Geum.ru

Медицины и философии/, профес­сор Георг Сигмунд, является автором более чем зо-ти книг ин­формативного и формативного христианского апологетического со­держания

Вид материалаДокументы

Содержание


Как ключевой пункт
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   23
Глава V

Переворот в метафизике.


1.- Теократическая картина мира и ея распад


Средневековое представление о картине всего мире. в основной своей мысли говорило об иерархическом порядке, построенном по воле Божией. В этом порядке у всего, у каждой вещи, есть, или по крайней мере должно быть свое место. Один Бог и Отец всех, Который надо всеми, и через всех и во всех нас /Еф.4,6/, - таковы вещи, таково все. Так говорит св.Апостол Павел. Христианин призван осуществить Царство Божие. Христианин должен установить единство духа. Едино тело, един дух, - это великая цель. Всех соединяет один Господь, "един Господь, едино крещение, един Бог и Отец" /Еф.4,1 – б/, В силу того, что люди - это дети Божии, все они объединены в одно единство, историческое бытие которого в этом, тоже Богом созданном Божием мире, должно иметь свое совершение и все должно, служа великой цели, иметь свое служебное место, - изо всего этого возникает идея "ОRDO – идея порядка, – которая и становится центральной идеей Средних веков. От античного мира воспринимается ценнейшие и самые своеобразные его достижения. Освобожденные от своей изолированности эти две вершины античного мира и христианства, вписываются в общую картину пестроты ткани. Это: философская мудрость греков и государственная идея "Imperium Romanum", то есть Римской Империи Константина Великого. Для Средних веков мир в самом деле был Космос, хорошо организованное единство, – красота! (Напоминаем, что русское слово косметика связано с греческим словом "космос", обозначающим и вселенную и красоту. Прим. переводчика.)

Каждая отдельная часть имела свое назначение и ценность и силу своего положения в вечном порядке, в вечном ORDO, к которому эта часть принадлежит. Этим человеку предоставлялась всестороннее гармоническое воздаяние за его заслуги и формирование интенстивных личных сил, и это как в области мысли, как и воли, так и чувств. Все центрируется вокруг истинной середины. Такова интеллектуальная жизнь Средних веков центральной Европы.

В противоположность этому современная духовная, интеллектуальная жизнь характеризуется тем, что она нарастающим темпом, в живых диалектических взмахах движется к противоречиям, взаимно исключающим друг друга, откуда с одной стороны там возбуждается сильное динамическое беспокойство и совершаются великие достижения, а с другой - дело приходят к растерянности.

Этика Средних веков так же была порождением понятия об иерархических ступенях бытия. Взаимное внедрение между мировым порядком и этикой, т.е. нравственным законом, тоже проистекало из понятия о космосе, как о вечной гармонии. Целенаправленность природы и, прежде всего природы человека, установленная Творцом, повела к понятию "естественного права". Если у практического применения нравственности, этики, имелись корни, происходившие из сознания, в свою очередь исходившего из совесть, то было тут объективное соотношение, происходившее из порядка, в результате чего нравственное действование было совершенно свободно от произвола. Но вот, после того, что человек по своей свободной воле совершил первородный грех и тем вызвал нарушение порядка в мире и в человечестве, христианин оказался перед долгом: стать в ряды воинствующего Божия Царства и принять соучастие во всемирной борьбе против царства суетного мира.

Вопреки античному представлению о бесцельных периодических кризисах во всемирных событиях, то есть вопреки учению, не имеющему цели, к которой могли бы направить свои силы вера и надежда, у человека, обновленного в христианстве, возникла цель абсолютная, выходящая за пределы времени, и это не в порядке индивидуальном, а в порядке вселенском, в котором человек, воспринимая эту цель, как член великой общины, вводит и свою индивидуальную цель, и с нею оказывается и рядах общечеловеческого воинства, в которое он поставлен. Писания блаженного Августина /354-430/ о Граде Божием провели эту мысль и указали на нее, как на подлинный смысл истории всеми- ея всемирной потому, что она установлена единым Богом и направлена к единой цели. Блаженный Августин определил эту борьбу как борьбу между Градом Божиим и Градом земным.

