кото-

рую должен понимать любой исследователь и любой инженер, что-

бы не стремиться к невозможному.

Реалистическая сущность эстетики Леонардо связана

прежде всего с его убеждением в том, что искусство, как и

наука, служит делу познания реального мира. Отсюда главное

дело науки состоит в раскрытии количественных сторон вещного

мира. Например, геометрия стремится свести окружность к квадра-

ту, а тело - к кубу, арифметика же оперирует квадратными и ку-

бическими уравнениями. Причем оказывается, что обе эти науки

постигают только прерывные и непрерывные количества, но бес-

сильны перед качеством, в котором и заключена подлинная красота

природы. Познание качественности доступно главным образом ис-

кусству. Качественность означает при этом и конкретность, индиви-

дуальность, неповторимость. В этом гениальный художник видит

эстетическо-облагораживающую человека функцию природы. Она

"столь усладительна и неистощима в разнообразии, что среди де-

ревьев одной и той же породы ни одного не найдется растения, ко-

торое вполне походило бы на другое, и не только растения, но и

ветвей, и листьев, и плода не встретится ни одного, который бы в

точности походил на другой". Автор <Моны Лизы> (Джоконды),

<Тайной вечери> и других бессмертных шедевров живописи дал

крайне редкий пример гармоничного соединения в одной личности

гениального живописца и великого ученого. Пропорции человечес-

кого тела он изобразил как великолепный анатом, а неповтори-

мость и красоту человеческой души в своих картинах - как глубо-

кий психолог.

2. АСТРОНОМИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ XV-XVI вв. НИКОЛАЙ

КОПЕРНИК

Важнейшей прикладной и одновременно мировоззренческой ес-

тественнонаучной дисциплиной едва ли не с самого начала своего

возникновения была астрономия. В эпоху Возрождения могучие

импульсы астрономии, способствовавшие развитию науки и практи-

ки, исходили из области мореплавания, приобретшего всемирные

масштабы и требовавшего все более точной ориентировки. Все бо-

лее ощутимо развивалось противоречие между принципиальной ми-

ровоззренческой, аристотелевской основой фундаментальной астро-

номической системы и ее прикладным значением, приданным ей

Птолемеем. В этот спор мировоззрений и включился великий поль-

ский астроном и философ Николай Коперник (1473-1543).

Коперник учился в Краковском университете (1491-1496), в ко-

тором тогда было уже весьма ощутимо влияние гуманизма. Особое

значение для формирования научных интересов юного Николая

имела существовавшая там астрономическая и математическая шко-

ла. По завершении образования в Кракове он приехал в Италию,

где в течение восьми лет изучал астрономию, философию, медици-

ну и право, овладел древнегреческим языком в университетах Бо-

лоньи, Падуи (где он слушал Помпонацци) и Феррары. По возвра-

щении в Польшу Коперник, числившийся на церковной службе,

которая давала ему средства к существованию, посвятил жизнь

многообразным научным занятиям и административной деятельно-

сти. Но главным делом его научной жизни стала астрономия. Уже

в Италии, изучив философско-космологические и астрономические

идеи античных философов и ученых, он убедился в ложности тео-

рии Аристотеля-Птолемея. Первым литературным опытом, в кото-

ром Коперник в самой общей форме выразил это свое убеждение,

было совсем небольшое произведение <Очерк нового механизма

мира> или <Малый комментарий> (примерно 1505-1507). В после-

дующие годы по мере все более тщательных наблюдений неба, дви-

жения планет его убеждение крепло, получая астрономическую и

математическую конкретизацию. Он не скрывал своих воззрений,

однако главный труд его жизни <06 обращении небесных сфер>

() был издан лишь перед его

смертью.

Главная идея этого великого произведения, положенная в осно-

ву гелиоцентрической системы мира, состоит в положениях о том,

что Земля, во-первых, отнюдь не составляет неподвижного центра

видимого мира, а вращается вокруг своей оси, и, во-вторых, обра-

щается вокруг Солнца, находящегося в центре мира. Вращением

Земли вокруг своей оси Коперник объяснял смену дня и ночи, а

также видимое вращение звездного неба. Обращением же Земли

вокруг Солнца он объяснял видимое перемещение его относительно

звезд, а также петлеобразные движения планет, вызвавшие такое

усложнение Птолемеевой системы мира. Согласно Копернику, пет-

ли, описываемые планетами среди звезд, - следствие того, что мы

наблюдаем их не из центра, вокруг которого они действительно об-

ращаются, т.е. не с Солнца, а с Земли. Польский астроном пер-

вым установил, что Луна обращается вокруг Земли, будучи ее

спутником. Одно только перемещение местоположений Солнца и

Земли позволило значительно упростить схему движений планет

вокруг нового центра мира.

Автор <Обращения небесных сфер> в духе эпохи воспринимал

свою астрономическую доктрину как философскую. Надо полагать,

прежде всего потому, что первоначальную, наиболее общую инспи-

рацию к своему открытию он получил, прямо познакомившись с

идеями древнегреческих пифагорейцев (а также косвенно - через

<Энеиду> Вергилия и поэму Лукреция Кара). Размышляя о воз-

можной форме Земли, Коперник в главе III первой книги своего

труда упоминает о всех тех фигурах, которые приписывали Земле

первые древнегреческие "физиологи" (этим аристотелевским сло-

вом он сам их иногда называет) от Анаксимандра до Демокрита, и

приходит к заключению, что ее следует принимать как совершенно

круглую (что тоже утверждали некоторые античные философы).

