Geum.ru

Закономерно нарастание интереса к особенностям строения, социальному

Вид материалаЗакон

Содержание


"И гений, парадоксов друг..."
Парадигма повержена. да здравствует парадигма!
Интуиция против логики?
"Парадокс изобретателя"
Парадоксы науки
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   21
раздел зоологии, изучающий насекомых. Однако А. Любищев интересовался

многими другими науками. И не любопытства ради. Оставил серьезные

исследования по медицине, литературе, политике. Специалистам по истории

известен, например, его трактат об Иване Грозном. А некоторые историки

присылали даже ему на отзыв свои работы. Считали, что у А. Любищева свой

взгляд, своя трактовка, своя точка отсчета.

Занимался он и математикой и физикой. Иные полагали, что ученый

разбрасывался. Писатель Д. Гранин, выпустивший о нем книгу, замечает

следующее. Многие великие не ограничивали себя каким-то либо одним

занятием, часто уходили в сторону, пооой даже вовсе и не в научную. К

примеру, И. Ньютон отдал дань богословию И. Кеплер - астрологии.

Композитор Р. Вагнер ценил написанные им стихи выше, чем свои музыкальные

сочинения. "Но что, - замечает Д. Гранин, - если он был прав и стихи

помогали ему писать музыку? Вообще, что было главным, а что лишнее? Кому

судить об этом? И что, если отвлечения помогали Любищеву?"

А теперь наше повествование подошло совсем к заботам современной науки.

Тенденции лавинообразного накопления научной информации еще более

заострили вопрос о специализации. Похоже, что ныне ученому и свою-то

область узнавать как следует некогда, не то чтобы заглядывать в чужую. И

тем не менее идея оснащенности широким кругом знаний и умений владеет

умами исследователей. Она, может быть, даже стала еще актуальнее, если

учесть, что современная наука развивается преимущественно в смежных

точках. Недаром говорят: там, где недавно были границы науки, теперь

находятся ее центры. Чтобы шагать вровень с эпохой, чтобы уйти от опасности

"профессионального кретинизма", ученый должен выходить за пределы своей

дисциплины во внешнее пространство. И не стоит бояться упрека в

дилетантизме.

Встречаются разные формы приобщения к "чужой" науке. Скажем,

"ненаправленное" шение То есть чтение всех журналов подряд - вдруг

встретится интересное решение. А встретиться оно может в совершенно

неожиданных местах. Плодотворно также общение с исследователями далеких по

профилю направлений.

Приносит пользу и объединение в один коллектив разных специалистов и т.

д. На этом мы не будем останавливаться. Нас интересует сейчас другое.

Испытанным способом преодоления узости профессионализма является смена

рода занятий Это практиковали уже Г. Гельмгольц, Л. Пастер, А. Лавуазье.

А вот как работал Ж. Кювье. Он увлекался разными отраслями знания. Имея

несколько кабинетов, располагал в каждом из них рукопись по какому-либо

особому вопросу и материалы по нему. Входя в кабинет, тут же переключался

на нужный предмет и занимался, если появлялось хотя бы несколько минут.

Немецкий философ XVIII века И. Кант считал интеллектуальную

перевоплощаемость чертой философского гения. Известно, что сам он оставил

труды в разнообразных областях знания: по антропологии, теории

государства, эстетике. Вместе с П. Лапласом высказал идею о происхождении

солнечной системы из туманности, развивая так называемую "небулярную

теорию".

Она вошла в науку как гипотеза Канта - Лапласа.

Но обратимся к нашему времени. Несмотря на давление со стороны процесса

дифференциации знания (а может быть, как раз в силу этого давления),

ученые полагают полезным время от времени менять специальность. В

частности, Э. Ферми считает, что это нужно делать каждые 10 лет. Наступает

момент, говорит он, когда исследователь исчерпывает себя. Поэтому лучше

уступить поле молодым, а самому уйти в новую область, где ваши идеи могут

оказаться плодотворными.

