Административное право / Арбитражный процесс / Земельное право / История государства и права / История политических и правовых учений / Конституции стран / Международное право / Налоги и налогообложение / Право / Прокурорский надзор / Следствие / Судопроизводство / Теория государства и права / Уголовное право / Уголовный процесс Главная
Юриспруденция
История политических и правовых учений
| В. С. Нерсесянц. История политических и правовых учений, 2004 | |
5. Н. А. Бердяев |
|
| Оригинальные политико-правовые воззрения развивал Ни-колай Александрович Бердяев (1874Ч1948), один из крупнейших философов и религиозных мыслителей России. Его взгляды об обществе, государстве и праве изложены в таких произведениях, как Новое религиозное сознание и общественность (1907), Философия неравенства (1918, изд. 1923), О назначении че ловека, О рабстве и свободе человека (1939), Царство Духа и царство Кесаря (1947) и др. В центре всего его творчества, включая анализ права и госу дарства, стоит проблема свободы. Себя он называл лсыном сво боды и подчеркивал: Я основал свое дело на свободе. Вся социальная проблематика, в том числе и вопросы права и государства, освещается Бердяевым с позиций разработанной им оригинальной философской концепции христианского пер сонализма. Отмечая экзистенциалистский и эсхатологический характер своей философии, Бердяев писал: Я верю лишь в ме тод экзистенционально-антропоцентрический и духовно-рели гиозный. К этим взглядам Бердяев пришел не сразу. В молодые годы он находился под влиянием марксизма и за пропаганду социа лизма был сослан в Вологодскую губернию. Затем он перешел на религиозные позиции и стал одним из активных участников (вместе с Мережковским, Розановым и др.) русского общест венно-религиозного движения начала XX в. Но и после отхода от марксизма (ортодоксальным марксистом, материалистом и сторонником лмарксизма тоталитарного он никогда не был) Бердяев продолжал признавать лправду социализма в своей христианско-персоналистской трактовке. Этих позиций он придерживался и в эмиграции после высылки его из страны в 1922 г. вместе с большой группой деятелей русской культуры. Оценивая свой подход к социальным проблемам, Бердяев писал: Основное противоречие моего мнения о социальной жизни связано с совмещением во мне двух элементов - ари стократического понимания личности, свободы и творчества и социалистического требования утверждения достоинства каж дого человека, самого последнего из людей и обеспечение его права на жизнь. Это есть также столкновения влюбленности в высший мир, в высоту и жалости к низинному миру, к миру страдающему. Это противоречие вечное. Мне одинаково близ ки Ницше и Лев Толстой. Я очень ценю К. Маркса, но также Ж. де Местра и К. Леонтьева, мне близок и мною любим Я. Бёме, но также близок Кант. Когда уравнительная тирания оскорбляет мое понимание достоинства личности, мою любовь к свободе и творчеству, я восстаю против нее и готов в крайней форме выразить свое восстание. Но когда защитники социаль ного неравенства бесстыдно защищают свои привилегии, когда капитализм угнетает трудящиеся массы, превращая человека в вещь, я также восстаю. В обоих случаях я отрицаю основы со-временного мира. В своем персоналистическом учении о свободе человека Бердяев отличает личность от индивида. Индивид есть категория натуралистическая, биологическая, социологическая, несвобод ная, а личность - категория духовная, свободная. Именно в качестве личности человек есть микрокосмос, универсум, а не часть или атом какого-то внешнего целого (космоса, общества, государства и т. д.). Личность, - подчеркивал Бердяев, - есть свобода и независимость человека в отношении к природе, к обществу, к государству, но она не только не есть эгоистиче ское самоутверждение, а как раз наоборот. Персонализм не оз начает, подобно индивидуализму, эгоцентрической изоляции. Личность в человеке есть его независимость по отношению к материальному миру, который есть материал для работы духа. И вместе с тем личность есть универсум, она наполняется уни версальным содержанием. Личность - самоценность и самоцель, идеал человека, кате гория аксиологическая, ценная своими самобытными, творче скими актами. Если индивид в своем поведении более детерми нирован внешними условиями и лбольше подчинен общеобяза тельному закону, то лличность иррациональна, она лдолжна быть исключением, никакой закон не применим к ней. У человека есть два пути выхода из своей замкнутости. Пер вый путь, путь объективации, т. е. выход в посюсторонний мир, в царство Кесаря, в реальность общества и государства с их об щеобязательными формами, нормами, институтами и т. д., - это потеря личности, отчуждение человеческой природы, вы брос человека в объективный мир зла, несвободы, несправед ливости и рабства - рабства человека у бытия, у Бога, у приро ды, у цивилизации, у общества, у государства, у собственности и денег, у коллективизма, национализма