Интерпретации и диалогическое взаимодействие текстов (на примере романа Н. Хвылевого "Вальдшнепы" и "Братьев Карамазовых" Ф. Достоевского)
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
171;Вальдшнепов и творческой наработки М. Хвылевого в целом отразились идеологические надстройки правого или левого направления или порожденные осматриванием на официальную власть (на изломе 80-90-х годов).
Из-за отсутствия завершения роману загадкой остается его название. В конечном итоге, неизвестно, давал ли полный текст произведения прямой ответ на этот вопрос. Бесспорно, имеют право на существование рассуждения о том, что персонажи роману ассоциируются с вальдшнепами, беззащитными перед дулами ружей охотников, как и версия, за которой вальдшнепы - это мысли, которые весной летели на Украину. Однако стоит поискать и другие варианты прочтения названия роману, в первую очередь у самого писателя, который был приключенческим Удивительным путешествием дяди Петра. Установка на новаторские поиски, на эксперимент, использование обнажения приема, игры с читателем тоже в значительной мере были предопределены стремлением повысить уровень читабельности художественной литературы, вызывать спонтанное стремление продолжать неотрывно читать текст. Много весила читабельность произведений и для М. Волнового, потому любовный роман - это не только и не столько форма зашифрованости, сколько стремление написать интересный для большого количества читателей художественное произведение, роман, имманентным признаком которого была бы романность, что всегда привлекала читателя и могла бы развлекать его и сглаживать сложность для чтения малосюжетного произведения, интеллектуально нагруженных диалогов и внутренних монологов.
В-третьих, проблема межполовых, эротично сексуальных взаимоотношений становится в 1920-х годах одной из самых актуальных в литературе. Способствовали этому и фрейдовская и ницшеанская теории, с которыми были знакомые широкие слои интеллигенции, и внедряемое в первое послереволюционное десятилетие марсистский лозунг освобождения от фарисейского буржуазного брака, лозунг свободной любви, и признание женщины равноправным общественным, а также и сексуальным партнером. Эта проблема была чужой и для творчества М. Волнового, который противопоставлял мещанскому разврату и удовлетворению животной похоти высокую любовь, что, однако, не мыслилось без телесного наслаждения.
Например, Дмитрий Карамазов, в значительной мере alter ego автора, так фиксирует собственные эмоции и желания, увидев Аглаю в купальном костюме: Дмитрий почувствовал, что ему стало трудно дышать… В нем в первый раз проснулся к ней настоящий самец. Он бесстыже смотри на ее таз, на ее грудь, и никак не мог оторваться, ему захотелось захохотать и так дико, как, очевидно, хохотал первобытный человек. Ему даже пришла мысль подкрасться к фльоберивским дамам и шутя схватить в свои объятия Аглаю. И дальше эта мисль становится постоянной:… Сегодня он увидел прекрасное Аглаине тело… ему захотелось кусать ее. Ему метнулось в голове, что пьянка может образовать неплохую обстановку, и он уже напряженно искал места для оргии. Эта мысль приходит к Карамазову еще и еще раз, получая свое последующее развитие, синтезируя в чувстве любовь к Аглаи интеллектуальный и телесный первини: Он вдруг почувствовал ее присутствие в этом городку, так сказать физиологически, и это чувство началось не вчера… Разве случайно она показала ему свое тело в купальном костюме? Разве случайно она вчера весь вечер пыталась отрекомендовать себя? Разве случайно он услышал эту апологию безумию храбрых на фоне утренней встречи, той встречи, когда она стояла на пляже в потоках солнца и демонстрировала ему свое здоровое тело? Ничего случайного нет… ему до боли захотелось быть… безумным. Ему захотелось схватить ее в объятия и закричать побеждающим криком дикого победителя… Он уже ничего не видел, кроме этой привлекательной девушки и ее миндального взгляда. Карамазов нагло посмотрел на Аглаин торс и остановил на нем свои глаза.
Этот духовно телесный безумство любви к Аглаи уже ни на мгновение не покинет Дмитрия вплоть до конца той части роману, что сохранилась. Понятно, он не может быть только формой укрывательства за эротичными переживаниями персонажа чего-то значительно более весомой из проблем общественной жизни рефлексирующей личности, ее партии и ее нации, а является самодостаточным и весомым фактором идейно-художественного содержания Вальдшнепов.
Для интерпретации роману М. Хвылевого очень много весит его интертекстуальне прочтение сквозь призму творчества Ф. Достоевского, на что автор сам прямо и недвусмысленно указывал через имена главных персонажей - Дмитрия Карамазова и Аглаи. Об этом говорит и Л. Сеник: Обращение к традиции в романе умышленно: не случайно герой назван Карамазовым. Его предшественник - Алеша Карамазов, человек противоречив, со многими минусами. Аглая также имеет свой литературный корень в произведении Ф. Достоевского Идиот. Однако преждевременной и самонадеянной кажется следующая фраза: Об этом уже не раз шла речь в научных трудах, потому нет потребности шире вести речь о задании этой трансплантации. Дальше исследователь наводит ссылки на две статьи, в которых эта проблема рассматривается аж на одной и пяти страницах соответственно. Кроме этого, как уже отмечалось, об определенной поверхностности знание проблемы свидетельствует проведение параллелей между Карамазовым Волнового и Алешею Карамазовым из роману Ф. Достоевского. В Братьях Карамазових обид одного из братьев - Дмитрия - и за име