Курсовой проект по предмету Философия

61. Концепция государства у Конфуция
Курсовые работы Философия

В своих суждениях о государстве Конфуций выделяет два типа людей, два социальных слоя: управляющих и управляемых. В суждениях об управляющих он вводит уже готовую модель идеального человека - цзнь цзы. В данном случае цзюнь цзы, уже благородный чиновник, олицетворяющий всех причастных к делам управления государством и народом - от мелкого чиновника до сановника и самого правителя. Но чаще всего благородным чиновником он называет высших управляющих. Как обычно, Конфуций раскрывает свое представление о благородном чиновнике на конкретных примерах, стараясь выбирать администраторов, известных его ученикам. Рассмотрим один из таких примеров: “Учитель сказал о Цзы Чане: Он имеет четыре проявления Дао благородного мужа: в своих поступках он проявляет чувство самоуважения; находясь на службе у вышестоящих, он проявляет чувство ответственности; воспитывая народ, он проявляет чувство доброты; используя народ, он проявляет чувство справедливости”. Вводя термин Дао в суждение о Цзы Чане, Конфуций как бы выделяет это суждение среди обычных высказываний, подчеркивая его особую значимость. Конфуций рассуждает о “четырех проявлениях Дао”, свойственных цзюнь цзы: его собственное поведение, его служебная деятельность и деятельность на поприще воспитания народа и, наконец, его позиция в отношении того, как надлежит использовать народ, т.е. какими методами управлять им.
62. Критика философии личного опыта
Курсовые работы Философия

В-четвертых, философу наконец-то не нужно будет обязательно создавать свою собственную философскую систему, так как для его вклада в развитие предмета будет достаточно именно решения только поставленной задачи, без необходимости переосмысления всех задач. Ведь надо признать, не всем выпадает удача найти такой существенный и ранее необнаружимый изъян в чужих концепциях, что делает такую глобальную операцию обоснованной. То есть труд философа перестает быть трудом одиночек и гениев. Любой получивший базовые представления философ может решить посильную философскую задачу, сделать свое открытие. Но надо признать, что в силу специфики философии как в основном теоретического системостроительства, возможностей для философского открытия гораздо меньше, чем например в любой другой частной науке. У философа нет возможности дифференцировать свой предмет поскольку он описывает именно всеобщие свойства. И любой выход за границы этого критерия, сразу превращает его деятельность в частнонаучную. Поэтому вся теория философии наука о всеобщих закономерностях объектов, ограничена небольшим числом собственных законов и их интерпретацией и описанием механизма их применения. В этом смысле более выигрышным представляется современное состояние развития философского метода, когда можно сколько угодно и о чем угодно высказывать бесконечное количество мнений и суждений. Однако и первый вариант не исключает открытия еще не выделенных всеобщих свойств, хотя это и усложняет жизнь философу в качестве первооткрывателя ввиду резко возрастающего в этой связи фактора конкуренции. Однако для философа всегда остается возможность неограниченного количества интерпретаций суждений тех философов, которые творили вне рамок научности в эпоху научного самоопределения философии. Хотя нельзя все же не отметить, что результаты таковых исследований будут предназначены для узкопрофессионального пользования или будут являться популярным изложением основных законов философской дисциплины.
63. Критическая философия Канта и диалектика Гегеля
Курсовые работы Философия

Всякое знание, по Канту, начинается с опыта, но не ограничивается им. Часть наших знаний порождается самой познавательной способностью, и носит, по выражению философа, "априорный" (доопытный) характер. Эмпирическое знание единично, а потому случайно; априорное - всеобще и необходимо. Априоризм Канта отличается от идеалистического учения о врожденных идеях. Во - первых, тем, что, по Канту, доопытны только формы знания, а его содержание целиком поступает из опыта. Во - вторых, сами доопытные формы не являются врожденными, а имеют свою историю. Реальный смысл кантовского априоризма состоит в том, что индивид, приступающий к познанию, располагает определенными, сложившимися до него формами познания. Если посмотреть на знание с точки зрения его изначального происхождения, то весь его объем в конечном итоге взят из все расширяющегося опыта человечества. Другое дело, что наряду с непосредственным опытом, есть опыт косвенный (усвоенный). Далее Кант устанавливает различие между аналитическими и синтетическими суждениями. Первые носят поясняющий характер, а вторые расширяют наши знания. Все опытные, эмпирические суждения синтетичны. Это очевидно. Вопрос в том, возможны ли априорные синтетические суждения? Это главный вопрос "Критики чистого разума". В том, что они существуют Кант не сомневается, иначе бы научные знания не были бы обязательными для всех. Проблема состоит в том, чтобы объяснить их происхождение. Главный вопрос работы - как возможно чистое, внеопытное знание - распадается на три. Как возможна математика? Как возможно естествознание? Как возможна метафизика в качестве науки? Отсюда три раздела основной части "Критики чистого разума": трансцендентальная эстетика, аналитика, диалектика. (Второй и третий разделы вместе образуют трансцендентальную логику). Трансцендентальной Кант называет свою философию потому, что она изучает переход в систему