и войны. Второй, духовный путь, т. е. реализация личности в челове ке, это путь самоопределения, постоянного трансцендирова- ния, перехода к транссубъективному (духовному, но не объек тивному) миру - к жизни в свободе, к экзистенциальной встрече с Богом, с другими личностями, с внутренним сущест вованием мира, к экзистенциальному общению и коммюнотар- ной общности (противоположной объективному обществу). И Бог - это не некая объективная реальность вне и над чело веческой личностью, не объективация универсальной идеи (все объективное - зло и бездуховно), а существует как личность в экзистенциальной встрече с ним человеческой личности. Раз- ного рода сверхличные, коллективные личности (общество, го сударство и т. д.) - это, по Бердяеву, иллюзия, порождение объективации и отчуждения человеческой природы. Объектив ных личностей нет, - подчеркивает он, - есть лишь субъек тивные личности. И в каком-то смысле собака и кошка более личности, более наследуют вечную жизнь, чем нация, общест во, государство, мировое целое. Обосновывая свою концепцию антииерархического персона лизма, Бердяев отвергает различные формы иерархического пер сонализма, согласно которому иерархически организованное це лое состоит из личностей разных иерархических ступеней, при чем каждая личность подчинена высшей ступени, входит в нее в качестве подчиненного органа или части. Антиперсоналистиче- ский характер, по его оценке, носят также дионисизм, теософия, антропософия, коммунизм, фашизм, связанный с капиталисти-ческим строем либерализм, да и все другие концепции (монар хические, демократические и т. д.) общественно-государствен ной жизни в этом объективном, обезличенном мире. Объективный, исторически данный мир рабства и несвобо ды (общество, государство, закон и т. д.) - это царство Кесаря, которому принципиально противостоит сверхисторическое цар ство Духа и свободы человека. Мучительный разрыв и раздвое ние человека (в качестве индивида и в качестве личности) меж ду этими двумя мирами лнайдут себе разрешение в новой мис тике, которая глубже религии и должна объединить религии. Это вместе с тем будет победа над ложными формами социаль ной мистики, победа царства Духа над царством Кесаря. По добный мистический выход к свободе (благодаря обосновывае мой Бердяевым сверхисторической пророческой, мессианской, эсхатологической мистике) должен быть обращен к миру и лю дям и стать методом и средством очищения мира для его продви жения к новой духовности и свободе. Бердяев остро критикует царство Кесаря (государственность прошлого и современности) за подавление свободы, за насиль ственный способ правления людьми, за авторитаризм и тотали таризм. Эту критику он распространяет и на теократии прошло го, которые тоже относятся им к царству Кесаря. Отрицательно относится он и к идее лхристианского государства, поскольку и оно неизбежно будет царством безличной объективации и вы родится в папоцезаризм или в цезарепапизм. В противовес всякой государственности он призывает пе рейти к общинной жизни и федерации общин. Такую общинность он именует коммюнотарностью (от франц. commune - община), которая - в отличие от обезличенного и авторитарно-государ ственного типа отношений и соответствующего типа коллекти визма - лозначает непосредственное отношение человека к че ловеку через Бога как внутреннее начало жизни. Подобную религиозную коммюнотарность Бердяев характеризует как со-борность и утверждает, что лсоборность-коммюнотарность не может означать никакого авторитета, она всегда предлагает свободу. Эта соборность-коммюнотарность призвана, согласно бер- дяевской идее лхристианского социализма, содействовать реа лизации лрелигиозной правды социализма - лнеобходимости победить эксплуатацию труда и трудящихся, становлению ду ховно нового человека. Вместе с тем подобная соборность - это лборьба за большую социальную справедливость в самом царстве Кесаря, от которого человек не может просто отвер нуться и уйти, поскольку окончательная победа царства Духа, по словам Бердяева, предполагает изменение структуры челове ческого сознания и преодоление мира объективации, т. е. мыс лится лишь эсхатологически. Таким образом, хотя в посюстороннем мире, по Бердяеву, нет и не может быть подлинной свободы и справедливости, од нако, несмотря ни на что, каждый человек по своей духовной природе призван стать личностью и бороться за расширение и утверждение в этом царстве Кесаря возможно большей свободы и справедливости, приближая тем самым царство Духа. Важное место в бердяевской трактовке вопросов права и го-сударства занимает положение об абсолютных и неотчуждаемых правах человека, которые, согласно Бердяеву, являются духов ными, а не естественными, идут от Бога, а не от природы, об щества или государства. От Бога идет лишь свобода, а не власть. Государство же, по его мнению, было создано в этом грешном мире актом насилия, и оно лишь терпимо Богом. В силу своего