Эти два царства идентифицируются не просто, как Церковь и Государство, но как две человеческие общины, основанные на двух мистических взаимно-противоположных человеческих позициях. История царства Божия по существу своему есть история события Спасения /сотериа/. Историческое шествие Града Божия совершается в своего фойе "паломническом пути". Град Божий строится из самоотвержеиной самопожертвовенности, из послушания и смирения. Бог есть Господин истории. Все Ему подчинено целиком и вполне.

Этот Бог отнюдь не тот, которого себе и людям представил Гегель, измыслив бога, возникавшего, становящегося из истории. Наоборот. Это - Бог истории. Его деятельность в истории выходит за пределы человеческого понимания. Его предвидение, - прозирающее человеческие цели и намерения и сопрягающее о ними Свой план, - непостижимо для человека. собственно история это постоянная борьба между верой и неверием. Во временах нашего мира царство света и царств мрака перемешаны между собою. Разделение между ними произойдет лишь в Последний День.

В этом величественном телеологическом созерцании - истории была выражена взаимосвязь в человечестве в чередовании поколений и был основан укорененный в Боге целепорядок, из которого не выпадало ничего, что необходимо для установления жизни единичной человеческой жизни. Отсюда и государство осмысливалось и получало свое задание, ибо в конце концов оно так же имело, свою долю в исполнении идей всемирных и целей потусторонних, и временами практика Средневековой политики в высокой мере отвечает этому требованию.

Слово "теократия" не обозначает, что власть находится в руках духовенства, как то думают многие. Нет. Теократия есть подчиненность закона земного закону Божию. В Средние века вопросы. хозяйственного, экономического и общественного порядка так же получали свое умиротворяющее решение в свете теократии, Человек по природе своей, есть существо общественное, как в свое время о том учил еще Аристотель, но в устах Фомы Аквината это учение снова прозвучало имея уже новые оттенки. Разумеется, в человечестве общественность выражается не по тому простому естеству, как у пчел или у муравьев. Нет, конечно. У человека общественный порядок должен осуществляться, соответственно его разумной и свободной природе в устремленности к нравственному совершенствованию личности. Такого исторического процесса, который необходимо предопределял бы путь к совершенному обществу, в мире не существует. В естественном стремлении к такому обществу ведет только нравственное возрастание общественной жизни и к этому возрастанию обязаны все сочлены общества, каждый в своей личной жизни.

Хозяйственная, экономическая деятельность Средневековья воспринимала свой порядок со стороны этой же великой картины порядка, О Р Д О". Ремесленная жизнь в смысле избрания и практики ремесла, тоже стояла под знаком Божией любви и любви к ближнему. Товары и процесс их производства не были самоцелью. Никто не ждал, что обладание товарами вводит в рай земной. Поскольку все преходящее, исходя от Бога, является только подобием, то и мирское добро, мирские блага нельзя было принимать за нечто полноценное. Они лишь отчасти волновали человека и лишь отчасти затрудняли его шествие по паломническому пути к Царству Небесному. Христианину следовало заботиться о благах земной жизни лишь постольку, поскольку они были нужны для жизни ему и общине. Увлечение ремеслом ради самого ремесла способно поддаться извращению и превратиться и страсть к наживе.

Несмотря на достаточно тяжелую связанность со стороны теократической идеи, которая могла бы действовать подавляюще на самостоятельное развитие народов и личностей, Как следствие децентрализации феодальных государств, в провинциях процветала жизнь. Государство не было строением из массы единообразных человеческих атомов, чтобы один нельзя было отличить от другого, но являло собою организм, составленный из многих членов, которые, различаясь между собою по величине и достоинству, все были необходимы для целого и все стремились к общему благу. Христианское Средневековье восприняло Аристотелево учение о государстве, как об организме и под это понятие подвело религиозную основу.

Средневековое государство центральной Европы давало место развитию особенных общественных сил и человек того времени прекрасно воспользовался этой возможностью. Из связи идей христианской общины и германской идеи о дружине вырос своеобразный индивидуализм Средневекового мира не имела смысла индивидуализма, как его полагает современность. А о том ,что в этих рамках могла развиваться целая плеяда индивидуальных фигур, яркое свидетельство находим в поэзии Данте, как о том говорят литературоведы.

