Geum.ru

Статьям вплоть до кислородного голодания

Вид материалаСтатья

Содержание


39. Бойцы вспоминают минувшие дна.
40. Неужели это конец?
41. О чем не говорят, чему не учат в школе.
42. Раз в жизни сбывается несбыточное.
Подобный материал:
1   ...   41   42   43   44   45   46   47   48   49

39. Бойцы вспоминают минувшие дна.




Небольшой банкет в комнате: водка, хлеб, сигареты, три вчерашних

хулигана и один подгримированный герой.

- Я тебе боялся удар ногой в лицо довести. Не дай Бог, думаю, нос

сломаю.

- А думаешь - просто бить в лицо по мягким тканям, чтоб не повредить

кости, ничего не сломать?

- Ну, если смотреть на тебя со стороны - куда как просто.

- Но ты тоже - как рванул руку из плеча - чуть не вывихнул; соображать

же надо. Да - нож-то отдай.

- А разукрасили, в пор-ряде, с тебя еще полбанки! Тут не то что девушка

- милиция поверит с судмедэкспертизой!

Долго и с увлечением припоминали детали:

- Можно идти на "Ленфильм" наниматься в каскадеры!

- Ну, если теперь не пригласишь на свадьбу - в самом деле отсвистим.

Тем более репетиция уже состоялась!

- Еще кому вломить - давай, опыт есть!

Хохотали.


40. Неужели это конец?




Он опять не звонил - день, и другой, и третий. Конечно: у своей Кати...

Та угрело врачует его; такие, как она, все делают умело. Если б не она!

Неужели я ревную? вот еще...

Если победа в бою завоевывает женское сердце, то врачевание ран героя

растапливает женскую душу.

Ларик неукоснительно позвонил вечером на третий день.

- А раньше не мог?

- Ждал, пока вывеска подживет.

Перед кинотеатром она издали увидела его; вблизи осмотрела лицо - умело

загримировано, явно чувствуется женская рука. Что ж, все ясно. А чего ты

ждала, собственно?

В темноте зала она ждала его прикосновения.

На середине фильма он вдруг обеими руками крепко сжал ее руку, поднес к

губам, поцеловал быстро, крепко. Прошептал на ухо:

- Прости. Я не должен был тебя приглашать. - Поднялся и, не пригибаясь,

ушел по проходу.

Она сидела еще несколько минут. Дурацкое кино было непереносимо.

Поднялась и ушла.

Горечь мешала дышать.

И был вечер, и было утро; дыхание ее было сбито, "свой нерв" потерян.

Не умирала. Но сладко не было.

Понимала - конец. Но как-то не верилось.


41. О чем не говорят, чему не учат в школе.




- Ты должна научить его всему. Ясно? Как касаться женщины и как

расстегивать на ней одежду. Как снимать штаны и как ложиться рядом. Как все

делать вовремя и ничего не делать не вовремя. Во всех деталях! Короче -

вышколишь мальчика под романтического любовника для юной девушки.

- Уж и не помню, что такое юная девушка.

- А ты постарайся.

- Не уверена, что одного сеанса хватит.

- Я тебя не ограничиваю.

- А вы уверены, что он придет, такой влюбленный?

- Это моя задача. А вот чтоб не захотел уйти - это твоя задача.

- Но он хоть действительно из себя ничего?

- Вполне. Стану я тебе урода сватать.

- Уж и не помню, что такое двадцатилетний мальчик.

- Надеюсь, хотя бы получишь удовольствие.

- То-то вы заботитесь о моих удовольствиях! А на что-нибудь более

материальное тоже можно рассчитывать? Вы цены знаете?

- Я все знаю. А цены на твой курс лечения ты знаешь?

- Но это как бы по дружбе, вы говорили...

- И это тоже по дружбе. Считай, что списываю долг и открываю тебе

кредит: сможешь обращаться еще, и по любому поводу.

- М-да-а, вот и пришла мне пора открывать школу... Смешная задачка...

