В. Н. Сагатовский издательство томского университета томск-1973

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 1434.78kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 3189.24kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 2424.52kb.
• М. В. Иванова Томск: Издательство Томского политехнического университета, 2008. 177, 2610.26kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 2585.19kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 1488.99kb.
• Учебное пособие Издательство Томского политехнического университета Томск 2007, 1320kb.
• Курс лекций Издательство Томского политехнического университета Томск 2008, 2560.3kb.
• Методические указания для преподавателей Издательство Томского политехнического университета, 882.32kb.
• Конспект лекций Рекомендовано в качестве учебного пособия Редакционно-издательским, 1023.31kb.

Легче всего диагносцинировать здесь позитивизм, тем более, что рассуждения вокруг Собакевича действительно таковы. Но почему же к позитивизму оказались более склонными физики, а не биологи? («Физика более развита»,— охотно подскажет нам иной поклонник позитивизма). Дело, на наш взгляд, заключается в другом. Электричество было дано вначале в условиях обыденного опыта и отличалось от других сил чувственно. Точно так же и сила в смысле типа взаимодействия никогда не определялась: кто не знает из опыта, что значит высказывание «вещи взаимодействуют»? Достаточная широта диапазона таких проявлений, их устойчивость и кажущаяся (в силу привычки) «понятность» заставляет считать точные определения их излишними и «схоластичными». По сравнению с обыденным знанием об электричестве в сторону уточнения качественной определенности его был сделан, пожалуй, только один шаг: открытие В. Франклином положительных и отрицательных зарядов. Все дальнейшие определения стали уже чисто количественными (анализ количественной определенности


464 В. Григорьев, Г. Мякишев. Силы в природе. М., 1964, стр. 141—142.

265


см. IV, С). Такой скачок от нечто к количеству оправдывает себя до тех пор, пока не ставятся под сомнение интуитивно ясные, но логически неосознанные основы обыденного опыта и пока не выдвигается задача перейти от отдельных эмпирических результатов к представлению науки как единой системы. И тут позитивист, кичащийся своей точностью, оказывается совершенно беспомощным, ибо ему и в голову не приходит, что нужно, помимо вычислений, заняться такой «схоластикой», как системное (а не просто конвенционалистское: «будем считать...») определение понятий вроде «взаимодействие», «объект», «факт» и т. д. Он забывает, что знание на уровне нечто, без установления сферы его эквивалентной применимости, всегда остается гипотетичным, что каждый шаг в этом случае может оказаться переходом в область заблуждения. И только то, что такого шага еще не было, поддерживает убеждение в том, что «авось» его и никогда не будет.

Таким образом, логического определения качества (и тем более природы) электромагнитного взаимодействия такого типа, как это имеет место по отношению к гену, не существует. В науке был совершен скачок от нечто к количеству, и интуитивно ясное выделение на уровне нечто сразу получило количественные градации. Мы не знаем, что такое сила, взаимодействие, гравитация, электромагнетизм и т. д. в смысле качественной природы их разнообразнейших проявлений, но зато, оттолкнувшись от первых их чувственно различаемых видов, ученые стали определять и различать их дальнейшие проявления только количественно. Так расходятся разные способы исследования. И представитель количественного знания с недоумением смотрит на «наивное» желание понять, что же есть электричество по своей природе, а гуманитарий честно признается, что он так никогда и не смог понять, что такое электричество...

3. Можно ли считать, что уже Декарт выявил определенность рефлекса? Да, если говорить, во-первых, об определенности рефлекса на уровне общей схемы отношений между стимулом и ответом и, во-вторых, ограничивать сферу действия этой схемы той областью нервной системы, для которой характерны машинные отправления. Эти два момента и представляют собой общее и специфическое в той определенности рефлекса, которую осо-

266


знал Декарт. «Конечно, физиолог XX века уже не скажет, что по нерву бегут «животные духи» и «тело становится проворным». Мы знаем, что проведение по нерву — это сложный физико-химический процесс, может быть, даже с вовлечением разного рода «гуморов», мы даже знаем химический состав этих гуморов и тончайшие электрические свойства нервного процесса, но что мы прибавили к пониманию структуры целого нервного акта, которая только одна интересовала Декарта?»465 (подчеркнуто нами.— В. С). Иными словами, дальнейшее изучение рефлекса велось уже на иных уровнях, но определенность этих уровней выступает как обусловленность по отношению к декартовской схеме (те условия деятельности нервной системы — ее компоненты, состав и структура этих компонентов и т. д.,— которые необходимы для реализации общей структуры открытого Декартом отношения между стимулом и ответом).

Декарт определил рефлекс, как общий принцип деятельности нервной системы, но не как конкретный механизм деятельности, организующей нервные процессы. Смешение этих двух различных понятий, связанных с термином «рефлекс», весьма характерно для истории изучения этого объекта, его не избежал даже И. М. Сеченов466.

Новые шаги познания рефлекса в отношении его общей схемы были сделаны только в наше столетие. «Трехсотлетние неудачные попытки расширить применение рефлекторной концепции в сторону сложного приспособительного поведения животных и человека он (И. П. Павлов.— В. С.) завершил гениальной научной концепцией, которая смогла сохранить принципиальное ядро рефлекса и в то же время формулировать то его своеобразие, которое он приобретает на высших этапах нервной деятельности, Это и была концепция условного рефлекса»467. Специфика условного рефлекса заключается в случайном характере раздражителей и их опосредованной связи с безусловными реакциями. Является ли эта специфика качественной и «принципиальной»? Да, если брать рефлекс в отношении приспособительной деятель-

465 П. К. Анохин. От Декарта до Павлова. М., 1945, стр. 32.

6 См. там же, стр. 86.

7 П. К. Анохин. От Декарта до Павлова. М., 1945, стр. 94,

267


ности. Природой приспособительной реакции будет именно условный рефлекс. Нет, если рассматривать общую природу любого отношения стимул — ответ. И в этом отношении И. П. Павлов прав, говоря, что «через эту прибавку, конечно, никакого существенного изменения понятия рефлекса не произошло»468.

4. Гипертоническая болезнь дифференцируется от симптоматических гипертоний по тому признаку, что повышение артериального давления является в ней первичным и основным фактором, основной сущностью этой болезни469. Сущность здесь понимается как природа определенности, ибо в другом месте этой же работы указывается: «Само повышение артериального давления хотя и считается исключительно типичным, характерным признаком данной болезни, но не является сущностью этой болезни в каузальном смысле, так как оно в свою очередь служит следствием или отражением первичных нарушений нервной регуляции»470.

5. Долгое время не удавалось установить четкую грань между жизнью и неорганической природой. В средние века полагали, например, что к размножению способны и металлы (сера — мужское семя, ртуть — женское семя металлов); появление газа, «вскипание» при нейтрализации углекислых щелочей кислотами трактовалось как брожение; по признаку мягкой консистенции в одну группу объединялись животные и растительные масла, хлористый цинк, хлористая сурьма и т. д.