Теократическая идея также создавала охранный барьер против того, чтобы государственная власть наносила ущерб свободе граждан. Средневековье не знало абсолютного, самодержавного суверенитета или тотальной власти государства. Разумеется, действительность жизни в Средние века нередко была далека от идеала, но надо отдать справедливость тому времени в том, что оно связало в крепкое единство множество противоречий человеческой жизни, жизни человечества.

В этом лежит крайняя тайна этих веков и ея величие! Среди связанных между собою полюсов христианское Средневековье воспитало личности, в которых осуществлялся идеал; Среди своих королей и римских пап, оно "выдвинуло фигуры, которые наполняли себя силою духа и аскезы и отречения от посюстороннего, земного, и тем не менее вели политику высокого полета, чтобы продолжить дорогу распространению мира потустороннему, неземному. Так, например Генриху 3-му или Григорию 7-му удалось совершить то, что так редко удается людям на земле: действовать в миру и миру не поработиться. Из культуры Средних веков выросли и сохранились, как многовековые памятники богословские сочинения глубочайшей мысли Фомы Аквината и готические храмы. Примечательно, что из попытки нового оживления готики ничего не вышло У неоготических зданий нет души, которая и сегодня светиться в строгой архитектонике древних соборов Европы и нет той жизни, которая охватывает природу и дух, радость и серьезность и которая способна даже бесов приводить к подчинению.

Синтез античной древности, христианства и германской крови мог состояться в Средневековой культуре Центральной Европы в значительной мере по той причине, что здесть эти три величины встретились с еще молодым народом, юношески способным к восприимчивости и воспринявшим учение Церкви. Некоторые области жизни и деятельности духа в основе своей не имели самостоятельности, почему и было легче преподать им теократический характер единства. По мере нарастающего развития должно были придти к тому критическому моменту, в котором люди средневековой культуры оказались вынуждены решить - оставаться ли им в рамках великого единства, или же раздробить его по собственной воле.

К концу Средневековья начался процесс, для развития которого требовалось добрых пять веков. Здесь образовались раздробляющие силы, поведшие к разброду Старого мира. Они, эти силы, долго таились, не приходя в действие и медленно набирая силу и равновесие долго еще оставалось ненарушимо. Главнейшей из этих сил было неудержимое, страстное стремление человека к самогосподству, неуклонное желание подчинить природу свое воле, и этому стремлению сопутствовало ослабление религиозного чувства. В результате ценности земной жизни оказались поставлены выше ценностей жизни вечной и в переоценке этих ценностей нашли себе применение материальные способности европейца, послужившие ключом к двери в Новые Времена.

Является эпоха Великих Открытий. Коперник, Галилей, Бертольд Шварц, Васко де Гама, Колумб, Гарвей и Сервет, Гутенберг, Марко Поло. Поколение внуков оказалось в мире, весьма не похожем на мир поколения их дедов. Звездное небо теперь по иному стали смотреть на мир и само стало не похоже на себя.

С открытием новых миров (Америка) и новых источников богатств, тайные силы страстей приходят в действие. Возникает новый общественный слой и этот слой вступает в борьбу, оспаривая власть монархов Божией милостью. Реформация открыла дорогу свободомыслию и на смену христианской философии схоластики появляется атеистическая философия эмпиризма. Джон Локк отвергает духовную жизнь. В своем сочинении «О человеческом понимании» («On Human Understanding) он отверг духовную жизнь человека. Человек стал не тем, чем он был и мир стаи человеку враждебен. Для человека Нового мара Локк провозглашает веру в свободу, равенство и братство. Это впервые в мире нашло свое выражение на страницах "Двух трактатов о правительстве». В этой атмосфере совершается английская революция /1647 - 1688/, из которой, как говорил французский историк Гизо, произошла революция Американская /1776/ и Французская /1789/, руками Руссо посадившая семена революции Всемирной.

Распад Средневекового единства можно оценивать либо как шаг развития, либо как распад, но важно то, что это событие а/ подготавливаясь с 14-го века, довело к Французской революции и 6/ определило общий курс, направленный к революции Всемирной. Нет смысла спорить о том, была ли надобность в этом историческом курсе. Как бы то ни было процесс отьединения себя от общего единства доброго теократического порядка для личности начался уже давно. На место утверждения общественной, государственной, экономической и интеллектуальной, духовной жизни явилось движение возвышающейся автономии, проникавшее во все области жизни и требовавшее неограниченной свободы.