Другие античные философские идеи, например платоновско-неоп-

латоническую идею мировой души, Коперник переосмысливал в

духе своего гелиоцентризма, утверждая в главе Х той же книги,

что такого рода душой, или правителем мира, называли именно

Солнце. В духе телеологизма, столь характерного для органицизма

платоновско-аристотелевской традиции и даже усиленного в схола-

стической философии, Коперник в том же месте своего главного

труда следующим образом обосновывает гелиоцентризм: "В середи-

не всех этих орбит находится Солнце; ибо может ли прекрасный

этот светоч быть помещен в столь великолепной храмине в другом,

лучшем месте, откуда он мог бы все освещать со6ой?"5.

Наиболее прогрессивной и радикальной стороной коперникан-

ской космологии и астрономии, на основе которой в дальнейшем

были преодолены названные выше аристотелевско-птолемеевские

представления, стало глубокое убеждение автора <Обращения не-

бесных сфер> в том, что разработанная им система позволяет

"с достаточной верностью объяснить ход мировой машины, соз-

данной лучшим и любящим порядок Зодчим". Рождалось детерми-

нистско-механистическое мировоззрение в его противоположности

телеологическо-органистическому. Ему предстояло широко распро-

страниться в следующем столетии. Коперник поместил в фокус ми-

роздания Солнце и объявил Землю не привилегированной, а "рядо-

вой" планетой его системы, закономерности которой оказывались

одинаковыми на всей громадной ее протяженности. Эта ради-

кальная тенденция коперниканской космологии и астрономии стала

особо опасной для традиционного христианско-схоластического

мировоззрения, ибо подрывала основные его устои, но она про-

явилась не сразу, а в ходе дальнейшего развития коперниканской

-?-,

-..

астрономии. Для прогресса философско-рационалистического

сознания в целом идея гелиоцентризма оказалась весьма плодо-

творной, стимулировавшей к преодолению чувственной видимости

обыденного сознания, уверенного в неподвижности Земли и еже-

дневном движении вокруг нее Солнца.

Великий немецкий астроном, математик, физик и философ

Иоганн Кеплер (1571-1630) творил уже на исходе эпохи Возрож-

дения. Его астрономические открытия и научные идеи стали одним

из важнейших звеньев научного и философского развития нового

времени. Для работ Кеплера характерен противоречивый идейно-

философский контекст, из которого вырастали его научные идеи,

прежде всего астрономические.

С юности он стал сторонником теории Коперника. Первое про-

изведение Кеплера <Предвестник космографических сочинений, со-

держащий космографическую тайну об удивительном соотношении

пропорциональности небесных кругов, о причине числа небес, их

величинах, о периодических их движениях, общих и частных, объ-

ясненную из пяти правильных геометрических тел> (1596) было

результатом его раздумий над коперниканской доктриной, в объек-

тивности которой он никогда не сомневался. Более века после вы-

хода этого великого произведения самые видные астрономы подчас

не решались признавать гелиоцентризм объективной истиной (на-

пример, известный датский астроном XVI в. Тихо де Браге (1546-

1601), на протяжении десятилетий прослеживавший пути светил и

записывавший свои наблюдения).

Название важнейшего произведения Кеплера тоже пифаго-

рейское - <Гармонии мира> (1619). Здесь был сформулирован

наиболее сложный третий закон Кеплера, установивший

математически точную зависимость между временем обра-

щения планет вокруг Солнца и их расстоянием от него. Тем

самым единство планетной системы, ассоциировавшееся у Кеплера

с пифагорейской идеей гармонии, получило строго научную фор-

мулировку. Сама идея пифагорейцев относительно числовой гармо-

нии, которую могут воспринимать мудрецы с особо тонким слухом,

к тому времени существовала уже два тысячелетия. Но матема-

тически безупречные законы, управлявшие движением светил, бы-

ли сформулированы впервые.

Ход "космических часов" был отражен в составленных Кепле-

ром <Рудольфинских таблицах>, законченных в 1624 г. и давших

возможность наиболее точной за всю предшествовавшую историю

астрономии предвычислений движения планет. За несколько лет до

этого Кеплер опубликовал (в трех выпусках) учебник коперникан-

ской астрономии, в котором отразил и свои открытия. Этот учеб-

ник тут же был внесен в папский <Индекс запрещенных книг>.

Однако научная астрономия была создана, и это отразилось на по-

следующем естествознании и философии.

3. ОРГАНИСТИЧЕСКАЯ И ПАНТЕИСТИЧЕСКАЯ

НАТУРФИЛОСОФИЯ РЕНЕССАНСА

Другим направлением философского интереса к природе в ре-

нессансной мысли стала натурфилософия, развивавшаяся в XVI в.

все более интенсивно по мере того, как теряла авторитет аристоте-

левско-схоластическая интерпретация природы и возрастал интерес

к другим, неаристотелевским ее истолкованиям. Для натурфилосо-

фии Ренессанса в целом характерны не столько методологические

изыскания, сколько онтологическая интуиция, преимущественное

стремление к интерпретации бытия, к разработке всеобъемлющих

картин природно-космической жизни. Отсюда и значительная зави-

симость ренессансной натурфилософии от учений и идей античной

физики (хотя уже в позднем, римском стоицизме появился и сино-

нимичный латинский термин philosophia naturalis, которому только

с конца XVIII в. в связи с деятельностью Шеллинга стал соответст-

вовать термин "натурфилософия").

