Гуссерль логические иследования картезианские размышления
| Вид материала | Реферат |
- От редактора, 5089.26kb.
- Прошло 60 лет со дня смерти, 3293.5kb.
- Время, требуемое для выполнения проекта 7 недель, 14 часов, 8.75kb.
- Сумцова Ольга Владимировна Логические основы построения компьютера Темы игры: Основные, 54.64kb.
- Тема Уроки 1 Логические основы компьютера Урок Логические элементы и переключательные, 96.75kb.
- Урок №17 тема урока логические основы построения ЭВМ, 117.09kb.
- Тема урока : «Базовые логические элементы», 87.8kb.
- Урок на тему «Решение логических задач с помощью электронных таблиц ms excel\ Раздел, 149.53kb.
- Авторское выполнение научных работ на заказ. Контроль плагиата, скидки, гарантии, прямое, 973.55kb.
- Логические основы построения компьютера, 230.09kb.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Дж. С. Милль. Система логики. Введение, § 1 (пер. В.Н. Ивановского).
2 От греч. όρδόξ – прямой; ортоидный – идущий в одном направлении, имеющий характер прямой линии. – Прим. ред.
3 Ср. также высказывание Больцано: «Относится ли к логике, например, вопрос о том, помогает ли данное лекарство для укрепления памяти? А так должно было бы быть, если бы логика была ars rationis fbrmandae в полном смысле слова» («Wissenschaftslehre», 1837).
4 Впрочем, весь 4-ый том «Wissenschaftslehre» посвящен специально задаче, выраженной в определении. Но получается странное впечатление, когда видишь, что несравненно более важные дисциплины, которые обсуждаются в первых трех томах, должны представлять просто вспомогательные средства для технического учения о научных учебниках. Великое значение этого далеко еще не достаточно оцененного и даже почти незамеченного произведения покоится, разумеется, на исследованиях первых трех томов.
5 Кант И. Критика чистого разума. Введение в трансцендентальную логику I, последний абзац.
6 Кант И. Логика. Введение II.
7 Кант И. Критика чистого разума.
8 Кант И. Логика.
9 Если Кант и считает, что общая логика с практическим отделом есть contraditio ill adjecto, и потому отказывается от деления логики на теоретическую и практическую, то ничто не мешает нам все же ценить как практическую дисциплину то, что Кант называет прикладной логикой. «Практическая логика», в обычном смысле, вовсе не предполагает обязательно «знания известного рода предметов, к которым она применяется», но зато предполагает знание разума, которому она способствует в его стремлении к познанию. Применение может идти в двух направлениях: мы можем использовать логические правила для отдельной области знания – это относится к отдельной науке и к ее методологии. Однако, мыслимо также из идеальных, независимых от особенностей человеческого ума законов чистой логики (если таковые существуют) вывести практические правила, которые считались бы с особой природой человека (in specie). Тогда мы имели бы общую и все же практическую логику.
10 Бенеке стремится подчеркнуть свое убеждение в практическом по существу характере логики в самих заглавиях своих изложений логики – «Lehrbuch der Logik als Kunstlehre des Denkens», 1832, «System der Logik als Kunstlehre des Denkens», 1842 («Учебник логики, как технического учения о мышлении и «Система логики, как технического учения о мышлении»). Ср. по существу предисловие и введение к «Системе» и полемику с Гербартом.
11 Для выдвигаемого нами вопроса важно не столько главное произведение Милля «Система логики», сколько его полемическая работа против Гамильтона.
12 Есть русский перевод труда Зигварта, принадлежащий И.Давыдову. (Спб. 1908).
13 Сам Кант хотя и противопоставляет психологическим законам, устанавливающим «каков разум, и как он мыслит», логические законы в качестве «необходимых правил», указывающих, «как он должен мыслить» (ср. Vorlesungen iiber Logilc. WW. Hart. Ausgabe VIII, S. 14), но в конечном счете вряд ли хотел установить понимание логики как нормативной дисциплины. Это ясно видно из того, что он соподчиняет логику и эстетику, сообразно обоим «основным источникам духа», разумея под последней «науку о законах чувственности вообще», под первой – (рациональную) «науку о законах разума вообще». Как эстетика в этом кантовском смысле, так и его логика не имеют значения дисциплин, в основе которых лежат определенные цели. (Ср.: Критика чистого разума: Введение в трансцендентальную логику. I)
14 Ср. выше § 15.