Э. Ферми и сам следовал этому правилу. Вначале работал в области

приложений квантовой механики, после переезда в США в 1938 году (год

получения Нобелевской премии) занялся атомной энергетикой и ядерным

оружием, создавал атомную бомбу. После 1945 года оставил эту область и

перешел к физике элементарных частиц.

Так же и П. Капица считает, что исследователю, как правило, нужно

менять область приложения сил.

"Я сам сейчас работаю, - добавляет он, - на плазме, до этого занимался

низкими температурами, а начинал с магнетизма". Аналогичные мысли

высказывает и другой советский ученый, академик Л. Фаддеев. "Я, - говорит

он, - учу своих учеников: когда чувствуешь, что можешь легко работать по

данной теме, оставь ее".

Ныне популярны идеи так называемой "интеллектуальной мобильности":

умение переходить в решении задач от одних методов к другим, нетипичным. С

этим связана и интенсивная смена специальностей. Дирекции ряда зарубежных

исследовательских фирм считают, например, полезным, чтобы молодые ученые

овладевали несколькими профессиями. Как показали социологические

исследования, среди советских научных работников из каждых трех только

один сохраняет верность обретенной в вузе специальности, а двое меняют ее,

хотя и необязательно радикально.

Конечно, в каждой науке своя обстановка. Есть науки, сильно

подверженные разъеданию. Их называют "науки - проходные дворы". В них не

задерживаются. Это дисциплины, которые испытывают особенно бурные

нашествия со стороны других наук и под влиянием последних быстро

дифференцируются. Например, биология - под давлением физики и химии,

лингвистика - под воздействием математики и логики.

Имеются отрасли знания, которые, наоборот, притягивают. Это

"науки-ловушки". Здесь отмечаются новые, рождающиеся на перекрестке

дисциплин, так сказать, "модные" направления: бионика, биокибернетика,

математическая лингвистика.

Третья группа наук взяла на себя труд питать остальные, выращивая кадры

фундаментального назначения. Их называют "науки-доноры". Например,

математика - по отношению к ее прикладным разделам, или химия - по

отношению к химико-технологическим циклам.

Наблюдается и ослабленная форма интеллектуальных смещений -

"маятниковая мобильность". Она характеризуется обращением к результатам

"чужих" наук и не сопровождается "изменой" специальности. Просто ощущается

любопытство к информации, добытой соседом.

Исследования показали, что отмеченные явления имеют под собой

достаточно глубокие основания. Американские науковеды Д. Пельц и Ф.

Эндрюс, обобщая солидную массу данных, заключают, что автономные ученые и

инженеры работают успешно, когда их интересы широки и разносторонни, и

менее успешно, если они специализированы в узком профиле.

Другое свидетельство. Согласно закону, выведенному современными

науковедами, деловая активность интенсивно растет в возрасте 20-35 лет, а

затем идет нл убыль. При этом у одной части специалистов активность

исчерпывается быстро (примерно к 40 годам), у других же - более медленно,

наступая лишь к 60 годам. Оказалось, что членам первой группы характерна

одна черта: все получили узкую специализацию и не меняли ее. То есть они

сразу же, так сказать, вошли в форму, но и застыли в ней. Люди же

долгоактивной группы, хотя тоже получили узкую специальность, однако

работали сначала не по ней.

Психологи объясняют это тем, что первые не научились переучиваться в

молодости. Потому они и не смогли поддерживать активность обращением к

новым темам, когда старые были изучены или, утратив актуальность, отошли в

прошлое. Зато вторые, в силу ломки профитя, научились в свое время

выходить в чужие сферы, осваивать непривычные методы и решения. Такие

переключения поддерживают творческое горение, вызывая прилив свежих сил,

удлиняя "пик" активности.

За разносторонность, необходимость преодоления узкопрофессионального

подхода при решении научных задач "голосует" и физиология. Чем

многограннее интересы исследователя, тем все более обширные области мозга

вовлекаются в работу, а это развивает еще большую активность.

В заключение главы, пожалуй, стоит еще раз дать объяснение. Mы

настаивали, что обилие знаний нередко ложится бременем на творческое

воображение ученого, более того, бросили немало обвинительных слов и

оборотов на головы специалистов. Вместе с тем отстаивалась мысль о

необходимости широкой образованности и, если угодно, эрудированности

ученого.

Здесь нет противоречия. Дело в том, что творчеству мешает не эрудиция

вообще, а узкая эрудиция, которая замыкает мысль ученого на знаниях лишь

его собственной специальности. Между тем выход в смежные и отдаленные

области науки, как мы видим, стимулирует поиск. Именно такая, не скованная

рамками однойединственной дисциплины, осведомленность и полезна Одним

словом, положение не должно оборачиваться противопоставлением: либо имеем

специалиста, знающего все ни о чем, либо дилетанта, который знает "ничего"

обо всем.

И тут вновь способна помочь философия. По образ ному выражению

известного норвежского ученого и путешественника Т. Хейердала, нынешние

специалисты как бы сидят в глубоких колодцах. Каждый видит только то, что

добывает сам. Но он не знает, что нашли и выбросили на поверхность другие

специалисты. Одна ш функций философа в том и состоит, чтобы, стоя наверху,

знакомить ученых с плодами их соседей и обобщать до бытые результаты.

Однако дело здесь не ограничивается лишь знакомством с тем, что

достигнуто смежными дисциплинами Важно суметь это знание применить у себя.

Речь заходит таким образом о заимствовании не просто знаний но также и

методов их применения в своей области не следования. Метод и определяется

как умение исполь зовать однажды добытую информацию для приращения новой

информации. Образно говоря, это оставленная в уме дорожка, по которой

исследователь некогда прошел и которой он может воспользоваться вновь, раз

уж он ее проложил.

Но кто же нас должен научить превращать знания в алгоритмы извлечения

новой информации, как не философия? Ибо наука о методе - методология -

появилась в лоне философии и составляет ее существенную часть.

Методология описывает общие пути и условия познания, формируя, так

сказать, стратегию научного поиска; она разрабатывает средства,

инструментарий познавательных процедур, учит всему тому, что пригодится

мышлению в этом многотрудном деле постижения истины.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ


Мы попытались взглянуть на развитие науки, имея одно желание: узнать

парадоксы, которыми она полнится. И сделали мы так потому, что это важная

черта ее "биографии", и еще потому, что здесь немало поучительного.

Как выяснилось, парадоксы обнажают глубинные течения познавательного

процесса. Возвещая о назревшем неблагополучии в науке, они вместе с этим

решительно продвигают ее вперед и именно тем, что приносят новые, еще

более парадоксальные идеи.

Можно сказать, что в парадоксах сосредоточены боль и радость познания,

его взлеты, но и крушения тоже.

Одни парадоксы проявляют себя на уровне общих закономерностей,

определяя поворотные точки и направления эволюции знаний; другие указывают

на более интимные стороны науки, оттеняя творчески созидательные усилия ее

архитекторов. Но их роднит то, что все они "страдают" причастностью к

неожиданным, непредсказуемым движениям событий, мыслей, дел. В этом и

скрыты эвристические возможности парадоксов. Они побуждают предпринимать

дерзкие ходы, возводить необычные построения, предлагать невероятные

методы и решения.

Важен и еще один момент. Парадоксы, объясняя каждый свой кбнкретный

предмет, стараются ради общей цели. Поэтому любое крупное продвижение

человеческой мысли связано с привлечением всего запаса парадоксальных

средств. Наука использует наряду с логическими приемами и интуитивно

неосознаваемые; придумывает для решения поставленной конкретной задачи

совсем другую, общую задачу, изобретая и соответствующий метод ее

исследования; широко использует услуги дилетантов и пожелания чудаков.