знаний условий опыта через познавательную способность. Трансцендентальное Кант противопоставляет трансцендентному, которое остается за пределами возможного опыта, по ту сторону познания. Здесь мы затрагиваем важную проблему кантовского учения, которую он ставит на первых же страницах своей работы. Речь идет о том, что опытные данные, поступающие к нам извне, не дают нам адекватного знания об окружающем нас мире. Априорные формы обеспечивают всеобщность знания, но не делают его копией вещей. То, чем вещь является для нас (феномен), и то, что она представляет сама по себе (ноумен), имеет принципиальное различие. В диссертации 1770 года Кант утверждал, что ноумены постигаются непосредственно умом, теперь он считает их недоступными никакому пониманию, трансцендентными. Сколько бы мы не проникали вглубь явлений, наше знание все же будет отличаться от вещей, каковы они на самом деле, и сколько бы не увеличивались наши знания, их границы не могут исчезнуть. Канта мучает и вопрос об истине, но он понимает невозможность однозначного ответа на него. Можно, конечно, сказать, что истина есть соответствие знания предмету, и автор неоднократно это говорит, но он знает, что эти слова представляют собой тавтологию. Правильно сформулированный вопрос об истине, по мнению Канта, должен звучать следующим образом: как найти всеобщий критерий истины для всякого знания? Ответ Канта: всеобщий признак истины "не может быть дан". Однако, философ отверг всеобщий критерий только относительно содержания знаний. Что касается их формы, такой критерий он знает: непротиворечивость рассуждений. Он понимает, что запрет противоречия представляет собой "только негативный критерий истины", но, руководствуясь им, все же можно возвести прочные конструкции науки. Важное место в философских построениях Канта отведено категории познания. Одна из частей познания - чувственное познание. По Канту, существуют две априорные, доопытные формы чувственности - пространство и время. Пространство систематизирует внешние ощущения, время - внутренние. Философ на отрицал эмпирической реальности пространства и времени. Его взгляд на пространство и время был в известной степени реакцией на механистические представления об абсолютной длительности и не связанном с ней пустом вместилище вещей. Кант рассматривает время и пространство во взаимной связи, но связь эта реализуется лишь в познающем субъекте. Вне человека, в мире вещей самих по себе возможны иные виды сосуществования и последовательности. Бесспорным достижением теории познания Канта был новый взгляд на соотношение созерцания и интеллекта.
64. Критический рационализм К. Поппера: принцип фальсификации. Квазидарвиновская модель роста научного знания
Курсовые работы Философия

Хотя критический рационализм декларирует принципиальную антиидеологичность своей доктрины, уже сама постановка проблемы демаркации имеет не только методологическое значение: по мысли Поппера, наука и рациональность могут и должны стать оплотом в борьбе против иррационального духа тоталитаризма и социально-политической демагогии, реализация которых в общественно-исторической практике в 3040-х гг. привела к неслыханным бедствиям для человечества. Во-вторых, рационализм концепции Поппера противопоставлялся эмпирицизму неопозитивистов Шлика, Нейрата, Карнааа, Рейхенбаха и других. Разногласия затрагивали принципы обоснования научного знания, проблемы «рациональной реконструкции» научно-исследовательских процессов в их истории, понимания сущности научного метода. В противовес индуктивизму, критический рационализм выдвинул на первый план гипотетико-дедуктивную модель научного исследования, в которой преимущественное значение имеют рационально конструируемые схемы объяснения эмпирических данных, а сами эти данные, опирающиеся на конвенционально определяемый эмпирический базис, во многом зависят от рационально-теоретических схем. В-третьих, рационализм этого направления выступает не только как способ характеризации научного знания и научных методов, но и как норма поведения ученого в ситуации исследования. С точки зрения критического рационализма рационально действует тот ученый, который строит смелые теоретические гипотезы, открытые самым разнообразным попыткам их опровержения. Синонимом рациональности является соблюдение принципа бескомпромиссной критики, опирающейся на научную методологию (принцип «фальсификации»). Это подчеркнуто и в самом названии критического рационализма. Важнейшим следствием этой синонимии является признание принципиальной гипотетичности, предположительности знания, поскольку претензия знания на абсолютную истинность противоречит принципу критицизма и, следовательно, нерациональна. Наконец, критический рационализм, став в 6070-е г.