Классическое определение жизни, данное Энгельсом: «жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел»471 — является функционально-составным (указывается состав жизни — белки и основная функция — обмен веществ). Примером определения жизни, построенного на том же категориальном каркасе (состав — функция), но с современными уточнениями, может служить следующее: «...мы можем определить жизнь как особую форму существования органической материи, ос-


468 Цит. там же. Стр. 88.

469 См. Руководство по внутренним болезням. М., 1964, т. II, стр. 51.

470 Там же, стр. 10.

471 Ф. Э н г е л ь с. Анти-Дюринг. 1957, стр. 77.

268


новными субстратами которой являются нуклеиновые кислоты, белки и фосфор-органические соединения. Существо жизни заключается в количественном и качественном возрастании генетической информации как меры упорядочения и усложнения организмов»472. Предлагаются определения жизни и по другим категориальным сторонам, их соотношение будет проанализировано дальше. 6. Необходимость специфического психологического понятия установки вызывается тем, что имеющиеся понятия недостаточны для объяснения ряда явлений. К числу таковых относится эффект Узнадзе: «Испытуемый получает в предварительных опытах два круга, из которых в одном мы имеем значительно больше точек, чем в другом. Число экспозиций колеблется здесь в пределах 10—15. В критических опытах испытуемый получает опять два круга, но на этот раз число точек в них одинаковое. Испытуемый, однако, как правило, этого не замечает и в большинстве случаев ему кажется, что точек в одном из этих кругов заметно больше, чем в другом, а именно больше в том круге, в котором в предварительных опытах он видел меньшее число точек» 473. А. Прангишвили показывает, что попытки объяснить эффект Узнадзе, не прибегая к понятию установки (как частный случай образования условного рефлекса, как системы связей между различными анализаторами и др.), не привели к успеху. С помощью понятия установки требуется «получить ответ на следующие вопросы: как возможна устойчивая ориентированность деятельности в условиях постоянного изменения стимульных ситуаций? Как возможна внутренняя связь, последовательность поведения? Как возможна структурная устойчивость деятельности индивида...»474. Объяснение эффекта Узнадзе и ответ на эти, связанные с ним, вопросы можно получить, по мнению А. Прангишвили, только предположив особую психологическую реальность — установку, которую «...следует трактовать как модус, целостного субъекта (личности) в каждый конкретный момент его деятельности — модус,


472 В. М. Жданов. К определению понятия «жизнь». Вестник АМН СССР. 1964, № 1, стр. 33.

473 Д. Н. Узнадзе. Психологические исследования. М., 1966, стр. 141—142.

474 А. С. Прангишвили. Исследования по психологии установки. Тбилиси, 1967, стр. 58—59.

269


который представляет собой внешний уровень организации «человеческих сущностных сил», как бы фокусирует все те внутренние динамические отношения, которые опосредуют в индивиде психологический эффект стимуль-ных воздействий на него и на базе которого возникает деятельность с определеной направленностью, как уравновешивание отношений между индивидом и средой»475. Это — функциональное определение, которое призвано дать самое первое объяснение явлениям типа эффекта Узнадзе, подобно тому как декартовская схема рефлекса дала первое объяснение непроизвольным движениям. Здесь еще ничего не говорится ни о локализации установки, ни о ее компонентах, структуре и т. д. Все эти аспекты еще предстоит определить, а по отношению к приведенному (пока еще не очень определенному) определению эти будущие определенности выступят как объясняющие условия. На примере установки мы проследили рождение нового научного понятия.


В. Виды непосредственной определенности

Когда один предмет характеризуют как причину, сущность, или, говоря одним словом, условие другого предмета, то само это условие либо предполагается определенным, либо требует определения, и тогда характеристика его как, скажем, причины будет гипотетической. Сейчас пойдет речь о вещи не как условии чего-то или обусловленной чем-то, но как об обладающей какими-то свойствами и состоящей из каких-то элементов, т. е. об ее непосредственной определенности.

Характеризуя виды непосредственной определенности, мы часто будем употреблять слова «форма» и «содержание», подразумевая разные их значения. Во избежание путаницы придется начать с уточнения этих терминов.

а. Основные значения терминов «форма» и «содержание»

1. Под формой понимают структуру, под содержанием — состав, т. е. совокупность элементов вещи.


475 А. С. П р а н г и ш в и л и. Исследования по психологии установки. Тбилиси, 1967, стр. 78.

270


Изомеры отличают по структуре молекулы, изотопы— по составу атомного ядра. Эмпирическая химическая формула определяет состав вещества, формула строения — состав и структуру. Этот смысл наиболее употребителен в философской литературе, и именно его выделяет В. И. Свидерский под терминами элементов и структуры.

2. Под формой понимается вид: разновидность чего-либо, под содержанием — то устойчивое общее, которое есть в этих разновидностях. В этом смысле говорят о тяжелой и легкой формах одной и той же болезни, о Советской власти и народной демократии как формах диктатуры пролетариата и т. д. Такой смысл этих терминов очень близок к смыслу терминов «общее» и «особенное»,, с той разницей, что под содержанием здесь понимается не любое, но именно устойчивое, существенное общее (ср. с понятиями качества и природы).

3. Как внешняя форма и внутренее содержание, нечто «скрытое» за внешней формой. Последняя здесь выступает как что-то несущественное само по себе, лишь как индикатор, проявление более важного содержания, как результат его деятельности или как видимость, скрывающая это содержание. Проиллюстрируем последовательно эти три оттенка. За внешним отличием мелколистной голубики от обычной скрывается тот факт, что обычная голубика лесной зоны имеет 48 хромосом, а мелколистная северная —24. «Содержание,— пишет Г. В. Плеханов,— это общественные потребности, требующие удовлетворения; форма — это общественные учреждения»476. «За его суровой внешностью скрывалась добрая душа» — образ, ставший уже литературным штампом. В рассматриваемом смысле понятия форма и содержание совпадают со вторым смыслом явления и сущности. Внешняя форма — это совокупность свойств вещи. По отношению к человеческому познанию внешняя форма — это непосредственно воспринимаемые свойства вещи (особенности ее пространственного положения, цвет, запах и т. д.), содержание выступает как носитель или производитель этих свойств.


Необходимо сделать еще некоторые дополнительные замечания.

476 Г. В. П л е х а н о в. Избранные философские произведения. М., 1956, т. II, стр. 543.

271


1. Термин «структура» часто употребляют для обозначения предмета в целом, как единства формы и содержания (структуры и элементов состава). В этом смысле говорят о структуре как носителе функции, о приуроченности функции к структуре и т. д. В таком смысле в нашей работе этот термин употребляться не будет. Сама же проблема будет рассмотрена в связи с соотношением структуры и состава в системе (V гл.).