даже интересно. Откровенно говоря, я бы предпочла погасить свой долг

непосредственно вам.

- Не учи дедушку кашлять.

- Но интересно: почему именно я ?

- Я уважаю профессионалов.


42. Раз в жизни сбывается несбыточное.




Ларик позвонил на четвертый день - поздно вечером, разумеется.

- Что это ты вдруг решил о себе напомнить?

- Просто подумал, что поступил не очень вежливо...

- Ах. Мы обретаем манеры. Вращаемся в высоких сферах. Не волнуйся, я

все давно забыла.

- В общем, мы тут едем компанией на выходные в Таллинн, и я подумал,

что, может быть, тебе захочется.

- Может быть. (Опять Таллинн!..)

- Так как?

- Ты прекрасно знаешь, что я никуда с тобой не поеду,

- Нет, как хочешь. Извини. Счастливо.

Пи-пи-пи - сказала трубка ей в ухо. Ну, и что делать?..

Пораньше с утра (успеть!) позвонила ему на вахту общаги:

- Что ж ты так быстро бросил трубку? - съязвила.

- Ты-ы? А мне показалось...

- Это мне показалось. Если ты на полпути поцелуешь руку и выпрыгнешь из

поезда - милая перспектива.

Он засмеялся.

- Скажи сам: с тобой можно куда-нибудь ехать?

- Со стороны виднее. Не только со мной - нас пятеро. Поезд в

шестнадцать десять.

- Не уверена, что смогу. В общем, идея заманчивая...

- Билет по студенческому - треха, ну, с собой двадцатку.

- А жить там где? Или блат в гостинице?

- У Володи знакомый художник, оставит мастерскую. С камином!

Вале нарисовался вечер, огонь в камине, островерхие таллиннские крыши,

компания: один обязательно в старом кресле-качалке, остальные - на матрасах

вдоль стен... кругом - картины, мольберты, холсты, запах красок... и

художник - бородатый, в растянутом грубом свитере, дымящий трубкой. Хотелось

отчаянно.

- Если к обеду не разболеюсь окончательно, - соврала, - то можно

подумать... Не обещаю, но на всякий случай ждите.

- До четырех часов в зале, где кассы, - у буфета.

Он не упрашивал...

Пришлось звонить матери на работу, строить легенду о выпавшем срочно

месте в двухдневной турпоездке от института, выслушивать сомнения на

повышенных тонах... "В конце концов, тебе двадцать лет, ты взрослая девушка,

что я могу поделать - взаперти тебя держать? - Мать что-то чуяла, и

правильно чуяла... - Только позвони нам сразу, как добралась".

Ларик ждал на Варшавском вокзале, грея ладони о стакан с кофейной

бурдой.

- Слушай, - неловко признался он. - Ничего не получилось...

- Что не получилось? (Опять!..) Негде остановиться? Или - поезд

отменили, путь взорвали? - она полыхнула злым прищуром.

- Да нет, - вздохнул он. - Просто они не поехали. Там личные

отношения... короче, разладилось. Извини...

Он вытащил из кошелька билеты:

- Надо пойти сдать. Или прямо продать в очереди...

Один билет у них схватили сразу, потом еще два. Ларик взглянул на два,

оставшиеся в руке, на часы поверх расписания:

- Четыре минуты осталось. А может - рванем? А? Честно говоря, я уже

настроился.

Она молниеносно прикинула время до вагона - и не отказала себе в

наслаждении сыграть теперь на его нервах небольшой ритмический танец.

- Что-то скучно без компании... Да и не успеем уже.

- Да, разве что галопом, - согласился он легко.

Она взглянула невинно:

- Слушай - а почему ты с сумкой? Раз все распалось?

- Так я ж прямо с работы, - удивился он. - С утра все с собой взял,

иначе не успеть.

На часах оставалась минута с половинкой.

- Вообще-то мы старые друзья, - неторопливо проговорила она, следя за

реакцией на слово "друзья".