г. теоретической основой социал-демократического реформизма, переплетается с традициями «социальной инженерии» и «социальной терапии», образуя совокупность концепций, направленных на решение конкретных проблем социальной жизни за счет реализации «рациональных проектов» производственного, культурного, политического развития. Улучшение жизненных условий и исправление социальных дефектов социотехнические задачи, требующие системы «рациональных образцов» и «рациональных ориентиров». Эти установки критический рационализм оказались привлекательными для большой части прагматически и технократически ориентированной интеллигенции, воспринявшей их как наиболее приемлемую философию социального действия, как идейную платформу, противостоящую пессимистическим тенденциям в западной культуре. В развитии критического рационализма различимы четыре этапа: 2030-е гг. формирование методологической доктрины Поппера; 4050-е гг. распространение его идей на область социальной философии и социально-исторического знания; 6070-е гг. «онтологическая реформа» критический рационализм и его дальнейшее сращивание с реформистской социал-демократической идеологией, с политологическими и социологическими концепциями; 7080-е гг. ревизия «ортодоксального попперианства и его модернизация с помощью идей когнитивной социологии науки, социальной психологии научных сообществ, герменевтики, вступающих в заметные противоречия исходными принципами критического рационализма. Метод логическая концепция критического рационализма развивалась от первоначального «наивного фальсификационизма» (опровергнутые опытом гипотезы и теории немедленно отбрасываются и заменяются новыми) к «усовершенствованному фальсификационизму» (теории могут сравниваться по степени «правдоподобия», хорошо подтвержденные теории не отбрасываются немедленно при обнаружении «контрпримеров», а лишь уступают место более продуктивным в объяснении фактов теориям). Однако на всем протяжении своей истории критический рационализм оставался «нормативной методологией», применение которой в рациональной реконструкции реальных процессов развития научного знания вело к огрублению и даже искажению последних. Попыткой приблизить концепцию критического рационализма к действительной истории науки стала методология научно-исследовательских программ. Дальнейшим сдвигом критический рационализм в сторону либерализации требований рациональности явился «методологический анархизм» Фейерабенда, отбросивший идею демаркации и фальсификационизм и по сути, отождествивший рациональность с прагматическим успехом и творческим произволом. Другое направление ревизии критический рационализм выразилось в «панкритическом рационализме» (У-Бартли, Альберт и др.), провозгласившем принцип «критики собственных оснований» этой доктрины. Однако данный принцип остался в значительной мере декларативным и не нашел убедительных применений. Распространение принципов критический рационализм на историю и социальные науки означает прежде всего их ориентацию на теоретические конструкции естествознания. Однако, как признают сторонники критического рационализма, в сфере социального знания принципы рациональности часто нарушаются из-за идеологических, классовых групповых, личностных и иных пристрастий. Преодоление этой трудности они видят на пути превращения критицизма в методологическую и этическую основу деятельности научных сообществ. Идеальная модель «большой науки» «открытое общество» беспристрастных исследователей видится сторонникам критического рационализма образцом подлинно демократического устройства общества в целом.
65. Логико-семантические идеи Г.Фреге
Курсовые работы Философия

Вторая важная особенность смысла имени собственного заключается в том, что он содержит в себе «способ данности» (нем. Darstellungsweise ) значения имени. Как указывает Фреге, наряду со значением выражения требуется принимать во внимание также и «способ данности» предмета при помощи данного выражения. «Способ данности» «содержится в» смысле знака. В качестве примера он приводит уже известные выражения «Утренняя звезда» и «Вечерняя звезда», которые представляют собой два различные «способа данности» одного и того же предмета. Предполагается, что один и тот же предмет планета Венера в первом случае дается нам как небесное тело, освещенное восходящим солнцем, а во втором как небесное тело, видимое на небе в вечернее время суток. Поскольку считается, что зная смысл имени, можно установить значение имени, принято утверждать, что значение имени является функцией его смысла. Однако понимание смысла имени не означает, что лицу, которое понимает смысл имени, обязательно известно значение имени. Дело в том, что знание смысла имени отнюдь не обязательно приводит к знанию значения имени. Используя метафору, предложенную Майклом Даммитом, можно сказать, что смысл как бы задает тот путь, идя по которому можно прийти к значению имени. Однако смысл не дает ответа на вопрос, имеет ли имя значение или нет; это проблема, которая требует эмпирического исследования. В этой связи Фреге указывает: «Всестороннее знание значения предполагало бы, что о каждом данном смысле мы могли бы сразу решить, относится ли оно к этому значению или нет. Но этого мы никогда не достигаем»[31] . Поэтому можно понимать смысл имени, но не знать о предмете имени ничего, кроме того, что он определяется этим смыслом. Более того, может случиться и так, что предмета, определяемого смыслом имени, вообще не существует. В том случае, когда имена обозначают предметы, не существующие в действительности, их называют мнимыми. Происходит это потому, что в естественных языках смысл имени не определяет существование предмета. «Пожалуй, можно сделать так, чтобы грамматически правильно построенное выражение, представляющее собственное имя, всегда имело один и тот же смысл; но имеет ли оно еще и значение остается проблематичным. Слова «наиболее отдаленное от Земли небесное тело» имеют смысл; однако очень сомнительно, имеют ли они значение. Выражение «в наименьшей степени сходящийся ряд» имеет некоторый смысл; однако доказано, что оно не имеет значения, так как для любого сходящегося ряда всегда найдется ряд, сходящийся еще медленнее. Таким образом, даже если понимается некоторый смысл, это еще не обеспечивает наличие значения»[32] .