2. В следующем пункте внешняя форма будет рассмотрена в связи с функцией. В нашей литературе иногда допускалось прямое отождествление категории формы и содержания (неизвестно, в каком смысле) с понятиями структуры (тоже без всяких уточнений) и функции. Ни к чему, кроме запутывания и без того сложных проблем и пустословия, это привести не может. Функция — это свойство действующей вещи477, и только в этом смысле мы сопоставляем ее с внешней формой, как ставшим результатом взаимодействия, как непосредственно воспрнимаемыми свойствами вещи в состоянии устойчивости.

в. Внешняя форма и функция

Представим себе характеристику предмета на уровне данности в виде двух «черных ящиков»—экстенсионального и интенсионального ограничителей, между которыми


требуется поместить новый черный ящик — исследуемый предмет478.

Представим этот новый черный ящик, как срез, из которого, так сказать, «вынут» интенсиональный ограничитель:


477 Термин «функция» выступает также для обозначения зависимой величины, этот смысл рассмотрен в V гл.

478 Знание общей части определения (ближайшего рода) предполагаемся так или иначе данным. Речь пойдет только об определении качества специфики предмета.

272


Внешние контуры этого ящика — это застывшая и ставшая непрерывной последовательность его «выходов» (свойства ведь и есть проявления, «выходы» вещи по отношению к другим вещам, взятые со стороны их устойчивости). Таким образом, контуры ящика — это его внешняя форма. На «действующем» выходе стрелкой показана функция (или совокупность функций). Данные на входе (внешние условия) неизвестны и пока нами не рассматриваются. Пространственное изображение контуров черного ящика не должно заслонять тот факт, что внешняя форма — это не обязательно такие свойства, которые должны восприниматься органами чувств, имеющими достаточно узкий диапазон восприятия даже в макромире.

Определение предмета по внешней форме, т. е. по тому, как он выглядит (или, в более общей форме, — по постоянным значениям на его выходе), — весьма несовершенный вид определения, дающий более или менее надежные результаты только в узкой сфере. Дело в том, что если не наблюдается функционирование предмета, то связь вещи и ее внешних свойств, как «выходов» вещи, может быть установлена только предположительно. Дальнейший ход познания заключается в переходе от определения по внешней форме к функциональному определению479. Причем функциональный подход коррегирует результаты определения по внешней форме: по одежке встречают, по уму провожают.

Вот как описывается этот процесс в развитии медицины. «Врачи стремились главным образом к определению поражений органов и к топографической оценке каждого симптома... К концу прошлого века в клинике повышаются требования к так называемой функциональной диагностике. Наблюдения показали, что можно иметь больного с большими анатомическими повреждениями органов..., а между тем больной остается практически трудо-


479 «Конечно, отношение между веществом, материалом, из которого состоят вещи, и формой этих вещей сохраняет свое определенное значение. Но гораздо более важным является способ поведения вещей, динамика. Изучению этих вопросов подчинены все другие; ибо мы устанавливаем свое господство над окружающей нас средой в конечном счете только потому, что мы в состоянии понять способ поведения вещей и сами можем конструировать такие предметы, которые обладают полезным для наших целей способом поведения». (Г. Клаус. Кибернетика и философия. М., 1963, стр. 19—20).

273


способным и особых жалоб не заявляет. Наоборот, другой больной, у которого врач при самом тщательном исследовании никаких анатомических изменений в органах не находит, вдруг неожиданно умирает... Современный... период клинической медицины характеризуется, с одной стороны, более глубоким изучением этиологии, сущности болезненных процессов (их патогенеза) и механизмов, ими управляющих, а с другой стороны — стремлением к более тщательному изучению функциональной диагностики»480.

Функциональный подход часто исправляет результаты, полученные на ступени внешней формы. За несущественными внешними различиями схватывается более важное функциональное сходство и наоборот. «Если желудок справляется со своей работой,— замечает Г. Бергман,— то совершенно безразлично, является ли он длинным и узким, или коротким, в форме рога»481. И дальше: «Клиника должна, наконец, рассматривать все те части пищеварительного тракта, где происходит пептическое пищеварение, как единое функциональное целое. В области медицины особенно ясно видно, что, только отказавшись от морфологических разграничений, мы можем соединить неотъемлемо связанное, освободившись таким образом от внешних рамок зрительно-анатомического принципа»482.

Даже оставаясь в рамках морфологических классификаций, ученые вынуждены признать большую общность результатов функционального подхода. «Орган,


480 М. П. К о н ч а л о в с к и й. Учебник внутренних болезней. М., 1939, стр. 15.


481 Г. Бергман. Функциональная патология. М., 1936, стр. 34.

482 Там же, стр. 37. Хороший пример соотношения внешней формы и функции можно привести также из области археологии. При определении качества древних орудий «...достаточно посмотреть: если следы (от работы—В. С.) располагаются, допустим, перпендикулярно оси и по окружности — значит, сверло. На шильях следы параллельны оси и располагаются прямолинейно. На строгальных ножах — перпендикулярно лезвию и односторонне. Вне зависимости от формы: форма орудия может быть разная! Каменная китайская мотыга из поселения Лин-Со имеет форму вишневого листа. Железная мотыга древнеегипетского земледельца похожа на тесло — у нее лезвие расположено перпендикулярно топорищу. Эскимосская мотыга сделана из бивня моржа и похожа на рог. Тем не менее все это мотыги». (А. Варшавский. Человек ищет своих предков. М., 1967, стр. 243—244). Существенность элементов формы определяется, таким образом, их отношением к функции.

274


имеющий строение почки, появляется и развивается только в пределах типа позвоночных. Поэтому эволюцию почечной функции можно рассматривать лишь на пути от рыбы к млекопитающему. Образования с аналогичной функцией у других типов и классов животных могут сравниваться с почкой только с целью установления некоторых самых общих закономерностей, более широких, чем эволюция почки как органа»483.

А эта большая общность позволяет лучше упорядочивать добытую массу знаний, например, белковая форма жизни предстает как частный случай при определении жизни через ее основную функцию — накопление информации. То, что внешне кажется столь различным—жизнь, произошедшая естественным путем, возможные небелковые формы космической жизни, жизнь искусственная (как белковая, так и небелковая) — оказывается внутренне связанным. И путь к этой внутренней связи легче прослеживается, если идти от функции, а не от внешней формы.