15 Дж. С.Милль. Обзор философии сэра Виллиама Гамильтона. Спб., 1869.
16 Лunnc. Основы логики. Изд. Поповой.
17 Я употребляю выражения «психологист», «психологизм» и т. д. без всякого «оттенка» осуждения, так же, как Штумпф в своей работе «Psychologie und Erkenntnisstheorie».
18 «Что логика есть психологическая дисциплина – это столь же достоверно, как и то, что познавание происходит только в психике, и что мышление, завершающееся им, есть психологический процесс» (Липпс, Основы логики).
19 Однако сам Зигварт в своем способе трактования логики придерживается всецело психологистического направления.
20 Эта точка зрения проступает со все возрастающей ясностью в произведениях Милля, Зигварта, Вундта, Гефлера-Мейнонга. Ср. цитаты и критику в гл. VIII, § 49 и след.
21 Ср. противоположную точку зрения у Штумпфа. Что у него речь идет не о логике, а о теории познания, – это, очевидно, не составляет существенного различия.
22 Я употребляю термин «приблизительный» (vage) как противоположность точному. Он отнюдь не должен выражать неуважения к психологии, умалять значение которой я нисколько не имею в виду. Естествознание во многих, в особенности в конкретных дисциплинах имеет приблизительные «законы». Так, например, метеорологические законы лишь приблизительны, однако они имеют большую ценность.
23 Ср., например, цитированные выше положения из статьи Липпса о задачах теории познания.
24 Ср. выше §21.
25 Я подразумеваю под этим смысл суждений «А и В», т. е. то и другое истинно, или же «А или В», т. е. одно из двух истинно, из чего не следует, что истинно только одно.
26 Ср. систематические соображения гл. VII о скептически-релятивистической противоречивости всякого воззрения, которое ставит логические законы в зависимость от фактов.
27 Приложение к этому и ближайшему параграфу дает общее рассмотрение принципиальных недостатков эмпиризма, поскольку такое рассмотрение необходимо в интересах обосновываемого нами идеалистического направления в логике.
28 Дж. С. Милль. Логика, кн. II, глава VII, § 4.
29 Спенсер, надо думать, по небрежности, вместо закона противоречия ссылается на закон исключенного третьего.
30 Согласно тому понятию скептицизма, какое мы развиваем в гл. VII, эмпиризм, следовательно, тоже характеризуется как скептическая теория. Виндельбанд весьма метко прилагает к нему слова Канта о «безнадежной попытке». Эмпиризм, говорит он, есть безнадежная попытка «обосновать посредством эмпирической теории то, что само является предпосылкой всякой теории» .
31 Формулировки Гейманса. Родственную со второй формулировку дает Зигварт: «Невозможно одновременно сознательно утверждать и отрицать одно и то же положение».
32 См. Выше конец цитаты из полемической книги Милля против Гамильтона. В другом месте он говорит также: «Два суждения, из которых одно отрицает то, что утверждает другое, не могут быть мыслимы вместе», а затем он толкует «thought», как «believed».
33 Гефлер и Мейнонг совершают ту же ошибку, приписывая логическому принципу идею несосуществования.
34 Известно, что теория познания Канта в некоторых отношениях стремится выйти за пределы психологизма душевных способностей как источников познания и, действительно, выходит за их пределы. Но здесь для нас важно, что она в других отношениях сильно вдается в психологизм, что, правда, не исключает живой полемики против иных форм психологического обоснования познания. Впрочем, не только Ланге, но и значительная часть неокантианцев относятся к психологическому направленно в гносеологии, как бы они ни протестовали против этого. Ведь трансцендентальная психология тоже есть психология.
35 Лaнгe в «Logische Studien» также говорит, что фактическое уничтожение противоречивого в наших суждениях есть первичная основа логических правил.
36 Прошу принять во внимание, что термин «познание» в предлагаемом произведении не употребляется с весьма распространенным ограничением его только областью реального.