66. Логический атомизм "Трактата": от синтаксиса к онтологии
Курсовые работы Философия

[57] Внимательный читатель, знакомый с традицией комментирования ранних текстов Витгенштейна, заметит, что наша интерпретация функциональных знаков значительно отличается от тех дискуссий, которые были инициированы статьей: Copi J . M . Objects , Propreties and Relations in the Tractatus // Mind , Vol .57, №266, 1958. P .145165 (воспроизведена в Essays on Wittgenstein s Tractatus ), где вопрос о возможности функциональных знаков связывается с вопросом о наличии в онтологии Витгенштейна свойств и отношений. Дж. Копи считает, что поскольку онтология ЛФТ допускает только простые предметы, выразимые посредством имен, которые сам Копи рассматривает на манер самостоятельных индивидов Рассела, постольку функциональные знаки, которые служат для выражения свойств и отношений, при анализе исчезают. В полностью проанализированном предложении никаких знаков свойств и отношений быть не должно. В этой интерпретации Копи прежде всего отталкивается от афоризма 3.1432, где, по его мнению, речь идет об исчезновении знака функции, поскольку отношение в онтологическом смысле выражается конфигурацией имен. К взглядам Копи на свойства и отношения мы еще вернемся, а пока заметим, что такой подход содержит ряд затруднений, самое значительное из которых связано с одноместными функциями. Если даже допустить, что aRb сводимо к отношению, например пространственному между a и b , а разные отношения выразимы различными пространственными отношениями между именами, то все равно остается вопрос о предложениях вида fa . Если придерживаться взглядов Копи, следует сказать, что раз в совершенном языке функциональных знаков быть не должно, то существуют предложения состоящие из одного имени. Наиболее последовательно эту точку зрения проводит У.Селларс (Sellars W. Naming and Sayng // Essays on Wittgensteins Tractatus, P.249-270; Sellars W. Truth and Correspondence // The Journal of Philosophy, Vol.LIX, №2, 1962. P. 29-56), предлагая рассматривать f как указание на то, что a используется в качестве предложения. Это же, по мнению Селларса, можно выразить особым расположением имени или его особыми очертаниями. Если одинаковое имя встречается в двух различных предложениях, например fa и ga , это можно было бы выразить различным написанием имени, скажем так: a и a . Мы не согласны с такой интерпретацией по следующим причинам: Во-первых, отдельное имя невозможно трактовать как факт, поскольку факт характеризуется соотношением элементов. Даже если записывать имена различно, то это характеризует их лишь как комплекс, но не факт. Во-вторых, в тексте Комплекс и факт Витгенштейн специально указывает, что факт не состоит из предметов и их пространственных отношений, что вытекает из интерпретации Копи и Селларса. Продолжая аналогию афоризма 2.03, он пишет: «Так же и цепь составлена из своих звеньев, а не из звеньев и их пространственных отношений. Факт в том, что эти звенья так связаны, он вообще не из чего не составлен» ( Philosophical Remarks , P .303). В-третьих, в афоризме 3.1432 речь скорее идет не об исчезновении знака R , а о том, что символическую нагрузку несет не его наличие в структуре предложения, а некоторое соотношение простых элементов. В-четвертых, подход Копи предполагает актуальную полноту анализа с примерами элементарных предложений, что, как говорилось выше, претит установке Витгенштейна. Наконец, самое главное. Копи и Селларс апеллируют к значениям знаков, выводя из употребления знаки с определенным типом значения, что выходит за рамки логического синтаксиса. Принципиально иную интерпретацию дает Е.Эванс (Evans E. About “aRb” // Essays on Wittgensteins Tractatus. P .195-199). Он считает, что R в aRb характеризует не отношение, а порядок, «показывая, что aRb , а не bRa , или что aRb скорее, чем bRa ». В этом случае R соотносится с классом возможных ситуаций, а имена указывают на какие-то определенные ситуации: «Я интерпретирую aR как референцию, в которой R показывает род ситуации, а a вид». Эта интерпретация кажется привлекательной, особенно если учесть теорию прообраза, с которой ее можно связать. Однако эта же теория ставит перед таким подходом одно препятствие. С точки зрения прообраза предложения имя точно так же можно рассматривать как референцию к роду ситуаций, а R как референцию к виду. В таком случае всякое различие утрачивается. В пользу нашей интерпретации, основанной на выделении в предложении неразлагаемой далее определениями и еще неопределенный части, говорит то, что она, видимо, свободна от этих недостатков и к тому же имеет сугубо синтаксический характер.
67. Матеріалістична філософія Нового часу
Курсовые работы Философия
1. Быховский Б.Э. Джордж Беркли. М., 1970.
2. Бичко I.В. На шляху подолання філософського дуалізму // Філос. думка. 1982. №5.
3. Вольтер. Философия истории. Санкт-Петербург, 1868.
4. Гегель Г.В.Ф. Философия истории. Санкт-Петербург, 1993.
5. Гегель Г.В.Ф. Философия религии: В 2 т. Москва, 1977. Т.2.
6. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: В 3 т. Москва, 1977. Т.3.
7. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. Москва, 1977.
8. Заиченко Г.А. Джон Локк. М., 1973.
9. Кондорсе Ж.-А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. Москва, 1936.
10. Конт О. Курс позитивной философии: В 4 т. Санкт-Петербург, 1891. Т.1.
11. Кузнецов В.Н., Мееровский Б.В., Грязное А.Ф. Западноевропейская философия XVIII века. М., 1986.
12. Ляткер Я.А. Декарт. М., 1975.
13. Мееровский Б.В. Гоббс. М., 1975.
14. Монтескье Ш. Избранные произведения. Москва, 1955.
15. Нарский И.С. Готфрид Лейбниц. М., 1972.
16. Нарский И.С. Давид Юм. М., 1973.
17. Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. Москва, 1990. Т.2.