Можно подметить и общие черты, присущие всем натурфилосо-

фам Возрождения. Едва ли не важнейшую из них составляет пан-

теизм ренессансной философской мысли. Причем общая тенденция

этого процесса вела тогдашних философов природы ко все более

последовательному подчеркиванию натуралистических черт панте-

изма. Не менее важной идеей ренессансной натурфилософии, выте-

кавшей из ее пантеистической позиции и во многом порождавшей

ее, была также идея тождества микрокосма и макрокосма. Общую

черту ренессансной натурфилософии, сближавшую ее с подавляю-

щим большинством учений античной физики, следует усматривать

и в преобладании качественной интерпретации природы.

Примером пантеистического мировоззрения, в котором на базе

фундаментальной идеи тождества микро- и макрокосма натурали-

стическое, природное начало брало верх над божественно сверхъ-

естественным, могут служить воззрения и деятельность немецкого

врача, естествоиспытателя и философа Теофраста Бомбаста фон

Гогенхейма, более известного под псевдонимом Парацельс (1493-

1541).

Учившийся в немецких, французских и итальянских универси-

тетах, бывший затем профессором медицины в Базеле и других го-

родах, он работал также и в других странах Европы в качестве как

учителя медицины, так и практикующего врача, завоевавшего

большое доверие. Демократические симпатии Парацельса, приво-

дившие его в эпоху Крестьянской войны в Германии и в последую-

щие годы к конфликтам с властями, сочетались у него с глубоким

интересом к приемам и средствам народной медицины, с изучением

целебной силы трав и минералов. Характерно также, что свои про-

изведения он писал преимущественно на немецком языке, на кото-

ром вел и свое преподавание. Собственно философских произведе-

ний Парацельс не создал, выражая свои мировоззренческие идеи в

сочинениях на медицинские, фармацевтические, химико-алхимичес-

кие, астрологические, социально-политические и теологические те-

мы. В центре его философских интересов, как и у многих других

гуманистов, находился человек в его отношении к Богу, природе и

социальному миру.

Парацельса можно считать родоначальником немецкой

натурфилософии, выдвигавшим, однако, на первый план ме-

дицину, которая опиралась на философию, астрологию, ал-

химию и теологию. Характерна и глубокая неудовлетворенность

Парацельса состоянием современной ему медицины, ориентировав-

шейся на древние и средневековые авторитеты. В программе своих

курсов по медицине, объявленной им в июне 1527 г. в Базельском

университете, он писал, что большинство тогдашних врачей к ве-

личайшему вреду для их пациентов "слишком рабски прикованы к

словам Гиппократа, Галена, Авиценны и других, как если бы они

были оракулами, вещающими с треножника Аполлона... Таким пу-

тем можно достичь блестящих докторских степеней, но подлинным

врачом никогда таким образом не станешь. Врачу потребны не ти-

тулы, не красноречие, не знание языков, не чтение многочислен-

ных книг, но только глубочайшее знание вещей природы и ее

тайн". Таким образом, подлинного врача создают как большая

добросовестная опытность, так и углубленность в тайны природы.

Они вполне могут быть открыты человеку, который "проводит свои

дни с тайнами и как могущественный мастер земного света живет в

Боге и в природе".

В контексте такого примитивного аналогизма и в интересах ме-

дицинской науки Парацельс, опираясь на многовековую практику

алхимии, наряду с традиционными стихиями древней физики -

землей, водой, воздухом и огнем - признавал наличие трех уни-

версальных начал: ртути, соответствующей духу, соли - телу, и

серы - душе. Нарушение нормального соотношения этих начал в

человеческом организме приводит его к различным заболеваниям.

Принцип соответствия человеческого микрокосма природному мак-

рокосму закономерно приводил немецкого врача и философа к убе-

ждению в том, что против любого заболевания можно найти лекар-

ство в природе. Сколь ни примитивны такого рода представления,

опираясь на них, Парацельс ввел в медицинскую практику новые

эффективные медикаменты.

Его интерес к алхимии дополнялся и интересом к магии. В сущ-

ности, сама медицина представлялась ему натуральной ма-

гией. Одним из закономерных следствий фундаментальной идеи

тождества макро- и микрокосма у Парацельса стало также его ги-

лозоистическое убеждение во всеобщей одушевленности природы.

В каждой ее частице пребывает некий архей ("начальник"), распо-

знание которого вручает ученому наиболее действенный ключ к яв-

лениям природы, особенно эффективный при лечении заболеваний.

К середине и второй половине XVI в. среди гуманистической

интеллигенции в Италии усиливались стремления к углубленному

и достоверному познанию природы, противопоставленные умозри-

тельным и практически бесперспективным построениям схоластики,

опиравшейся на Аристотеля. Весьма ярким выражением таких

стремлений стали деятельность и доктрина Бернардино Телезио

(1509-1588). Получив хорошее классическое образование, обучав-

шийся в Падуанском университете медицине и философии, Телезио

основал в своем родном городе Козенце (недалеко от Неаполя)

ученое общество, своего рода академию, деятельность которой, в

отличие от существовавшей некогда Флорентийской академии со-

стояла не в изучении и культивировании платоновского учения или

других философских доктрин античности, а в наблюдении и иссле-

довании самой природы. Свою натурфилософскую доктрину Теле-

зио изложил в сочинении, в самом названии которого сформулиро-

вана его философская программа: <О природе вещей согласно ее

собственным началам> (,

Неаполь, 1565; 1586).