- Вот и я подумал, - спокойно согласился он, хватая протянутую ему

сумку.

Запыхавшись, они вскочили в последний вагон при негодующем вопле

проводницы.

Их кресла были лицом по ходу движения. Оледеневший Ленинград со стуком

выпускал путешественников из своего каменного лона.

Ларик извлек из сумки бутылочку с коньяком и четыре мандарина.

- За благополучный проскок! - приветствовал он. - А то не

по-джентльменски получилось бы - пригласить девушку, а потом отказаться.

- За джентльменов, - ответила она. Стало тепло: он действительно хотел

поехать с ней, а не блефовал. Еще посмотрим, Катенька, чего стоят твои

прожекты!

А ночевать - вдвоем?.. Отмахнулась от этой мысли: э, разве не спали они

в одной комнате. Но мысль посвечивала запретным, тем самым; она не

спрашивала ничего.

Запасливый Ларик разложил Конан-Дойля и Сименона, - не читалось:

болтали, смотрели в окно. В Нарве он добежал до буфета, принес в свертке

горячие пирожки и бутерброды, Валя налила кофе из термоса.

- Слушай - как мы хорошо едем!

Потом он раскрыл коробку со "скрэбл", каковая игра по-русски получила

официальное название "эрудит": играли в слова...

Летящий пейзаж затягивало темью, электричество задрожало в стеклах,

вагон постепенно пустел.

Над перроном горела латиницей надпись "Tallinn", звучала непривычная

чужая речь, и Валя почувствовала дух заграницы.

- Нам теперь куда?

- Может, погуляем немного сначала?

- Конечно! А сумки не тяжелые?

- Да ну, одна на плече, вторая в руке. Пошли...

За подземным переходом углубились в витую булыжную улочку. Древняя

стена в подсветке прожекторов вздымалась над заснеженным парком.

Экспрессивные афиши с непонятными надписями пестрели под фонарем длинной

вереницей. Крохотные проулки отделялись от улицы; свежевыпеченной горячей

сдобой пахнуло из низких воротец.

Улочка трудолюбиво взобралась на взгорбок и распалась между теснящихся

углов на рукава; по лесенкам и подворотням Валя и Ларик спустились на

игрушечную площадь: трубач на шпиле ратуши пронзал вишнево-черное небо,

лепившиеся друг к Другу пряничные домики светились стрельчатыми окнами.

Прозрачные серые хлопья плыли на фоне луны, яркой и четкой, как на японских

гравюрах.

- Красиво-о... - протянула Валя.

- Дарю, - простер руку Ларик. - Не жалеешь, что увидела?

- Пока нет!

Он изучил карманный план города, повел ее за повороты вниз, за

перекрестком светилась модерная башня отеля "Виру".

- Нам на сороковой автобус. Езды десять минут.

Автобус вывернул в конце концов на современную безлико-коробочную

улицу. Они куда-то свернули за магазином, обошли крохотный парк и углубились

меж двух рядов двухэтажных строеньиц, перед которыми росли елки и рдели в

редком свете окошек гроздья рябин.

- Ты здесь когда-нибудь уже был?

- Впервые в жизни. Просто строители хорошо ориентируются в городской

местности.

Сверил номер на домике с записанным, взял ее под руку и ввел в подъезд.

Не поднялись по лестнице, но спустились на несколько ступенек вниз и

оказались перед обычной дверью, ведущей в полуподвал.

Валя предполагала, что мастерская будет на чердаке, в мансарде; жаль...

но тут тоже неплохо...

- А он дома? - спросила она про художника.

- Хм. Посмотрим, - ответил Ларик и вытащил из-под кнопки звонка

записку: "Уехал до понедельника. Ключ под ковриком. Прошу быть как дома".

Нагнулся и из-под половичка извлек ключ.

Замок щелкнул.

Ларик протянул руку и повернул выключатель:

- Прошу входить!