18. Руссо Ж.-Ж. О причинах неравенства. Санкт-Петербург, 1907.
19. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права. Москва, 1938.
20. Сен-Симон К.-А. Избранные сочинения: В 2 т. Москва, 1948.
21. Соколов В.В. Европейская философия XV-XVII веков (разд. И). М., 1984.
22. Стрельцова Г.Я. Блез Паскаль. М., 1979.
23. Субботик А.Л. Фрэнсис Бэкон. М., 1974.
24. Тюрго А.-Р. Избранные философские произведения. Москва, 1937.
25. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Москва, 1992.
26. Шопенгауэр А. Статьи философские, эстетические и афоризмы. Харьков, 1888.
27. Шпенглер О. Закат Европы. Москва, 1993.
68. Место интуиции в философии
Курсовые работы Философия
1. АлексеевП.В., ПанинА.В. «Теория познания и диалектика» Москва, 1991с.168185
2. АлексеевП.В., ПанинА.В. «Философия» Москва, 2003с.317336.
3. БройльЛ. де «По тропам науки» Москва, 1962с.293294.
4. ВасилевСт. «Место интеллектуальной интуиции в научном познании»// «Ленинская теория отражения в свете развития науки и практики» София, 1981 Т. 1с.370 371.
5. «Введение в философию» Ч.2с.346.
6. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.
7. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии. Кн. 1. М., 1999.
8. Гуссерль Э. Метод прояснения// Современная философия науки. М., 1999.
9. КузнецовВ.Г., КузнецоваИ.Д., МироновВ.В., МомджянК.Х.Философия. Учение о бытии, познании и ценностях человеческого существования. Учебник. М., 1999.
10. ЛосевА.Ф.Бытие, имя, космос. М., 1993.
11. ЛекторскийВ.А.Субъект, объект, познание. М., 1980.
12. ЛебедевС.А. «Интуиция как метод научного познания» Москва, 1980
13. ЛапшинИ.И.Философия изобретения и изобретение в философии. Т. 2. М., 1999.
14. ЛопатинЛ.М.Аксиомы философии. М. 1996.
15. ЛосевА.Ф.История античной философии в конспективном изложении М., 1998.
16. ЛосскийН.О.Мир как органическое целое// Избранное. М., 1991.
17. ЛосскийН.О.Ценность и бытие// ЛосскийН.О.Бог и мировое зло. М. 1994.
18. РиккертГ. О системе ценностей// Риккерт Г. Науки о природе и науке о культуре. М., 1998.
19. КеннонУ.Б. «Интуиция и научное творчество» М., 1998.
20. ЮнгК. К психологии восточной медитации// ЮнгК. О психологии восточных религий и философий. М., 1994.
21. ФейербахЛ. «Избр. филос. произв. В 2-х т.» Т. 1с.187.
22. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.
23. Ясперс К. Введение в философию. Минск, 2000.
69. Метафизика астрологии в философии Древней Стои
Курсовые работы Философия
Почему не космология, а именно астрология, объясняется следующими мотивами:
1. 1) Принцип соотнесенности морально-нравственной сферы с космо-физической (естественно не в современном понимании) был доведен в философии Древней Стои до конкретно-практического принципа в отличие от большинства предыдущих упомянутых философских течений (хотя у Платона уже можно говорить о чем-то похожем). Они, в отличие от стоиков, не одушевляли космос (см. выше раздел 1 и указанную работу А. Ф. Лосева), рассматривая его исключительно как объект, то есть, не перенося его законы на живого субъекта, на человека.
2. 2) В стоицизме есть несколько ярких черт, свойственных оккультизму[59]. Это, во-первых, с одной стороны, идея телесности всего («все есть тело»), с другой стороны, идея одушевленной (одухотворенной) материи. Во-вторых, идея иерархичности бытия: разная степень вибрации огненной пневмы, в зависимости от состояния которой образуется своего рода лестница бытия четыре царства природы: неорганическая природа, флора, фауна и человек; разная степень разумности: чем больше огня в пневме тем она разумнее, чистый огонь же разум бога и сам бог. Наконец, в-третьих, идея космической «симпатии», самая, что ни на есть оккультная. «Великая герметическая[60] аксиома гласила: то, что наверху, подобно тому, что внизу, а то, что внизу, подобно тому, что наверху»[61]. В принципе к ней же можно свести и идею иерархичности. В оккультизме идея иерархичности бытия представлена в идее уровневости «тел», или планов бытия, о чем уже упоминалось выше. Астрология же есть не что иное, как оккультная дисциплина[62].
3. 3) Позднее, представитель уже среднего стоицизма, Посидоний, введя в свою философию учение о демонах и мантике (что само по себе было не ново), совершил необычный для всей античности ход: а именно, сделал своих демонов и мантику предметом философского рассуждения, определения и классификации, а равно и предметом технически тренированной и целесообразно направленной субъективно-человеческой воли. Посидоний, используя два известных принципа стоиков: идею мировой симпатии и идею всеобщего закона и судьбы (рока) (тоже, в общем-то, навеянную идеей мировой симпатии), обосновал на этом не больше и не меньше как саму астрологию.[63]
4. 4) К тому же слово «космология» все же несет в себе более материально-физический и отвлеченный (холодно-абстрактный) оттенок. Если космология есть скорее объективно-отстраненное созерцание космоса, то астрология субъективно переживаемое, реально-ощутимое. Но можно даже и не противопоставлять эти понятия, а просто сказать, что астрология это конкретизация и практически-конкретное следствие и воплощение космологии.