Когда Телезио перешел к осмыслению картины природы в це-

лом - а в этом и состоит главная задача всякой натурфилософии,

- то вынужден был обратиться к античным натурфилософским

идеям, в которых качественная интерпретация природы резко пре-

обладала над количественной. Многовековая традиция может ока-

заться сильнее всякой методологии, в особенности односторонней,

которую очень трудно проводить последовательно. Но Телезио по-

пал под влияние не платоновско-неоплатонической традиции (пре-

обладавшей у ренессансных философов XV-XVI вв., отвергавших

схоластизированный аристотелизм), а традиции стоицизма.

Антропология Телезио в принципе натуралистична. Жизненный

дух (spiritus), присущий как животному, так и человеческому ор-

ганизму, соединяет их с мировым теплом (в котором можно видеть

и одну из трансформаций стоической пневмы - теплого дыхания,

пронизывающего весь мир). Правда, познавательная способность

принадлежит собственно разумной душе (anima rationalis), но она

в своих действиях всегда связана с телом, поскольку чувства Теле-

зио рассматривает как главный, определяющий источник познава-

тельной деятельности человека. Интересный ренессансный вариант

этики стоицизма представляют собой и этические воззрения Теле-

зио. Принцип самосохранения, которому подчинено поведение

всех природных начал и вещей, распространяется и на человека

(получая именно здесь свою наиболее убедительную конкретиза-

цию). В человеческом мире данный принцип выражает уже сугубо

индивидуалистическое начало социальной жизни. Однако карди-

нальное отличие человека от животного (не говоря уже о более

низких организациях) выражается в поступках, присущих челове-

ку как сугубо моральному существу (например, его способность

отказаться от достижения собственных интересов и даже пожертво-

вать своей жизнью). Такая способность не может быть связана

даже с разумной душой, ориентированной на чувственную деятель-

ность. Для ее объяснения Козентинец допускает существование

другой, "высшей" души, некоей "сверхдобавочной формы" (forma

superaddita), непосредственно происходящей от Бога.

4. НАТУРФИЛОСОФИЯ ДЖОРДАНО БРУНО

Впечатляющие и глубокие результаты натурфилософия Возрож-

дения получила в творчестве итальянского (рилософа, ученого и

поэта Джордано Бруно (1548-1600). Жизнь этого горячего, ис-

креннего и бескомпромиссного поборника истины стала предметом

многочисленных философских осмыслений и художественных изо-

бражений. Родившись в местечке Нола (недалеко от Неаполя, от-

сюда его самоименование - Ноланец), в семье мелкого дворянина,

он еще юношей стал монахом доминиканского монастыря. Бого-

словское образование оказалось бессильным перед идеями гуманиз-

ма, философии и науки, почерпнутыми Бруно в личных контактах

и в книгах богатой монастырской библиотеки. Конфликт с началь-

ством закончился бегством Бруно из монастыря. Начались годы

скитаний молодого философа по городам Италии, затем Франции.

Лекции в университетах Тулузы и Парижа сопровождались диспу-

тами с носителями схоластической рутины и конфликтами с ними.

Примерно то же самое происходило и в Англии (в Лондоне и Окс-

форде). Контакты же с гуманистами и учеными, напротив, были

весьма плодотворными. Бруно - плодовитый писатель. В 1584-

1585 гг. в Лондоне он опубликовал шесть диалогов на итальянском

языке, где изложил систему своего мировоззрения. Важнейшие из

них для истории философии - <О причине, начале и едином> и

<О бесконечности, вселенной и мирах>. Едкое сатирическое изо-

бражение схоластического педантизма и богословской учености в

некоторых из этих диалогов стало одной из главных причин отъез-

да Бруно из Англии. Вскоре уже из Франции Бруно перебирается

в Германию. Он читает лекции в университетах Виттенберга и дру-

гих городов империи. К концу 1590 г. философ завершает новый

цикл своих работ - <О безмерном и неисчислимых>, <О монаде,

числе и фигуре>, <О тройном наименьшем и мере> (напечатаны во

Франкфурте в 1591 г.). Все эти сочинения - латинские поэмы, со-

держащие, однако, и прозаические тексты. (Мы назвали отнюдь не

все произведения Бруно, имеющие значительное философское со-

держание.) Приезд Бруно в Венецию (он рассчитывал получить

кафедру математики в знаменитом Падуанском университете) ока-

зался роковым. Философ был предательски выдан местной инкви-

зиции в мае 1952 г., а примерно через год по требованию римской

инквизиции и самого папы он оказался в ее застенках. Несколько

лет инквизиторы добивались у Бруно отречения от его "еретичес-

ких" философских идей. Раскаяние спасло бы ему жизнь. Но Бру-

но проявил бескомпромиссность, не отрекся ни от одной из своих

идей. Инквизиционное судилище приговорило его к сожжению на

костре. Источники донесли до нас гордые слова изможденного и

" " :-"

измученного философа: "Быть может, вы с ббльшим страхом про-

износите этот приговор, чем я его выслушиваю!"