Типы современной нам жизни, которых не знали Средние века, возникли прежде всех в Италии. Беспокойный расторопный гнусный предприниматель в государстве, в обществе и в экономике начал жить своей жизнью и по своей воле. Он стал без обдумывания добиваться власти и стал стремиться к тому, чтобы утвердить свое господство над силами природы 'и свою власть над людьми. Сословную честь средневекового человека стала вытеснять погоня за славой, Вольнодумцы и насмешники к которым, как исходящие из общего корня, примешивались циники и суеверы, оказались первыми неверами, хотя бы зачастую они еще не порывали своей связи с церковью. Как настоящих неверов своего времени Данте выставляет "эпикурийцев". Об одном из них Лжиованни Виллани говорит: "Он жил по эпикурейски, не веруя ни в Бога, ни во святых, да и ни во что, кроме своих плотских удовольствий". Эти эпикурейцы научились подчинять мир плотским кумирам. Данте отправил их в ад.

Немецкий историк Яков Буркгарт определил, что первым современным нам человеком на троне был кайзер Фридрих 2-ой /1712 – 1786/-

Фридрих, - властитель чистого абсолютизма, государь, требования которого повели к полному уничтожению феодального государства и к превращению народа в безвольную, безоружную и высшей мере налогоплатежную массу. Из народа сделали плохо управляемую кучу подданных, весьма зависевшую от бюрократии. Виновниками разрушения теократической идеи Средних веков в наибольшей степени являются князья абсолютисты, властители княжеств, на которые тогда была разделена Германская земля нашего времени. Властвуя силой, они возле себя не терпели никакой другой индивидуальности. О тирании того времени в памяти современников осталось от той эпохи еще и то, что среди этих абсолютных властителей распространилась астрология и просто неверие...И в это время явился Мартин Лютер.

В перевес духу неверия, Мартин Лютер /1~83 - 15Фб/ был человек религии, Homo relugiosus – , с верою в Бога соединивщий глубочайшую преданность идее всесильности государства. Его религиозная борьба коренится в благочестии современного ему направления и поэтому милосердного Бога он искал своеобразными одинокими путями. Свободу христианина он искал в том, чтобы каждый отдельный человек возвышался к доверию к Божией милости, исходя из стреха и всего, что связывает этого христианина. Когда Лютер и Кальвин освобождают верующего человека от тенет треножных пут церковного предания, тогда они же воздвигнут новые барьеры и ограничения современному ндивидуализму. Хотя Протестантство устранило прежнее единство, оно еще долго держалось за идею единой церковной культуры. Сила старопротестантской церковной дисциплины была так крепка, что ее вскоре пришлось определять, как мелочность и доктринерство.

Между тем следует указать на два пункта, которые повели к неожиданному обратному действию. Первый пункт, это то, что в понятиях о Боге у реформаторов произошла перемена понятия о Боге у них как бы переместились. Цель Лютера была в том, чтобы всю честь воздеть Богу и только Богу. И вот что случилось,

Согласно вере католической, церковной, в деле спасения Бог все совершает Своей милостью и благодатью (Gnade), спасая человека, который сам стремится к спасению, ищет его и приобретает его по милости Божией и по силе Божественной Благодати. У Лютера же вера приводит к пониманию, что все совершает Бог, против, Которого стоит человек, свобода которого оказывается под вопросом и, как выяснится далее, в полной действительности этих отношений. Что же случилось? В ходе своих богословских штудий Лютер усвоил себе не то понятие о Боге, которое было свойственно Высшему Богословию Средних веков, а понятие богословия поздних схоластов, - как его предложил не Фома Аквинат, а как о том мыслил Вильям Оккам /1300 - 1350/. Это был Бог абсолютной суверенности и почти что чистого произвола. Когда 0н хочет 0н милует, когда не хочет - губит. Согласно учение Высшего Средневековья Божья воля абсолютно независима, но тем не менее это есть "Божья" воля, идентичная с Его святым и всеблагим бытием. Крайней и глубочайшей основой заключительных решений Его воли является Его бесконечная святость и добро - доброта.