37 Ср. глава V, приложение к §§ 25 и 26.
38 В этом его должны признать правым те, кто считает возможным делать различие между субъективными и объективными истинами, отрицая за суждениями восприятия, касающимися собственных переживаний сознания, характер объективности: как будто бытие для меня – содержание сознания, как таковое, не есть вместе с тем бытие по себе; как будто субъективность в психологическом смысле противоречит объективности в логическом смысле.
39 Ср. § 32, образующий введение к этой главе.
40 «Эти положения должны были бы быть достоверны а priori, в том смысле, чтобы мы сознавали в них только постоянную и неукоснительную функцию нашего мышления»... Я считаю возможным цитировать это место, хотя в общей связи рассуждения оно не отнесено непосредственно к логическим основоположениям. На это дает нам право общий смысл рассуждении и открыто высказанное сравнительное указание на принцип противоречия.
41 Могу ли я когда-либо утверждать это с уверенностью? Непреложность касается не фактического, а идеального. Не «достоверность суждения неизменна» (как несколькими строками ранее говорит Зигварт), а именно обязательность суждения, т. е. истина.
42 Необходимо помнить прекрасно проведенное Зигвартом разграничение повода соединения и основания решения.
43 Здесь я разумею всю совокупность чисто логических законов. С двумя или тремя «законами мышления» в традиционном смысле нельзя даже образовать понятия формально-согласованного мышления, и все, что в этом направлении утверждается еще с древних времен, я (и не я один) считаю заблуждением. Каждую формальную нелепость можно свести к противоречию, но только при посредстве весьма многообразных иных формальных основоположений, например, силлогистических, арифметических и т. д. Уже в силлогистике число их по меньшей мере доходит до дюжины. Все их прекрасно можно доказать – посредством мнимых доказательств, в которых предполагаются они же сами или равнозначные им положения.
44 См. рассуждения в § 22 в IV гл.
45 Освоившись с мыслью о возможности изменения логического мышления, уже нетрудно было прийти к мысли о развитии последнего. По Ферреро логика должна стать позитивной и излагать законы умозаключения, смотря по возрастам и ступеням культуры; ибо и логика изменяется с развитием мозга... Только по умственной лени доселе предпочитали чистую логику и дедуктивный метод; метафизика и по сей день остается колоссальным памятником этой лености мысли; к счастью, она оказывает свое запоздалое действие только на некоторых отсталых.
46 Конечно, говоря вообще, признак признака не есть признак вещи. Если бы в принципе подразумевалось только то, что буквально выражено словами, то мы ведь должны были бы умозаключать так: эта промокательная бумага красная, красное есть цвет; следовательно, эта промокательная бумага есть цвет.
47 В этом убеждении, что нормативная мысль, долженствование не относится к содержанию логических положений, я, к великому моему удовольствию, схожусь с Наторпом, который коротко и ясно высказал это в § 4 «Социальной педагогики»: «Мы утверждаем, – говорит он, – что логические законы не высказывают ни того, как фактически мыслят при тех или иных обстоятельствах, ни того, как следует мыслить». В связи с примером умозаключения о равенстве: «если А = В и В = С, то А = С» Наторп говорит: «Это я усматриваю, имея перед собой только подлежащие сравнению термины и данные в них соотношения, не будучи нисколько принужден мыслить при этом фактическое и существующее или долженствующее быть течение или осуществление соответствующего мышления». И в некоторых других, не менее существенных пунктах мои «Пролегомены» соприкасаются с этим произведением проницательного мыслителя, которое, к сожалению, уже не могло помочь мне в развитии и изложении моих мыслей. Зато два более ранних произведения Наторпа: цитированная выше статья из «Philosophische Monatshefte», XXIII и «Введение в психологию» оказали на меня плодотворное влияние, хотя в других пунктах и сильно побуждали меня к возражениям.
48 «Чистая», или «формальная, математика» в том смысле, в каком я употребляю этот термин, обнимает всю чистую арифметику и учение о многообразиях, но не геометрию. Ей в чистой математике соответствует теория Эвклидова многообразия о трех измерениях, причем это многообразие является родовой идеей пространства, но не есть само пространство.