70. Мир-системная концепция цивилизационного процесса И. Валлерстайна
Курсовые работы Философия

Актуальность темы исследования. В современной социологии и социальной философии возникает необходимость в таком подходе к рассмотрению человечества, который бы соответствовал актуальной ситуации осуществляющейся глобализации, - т.е. рассмотрению человечества как системы и субъекта истории. С другой стороны, формационный и цивилизационный подходы, как наиболее разработанные и «работающие» в социальной философии, не обладают всеми необходимыми объяснительными и прогностическими возможностями для раскрытия сущности глобализационных процессов, а также многообразия, противоречивости, целостности и становления человечества как исторического субъекта. Различные мир-системные концепции в целом обладают тем бесспорным преимуществом, что в отличие от такой позиции в социальных исследованиях, которая рассматривает человечество фактически лишь как совокупность стран и народов, т.е. как потенциальное, а не как формирующееся актуальное человечество, они характеризуются тенденцией исследовать его как целостное образование, причем с различием внутри себя. Мир-системный подход исследует социальную эволюцию систем обществ, в этом он схож с цивилизационным, но идет несколько дальше, поскольку исследует не только эволюцию социальных систем, охватывающих одну цивилизацию, но и такие системы, которые охватывают более одной цивилизации или даже все цивилизации мира. Мир-системный подход был разработан в 1970-е гг. И. Валлерстайном, А.Г. Франком, С. Амином и Дж. Арриги. В качестве важнейшего предшественника мир-системного подхода, заложившего его основы, обычно рассматривается Ф. Бродель. Концепции мир-системного анализа как попытка преодоления подобной ограниченности предшествующих социально-исторических исследований плодотворны, хотя, как считают большинство критиков и исследователей, не лишены существенной односторонности. Тем не менее, концепция Валлерстайна может и должна быть использована для исследования процессов развития глобального общества.
71. Мышление как процесс и проблемы логического анализа научных текстов
Курсовые работы Философия
72. Мюнхенская школа трансцендентальной философии: историко-философские исследования
Курсовые работы Философия

Рефлексия отделила человека от непосредственного удовлетворения естественных потребностей. Она позволила ему воспринять свой образ в качестве самого важного по сравнению со всеми другими. Самолюбие, неравенство, стремление более рафинированным образом удовлетворить индивидуальные потребности, изобретение в этих целях искусств и наук, скопление богатства на основе рефлексивного различения Моего и Твоего, создание права, которое должно было охранять личную собственность, и, наконец, учреждение власти, принуждающей к соблюдению этого права, - таковы были последствия развития рефлексии. Она раздробила первоначальную единую силу человека - добродетель. Наряду с чисто природной развилась художественная активность, рефлексивное понимание - наряду с чисто интуитивным. Человек начал доверяться ошибочным путям, открывшимся в бесчисленном количестве перед ним. В результате это привело его - через хищническую эксплуатацию природных основ - к самоуничтожению. Человек, опутанный рефлексией, не просто впал в вечную зависимость от созданной им самим культуры. Беда в том, что он вообще утратил желание противостоять этому процессу падения и самоуничтожения - единственное, что было бы еще возможно. Модель нового спасительного порядка, аналогичного природному, была намечена Руссо в его модели "общественного договора". Однако сам философ глубоко сомневался в ее реализуемости, видя высокую степень извращенности современных ему народов (4, с. 422-425). Этим, преимущественно натуралистическим, тезисам Руссо об истории была противопоставлена немецкой трансцендентальной философией точка зрения о том, что человек является рефлексивным существом не акцидентально, но субстанционально. Мы существуем благодаря и только благодаря рефлексии. И исходя из нашего знания мы и не можем быть ничем другим. Не человек является событием в природе, но природа является моментом в рефлексии конечного разума. Очевидно, что имея в виду именно тезисы Руссо, Фихте написал в 1795 году Якоби ставшие с тех пор известными слова: "Для чего же тогда спекулятивная точка зрения и вместе с ней вся философия, если не для жизни? Если бы человечество никогда не вкусило этого запретного плода, то оно могло бы лишиться настоящей философии".