Этим мы хотим сказать, что любое выдающееся достижение ученого, подобно

тому "как солнце в малой капле вод", отражает все рассмотренные (и

нерассмотренные) парадоксы. Они, дополняя друг друга, как бы воссоздают в

масштабе одного (всего лишь одного!) события целостную картину великого

завоевания, называемого научным открытием. Это еще раз подтверждает ту

мысль, что творчество сплошь соткано из парадоксов, и потому очень важно

не только их понять, но и широко ими пользоваться в научном поиске.


СОДЕРЖАНИЕ


К читателю


"И ГЕНИЙ, ПАРАДОКСОВ ДРУГ..."


"Сворачивает парадокс, куда захочет..."

Я лгу, следовательно, утверждаю истину

"Кто неразумней, тот умней".

"Прости меня, Ньютон!".

Парадоксы, где их не должно быть

"А разве что-нибудь еще осталось открывать?"


ПАРАДИГМА ПОВЕРЖЕНА. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПАРАДИГМА!


Мы солнце старое погасим Мы солнце новое зажжем!

Наука безупречна. Ошибаются ученые.

"Я не слышал, что вы сказали. Но я совершенно с вами не согласен"

"Ломка сознания"

Гипноз великого

По ту сторону здравого смысла.

На острие прогресса.

На грани неверия и самомнения


ИНТУИЦИЯ ПРОТИВ ЛОГИКИ?


Знать, не осознавая

Подготовка. Вообразить себя молекулой

Инкубация. Избавиться от тирании "я"

Инкубация продолжается. "Ноги - колеса мысли"

И еще инкубация. "Учитесь видеть сны, господа!"

Вспышка гения (озарение)

Доведение результата (логическая подборка)

Подводя баланс


"ПАРАДОКС ИЗОБРЕТАТЕЛЯ"


Все наоборот

Отмечено "грязной" работой

"Если задача не решается, придумайте себе другую задачу"

"Попасть в дроби"

Электроды, ножи и вилки

Мосты над пропастью


"ДИЛЕТАНТ-СПЕЦИАЛИСТ"


Нарушители "ведомственных" границ

Наука массовой профессии

Ученые, которые создали сами себя

"Шестерни воображения вязнут в избытке знания"

Специалисты вредны, потому что

По законам природы это не должно летать

Математические досуги

Люди "без прошлого"

"Академиков достоинство главное"


Заключение


Сухотин А. К.


С91 Парадоксы науки М 240 с. с ил. (Эврика).

"Молодая гвардия", 1978.


В книге рассказывается о роли парадоксов в научных открытиях Парадоксы

неоднозначны разнообразны их причины, природа, влияние на развитие

познания. Но все они проявляют себя там, где рождается необычное Читатель

узнает, что такое "парадокс изобретателя", увидит, как исследователи

используют в своей работе парадокс "дилетант - специалист" и другие.


С 60200 -219 С 078(02)-78°48-78 001


ИВ 1179


Анатолий Константинович Сухотин


ПАРАДОКСЫ НАУКИ


Редактор В. Федченно

Художник Ю. Аратовский

Художественный редактор А. Косаргин

Технический редактор Г. Вырыханова

Корректоры Е. Самолетова, Г. Василёва


Сдано в набор 17/1 1978 г. Подписано к печати 11/VIII 1978 г.

А05721. Формат 84Х108 1/32. Бумага № 1. Печ. л. 7,5 (уел 126).

Уч.-изд. л. 12,8 Тираж 100 000 экз. Цена 60 коп Т. П. 1978 г., № 48.

Заказ 2392.

Типография ордена Трудового Красного Знамени издательства ЦК ВЛКСМ

"Молодая гвардия" Адрес издательства и типографии. 103030, Москва, К-30,

Сущевская, 21.


OCR Pirat