небожественного происхождения и нехристиан ской сущности государство (царство Кесаря) находится в тра гическом конфликте и борьбе с личностью, свободой, царством Духа. Трагизм этот состоит в том, что, с одной стороны, лич ность не может в этом грешном и злом мире объективации жить без государства и поэтому признает его некоторую цен- ность и готова действовать в нем, неся жертвы, а с другой - личность неизбежно восстает против государства, этого лхо лодного чудовища, которое давит всякое личное существова ние. В иерархии ценностей ценность личности выше ценности го сударства: личность принадлежит вечности, несет в себе образ и подобие Бога, идет к Царству Божьему и может войти в него, а государство лишено всего Божественного и принадлежит вре мени и никогда не войдет в Царство Божье. И хотя личность и государство пребывают в различных кругах бытия, но эти круги лсоприкасаются в небольшом отрезке. Речь идет о столкнове нии свободы и власти: поскольку свобода - это прежде всего свобода личности, личность выступает как отрицание (и, сле довательно, как рубеж, граница) всякой несвободы, всякой внешней, объективной власти, как лграница власти природы, власти государства, власти общества. В таком столкновении, по Бердяеву, друг другу противосто ят абсолютные неотчуждаемые права человека и суверенитет го сударства или любой другой власти. Данную коллизию он ре шает в пользу верховенства личности и ее неотчуждаемых прав с позиций всеобщего и последовательного отрицания суверени тета любой власти в этом мире. Никакой суверенитет земной власти, - подчеркивает Бердяев, - не может быть примирим с христианством: ни суверенитет монарха, ни суверенитет наро да, ни суверенитет класса. Единственный примиримый с хри стианством принцип есть утверждение неотъемлемых прав че ловека. Но с этим неохотно примиряется государство. И сам принцип прав человека был искажен, он не означал прав духа против произвола кесаря и означал не столько права человека как духовного существа, сколько права гражданина, т. е. суще ства частичного. Неотчуждаемые права человека выступают в трактовке Бер дяева как форма выражения и существования в земном мире (царстве Кесаря) личной свободы, т. е. трансцендентного (и бо-жественного) феномена из царства Духа. Любое государство, если оно не имеет тоталитарных претен зий, должно лишь признать свободу человеческой личности, ко торая изначально принадлежит человеку как духовному суще ству, а не дана ему какой-то внешней властью. Эта основная истина о свободе, - отмечает Бердяев, - находила свое отра жение в учении о естественном праве, о правах человека, не зависящих от государства, о свободе не только как свободе в обществе, но и свободе от общества, безграничного в своих притязаниях. Бенжамен Констан видел в этом отличие пони мания свободы в христианский период истории от понимания ее в античном греко-римском мире. В этой связи Бердяев ссылается и на средневековое христианское сознание, которое, опираясь на абсолютное, божественное по своему происхожде нию, значение естественного права, не признавало безусловно го подчинения подданных власти, допускало сопротивление тиранической власти и даже тираноубийство. Средневеко вье, - отмечает он, - признавало в ряде христианских теоло гов, философов и юристов врожденные и неотъемлемые права индивидуума... В этом средневековое сознание стояло выше современного. Но сознание это было противоречивым. При знавалась смертная казнь еретиков. Рабство считалось послед ствием греха вместо того, чтобы считать его грехом. Также и французская Декларация прав человека и гражда нина, отмечает Бердяев, есть изъявление воли Бога: Деклара ция прав Бога и декларация прав человека есть одна и та же дек ларация. В действительности, - подчеркивает он, - неотъем лемые права человека, устанавливающие границы власти общества над человеком, определяются не природой, а духом. Это духовные права, а не естественные права, природа никаких прав не устанавливает... Такую же ошибку делали, когда совер шали революцию во имя природы; ее можно делать только во имя духа, природа же, т. е. присущий человеку инстинкт, соз-дала лишь новые формы рабства. Под правом в философии Бердяева, таким образом, имеются в виду лишь духовные неотчуждаемые права человека - лсубъек тивные права человеческой личности: свобода духа, свобода совести, свобода мысли и слова. Эти неотчуждаемые субъек тивные права и свободы он называет также лидеальным пра вом. Отношение Бердяева к позитивному праву столь же негатив ное, как и к государству. Государство, - подчеркивал он, - стоит под знаком закона, а не благодати. Поэтому закон так же греховен, как и власть. В конфликте между реальной силой и требованиями лидеального права (неотчуждаемых прав челове ка) государство всегда решает и действует с позиции реальной силы. Выражением этого силового начала является лпринуж дающий закон государства, который характеризуется