Основным естественнонаучным источником натурфилософской

доктрины Ноланца стала гелиоцентрическая астрономия Коперни-

ка. Ее он прежде всего и защищал в своих многочисленных диспу-

тах и спорах со сторонниками традиционной аристотелевско-схола-

стической системы мира. Космологическая доктрина - одна из

главных компонент натурфилософии Бруно. Он утверждает, что

"природа есть Бог в вещах" (Deus in rebus, Dio nelle cose), божест-

венная сила, скрытая в них же. У Бруно весьма редки богослов-

ско-креационистские выражения, а внеприродное понимание без-

личного Бога в общем уловить довольно трудно. Природа в пони-

мании Бруно фактически приобретает полную самостоятельность, а

Бог мыслится как синоним ее единства. Соответственно вещи и яв-

ления природы - не символы "сокрытого Бога", из которого со-

ткано покрывало таинственности, окутывающее ее, несмотря на все

успехи познающего человека, а самостоятельные и полноценные ре-

альности, в мире которых он живет и действует. Конечно, актуаль-

но-бесконечный ("целокупно-бесконечный") Бог "в свернутом виде

и целиком" не может быть отождествлен с потенциально беско-

нечным универсумом, существующим в развернутом виде и не це-

ликом'". Однако максимальное приближение такого Бога к миру

природы и человека толкало Бруно к их отождествлению во мно-

жестве конкретных случаев. Именно многочисленностью таких ото-

ждествлений Бога то с природой, то с ее различными вещами и

процессами, а иногда прямо с материей делает пантеизм Бруно не

только натуралистическим, но в ряде аспектов и материалистичес-

ким. Особенно показательны здесь заключительные главы его по-

эмы <О безмерном и неисчислимых>.

Максимальное сближение Бога и природы у Бруно имело для

его натурфилософской доктрины другое важнейшее следствие, ко-

торое можно назвать реабилитацией материи. Для Ноланца мате-

рия есть не что иное, как "божественное бытие в вещах" (essere

divino nelle cose)ll, которое означает тесное объединение материи и

формы, отрицание самостоятельности последней, многократно уси-

ленное в схоластической философии, признававшей вопреки Ари-

стотелю множество форм, не связанных с материей. Наиболее

общий вывод, сформулированный в этом контексте Ноланцем, со-

стоял в том, что он объявлял материю тем началом, которое "все

производит из собственного лона" (proprio е grernio). Источником

форм, всего бесконечного качественного многообразия бытия ока-

зывается в этом контексте уже не Бог, а материя. Но на реабилита-

ции материи Бруно не останавливается.

Трактовка природы в произведениях Бруно почти всегда орга-

нистическая - чувственные и интеллектуальные свойства микро-

косма переносятся на всю природу. Важнейший результат такой

аналогии - гилозоистическое и панпсихическое истолкова-

ние всего и всякого бытия. "Мир одушевлен вместе со всеми его

11°> >'..-.._ -

членами", а душа - "ближайшая формирующая причина, внут-

ренняя сила, свойственная всякой вещи". Вместе с тем она высту-

пает и в качестве всеобъемлющей духовной субстанции - плато-

новско-неоплатонической мировой души, к понятию которой много-

кратно обращались многие средневековые, чаще всего неортодок-

сальные философы, и которая стала одним из главных онтологи-

ческо-гносеологических понятий ренессансной философии. В столь

важном произведении Бруно, как диалог <О причине, начале и

едином>, понятие самого Бога фактически подменяется понятием

мировой души. Такого рода подмена во многом объясняется тем,

что важнейшим атрибутом мировой души признается некий

"всеобщий ум", универсальный интеллект. Правда, Ноланец

говорит о трех разновидностях интеллекта - божественном, миро-

вом и множестве частных, но решающую роль приписывает именно

мировому - центральному, связующему звену этой платоновской

триады. Телеологическая трактовка бытия у Бруно тесно связана и

с не раз отмечавшимся нами сближением природы и искусства у

ряда ренессансных философов. Гармония и красота природы, не-

возможные без уяснения ее целесообразности в большом и малом,

могут быть объяснены, согласно Ноланцу, лишь тем, что всеобщий

ум выступает как "тот художественный интеллект, который изнут-

ри семенной материи сплачивает кости, протягивает хрящи, вы-

далбливает артерии, вздувает поры, сплетает фибры, разветвляет

нервы и со столь великим мастерством располагает целое'15. При-

рода полна бессознательного творчества (что утверждал и Аристо-

тель), и человеческое - только уподобление ей.

Космология Бруно уравнивала Землю со всеми другими плане-

тами Солнечной системы, а последнюю - со всеми бесчисленными

звездными системами. Натурфилософской основой такого уравни-

вания стало убеждение Бруно в том, что земля, вода, воздух и

огонь образуют не только наш земной мир, но и все остальные пла-

неты Солнечной системы, как и все звезды с их спутниками. Так

был сделан важнейший шаг к преодолению аристотелевско-схола-

стического дуализма земного и небесного и к утверждению их фи-

зической однородности. При этом эфир отнюдь не отбрасывался

Ноланцем, а признавался тем началом, которое распространено по

необозримому пространству универсума.

Органистический принцип своей натурфилософии Вруно

распространял на весь космос. Мировая душа в качестве осо-

бой интеллигенции проникает и в каждое небесное светило, каж-

дую планету, образуя ее внутренний деятельный принцип, без ко-

торого была бы совершенно непонятна причина их движения. При

всей фантастичности этих воззрений нельзя забывать, что в эпоху,

когда еще только начинала складываться небесная механика, с од-

ной стороны, а философы стремились найти источник самодвиже-

ния планет и тем более звезд, не прибегая к помощи божественного

всемогущества, - с другой, обращение к их неким внутренним

духовным движущим началам было необходимой формой динами-

ческого объяснения космических явлений.

Другим не менее важным проявлением космического органициз-

ма, гилозоизма и панпсихизма было убеждение Вруно не толь-

ко в одушевленности, но и в населенности бесчисленных ми-

ров. В силу такого убеждения Универсум поистине превращался во

Вселенную. При этом Бруно предполагал существование разных

форм жизни, чувственной и разумной, отличных от тех, которые

имеют место на Земле. Разумеется, эта идея Ноланца была совер-

шенно умозрительной, ибо до сих пор она не получила никакого

научно-эмпирического подтверждения. Тем не менее ее значение

для утверждения принципиального единства Универсума-Вселен-

ной было колоссальным и стало одним из главных пунктов обвине-

ния автора в еретичности со стороны римской инквизиции.