Если Мартин Лютер не справился с проблемой предопределения, то Кальвину удалось покончить с человеческой свободой по способу уничтожающего радикализма. Лютерова коренная мысль о несвободной воле Servum arbitrarium внедрилась в самое сердце лютеранского богословия. В последующем развитии,. между этим занятием о Боге, которое поглотило всякую свободу человека и поставило под угрозу собственно-человеческое достоинство человека, – по одну сторону, и волей к духовной самостоятельности по другую, - произойдет схватка отчаянного единоборства. Философы немецкого идеализма, во имя человеческой свободы подымут протест против тиранического Бога, по произволу похитившего их свободу, и ниспровергнут веру в Единого Личного Бога.

Второй пункт состоит в том, что в новой связи между государственной властью и реформированной церковью с самого начала оказалось заложено зерно разрушения. То, что Лютер власть, которую он считал необходимостью, своим учением отдавал в руки территориальным феодалам властителям, было естественным выводом из политической ситуации, в которой он оказался. Прежде всего, старо-протестантское государство теократического средневекового порядка была ему ближе и понятнее, чем многие итальянские княжества Ренессанса. Подчинение религиозной жизни правлению властителей – феодалов нигде не проводилось с такой полнотой, как в государство-церковности северо-германских княжеств. Здесь властитель был, по-русски говоря – "царь и бог", а по латыни "Рара in suis terris". В этом таилась большая. опасность. Когда началось обмирщение княжеского двора и с ним обмирщение политики и личной жизни и прежде всего с тех пор, как властители ввели политику абсолютного господства и безграничной государственной власти, опасность возросла в высокой мере. Случилось не только то, что Европа распалась на множество княжеств абсолютистского порядка правления, как то получалось путями хитрости и насилия властителей князей. Нет. Случилось нечто во иного раз худшее. Единая церковь распалась на множество церквей, и каковая их них выдавала себя за спасительную и отвергала все остальные. Уже во время вольтерьянского Просвещения случилось т6, что едва только кому либо удавалось отвоевать себе лично-свободную "землю" для своего мышления и своей веры, как против него непременно направлялся протест. Бог, от Которого ожидалось, что Он должен гарантировать власть княжеского абсопютизма, не мог оставаться не высоте в такой обстановке и дело шло к Его падению.

2.- ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

КАК КЛЮЧЕВОЙ ПУНКТ

НОВОГО ВРЕМЕНИ


Если кто хочет осмыслить основы нашего времени, тот должен вернуться вспять по курсу истории к судьбоносному событию, определившему эпоху, в которой мы живем. Тот должен начиная оттуда провести линию лучей духовиых сил формулирововаших и существенных чертах на современный мир. Событием этим является французская революция, волны которой, глубоко до дна достигая, дойдя до политической границы Франции не превратились в пену, но со страшной силой покатились дальше и нанесли удар по духовной и интеллектуальной жизни Германии. Человеку 19-го века Французская революция явилась, как эпохальное обще-европейское событие. В этом столкновении люди приобретали самосознание и с этим у них возникало требование – выяснить свое собственное положение, в истории и с этим увидеть свое историческое задание. Для людей 19-го века Французская революция явилась началом того времени, которое они ощутили как "настоящее". При свободном обращении с речью, зто событие они называли "великой" революцией, да для иных она и теперь так именуется. Многие образованные люди, особенно же немецкие философы целого ряда поколений, ждали от нея наступления нового мирового порядка. С одинаковым интересом на нее смотрели люди разного духовного уклада, как Э.Кант /1724 – 1804/, Токевилнь /1805 - 1859/, Лоренц фон Штейн, Фихтз /1762 - 1814/, Гегель 1770 - 1831/ и Маркс /1818 – 1883/. Они .были убежден в .том, что Французская революция обозначила гораздо больше, чем целую эпоху в Истории Франции, что она в гораздо большей мере отмечала начало революционирования всего мира современного тем дням. Если по началу, в первом этапе это и была политическая революция, то на дальнейшее так люди были убеждены, – она необходимо должна была продолжиться, развиваясь во всех иаправлениях. Голоса пессимизма, как например голос Токевилля, тонули в хоре бодрого оптимизма.

Сам Кант, уже вполне созревший, в старческой мудрости стоявший выше вдохновленного революцией Фихте, видел в ней не только явление истории человечества, но понимал ее, как свидетельство стремления человечества к лучшему через нравственные свойства, присущие разумной человеческой природе..