Бердяе- вым как лпротивоположение свободе. Позитивное право (лпри нуждающий закон) трактуется им как орган и орудие государ ства, как фактическое выражение его неограниченной власти; оно лесть слишком часто ложь и обман - это законность, по лезная для некоторых человеческих существ, но далекая и про тивная закону Божьему. Противопоставляя государству и его закону лидеальное пра во, Бердяев писал: Право есть свобода, государство - наси лие, право - голос Божий в личности, государство - безлично и безбожно. Под лбезличностью государства и закона при этом он имеет в виду их абстрактно-всеобщий характер: Госу дарство не знает тайны индивидуального, оно знает лишь об щее и отвлеченное. И личность для него есть общее... Государ ство еще может признать отвлеченное субъективное право че ловека и гражданина, да и то неохотно, но никогда не признает индивидуальных, неповторимых, единичных, качественно свое образных прав отдельной личности с ее индивидуальной судь бой. Эти и аналогичные негативные суждения Бердяева о госу дарстве и законе свидетельствуют о том, что он неосновательно критикует их за то, что составляет их сущностное своеобразие и вместе с тем их величайшую ценность - абстрактно-всеобщий принцип формального равенства, равное отношение ко всем людям, абстрагированное от их различий и т. д. Ведь только благодаря этому, собственно говоря, и возможна в этом мире свобода людей - свобода в форме правового закона, призна ваемая, утверждаемая и защищаемая правовым государством. Что же касается неповторимых единичных прав отдельных лиц, за игнорирование которых Бердяев критикует государство и за кон, то очевидно, что речь идет, юридически говоря, об инди видуальных привилегиях (в духе аристократического отрицания формально-правового равенства). Оправдывая свои экзистенциалистские представления о сво боде, Бердяев замечает, что разделяемое и защищаемое им лге роическое понимание свободы противоположно старому либе ральному пониманию свободы. Но это лгероическое понима ние свободы отрицает всеобщность права, правовое правовую справедливость и в целом правовую (и государствен но-правовую) форму свободы. Так, он утверждает, что лсвобода скорее аристократична, чем демократична, и в этом русле (в стиле Ницше, хотя и с иных позиций) атакует равенство и восхваляет неравенство, видимо путая правовое равенство с ан типравовой уравниловкой. Неравенство, - писал он в Фило софии неравенства - есть условие развития культуры. Это - аксиома... И в Царстве Божьем будет неравенство. С неравенст вом связано всякое бытие... И во имя свободы творчества, во имя цвета жизни, во имя высших качеств должно быть оправ дано неравенство. В подобных суждениях упускается из виду, что правовая (го сударственно-правовая) форма равенства, свободы и справед ливости, абстрагируясь (но не отрицая) от фактических разли чий, не только не отрицает, но, напротив, с необходимостью предполагает и защищает неравенство в правомерно приобре тенных субъективных правах фактически различных лиц. Но подход Бердяева направлен на отрицание именно правового (формального) равенства и соответствующих правовых форм свободы и справедливости. Свобода есть что-то гораздо более изначальное, чем справедливость. Прежде всего справедли вость-юстиция есть совсем не христианская идея, это идея за- конническая и безблагодатная. Христианство явило не идею справедливости, а идею правды. Чудное русское слово лправ да, которое не имеет соответствующего выражения на других языках. Насильственное осуществление правды-справедливости во что бы то ни стало может быть очень неблагоприятно для свободы, как и утверждение формальной свободы может поро ждать величайшие несправедливости. В явном расхождении (и внутреннем противоречии) со смыслом своего негативного подхода к государству и закону (позитивному праву) Бердяев все же вынужденно признает их весьма ограниченное положительное значение - лположитель ную миссию в греховном, природном мире. По аналогии с лминимумом нравственности в правовом учении В. С. Соловь ева Бердяев замечает, что государство поддерживает лминимум добра и справедливости, но не в силу любви к добру, которая ему чужда, а потому, что без такого минимума добра и справед ливости наступит хаос, угрожающий силе и устойчивости госу дарства. В этом плане он признает преимущества правового государ ства по сравнению с абсолютистским государством (самодер жавным, демократическим или социалистическим), которое выступает как источник права и суверенная власть, санкциони рующая и распределяющая права. Отвергая подобный лгосудар- ственный позитивизм, Бердяев отмечает достоинства учений о правовом государстве, признающих лабсолютность права и от носительность государства: право имеет своим источником не то или иное положительное государство, а трансцендентную природу личности, волю сверхчеловеческую. Не право нуждает ся в санкции государства, а государство должно быть