73. Наука и иррационализм или обобщённый принцип дополнительности Бора
Курсовые работы Философия

Человек сумел поставить себе на службу мощные силы природы - и в результате создал угрозу собственной жизни. Он проник в глубочайшие тайны мироздания для того, чтобы породить оружие вселенского уничтожения. Он сотворил несметные материальные и духовные богатства, но сотни миллионов людей живут в нищете и невежестве, а миллионы других мучаются от пустоты и бессмысленности жизни. Он придумал превосходные планы общественных преобразований, но, осуществляя их, столкнулся с результатами, прямо противоположные тем, к которым стремился... Таким образом, у нас сейчас есть все основания утверждать, что рационалистическая система ценностей, со становлением и развитием которой связаны величайшие достижения западноевропейской цивилизации, к концу ХХ столетия оказалась исчерпанной. Обнаружилось, что рационалистический подход к действительности содержит в себе, наряду с созидательным, разрушительное, деструктивное начало. В чем же дело? Почему рационализм оказался столь противоречивым и неоднозначным явлением? Дело в том, что рациональное сознание - сознание преобразующее. Его целью является не приспособление к окружающему миру, а изменение, ускоренное преобразование объектов. Вместе с тем это сознание очень редко поднимается до такого уровня развития или глубины проникновения в сущность вещей, чтобы просчитать и предвидеть все последствия своего преобразующего вмешательства в природную и социальную среду. В результате процесс преобразований зачастую осуществляется вопреки природе объектов, внутренней логике их бытия. В практике общественной жизни рациональное сознание оборачивается огрублением, унификацией, сведением сложных социальных процессов к абстрактным сущностям, стремлением вогнать жизнь людей в определенную формулу, уравнение... Рациональная практика по отношению к природе обернулась опасностью глобальной экологической катастрофы, а по отношению к общественной жизни - постоянно воспроизводящейся тенденцией насилия над личностью, формирования тоталитарных режимов. Новое направление, гуманистическая рациональность, исключает какие бы то ни было попытки раз и навсегда все предусмотреть и разумно устроить. Постижение действительности понимается ею как бесконечно "ветвящийся " многовариантный и дивергентный процесс (сравните с квантовой механикой, в частности, с фейнмановскими интегралами по траекториям или, например, с мирами Эверетта), характеризующийся необратимостью и непредсказуемостью последствий всякого человеческого выбора и поступка. В этом случае рациональность (как и разум в целом) становится средством осознания изначальной ответственности человека за свои поступки, рациональность и ответственность как бы меняются местами? Ответственность становится первичной по отношению к рациональности. Это означает попытку установить пределы вмешательства человека в естественную динамику природы, общества, культуры, поставить наряду с вопросами "как?" и "почему?" телеологический вопрос "зачем"?". Теперь, в начале ХХ1 века , перед человечеством со всей остротой встала грандиозная по своим масштабам задача - сформировать целостное мировоззрение, в фундаменте которого будет лежать как рационально-научное, так и внерациональное (включая и образное) восприятие действительности, выработать цельное знание, где "мир", "космос", "человек" воспринимались бы как органическая живая целостность. Поэтому гуманистическая рациональность только в том случае будет соответствовать современным потребностям, если она сможет вобрать в себя и другие, внерациональные формы освоения мира, признать их разнообразие и равноправие, перейти от рациональной к рационально-образной картине мира. В наше время лишь синтез "философии разума" и "философии сердца" может дать достойное человека отображение мира в его сознании, стать надежной основой для поведения. Как у гармонически развитых людей рациональное и внелогическое восприятие реальности находятся в известном равновесии, так и в человеческом познании в целом оба эти источника знания должны органически сочетаться и дополнять друг друга.
74. Наука как социальный институт
Курсовые работы Философия

В условиях современной науки первостепенное значение приобретают проблемы организации и управления развитием науки. Концентрация и централизация науки вызвала к жизни появление общенациональных и международных научных организаций и центров, систематическую реализацию крупных международных проектов. В системе государственного управления сформировались специальные органы руководства наукой. На их базе складывается механизм научной политики, активно и целенаправленно воздействующий на развитие науки. Первоначально организация науки была почти исключительно привязана к системе университетов и др. высших учебных заведений и строилась по отраслевому признаку. В 20 в. широко развиваются специализированные исследовательские учреждения. Обнаружившаяся тенденция к снижению удельной эффективности затрат на научную деятельность, особенно в области фундаментальных исследований, породила стремление к новым формам организации науки. Получает развитие такая форма организации науки, как научные центры отраслевого (например, Пущинский центр биологических исследований АН СССР в Московской области) и комплексного характера (например, Новосибирский научный центр). Возникают исследовательские подразделения, построенные по проблемному принципу. Для решения конкретных научных проблем, часто имеющих междисциплинарный характер, создаются специальные творческие коллективы, состоящие из проблемных групп и объединяемые в проекты и программы (например, программа освоения космоса). Централизация в системе руководства наукой всё чаще сочетается с децентрализацией, автономией в проведении исследований. Широкое распространение получают неформальные проблемные объединения учёных - так называемые невидимые коллективы. Наряду с ними в рамках "большой" науки продолжают существовать и развиваться такие неформальные образования, как научные направления и научные школы, возникшие в условиях "малой" науки. В свою очередь, научные методы всё более применяются как одно из средств организации и управления в др. областях деятельности. Массовый характер приобрела научная организация труда (НОТ), которая становится одним из главных рычагов повышения эффективности общественного производства. Внедряются автоматические системы управления производством (АСУ), создаваемые с помощью ЭВМ и кибернетики. Объектом научного управления всё в большей мере становится человеческий фактор, прежде всего в человеко-машинных системах. Результаты научных исследований используются для совершенствования принципов управления коллективами, предприятиями, государством, обществом в целом. Как и всякое социальное применение науки, такое использование служит противоположным целям при капитализме и социализме.
75. Научные революции
Курсовые работы Философия
1. Кузнецов В. Понять науку в контексте культуры. Предисловие к сборнику [2].