Кардинальную проблему веры и разума Бруно решал в духе

полного разделения их предметов, не допускавшего никакого

вмешательства носителей религиозного знания в истину философии

и науки. Он считал, что "вера требуется для наставления грубых

народов, которые должны быть управляемы", в то время как фило-

софские доказательства, имеющие в виду раскрытие "истины отно-

сительно природы и превосходства творца ее", адресованы "не про-

стому народу, а только мудрецам, которые способны понять наши

рассуждения". Поскольку же в реальной жизни, для которой

каноны религиозной "истины" оставались еще официально-пове-

лительными, а их носители - весьма агрессивными, философская

истина непрерывно страдала и попиралась, горячий и искренний

Ноланец не стеснялся в выражениях: "Священная ослиность, свя-

тое отупенье. О, глупость пресвятая, блаженное незнание".

Официальной догматической религиозности, стремящейся

подчинить себе все души без изъятия и переполненной множеством

суеверий, Бруно противопоставлял религиозность философ-

скую, к которой настойчиво стремились многие гуманисты. "Мы

иным образом, - писал он в латинском произведении <О безмер-

ном и неисчислимых>, - нежели негодяи и глупцы, определяем

волю Бога... Нечестиво искать его в крови клопа, в трупе, в пене

припадочного, под топчущими ногами палачей и в мрачных мисте-

риях презренных колдунов. Мы же ищем его в неодолимом и неру-

шимом законе природы, в благочестии души, хорошо усвоившей

этот закон, в сиянии солнца, в красоте вещей, происходящих из ло-

на нашей матери-природы, в ее истинном образе, выраженном те-

лесно в бесчисленных живых существах, которые сияют на безгра-

ничном своде единого неба, живут, чувствуют, постигают и восхва-

ляют величайшее единство". Такая "религиозность" не могла по-

лучить никакого признания католических церковников, пославших

на костер ее восторженного поклонника.

Современников более всего поражало мужество Ноланца, ос-

вободившегося от веры в бессмертие индивидуальной души, а сле-

довательно, и своей собственной и несмотря на это бесстрашно

й

J .."'

шедшего навстречу своей смерти. Однако все недоумевавшие и

удивлявшиеся не постигали силы убежденности философа, кото-

рый верил в принципиальное бессмертие человека как частицы ми-

ровой целостности. Он был убежден в том, что жизнь во Вселенной

вовсе не ограничивается ее земными формами, а вечно продолжает-

ся в каких-то других формах в бесчисленных звездных мирах.

Такое убеждение переживалось Ноланцем как радостное освобож-

дение человека от множества неприятностей, огорчений и мучений,

которые часто превращают его в раба этой жизни. Соответствую-

щее умонастроение выражалось у восторженного искателя истины в

призывах к максимально активной деятельности, способной пре-

одолеть столь повелительное для человека стремление к самосохра-

нению, в котором с наибольшей силой и проявляется его рабство

перед жизнью. А умонастроение, им защищаемое, сам философ на-

зывал героическим энтузиазмом (озаглавив так один из своих

итальянских диалогов). Героический энтузиазм Ноланца стал од-

ной из ярких и впечатляющих форм гуманистической морали, рез-

ко антагонистичной к официально господствовавшей религиозно-

догматической и схоластической морали.

5. ЖИЗНЬ И ИДЕИ КАМПАНЕЛЛЫ

Жизнь Томмазо Кампанеллы (1568-1639) во многом перекли-

калась с жизнью Джордано Бруно. Сын сапожника, родившийся в

местечке Стило (в Калабрии), юный монах (того же доминиканско-

го ордена), увлекшийся методологическими и натурфилософскими

идеями Телезио, он самовольно оставил монастырь, бежав сначала

в Рим, затем во Флоренцию и Падую (где познакомился с Галиле-

ем). Под влиянием Телезио Кампанелла написал свою первую кни-

гу <Философия, доказанная ощущениями> (1591).

Интерес к философии и естествознанию сочетался у Кампанел-

лы с еще более глубокой заинтересованностью как в социальных,

так и в политических вопросах своего времени и своей родины.

В родной Калабрии Кампанелла возглавил широкий заговор, цель

которого состояла не только в освобождении от гнета Испанской

монархии, но и в проведении в будущем свободном государстве ра-

дикальных общественных преобразований. Раскрытие заговора в

1599 г. привело Кампанеллу к длительному и мучительному тю-

ремному заключению, продолжавшемуся в общей сложности более

тридцати лет. В тяжелейших условиях философ-борец, обладавший

феноменальной памятью и огромной целеустремленностью, создал

за эти годы множество произведений. Важнейшим из них стал зна-

менитый <Город Солнца> (1601-1602) - едва ли не первое сочи-

нение, которое автор написал по-итальянски, что произошло уже

после вынесения приговора о пожизненном заключении. В 1613 г.

он, возможно, сам же перевел его на латинский язык, и этот текст

впервые был опубликован во Франкфурте в 1623 г. Освободившись

из заключения к концу 20-х годов и перебравшись в Рим, философ

пишет здесь другие произведения, важнейшее из которых - <По-

верженный атеизм> (1630). В 1634 г. он был вынужден бежать во

Францию. Здесь Кампанелла сочетал политико-публицистическую

деятельность с редактированием и изданием своих книг, написан-

ных до заключения, в заключении и в Риме. Важнейшие из них -

<06 ощущении вещей и магии>, а также <Метафизика>.