Кроме движения мысли от формы к функции (первый путь), возможны и другие пути. Второй путь — это начало познания определенности предмета прямо с функции. Например, в изучении электричества, фермента, гена. Этот путь, в свою очередь, имеет два варианта. Во-первых, переход от знания функции внутрь черного ящика, к изучению его состава (внешние контуры при этом остаются неопределенными, несущественными). Таков ход познания электричества: от определения функции к выяснению компонентов взаимодействия—зарядов. Интересно отметить, что разноименные заряды были открыты в XVIII веке независимо друг от друга Дюфэ и В. Франклином. Последний определил их функционально (как отрицательное и положительное электричество), а Дюфэ — по внешней форме: положительное электричество он назвал стеклянным, а отрицательное — смоляным (по наблюдаемой им сфере действия). Во-вторых, — движение мысли от функции к внешней форме, а затем уже к составу. Это можно показать на примере исследования гена. После вывода из законов Менделя о необходимости единицы, выполняющей функции, гена, внешняя форма пос-


483 А. Г. Г и н е ц и н с к и й. Об эволюции функций и функциональной эволюции. М., 1961, стр. 9.

275


леднего определялась на хромосомных картах. Известно, что одни признаки при скрещивании наследуются независимо, другие — в сцеплении друг с другом. Сила сцепления была признана за меру расстояния между, генами. Не-сцепленные гены выделялись на чертеже в разные группы. Эти карты совпадали с теми, которые получали цитологи, наблюдая в микроскоп ядра делящихся клеток. Число групп сцеплений совпадало с числом хромосом. Разница в длине групп сцеплений совпадала с разницей в длине разных хромосом. Группа генов, сцепленная с полом, совпадала с особенностями той хромосомы, по которой различаются самцы и самки, и т. д. Так было установлено расположение различных групп генов. Эта процедура может, кстати, служить хорошим примером нечувственного установления внешней формы.


Третий путь — это движение внутрь вещи прямо от внешней формы, минуя функцию, которая исследуется уже после состава (или даже после состава и структуры) . Такой ход мысли можно видеть на приведенном выше (IV, А, а) примере с аппаратом Гольджи, да и вообще в любом чисто морфологическом исследовании, которое, однако, коррегируется затем функциональным подходом. Абсолютизация этого пути (в определенных условиях законного и даже, видимо, неизбежного) ведет к созерцательному отношению к познанию, к отрыву его от деятельности. В то же время не следует абсолютизировать и функциональный подход. Ограничение его рамками дает нам чисто бихевиористский, функциональный мир без внутреннего мира. Ограниченность функционального исследования снимается проникновением внутрь черного ящика.

Изобразим возможные пути познания внешней определенности схематически:

1. Внешняя форма —> функция —> внутренняя определенность. 2а. Функция —> внутренняя определенность. 2в. Функция —> внешняя форма —> внутренняя определенность. 3. Внешняя форма —> внутренняя определенность. Сравнительный анализ этих путей на конкретном научном материале представляет собой чрезвычайно интересную самостоятельную задачу. Это — одно из возможных ответвлений от магистральной линии общей системы категорий, которую мы стремимся проследить в данной работе.

276

с. Состав и структура


с1. Познав внешнюю определенность вещи, как-то очертив ее границы, переходят к изучению ее состава, а затем исследуют организацию элементов состава, структуру 484. (Напомним, что изучение состава слова начинается с познания внешней определенности его элементов, т. е. намечаются контуры нового черного ящика, нового предмета. Но мы продолжаем исследовать ранее выделенный предмет).

Изучение вещи по составу (содержанию) часто называют содержательным подходом в противоположность формальному или структурному подходу. Мы не будем употреблять этот многозначный термин; может быть, разбиение вещи на составные элементы уместно вслед за Декартом назвать энумерацией. В случае энумерации множество определяется как состоящие из таких-то элементов (например, можно определить, что подразумевается в современной науке под словом масса, перечислив все его значения: инертная и гравитационная масса, масса покоя и динамическая масса и т. д.485). Если элементы определяются внутри множества как виды, имеющие общее содержание, но при этом виды не упорядочиваются по отношению к какому-либо эталону, то по отношению к множеству это также будет определение по составу (например, диктатура пролетариата включает в себя такие-то формы).

Что касается структурного подхода, то с ним связан целый ряд познавательных операций.

Множество делится на элементы, образующие определенную структуру по


484 Этот факт находит отражение в нашей философской литературе. «Познание целого исторически представляет собой, как правило, процесс движения мысли от; функций, свойств этого целого к его составу, а затем — к его структуре, строению» (В. Г. Афанасьев. Проблема целостности в философии и биологии. М., 1964, стр.175). См. также сопоставление параметрического (по свойствам) и морфологического описания объекта В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин. О специфике методологического подхода к исследованию систем и: структур. Сб. «Логика и методология науки». М., 1967, стр. 196—197.

485 Н.Ф.Овчинников. Комментарии в кн. М. Джеммера «Понятие массы в классической и современной физике». М., 1967, стр. 231—232.

277


степени выраженности какого-либо признака. Например, установки делятся по степени обобщенности на актуальные и фиксированные. Предельный случай — дихотомическое деление, когда основанием деления является наличие или отсутствие определенного признака. Энумерация просто перечисляет элементы состава, классификация отражает их в определенном порядке, т. е. определяет предмет уже и через структуру.

Далее, в предметах, имеющих разный состав, наука открывает одинаковые структуры, обладающие часто чрезвычайно большой степенью общности. Как отмечает Бурбаки, общей чертой понятий, объединяемых под родовым названием математической структуры, «...является то, что они применены к множеству элементов, природа которых не определена»486. Выделение структур и изучение их, так сказать, в чистом виде называется формализацией. Знание «чистой» структуры приложимо ко всем конкретным случаям, где есть эта структура, независимо от того, какие элементы состава она объединяет.

Природа иногда дает воочию убедиться в относительной самостоятельности структуры. Живое воплощение такой самостоятельности — процесс окаменения. В ископаемых остатках твердые части, а иногда и мягкие ткани заменяются минеральными веществами (пирит, кварц, углекислый кальций). Состав меняется, но структура остается: Например, в окаменевшей мышце акулы давностью более 300 млн. лет можно видеть под микроскопом не только отдельные мышечные волокна, но и их поперечную исчерченность.


Д. В. Щерба приводит набор совершенно бессмысленных звукосочетаний: «глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокреночка». Тем не менее в этом наборе нетрудно увидеть общую структуру предложения русского языка, частей речи, и тем самым схватить общий смысл (некоторое существо женского рода причинило какое-то действие существу мужского рода и продолжает что-то делать с маленьким существом той же породы). Традиционная логика сумела выделить структуру суждения, общую самым различным предложениям самых разных языков, S есть Р, в которой фиксируется принадлеж-


486 Н. Бурбаки. Очерки по истории математики. М., 1963, стр. 251.


278


ность признака предмету или отнесенность предмета S к множеству предметов Р. Математическая логика открыла такие структуры, которые общи работе человеческого мышления и автоматических устройств.


Изучение структуры как таковой позволяет затем применить полученные знания к предметам разного состава, обладающим этой общей структурой, что позволяет понять их как частные случаи, разновидности с единой структурной природой. Такая операция называется интерпретацией.


