Мандельштамовское “Мы пойдем другим путем”: О стихотворении “Кому зима — арак и пунш голубоглазый...”
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
обака от названия киники, фонарь, с которым он среди бела дня искал человека, петух, ощипав которого, он опровергал определение человек - это двуногое без перьев; можно добавить, что глиняная бочка, в которой жил Диоген, имела вид большого горшка. Ронен (1983, 279) указывает любопытный подтекст из Цветаевой 1916 г. - с Богом, по большим дорогам, в ночь - без собаки и фонаря (и видит в этом мотив эмигрантства). Д. Магомедова (1991) не менее справедливо видит здесь сходство с ритуальным рождественским шествием волхвов (пастухов) и святочным гаданием с петухом - соответственно мир овец и соломы ретроспективно окрашивается аналогией с яслями Христа-младенца, а предконцовочное просветление выглядит не столько гаданием о будущем (для нее поэт, читающий приказы звезд, - пророк с самого начала), сколько приобщением к космическим глубинам бытия.
Любопытно, как меняется понимание стихотворения от выбранного варианта текста. Д. Магомедова исходит из цензурного варианта Пусть люди темные торопятся по снегу - поэтому вместо контраста насильственный заговор - познание и применение к познанному возникает контраст эпикурейская поверхностность - приобщение через нищету к космосу (а через космос к Христу?). Соответственно общение со звездами и в первой и в предпоследней строфе - удел поэта, и контраст между кому зима - полынь... и кому - крутая соль торжественных обид разрушается, речь в обеих строках идет об одном и том же поэте. (Мы бы предпочли сказать, что космос в стихотворении не един: заговорщики приобщены к небу, а поэт в избушке - к земле.) Точно так же А. Хан (1977), исходя из Пусть люди темные..., приходит к отождествлению того, кому зима - полынь... и того, кому - крутая соль..., а основными контрастами становятся обжитой мир (пунша и пр.) - необжитой мир (избушки и т. д.) и, шире, человеческий мир - стихийный хаос и грозящие звезды; земным подобием мирового хаоса является отара темных людей. В концовке же главным образом оказывается фонарь как средство внести в неуютный мир тепло (?) и свет.
Общественно-политический подтекст обоих стихотворений разбирается Д. Сегалом (1998, 673-676, 684-686): голод 1921-1922 гг. (отсюда голод и холод в Кому зима - арак...), репрессии против духовенства, выступавшего против изъятия ценностей. Когда декабристы торопятся по снегу, пытаясь отступать через Неву, то это напоминает, как на Кронштадт по льду торопились каратели. Вывод (с. 686): На каком-то подспудном семантическом уровне (?) это стихотворение дышит живой политической страстью, дышит ненавистью к тиранам и любовью к свободе. Но уроки неудачного восстания декабристов и столь же неудачного кронштадтского восстания против большевиков диктовали необходимость отказа от борьбы в отаре. Они диктуют поэту позицию Диогена, одинокого искателя правды.
Список литературы
Левин 1973: Левин Ю. И. Разбор одного стихотворения Мандельштама // Slavic poetics. The Hague, 1973, 267-276 (перепеч.: Левин Ю. И. Избранные труды. М., 1998, 9-17).
Магомедова 1991: Магомедова Д. М. О. Мандельштам и И. Дмитриев: проблема внутреннего и внешнего адресата стихотворения // Слово и судьба: Осип Мандельштам. М., 1991, 408-413.
Майерс 1994: Майерс Д. Гете и Мандельштам: два эпизода из Молодости Гете // Столетие Мандельштама: материалы симпозиума. Tenafly, 1994, 86-98.
Рейфилд 1994: Рейфилд Д. Мандельштам и звезды // Там же, 299-307.
Ронен 1977: Ronen O. A beam upon the axe // Slavica Hierosolymitana, 1 (1977), 158-167.
Ронен 1983: Ronen O. An approach to Mandelstam. Jerusalem, 1983.
Сегал 1998: Сегал Д. Осип Мандельштам: история и поэтика. Jerusalem; Berkeley, 1998 (Slavica Hierosolymitana, 8-9).
Хан 1977: Хан A. Заметки о семантике контекстных перекличек // Dissert. slavicae - Slawistische Mitt. - Мат. и сообщ. по славяноведению. Szeged, 1977, v. 12, 3 -287.
Хэррис 1988: Harris J. G. Osip Mandelstam. Boston, 1988.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта ">