Карл Павлович Брюллов. Жизнь и творчество
Курсовой проект - Культура и искусство
Другие курсовые по предмету Культура и искусство
?юллов хвалил признанные классическими (и действительно выдающиеся) картины Рафаэля, Доменикино, Караваджо; вместе с тем он сообщал о рисовании со статуй и натурщиков, о том, что он начал работы Юдифь и Олоферн. Назвав мифологические темы, он писал: Сильнейшим моим желанием всегда было произвести картину из российской истории. Она должна была изображать Олега, заключающего мир с императором греческим у стен Константинополя, Общество поощрения художников, справедливо заметив, что подобные картины лучше писать на родине, неожиданно посоветовало заменить сцену из русской истории изображением группы святых, одноименных лицам царской семьи. Пока шел обмен письмами, Брюллов закончил (в начале 1824 года) картину Итальянское утро.
Брюллов писал Обществу еще в период работы над ней: Я освещал модель на солнце, предположив освещение сзади, так что лицо и грудь в тени и рефлектируются от фонтана, освещенного солнцем, что делает все тени гораздо приятнее в сравнении с простым освещением из окна.
В Академии 1810-х годов таких работ почти не было, во всяком случае, ими пенсионеры не отчитывались. Здесь можно усмотреть первые признаки снижения тематики академической живописи: молодые мастера стремились найти пути к жизненной выразительности искусства.
Нет даже намека на какую-либо героизацию образа в Итальянском утре. Чтобы передать очарование человеческой юности, Брюллов находит новые приемы освещения, широко использует рефлексы, пластичность и иллюзорность форм. Последнее особо привлекло внимание А. С. Пушкина, увидевшего картину на выставке Общества поощрения художников в мае 1827 года. Перед Итальянским утром Пушкин задержался и заметил: Странное дело, в нынешнее время живописцы приобрели манеру выводить из полотна предметы и в особенности фигуры; в Италии это искусство до такой степени утвердилось, что не признают того художником, кто не умеет этого делать....
В 1824 году он написал картину Дафнис и Хлоя. О работе Брюллова над нею не сохранилось никаких указаний, но обращение его к этой теме и ее живописное воплощение очень интересны. В 1820-х годах в Западной Европе прошла полоса увлечения романом Лонга о любви Дафниса и Хлои. Брюллов не мог не прочитать модной книги античного автора. Поэзия образов юноши-пастуха и его подруги поразила Брюллова, и он пытался ее передать, точно показав одну из центральных сцен повествования.
Картина далека от совершенства, она не обладает блеском исполнения, размахом замысла; черты манерности грозят подменить пленительное простодушие рассказа. И, тем не менее, она свидетельствует, что лирическое начало вытесняет высокую героику, взволнованность сменяет прежнюю бесстрастность; призраки античного мира оживлены романтическим пафосом автора, приобретают одухотворенность и человечность. Великий Гёте указал на Duft der Zart-heit в романе Лонга. Это благоухание нежности, бесконечно далекое от академизма XIX века, угадывается в чертах девушки Итальянского утра, живет в образах Дафниса и Хлои.
Брюллова в том же 1824 году то занимает библейский эскиз (Братья Иосифа), то Вакханальский групп (фавны, вакханка, маленький сатир - все сии фигуры написал с натуры), то аллегория, то римские легенды (Беседа Нумы Помпилия с нимфой Эгерией). Он пишет много портретов, в том числе членов семьи дипломата князя Г. И. Гагарина, с которой он вскоре подружился. Он написал картину Эрминия у пастухов, изображающую сцену из поэмы Торквато Тассо Освобожденный Иерусалим. Тепло и человечно передал художник любезный привет Эрминии и смущение пастухов, увидевших деву-воина. Можно сказать, что в картине улавливается веяние гуманизма эпохи Возрождения, культурой которого была рождена поэма Тассо (законченная в 1575 году).
Общество поощрения художников предостерегало братьев Брюлловых при их отъезде от увлечения простой действительностью, сожалея, что теперь люди, к несчастью, предпочитают пейзажи, внутренности, сельские сцены... Но развитие бытового жанра было не модой, а исторической неизбежностью. То же самое Общество во многом помогло этому процессу в России. В развитии бытового жанра сказал свое слово и Брюллов. После узких коридоров Академии, после ее классов и музея он увидел залитую солнцем родину классического искусства и мраморы, которые прежде знал только в гипсовых отливках. Его изумила жизненность античных памятников: это надо видеть, а не описывать. То, чем мы восхищаемся в гипсе, то в мраморе поражает! Сквознота мрамора делает все нежным [...]; Аполлон не кажется уже каменным и слишком отошедшим от натуры,- нет, он кажется лучшим человеком! - писал он брату Федору из Рима летом 1824 года. И продолжал: Первое, что я приобрел в вояже, есть то, что я уверился в ненужности манера. Манер есть кокетка или почти то же.
2. Бытовой жанр
Брюллов в середине 20-х годов написал ряд сцен итальянской жизни. Ему не было дано показать мечту итальянского народа о свободе, его борьбу против угнетателей страны (восстания против правительства и против гнета австрийцев бушевали в Италии накануне приезда Брюллова), но простых людей Италии он показал так, как мало кто в его эпоху,- правдиво, с чувством уважения к ним. Именно людям народа посвящены картины Пилигримы в дверях Латеранской базилики, Пифферари перед образом Мадонны, Вечерня. Брюллов сам подчеркивал, что создает произведения бытово?/p>