санкцио нировано, судимо правом, подчинено праву, растворено в пра ве. Однако трансцендентный смысл свободы и неотчуждаемых прав в учении Бердяева и его в принципе отрицательное отно шение к объективному миру общества, государства и закона де вальвируют значение и правового государства. Правовое госу дарство, - замечает он, - вещь очень относительная... Права и свободы человека безмерно глубже, чем, например, всеобщее избирательное право, парламентский строй и т. п., в них есть священная основа. С такими же принципиальными оговорками он признает, что ли сам принуждающий закон может быть охранением сво боды от человеческого произвола. Так, при рассмотрении конфликта благодати и закона (по природе своей неблагодатного, согласно Бердяеву) он отмечает, что общество не может жить исключительно по благодати и в связи с этим признает положительное значение закона для со циальной жизни особенно там, где личность подвергается на силию и ее права нарушаются. И мы, - пишет Бердяев, - стоим перед следующим парадоксом: закон не знает живой, конкретной, индивидуально неповторимой личности, не про никает в ее интимную жизнь, но закон охраняет эту личность от посягательства и насилия со стороны других личностей, ох раняет независимо от того, каково направление и духовное со стояние других личностей. В этом великая и вечная правда за кона, правда права. И христианство должно признать эту прав ду... Нельзя отменить закон и ждать осуществления любви. В этом же контексте он верно отмечает, что этика искупления, занявшая место закона, становится насильственной и отрицает свободу. Во избежание такой подмены он допускает сосущест-вование высшего порядка благодати и земного закона. Два порядка, - замечает он, - сосуществуют. И всегда благо датный порядок есть порядок преображающий и просветляю щий, а не насилующий. Высший образ этики закона есть пра во.? Однако подобные суждения Бердяева об отдельных позитив ных аспектах государства и закона и возможностях согласова ния требований права с государством и законом не получили у него последовательной концептуальной разработки и по суще ству находятся в противоречии с основными принципами и по ложениями его религиозно-философского учения о свободе. Священная основа права из-за своей нестыкуемости с посю сторонним грешным миром не становится и в принципе не мо жет стать (в рамках бердяевского христианского персонализма) реальной основой для земного государства и закона, их совер шенствования и развития. Восхваляемая Бердяевым правда христианского персонализ-ма (в том числе - свободы личности и ее неотчуждаемых прав), с пророческой бескомпромиссностью отрицающая зем ной мир зла, в ее негативном отношении к государству и его закону (позитивному праву) во многих аспектах трудно отличи ма от анархизма. Бердяев постоянно открещивался от такого толкования его позиции и подчеркивал, что лотвержение государства как зла и неправды не есть отрицание всякой системы управления, вся кой общественной организации и гармонизации жизни во имя положительных начал. Но то же самое может сказать и любой другой идеолог анархизма. Тем более, что и сам Бердяев, наря ду со злом анархии, прямо признавал и правду анархизма: В анархизме есть доля правды. Анархизм совершенно не при меним к нашему грешному миру, который подлежит закону, и анархическая утопия есть ложь и прельщение. Но совершенную жизнь, Царство Божье можно мыслить лишь анархически, что и есть апофатическое мышление о Царстве Божьем, единствен ное истинное, в котором устраняется всякое сходство с царст вом кесаря, с царством этого мира и достигается отрешен-ность. Но это апофатическое (отрицательное) религиозно-фило софское мышление применительно к объективному миру (госу дарству, закону и т. д.) как раз и означает его религиозно-фи лософское отрицание, т. е. религиозный анархизм и его обос нование. И если, отступая от этого, Бердяев все же признает в социально-прагматической плоскости (в виде вынужденной ус тупки злому и грешному миру) определенную необходимость им же философски отвергаемых феноменов объективного мира, то это, как минимум, свидетельствует о непоследовательности его взглядов и противоречиях между его философской (и фило- софско-правовой) концепцией христианского персонализма и его же прагматическими суждениями о государстве и законе. Вместе с тем не вызывает никаких сомнений, что настойчи вая проповедь Бердяевым идей свободы и неотчуждаемых прав человека, его радикальная критика всех форм гнета, насилия, авторитаризма и тоталитаризма стали существенным духовным вкладом в дело борьбы за утверждение идей гуманизма, прав и свобод личности в реальной действительности нашего несовер шенного мира. И сегодня можно сказать, что Бердяев не только лсын свободы, как он сам себя называл, но и один из ее бес-компромиссных идеологов. | |
| << Предыдушая | Следующая >> |
| = К содержанию = | |
Похожие документы: "5. Н. А. Бердяев" |
|
|