Образно говоря, в общей структуре элементы состава представлены в виде неких абстрактных точек, соединенных одними и теми же линиями. В каждом конкретном случае, где есть эта общая конфигурация, «точки» заменяются различными значениями, характеризующими элементы состава.

Формализация и интерпретация широко распространены в современной науке. Например, бином Ньютона интерпретируется в генетике как закон Харди-Вейнберга о распределении частоты параллельных генов487. А.. В. Васильев, исследуя соотношение теории чисел и различных областей естествознания, отмечал: «На аналогии между сферою понятий химии и учением о целых числах настаивал Куммлер... Даже понятие об эквивалентности почти то же самое, как и в теории комплексных чисел. В химии два весовых количества разных тел называются эквивалентными, если они взаимно замещают друг друга при процессе нейтрализации или в изоморфных смесях. Точно так же и два идеальных числа являются эквивалентными, если они при превращении другого идеального числа в вещественное заменяют друг друга. Все эти аналогии, пишет Куммлер, нельзя считать случайными; причина их заключается в том, что химия и теория чисел имеют своим предметом и основным началом хотя в разных сферах бытия — одно и то же понятие о составе»488. А. В. Васильев приводит далее слова Г. Минковского, который говорил о приближении времени, «когда самая изысканная арифметика будет торжествовать в области физики и химии, когда, например, окажется, что существеннейшие свойства вещества аналогич-


487 См.: К. Вилли. Биология. М., 1959, стр. 528—529.

488 А. В. Васильев. Целое число. Пг., 1922, стр. 257—258.

279


шых с разложением простых чисел на сумму двух квадратов»489. Было бы ошибочным считать, что определение по структуре всегда является слишком общим, не учиты-.вающим специфики определяемого предмета. Нам, например, представляются совершенно неосновательными такие опасения: «...тенденция представить специфику биологической формы движения материи лишь в процессах регуляции и управления приводит по существу к отрицанию специфичности биологической формы движения, поскольку процессы регуляции и управления могут быть осуществлены и в мертвых агрегатах — машинах»490. Ведь никто не мешает рассмотреть специфическую структуру живого: «Дело в том, что каждый элемент структуры, в свою очередь, может рассматриваться как самостоятельный сложный объект, а поскольку многие его свойства также зависят от присущих ему структурных особенностей, то это значит, что чисто индивидуальные особенности элемента как субстантной самостоятельной единицы также могут быть сформулированы в терминах своеобразия его структуры»491.

Вообще разговор об общности или специфичности вне определения категориального отношения лишен смысла. Специфику можно определять и по функции, и по составу, и по структуре. Ни один из этих подходов не имеет абсолютного преимущества. Между тем часто пытаются говорить о примате состава: «При рассмотрении живого дело заключается в конечном счете не в порядке, не в целостности, а в его материальном носителе, субстрате, не в его организации, форме, а в его содержании»492. Но почему? Ведь структура ничуть не менее материальна, чем состав (тем более, что они также взаимно переходят друг к другу, как вещь и отношение). На общем же пути познания структурный подход является более глубоким, так как от знания состава множества и элемента мысль идет к изучению их структуры.


489 Цит. там же, стр. 261.


490 А. М. Коршунов, В. М. Федоров. За творческий союз философов и биологов. Философские науки. 1964, № 4, стр. 142.

491 Г. П. Мельников. Азбука математической логики. М., 1967, стр. 8.

492 В. Г. Афанасьев. Проблема целостности в философии и биологии. М., 1964, стр. 279. См. также М. Ф. Веденов. Философские проблемы сущности жизни. Сб. «О сущности жизни». М., 1964, стр. 310.

280


с2. Итак, при любых вариациях познание движется от внешней определенности к внутренней, и последовательность — внешняя определенность —> состав —> структура— является жесткой. Соответственно и познание обусловленности повторяет те же этапы: обусловленность, внешней формы или функции —> обусловленность состава —> обусловленность структуры. В свете этого мы должны подвести итоги рассмотрения сквозных примеров на этапе определенности и показать, обусловленность чего именно мы будем рассматривать дальше. Во всех случаях речь пойдет только об обусловленности качества: Для простоты мы не будем специально рассматривать обусловленность внешней формы и ограничимся рассмотрением обусловленности функции. Более глубокая обусловленность— состава и структуры — в этой работе также не будет рассматриваться.

1. Относительно гена в настоящее время выяснены его специфические функции, биохимический состав и структура. Следовательно, обусловленность функции будет прослежена относительно состава и структуры. Более детальная характеристика состава и структуры гена будет дана при рассмотрении их в качестве условий.

2. Обусловленность электричества будет прослежена по отношению к его количественной определенности, характеристика которой дается в следующем пункте.

3. Обусловленность рефлекса мы рассмотрим, во-первых, на уровне живого организма с развитой нервной системой, ибо исследованием именно этого уровня занималась в основном наука до недавнего времени. Во избежание повторений состав и структура рефлекса в их современном понимании также будут охарактеризованы в V главе. Во-вторых, будет предпринята попытка проанализировать специфику и обусловленность условного рефлекса, взятого на предельно общем уровне поведения, имеющего приспособительный характер, независимо от характера его вещественной реализации и происхождения (естественного или искусственного). Сопоставление этих двух уровней позволит проанализировать весьма характерную для современной науки тенденцию к общим структурным построениям (кибернетизации науки).

4. Знание определенности основных компонентов (состава), участвующих в первичном повышении артериального давления (функционального качества гипертониче-

281


ской болезни), и структуры этого процесса находится еще в процессе становления. Поэтому мы сможем проследить только начальные этапы (почему только начальные— это станет ясным в ходе анализа) познания обусловленности функциональной определенности эссенциальной гипертонии.

5. Так же как и в отношении рефлекса мы попытаемся проследить обусловленность жизни (ее функции) в двух направлениях: земной жизни, возникшей естественным путем, и жизни в космическо-кибернетическом смысле. Соответствующие определения будут проанализированы в V главе.

6. Анализ понятия установки заканчивается на ступени определенности; в следующем пункте будут высказаны только некоторые замечания об ее количественном изучении. Исследование обусловленности установки-— задача, которая только начинает ставиться психологией, и для анализа в целях нашей работы оно еще не созрело.


Напомним, что пока мы исследовали только исходную определенность (достаточную для первоначального отличения вещи). Знание обусловленности выступит также и знанием определенности более высокого рода, наиболее полно выраженных в сущностной определенности (V, В, в).

С. Количество как общая форма выражения качества

С1. Определенность, по какой бы категориальной стороне она ни выделялась, может выражаться как непосредственно качественно, так и количественно. Количество — это элементы состава, тождественные в том отношении, что они образуют свойство множеств находиться в соответствии друг с другом независимо от различий составных элементов множеств в других отношениях493. Абстрагируясь от различия элементов сравниваемых множеств по составу и от различия структур этих множеств, воспринимают различные элементы как тождественные в том смысле, что каждый из них элемент, и каждый элемент можно сопоставить с другим (в этом смысле коли-


493 Ср. сходные определения количества: «количество есть такая определенность материальной вещи, благодаря которой (действительно или мысленно) можно разделить эту вещь на однородные части и собрать эти части воедино» (Э. К о л ь м а н. К критике современного «математического» идеализма. Сб. «Диалектический материализм


чество выступает как самая простая и всеобщая определенность) . Если каждому элементу одного множества сопоставляется элемент другого множества, то получаемая в результате характеристика есть количественная характеристика. Сопоставляя множество цветов радуги и множество музыкальных тонов, получаем одинаковую для обоих количественную характеристику — число 7 (пример Г. Кантора). Здесь соответствие устанавливается в рамках самого абстрактного качества предметов — их существования, принадлежности их к тем или иным множествам. Количественная определенность выявляется и-в рамках более конкретных качеств: длины, веса, тепла и т. д., в принципе, в рамках любого качества. В этом случае требуется выделить единицу сопоставления, подходящую именно для данного качества: метр, килограмм, калорию и т. д.

Количественная определенность выделяется на основе качества, по которому отождествляются элементы (предмет любого состава, скажем, в отношении длины выступает только как такое-то количество метров), но она может характеризовать как качество, так и свойство. При противопоставлении количеству понятие качества получает дополнительную смысловую нагрузку, а именно, подчеркивается интенсивный характер качественной определенности в противоположность экстенсивному количественной. На ступени качества различие или тождество предметов просто фиксируется, на ступени количества они разлагаются на составляющие их однородные единицы: вместо простого «больше» — «больше на 5 см». На это различие отнюдь не во всех отношениях является, конечно, качественным в смысле необходимости и достаточности для отличия предмета. Любое свойство может быть выражено количественно, но качеству соответствует не любое количество, а лишь то, которое выступает как мера. Мера какого-либо качества есть количество, границы которого являются границами, в которых существует данное качество. Любой объект столь же многомерен, сколь и многокачествен (подробнее на характеристике меры


и современное естествознание». М., 1957, стр. 204). М. Макаров считает, что а количество — это характеристика различия внутри качественно тождественного и качественно тождественного, в различном». (Цит. по заметке о его книге» „Materialistiky dialektika kategoriad". Tallinn, 1963. «Вопросы философии», 1966, № 8, стр. 156).

283:


будет уместнее остановиться при рассмотрении развития -V, 2, С).

Количественное выражение могут получить все виды качественной определенности, и в этом смысле первая является общей формой выражений последней. Условием перехода на уровень количественной определенности является нахождение соответствующей единицы сопоставления, которая позволила бы количественно выразить фиксированное ужена качественном уровне различие или тождество по величине (ср. III, 1, В, а). «Для того, чтобы определять и сравнивать площади всех прямолинейный фигур, — писал Маркс, — последние рассекают на треугольники. Самый треугольник сводят к выражению, совершенно отличному от его видимой фигуры, — к половине произведения основания на высоту. Точно так же и меновые стоимости товаров необходимо свести к чему-то общему для них, количественные видоизменения чего они представляют»494.

Это общее основание измерения выделяется сравнительно легко, если оно непосредственно фиксируется органами чувств или приборами (направление фиксации, разумеется, задается мышлением). Все исследование электричества, например, после открытия взаимодействия зарядов было поставлено на количественные рельсы. Первый шаг в выяснении тех условий, от которых зависит сила взаимодействия заряженных тел (закон Кулона) был сделан уже в количественной форме. Вот как описывается ход познания в этом случае: «Открытие закона Кулона впервые позволило рассматривать заряд как определенное количество — измерять его. Для этого надо располагать единицей измерения... Ведь создать эталон заряда, подобный эталону длины—метру, практически невозможно из-за всегда имеющейся утечки заряда. Естественно было бы за единицу заряда взять заряд электрона (это и сделано сейчас в атомной физике), но в то время ничего еще не было известно о прерывном строении электричества. За единицу заряда был принят такой заряд, который действует на равный себе в пустоте на расстоянии одного сантиметра с силой в одну единицу— дину»495.


494 к. м а р к с. Капитал, т. I, стр. 43.

495 В. Григорьев, Г. Мякиш ев. Силы в природе. М., 1966, стр. 114—115.

284


Тем самым была выявлена чрезвычайно общая определенность функции, ход познания обусловленности которой мы будем прослеживать в дальнейшем. Наука бросила основные свои силы именно на выяснение условий количественной характеристики взаимодействия зарядов, оставив в стороне такие вопросы, как — является ли данная сила электрической жидкостью или чем-либо иным и т. п. Следовательно, когда пойдет речь о составе и структуре, то это будет состав и структура взаимодействия «черных ящиков» — зарядов, а не вещественные состав и структура зарядов как таковых — это уже совершенно другой уровень, иной предмет исследования.

Потребность в количественном подходе ощущается в любой области знаний, но не везде удается найти нужную единицу отождествления. Принципиальных преград для этого нет: ссылки на неповторимость социальных или психических явлений несостоятельны, так как любой индивид неповторим, но познать его можно только путем бесконечного приближения через изучение серий его повторяющихся состояний. Но нахождение такой единицы для сложных и изменчивых явлений, действительно, очень трудно. Мы не имеем, например, единицы для измерения наших потребностей и эмоций496, а это было бы очень нужно для более эффективного управления ими. О. В. Кербиков поставил вопрос о неудовлетворительности простого качественного различия состояний вменяемости и невменяемости, о необходимости различать степень вменяемости497. Но для этого, в конечном счете, опять-таки придется искать соответствующую единицу измерения. С поисками такой единицы связаны усилия социологов. Как измерить, например, культурность человека? Можно ли взять за единицу, скажем, число прочитанных книг или просмотренных фильмов? Вряд ли. Надо, видимо, искать некоторую «клеточку» культурности, ее простейшую субстанцию, которая отнюдь не бросается в глаза и не поддается измерению приборами. «Прежде чем сформировать свои понятия, физик наблюдает устойчивые отношения между качествами, больше того, между любой зафиксированной математической комбинацией


496 Интересные соображения по этому вопросу см.: П. В. Симонов. Что такое эмоция? М., 1966.

497 См.: сб. «Методологические проблемы современной медицины» М., 1965, стр. 88.


285


их. Причем чаще всего сами эти качества ввиду их постоянности, или простоты, легко измеримы. Механизм же образования социологических понятий достаточной степени общности очень часто неясен, а когда он более или менее известен (например, в эмпирических понятиях), обычно оказывается, что компоненты, на которые они разлагаются, или операции, при помощи которых они получены, не квантифицируются»498.