49 Хорошие примеры для последнего рода отношений можно также найти в элементарном искусстве счисления. Существо, которое могло бы так ясно созерцать и справляться с групповыми порядками трех измерений (в особенности при распределении знаков), как мы, люди, – с групповыми порядками двух измерений, имело бы совершенно иные методы счисления. (См. об этом мою «Philosophie der Arithmetik», в частности, о влиянии физических условий на развитие методов.)
50 См. выше § 19 и высказывание Дробиша.
51 См. выше, § 19.
52 См. выше, § 19.
53 Впрочем, невозможность теоретических связей между разнородными областями и сущность рассматриваемой разнородности логически еще недостаточно исследована.
54 См. аргументацию § 18.
55 Ср. для дополнения прекрасную статью Наторпа в Philosophische Monatshefte», XXIII. Далее, интересный труд Фреге «Die Grundlagen der Arithmetik» (1884). (Нет надобности говорить, что я теперь уже не одобряю той принципиальной критики антипсихологистической позиции Фреге, которую я развил в своей «Philosophie der Arithmetik» I. Кстати укажем в связи со всеми спорными вопросами, которые затрагиваются в этих «Пролегоменах», на предисловие к позднейшему произведению Фреге. «Die Grundgesetze der Arithmetik», I Bd. (Jena, 1893).
56 Не надо смешивать принцип противоречия с нормативным положением о суждениях, вытекающим из него в качестве очевидного следствия: из двух противоречащих суждений правильно одно. Понятие правильности предполагает понятие истины. Суждение правильно, когда оно считает истинным то, что истинно, т. е. когда его содержание есть истинное положение. Логические предикаты, истинный и ложный, относятся согласно своему собственному смыслу исключительно к положениям в смысле идеальных значений высказываний. Понятие противоречащего суждения опять-таки предполагает понятие противоречащего положения: в переносном смысле суждения называются противоречащими, когда их содержания (их идеальные значения) находятся в том описательно определенном отношении, которое мы называем – в собственном смысле – противоречием.
57 Он сыграл свою роль в аргументациях III главы, в особенности в § 19.
58 Вундт здесь постоянно ставит рядом очевидность и общеобязательность. Что касается последней, то он различает субъективную общеобязательность как простое следствие очевидности, и объективную, которая сводится к постулату постигаемости опыта. Но так как оправдание и соответственное осуществление постулата основываются опять-таки на очевидности, то вовлечение общеобязательности в принципиальное изложение исходных пунктов представляется ненужным.
59 Если бы теория очевидности действительно требовала такого истолкования, какое предлагает на с. 179 Гефлер, то она была бы уже осуждена нашей предыдущей критикой эмпиристических искажений логических принципов. Положение Гефлера: «утверждающее и отрицающее суждение об одном и том же предмете несовместимы», рассмотренное точнее, оказывается ложным в себе или по меньшей мере сомнительным, не говоря уже о том, что оно не может считаться смыслом логического принципа. Подобное упущение совершает он и при определении коррелятивных понятий основания и следствия: если бы это определение было верным, оно превратило бы все законы умозаключения в ложные положения. Оно гласит: «суждение F тогда есть «следствие» «основания» G, когда с признанием G истинным несовместимо (представляемое) признание-Г ложным». Обратим внимание на то, что Гефлер объясняет несовместимость через очевидность несосуществования. Он явно смешивает идеальное несосуществование соответствующих положений (точнее говоря, несовместимость их значения) с реальным несосуществованием соответствующих актов признания истинным, представления и т. д.
60 Отрицательное отношение к одной из главных тенденций философии Авенариуса, которое мне приходится раз вить в этой главе, не мешает мне высоко ценить безвременно скончавшегося исследователя, как и глубокую серьезность его научных трудов.
61 После того как термин Маха «экономия мышления» получил всеобщее право гражданства, мне, надеюсь, по крайней мере, на протяжении следующих страниц, позволено будет удобное словообразование «экономика мышления» для обозначения научной совокупности исследований в области экономии мышления.