Свою методологию познания природы, как и ее общую картину,

Кампанелла первоначально почерпнул у Телезио, остававшегося

для него крупнейшим ренессансным философским авторитетом.

В дальнейшем, усваивая астрономические открытия Коперника, Ти-

хо Браге, Галилея и некоторые другие естественнонаучные идеи,

Кампанелла вносил в телезианскую натурфилософскую доктрину

(особенно в ее космологическую часть) те или иные поправки, но

принципы органицизма и сугубо качественного истолкования при-

роды, которые мы констатировали у Телезио, остались незыблемы-

ми. Важнейшей формой гилозоизма как у Телезио, так и у Кампа-

неллы служит их убеждение в том, что всем природным вещам и

явлениям - даже стихиям - присуще стремление к самосо-

хранению. Этот тотальный закон бытия, возможно, следует рас-

сматривать как своего рода принцип индивидуализации, в макси-

мально обобщенной форме отразивший то грандиозное усиление

внимания к индивидуально-личностному началу, без которого была

бы невозможна культура гуманизма. "Все сущности, - говорится в

трактате <О предопределении>, - испытывают всегда и повсюду

любовь к самим себе".

Органицизму Кампанеллы присуща и другая определяющая его

черта, а именно, качественное истолкование вещей и явлений

природы. Ее тоже можно считать закономерным следствием сен-

суалистической методологии. О последовательности Кампанеллы в

этом отношении свидетельствует его отвержение атомистической

доктрины Демокрита-Эпикура (особенно в <Поверженном атеиз-

ме>), ибо эта доктрина приводила к редукции качественного к ко-

личественному. Еще в тюрьме философ-бунтарь выступил в защиту

Галилея, привлеченного к суду римской инквизицией за свои

научные убеждения. Вместе с тем Кампанелла подчеркивал свое

расхождение с Галилеем, считая себя "физиком", а Галилея "мате-

матиком", стремящимся все качественное (например, воздух и во-

ду) свести к сочетанию бескачественных атомов.

Телеологизм - другое необходимое выражение органициз-

ма у Кампанеллы. Без целеполагания и целеосуществления нет

ни человеческого, ни природного "искусства". Телеологизм же тре-

бует в принципе конечного мира. Даже признавая множественность

миров систем") в едином универсуме, Кампанелла противопос-

тавляет ему Бога как принцип единства, подлинную (т. е. актуаль-

ную) бесконечность. "Если мир не бесконечен, то бесконечен

Бог"20. Перед его лицом универсум, как бы велик он ни был, око-

нечен и в силу этого зависим от Бога. Выше мы охарактеризовали

сходную позицию Телезио как деистическую, однако это утвержде-

ние следует ограничить, ибо деизм, минимизируя функции Бога по

отношению к миру, обычно сочетался с механистической его трак-

товкой. Кампанелла же - ярчайший органицист. В метафизике

Кампанеллы явственно ощутимо воздействие неоплатонической тра-

диции. Важнейшее положение его метафизики утверждает сущест-

вование первоначал, или прималитетов, присущих всякому бытию

- Мощи, Мудрости и Любви. Они имеют ближайшее отношение

как к индивидуальному, так и к социальному бытию человека.

Не меньшее - если не большее - место, чем вопросы

общефилософские, натурфилософские, космологические, занимают

в творчестве Кампанеллы проблемы социально-политические и

социально-философские. Проблема человека как существа бо-

жественно-природного и одновременно социального, в сущно-

сти, всегда стояла в центре его размышлений и изысканий.

Одна из непреходящих заслуг ренессансной философии состоит в

том, что с небывалой до тех пор глубиной были поставлены и

решены проблемы личности и проблемы социальности. В особенно-

сти это было присуще тем мыслителям с совестью и честью, кото-

рые хотя и принадлежали по своему происхождению к высшим

сословиям, однако проникались величайшими симпатиями к на-

роду, страдания которого не уменьшались, а возрастали в эту эпо-

ху полуфеодализма-полукапитализма. Среди наиболее значитель-

ных из числа таких мыслителей был Томас Мор. Теперь же, спус-

тя столетие, им стал и Томмазо Кампанелла. В отличие от Мора

Кампанелла активно стремился к изменению социальных порядков,

унижающих человека. Он не только мечтал, как и автор <Утопии>,

о совершенно другом обществе, но и стремился к перестройке об-

щественных отношений. Когда крупный заговор, замышлявшийся

не только для ниспровержения испанского владычества, но также в

целях учреждения строя имущественного и социального равенства,

потерпел поражение, Кампанелла, его идейный вдохновитель и

один из главных организаторов, еще не имея окончательного при-

говора, начал писать <Город Солнца>, изложив в нем свою глав-

ную социальную программу.

Повествование здесь (сходно с <Утопией>) ведется от имени не-

коего генуэзского Морехода, посетившего во время своего круго-

светного путешествия остров Тапробану (предположительно Цей-

лон, ныне Шри-Ланка), где и наблюдал совершенно необычное для

того времени государство. Его устройство, нравы и жизнь он и

описывает своему собеседнику (при этом речь идет не обо всем ост-

рове, а о важнейшем его городе-государстве, именуемом Городом

Солнца). Суть их, не раз подчеркнутая на страницах этого произ-

ведения (как и трактата <О наилучшем государстве>), состоит в

том, что народ, всего лишь несколько десятилетий тому назад бе-

жавший сюда из Индии, "решил вести философский образ жизни

о6щиной"21, создав такое государственное устройство, которое не

исходит от Бога, а представляет собой прямой результат деятельно-

сти человеческого разума.