В чем же тут дело? Почему одни науки легко и уверенно пошли по количественному пути, а у других, это получается «со скрипом», и, более того, некоторые их представители даже отрицают необходимость этого? Помня принцип конкретности истины, мы поставим вопрос так: при каких условиях переход от качественного исследования к количественному становится необходимым.

С2. «Наука движется от общих качественных оценок и описаний явлений, — отмечает академик А. И. Берг,— к установлению точных математических закономерностей». Говоря о значении математизации науки, часто ссылаются на слова Маркса о том, что наука «только тогда достигает совершенства, когда ей удается пользоваться математикой499. Это бесспорно по отношению к развитию науки в целом500. Но нельзя забывать и следующих вещей: во-первых, количественный подход не отменяет качественного, не делает его ненужным и «наивным» (разве что порой превращает его в «немодный»); во-вторых, совершенство по отношению к своим задачам возможно и необходимо также и на качественном уровне, точность не является привилегией математики; в-третьих,


498 Э. В. Беляев. Проблемы социологического измерения. Вопросы философии. 1967, № 7, стр. 25.

499 «Воспоминания о Марксе и Энгельсе». М., 1956, стр. 66.

500 Вот хороший пример такого пути: «Энштейн воспринял в рационалистической философии и в классической физике представление о мире, в котором поведение каждого тела определяется его взаимодействием с другими телами. Такое представление должно все в большей степени господствовать в науке — в этом состоит то, что Эйнштейн называл программой Ньютона. Поведение тел обусловлено их взаимодействиями с другими телами; в зависимости от положения тела и его скорости непрерывно меняется воздействие данного тела на другие, и в зависимости от положений и скоростей других тел меняются от точки к точке и от мгновения к мгновению их воздействия на данное тело. (Качественное описание — В. С). Подобные изменения описываются дифференциальными уравнениями. Пос-


286


различные науки, в зависимости от стоящих перед ними задач, имеют различные варианты хода познания; от познания качественной определенности расходятся два пути, которые оба в конечном счете, приводят к количеству, но один непосредственно, другой же — весьма опосредованно; причем ни один из них не является абсолютно более верным.


Осознание высказанных положений весьма, на наш взгляд, важно для понимания процессов, происходящих в современной науке. Доказательство их упирается в необходимость ответа на поставленный выше вопрос о причине перехода от ступени качества к ступени количества.


«Главной причиной процесса математизации, — пишет Н. А. Киселева, — является прежде всего качественный рост научного познания, а именно, выявление новых сфер однородных элементов, выделение простых и устойчивых форм изучаемых явлений. Это создает условия для применения математики...»501. Есть смысл подчеркнуть, что это именно одно из условий, а отнюдь не полная причина перехода к количественному познанию. Это условие дает возможность, но необходимость реализации такой возможности должна определяться не самым фактом ее наличия, но тем, что она отвечает объективным целям развития науки.


Необходимость количественных характеристик возникает там, где для управления производством (не обязательно телесных вещей, имеется в виду любое производство) недостаточно общего качественного разделения предметов, но особое значение приобретает знание степени выражения того или иного качества. Например, в химии плотность меди и температура ее плавления характеризуются количественно (8,92 г/см3 и 1684°), а цвет (желто-розовый) и ковкость (высокая) — качественно. Если же для какой-то производственной операции имела бы значение разница в оттенках цвета меди, то и она была бы


ле Максвелла физика достигла необычайных успехов в применении дифференциальных уравнений при описании электромагнитного поля. Поэтому Эйнштейн назвал программой Максвелла общую мысль о полной зависимости поведения тел от закономерностей, описываемых дифференциальными уравнениями» (Б. Г. Кузнецов. Этюды об Эйнштейне. М., 1965, стр. 30).


601 Н. А. Киселева. Математика и действительность. М., 1967, стр. 108.


287


выражена в миллимикронах. Общее правило можно сформулировать так: количественная оценка необходима для непосредственного управления технологией производства (неважно, будет ли это плавка меди или формирование социальных установок).


Но количественное знание, это, так сказать, знание исполнительное. Непосредственная связь человека с миром, постановка общих целей и организация знания, обеспечивающая общую ориентировку в мире — все это требует качественного подхода502. С точки зрения «технаря»-позитивиста, человека частичного, — это, конечно, лирические детали. Цельному человеку дело представляется иначе. Чтобы отличить установку от рефлекса или жизнь от неживой природы и общества, и, тем самым, получить общее представление о формах психического отражения и формах движения материи, измерение не нужно. Причем «общее» не означает здесь «неточное». Ленинские определения классов или империализма точны, хотя это качественные определения. Не имея точной качественной «сетки» целей и категорий, мы не будем знать, что и зачем измерять603, и можем впасть в своеобразный математический фетишизм, начав применять определенный аппарат за пределами сферы истинности той абстракции, на базе которой он работает адекватно.


Знание качества более точно выражается с помощью количества, но продолжает оставаться исходным фундаментом всех наших знаний о мире. Пренебрежение к выяснению качественной определенности, «скачок через качество» — от знания на уровне нечто к количественному анализу — столь характерный для эмпириков и позитивистов, может давать мгновенный чисто деляческий эффект, но в конечном счете приводит к вавилонскому стол-


502 Это справедливо даже и для явно «количественных» наук: «В создании физической теории существенную роль играют фундаментальные идеи. Физические книги полны сложных математических формул. Но началом каждой физической теории являются мысли и идеи, а не формулы. Идеи должны позднее принять математическую форму количественной теории, сделать возможным сравнение с экспериментом». (А. Эйнштейн, Л. И н ф е л ь д. Эволюция физики. М.,, 1966, стр.246).


503 Н. Винер, например (в работе «Творец и робот». М., 1963) предостерегает социологов от поспешного применения математики без предварительного создания точной концептуальной модели социальных процессов на качественном уровне.


288


потворению в результатах и методах познания. Возьмем в качестве примера чисто статистический подход к определению норм физического развития. У лиц, не занимающихся спортом, жизненная емкость легких в среднем равна 4553,5+70,00см3, у штангистов—4205+89,75 см3, у борцов, занимающихся борьбой 12 и более лет,—3665,5+ + 154,28 см3. Точность потрясающая, но что она дает сама по себе? Правилен ли будет вывод, что у борцов и штангистов жизненная емкость легких ниже нормы? С нашей точки зрения такие количественные данные вообще недостаточны для какого-либо вывода. Количественную характеристику надо увязывать с функциональной и поверять последней (подробнее о норме см. V, В, d). Другое дело, когда, например, в метеорологии количественные данные поясняют, но не заменяют собой качественный функциональный подход: границы слоев атмосферы указываются количественно, но количество выражает функциональные границы; так пределы тропосферы колеблются от 6 до 17 км. (средняя высота до 11 км), этот слой характеризуется тем, что здесь формируется погода и температура воздуха понижается с подъемом. Для общей ориентировки в структуре и функциях воздушной оболочки Земли этого достаточно. Для технологии управления погодой или организации восхождения на труднодоступные вершины, конечно, потребуется переход к количественному анализу.