62 Мах Э. Механика, (пер. с нем. Г. Котляра.) Это место заслуживает быть приведенным целиком. Далее говорится: «Такого рода занятия математикой в качестве предмета преподавания вряд ли дают для образования больше, чем занятия каббалой или мистическим квадратом. В результате неизбежна мистическая тенденция, которая при случае приносит свои плоды».
63 Разумеется, это не означает: при помощи научной психологии.
64 Если вместо внешних форм операций взять, так сказать, внутренние, если понимать знаки в смысле «каких-либо объектов мышления», которые находятся в «известных» отношениях, допускают «известные» сочетания, но лишь так, что к ним применимы, и именно в соответствующем формальном смысле, законы операций и отношений: а+b=b+а и т. п. – то вырастает новый ряд понятий. Это ряд, ведущий к «формальному» обобщению первоначальных дисциплин, о котором мы сейчас будем говорить в тексте.
65 См. кое-что об этом в главе XI, § 69 и 70.
66 Нет более удобного примера для выяснения сущности подлежащих решению и выше кратко намеченных задач, как естественный ряд чисел. Именно потому, что он казался мне столь поучительным, я чрезвычайно подробно обсудил его в XII главе моей «Философии арифметики» (1891) и притом так, что это обсуждение может служить типической иллюстрацией способа, как, на мой взгляд, должны вестись такого рода исследования.
67 Если О. Кюльпе (Введение в философию, 1897, с. 44 нем. изд.; рус. пер. 2-го изд. с. 47) говорит о логике, что она «без сомнения есть не только одна из наиболее развитых философских дисциплин, но и одна из наиболее прочных и законченных», то это, может быть, и верно; но, оценивая научную прочность и законченность логики по получившемуся у меня представлению о ней, я принужден был бы считать это также указанием на низкий уровень научной философии нашего времени. К этому я присоединил бы вопрос: нельзя ли постепенно положить конец этому печальному положению дела, направив всю энергию научного мышления на разрешение поддающихся ясной формулировке и несомненно разрешимых проблем, сколь бы ограниченными, прозаичными и даже совершенно неинтересными они ни казались? Но это касается, само собой разумеется, прежде всего чистой логики и учения о познании. Точной и верной, сделанной раз навсегда работы здесь с избытком. Надо только воспользоваться ей. Ведь и «точные науки» (к ним, наверное, когда-нибудь будут причислены и названные дисциплины) обязаны всем своим величием той скромности, с которой они охотно берутся за самое ничтожное или, пользуясь знакомым выражением, «сосредоточивают всю свою силу на самом малом пункте». Ничтожные, с точки зрения целого, начинания, лишь бы они были бесспорны, оказываются в них всегда основой могущественного прогресса. Это настроение, правда, проявляется теперь всюду в философии; но, как мне пришлось увидеть, в ложном направлении, а именно так, что наибольшая научная энергия направлена на психологию – на психологию как объясняющую естественную науку, в которой философия заинтересована не больше и не иначе, чем в науках о физических явлениях. Именно этого, однако, и не хотят допустить; и в отношении психологического обоснования философских дисциплин говорят даже о достигнутых великих успехах. Немалая часть этих утверждений относится к логике. Воззрение, которое недавно формулировал Эльзенганс (EIsenhans), получило, если я не ошибаюсь, большое распространение. «Если современная логика с возрастающим успехом трактует логические проблемы, то она этим обязана прежде всего психологическому углублению в свой предмет» (Zeitschrift fur Philosophie, Bd. 109 (1896). По всей вероятности, и я до того, как принялся за эти исследования, и до уяснения тех непреодолимых трудностей, в которые я был вовлечен психологической точкой зрения в философии математики, сказал бы совершенно то же самое. Но теперь, когда по вполне ясным основаниям я могу видеть ошибочность этого взгляда, я хотя и радуюсь многообещающему развитию научной психологии и питаю к ней живейший интерес, но не жду от нее собственно философских разъяснений. Но чтобы не быть ложно понятым, я должен здесь же добавить, что я делаю исключение для описательной феноменологии внутреннего опыта, которая лежит в основе психологии и одновременно совершенно иным образом в основе критики познания. Это ясно обнаружится во второй части предлагаемого произведения.
68