Общинная жизнь, как и в -<Утопии, зиждется на отсут-

ствии в атом городе-государстве частной собственности и

на всеобщем и хорошо организованном труде, которому соля-

рии предаются всегда с радостью. Эта решающая особенность их

жизни, дающая соляриям огромное преимущество едва ли не перед

всем человечеством, состоит в том, что у них нет ни бедных, ни бо-

гатых, в результате чего "не они служат вещам, а вещи служат

им"23. Независимость от вещей позволяет соляриям не разрушать

собственную индивидуальность в непосильном труде. Его продол-

жительность еще меньше, чем в Утопии, - четыре часа. Так гума-

нистический идеал принципиального равенства людей трансформи-

руется как идеал справедливого общества. По сравнению с далеким

платоновским прообразом, хорошо известным Кампанелле, общест-

венный строй соляриев в принципе отличается социальной одно-

родностью.

В государстве Солнца существует разделение труда. Важнейшее

его проявление - отделение труда умственного от физического.

Здесь Кампанелла ориентировался на платоновское <Государство>,

но, конечно, серьезно видоизменил идеи Платона в соответствии с

задачами своей эпохи. Философская аристократия Платона, авто-

ритарно управляющая идеальным античным полисом, сменяется

аристократией специалистов, которым особенно повезло при рож-

дении. Самый одаренный из них, называемый Метафизиком, или

более понятно - Солнцем, часто обозначаемым знаком @, стоит во

главе всего государства. Его предельно глубокое знание всех прин-

ципов метафизики и теологии органически включает в себя и зна-

ние наук физических, математических, астрологических, историчес-

ких, знание религий и др.

В условиях умножавшейся специализации научного знания

Метафизик олицетворяет его высшее единство. Будучи идеалом

"универсального человека", он владеет и столь важным искусством,

как живопись. Глава государства не гнушается и ремесленным

трудом. Но управлять Государством Солнца в одиночку и он не в

состоянии. Метафизик опирается прежде всего на трех главных по-

мощников, реализующих три основных принципа бытия, - на

Мощь, Мудрость и Любовь. Мощь руководит военным делом,

Мудрость - науками, а Любовь - питанием, деторождением и

воспитанием. Каждый из них опирается на еще более узких спе-

циалистов (на Грамматика, Логика, Физика, Политика, Этика,

Экономиста, Астролога, Астронома, Геометра и др.). Всех

начальствующих в городе Солнца - лишь сорок человек. Иерар-

хия четырехступенчатого соподчинения целиком определяется их

способностями и познаниями. Дважды в месяц в государстве Солн-

ца собирается Большой совет - народное собрание, которое может

сменять правящих лиц, за исключением высшей четверки - Мета-

физика и трех его помощников. Но и они обязаны уступить свои

руководящие места, как только появляются лица, превосходящие

их своими способностями и познаниями.

Нет презренных разновидностей труда (особо же почетно освое-

ние нескольких ремесел или искусств), поэтому нет и рабов, еще

сохранявшихся в <Утопии>. Труд, не навязанный никем, весьма

производителен, поэтому солярии не нуждаются ни в чем при

скромности своих потребностей. Значительное время, которым они

располагают вне рабочих часов, отдается развитию умственных и

телесных способностей, а также делу усвоения наук (опять же в

первую очередь естественных).

Законы и моральные правила соляриев, простые и краткие,

вырезаны на медной доске при входе в храм. Фактически они

сводятся к евангелистскому правилу: чего не хотите сами себе, не

делайте другим, и что хотите, чтобы люди делали вам, делайте и

вы им. Религиозность соляриев тоже проста и рационализиро-

ванна. Культ Солнца свидетельствует о влиянии неоплатонической

традиции и соответствует натурфилософским представлениям са-

мого Кампанеллы.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Леонардо да Винчи. Избранные естественнонаучные произве-

дения. М., 1955. С. II. 2 Там же. С. 9. ЗТам же. С. II, 23. * Там

же. С. 854.

5 Польские мыслители эпохи Возрождения. М:, 1960. С. 59-60.

в Там же. С. 42.

"Paracelsus. Das Licht der Natur. Philosophische Schriften.

Leipzig, 1973. S. 7. 8 Ibid. S. 8.

"Бруно Дж. Диалоги. М., 1949. С. 236. ")Там же. С. 316.

II Там же. С. 271.

Bruno G. Opera latine conscripta. Napoli; Firenze, 1879-1891.

Vol. 1. Pars II. P. 312.

Бруно Дж. Диалоги. С. 208.

Bruno G. Opera latine... Vol. 1. Pars II. P. 313.

Бруно Д. Диалоги. С. 204. 16 Там же. С. 320. 17 Там же.

С. 458.

Bruno G. Opera latine... Vol. 1. Pars II. P. 316.

Campanella T. Dio e la predestinatione. Firenze, 1949-1951.

Vol. 1. P. 134.

20 Эстетика Ренессанса / Сост. В. П. Шестаков. М., 1981. Т. 2.

С. 425.

Кампанелла Т. Город Солнца. О наилучшем, государстве //

Из сонетов Кампанеллы / Ред. и авт. вступит, ст. В. П. Волгин.

М., 1954. С. 45. 22 См.: Там же. С. 136, 13Й. 23 Там же. С. 71.

Blog

История философии: Запад Россия Восток

Содержание