Очень удачно показывает правильное соотношение количественного и качественного подходов физик Р. Е. Пайерлс: «Посмотрев на фотографию снежного ландшафта, на котором часть снежного поля освещена солнцем, а другая находится в тени, мы описали бы ее, сказав, что одна ее часть очень светлого серого цвета, почти белая, а другая заметно темнее. Изучив ту же фотографию в микроскоп более внимательно, мы найдем, что серые участки в действительности состоят из маленьких черных точек на белом фоне, т. е. зерен серебра, образовавшихся при фотографическом процессе, более темные участки отличаются от светлых большим количеством черных точек. В известном смысле это открытие доказывает неправильность первого описания, однако более целесообразно было бы сказать, что новое описание уточняет старое и заменяет его, когда мы интересуемся более мелкими деталями, чем в первом случае. Старое описание достаточно


289


хорошо, если мы ограничимся рассматриванием фотографии простым глазом. Действительно, будучи проще, это описание более пригодно для наших целей. Если бы мы должны были всегда мыслить фотографию как набор черных точек на белом фоне, мы нашли бы ее совершенно бесполезной в качестве картины»504.


Поскольку мы живем в мире, в котором мы начинаем ориентироваться «простым глазом» и наши потребности связаны с тем, что мы воспринимаем таким образом в качестве совокупности «картин», то не следует забывать об этом фундаменте.


Из всего сказанного становится ясным факт исторически сложившегося разделения наук на два вида (или, может быть, лучше говорить о двух аспектах, двух подходах к миру). Первый случай, это когда познание имеет дело с предметами, отношения которых устойчивы, относительно просты и далеки от изменяющихся человеческих ценностей; управление деятельностью по отношению к этим предметам необходимо всегда и для всех и может сразу приобретать технологический характер без предварительной общей ориентировки, сопоставления с человеческими идеалами и т. п. В самом деле, важность производства телесных вещей, удовлетворяющих не вызываю-


504 Р. П а й е р л с. Законы природы. М., 1957, стр. 16. Ср. рассуждение Р. Бредбери в «Марсианских хрониках»; «Землянин рассуждает: «В этой картине цвета как такового нет. Наука может доказать, что цвет — это всего-навсего определенное расположение частиц вещества, особым образом отражающих свет. Следовательно, цвет не является действительной принадлежностью предметов, которые попали в поле моего зрения». Марсианин, как более умный, сказал, бы так: «Это чудесная картина. Она создана рукой и мозгом вдохновенного человека. Ее идея и краски даны жизнью. Отличная вещь». Здесь возникает еще одна интересная проблема, обсуждение которой выходит за рамки этой работы, но отметить ее стоит. Вторжение «странного мира» меняет сами качественные основы человеческого знания, и процесс их изменения вряд ли стоит оставлять стихийным. Вот как ставит эту проблему Д. Биленкин в научно-фантастическом рассказе «Десант на Меркурий»: Строй наших мыслей и чувств, наша духовная сущность порождены Землей... ее закатами, травами, светом ее дня, темнотой ее ночи... Мы идем все дальше по пути вынужденного отказа от непосредственного восприятия макромира... изменение обстановки меняет самого человека. Земное человеческое «я» не может остаться прежним, когда наступит время расселения на другие планеты... намечается барьер, преодоление которого потребует отказа от многих привычных сторон нашего духовного мира и приобретения новых, если мы хотим сохранить свое «я» цельным».


290


щие сомнений, так сказать, принудительные потребности, никогда еще не ставилась под вопрос. Науки, вызванные соответствующими целями, прямо идут от качества к количеству, причем порой «не успевают» даже закончить полностью качественный цикл. Во втором случае познание направлено на предметы, простые и общие отношения между которыми не бросаются в глаза, и характер деятельности по отношению к ним прямо зависит от изменяющихся и неоднозначных человеческих ценностей. Грубо говоря, технология производства автомобиля может быть одинаковой в СССР и США, но технология организации отношений в коллективе и воспитания личности таковой быть не может. Разработке количественной технологии здесь должна предшествовать развитая качественная теория, и потому применение количественного подхода на ступени определенности носит только вспомогательный характер. В принципе мысль здесь может миновать вспомогательную количественную ступеньку и двинуться от качественной определенности прямо к обусловленности, занявшись разработкой количественной технологии уже потом — на базе развитой теоретической модели на уровне системы505.


Таким образом, намечаются два варианта движения познания: 1) качество —> количество —> обусловленность (крайнее выражение: нечто —> количество —> обусловленность количества) и 2) качественная определенность —> обусловленность.


Мы будем исследовать в основном второй путь. Первый путь будет прослежен только на сквозном примере электромагнитного взаимодействия.


По отношению к остальным сквозным примерам количественный подход возможен и применяется в науке. Мы неизбежно будем говорить о количественном анализе соотношения нуклеотидов при передаче генетической информации; можно видеть элементы количественного подхода и в других случаях: измеряется повышенное кровяное давление при гипертонической болезни, измеряется длительность выработки и угасания условных рефлексов,


505 Разумеется, эти соображения носят предварительный характер, если относить их к социологии науки. Но для наших целей — выяснения причин разных вариантов категориального движения мысли, появляющихся на ступени определенности, они достаточны.


291


делаются попытки измерения установки506, оценивается соотношение количества информации на различных уровнях живого и т. д. Но успешное применение математики в генетике и подход к постановке проблемы передачи генетической информации на технологическом уровне стали возможными лишь после качественного изучения обусловленности функции гена. Измерение же, например, установки не сможет стать более чем вспомогательным приемом без предварительного создания качественной теории личности, в которой установка займет вполне определенное место.


Мы полностью солидарны с известными словами И. П. Павлова о том времени — пусть отдаленном, — когда математический анализ охватит величественными формулами уравнений все проявления жизни. Сейчас это время, пожалуй, уже не кажется столь отдаленным. И уже не хочется соглашаться с блоковскими строками: «О, тоска! Через тысячу лет мы не сможем измерить души...»


Но качество души не дано так же, как качество электрического заряда; выяснение его требует гораздо больших усилий, а без этого бесполезно заниматься измерениями наугад. Вот почему мы сосредоточим внимание на качественном объяснении качественной же определенности.


506 В. С. К о м а р о в с к и й. Некоторые проблемы эмпирического исследования социальных установок. Вестник МГУ, философия, 1967, № 4; Б. Ф. Г р и н. Измерение установки. Сб. «Математические методы в современной буржуазной социологии». М., 1966.