2. Кун Т. Структура научных революций: Пер. с англ. Сост. Кузнецов В.Ю. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. 605 с.
3. Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 744 с.
4. Леглер В.А. Научные революции при социализме. http://www.socionavtika.narod.ru/Staty/diegesis/Legler/Legler_Gl2.htm, 2004.
5. Леглер В.А. К истории дискуссии в современной теоретической геологии // Вопросы истории естествознания и техники. 1988, № 3.
6. Леглер В.А. Тектоника плит как научная революция. В сб.: Геологическая история территории СССР и тектоника плит. М.: Наука, 1989.
7. Леглер В.А. Истина дороже? // Знание-Сила. 1989, № 4.
8. Леглер В.А. Наука, квазинаука, лженаука // Вопросы философии. 1993, № 2.
9. Леглер В.А. Идеология и квазинаука. В сб.: Наука и власть. М.: Изд. Института Философии АН СССР, 1990.
10. Количественные аспекты роста организмов. М.: Наука, 1975. 292 с.
11. Материалы по науковедению. Киев: СОПС (Совет по изуч. производит. сил Украинской СССР АН УССР), 1969. Выпуск 3. 142 с.
12. Прайс Д. Малая наука, большая наука. В сб. Наука о науке. М.: Прогресс, 1966. С. 281- 384.
13. Селье Г. На уровне целого организма. М.: Наука, 1972. 122 с.
14. Поппер К. Нормальная наука и опасности, связанные с ней. В сб. [2]. С. 525-537.
15. Брунер Дж. Психология познания. М.: Прогресс, 1977. 412 с.
16. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. Книга вторая. М.: Наука, 1977. 191 с.
17. Философские вопросы современной физики. М.: Изд. АН СССР, 1952. Цит. по [4].
18. Против реакционного менделизма-морганизма. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1950. Цит. по [4].
19. Медведев Ж.А. Биологическая наука и культ личности. М., 1962. Цит. по [4].
20. Наука и религия. 1966, № 10, с. 63-69. Цит. по [4].
21. Кузнецова Н.И. Жестокий опыт истории: уроки "советизации" науки и высшего образования // Вестник Российской Академии наук, 2004, том 74, № 2, с. 160-166.
22. Литературная газета. 04. 01. 1978. Цит. по [4].
23. Иорданский В.Б. Хаос и гармония. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1982. 344 с
24. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972. 319 с.
25. Литературная газета, 17. 10. 1979. Цит. по [4].
26. Краткий справочник агитатора и политинформатора. М.: Политиздат, 1977. Цит. по [4].
27. Керам К. Боги, гробницы, ученые. М.: ИЛ, 1963. Цит. по [4].
28. Валери-Радо Р. Жизнь Пастера. М.: Изд-во иностранной литературы, 1950. 424 с.
29. Тарнас Р. История западного мышления. Перевод с англ. Т.Р.Азеркович. М.: Крон-Пресс, 1995. 448 с.
30. Чепиков М.Г. Современная революция в биологии. Философский анализ. М.: Политиздат, 1976. 135 с.
31. Воронцов Н.Н. Развитие эволюционных идей в биологии. М.: КМК, 2004. 432 с.
32. Антонов А.С. Геномика и геносистематика // Генетика. 2002. Т. 38, № 6, с. 751 -757.
33. Миркин Б.М., Наумова Л.Г. Наука о растительности. Уфа: Гилем, 1998. 413 с.
34. Миркин Б.М. Теоретические основы современной фитоценологии. М.: Наука, 1985. 137 с.
35. Красилов В.А. Нерешенные проблемы теории эволюции. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1986. 138 с.
36. Вебер Макс. Наука как призвание и профессия. В кн.Самосознание европейской культуры ХХ века. М.: Политиздат, 1991. С. 130 - 153.
37. Назаров В.И. Идея «превращения» биосферы в ноосферу глазами биолога // Бюлл. Московск. общества испытателей природы. Отд.биол. 2004. Т.109, вып.3, С. 3-8.
38. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). М.: Мысль, 1974. 488 с.
39. Конрад Н.И. О смысле истории. В кн. Н.И. Конрад «Запад и Восток». Статьи. М.: Главная редакция восточной литературы, 1972. 496 с.
40. Рассел Бертран. Человеческое познание. Его сфера и границы. Киев: НИКА-ЦЕНТР, Москва: Институт общегуманитарных исследований, 2001. 555 с.
41. Раменский С.Е., Ркменская Г.П., Раменская В.С. Выбор и обработка информации в процессе принятия управленческих решений. Екатеринбург: Уральский гос. университет путей сообщения МПС РФ, 2001. 405 с.
42. Кара-Мурза С.Г. Советская наука и бюрократическая система: грани взаимодействия // Вопросы философии. 1989. № 4. С. 57 - 67.
43. От Эразма Роттердамского до Бертрана Рассела. М.: Мысль, 1969. 304 с.
44. Писаржевский О.Н. В огне исканий. Штрихи творческого портрета Н.Н. Семенова. М.: Советская Россия, 1965. 132 с.
45. Оппенгеймер Роберт. Летающая трапеция. Три кризиса в физике. М.: Атомиздат, 1967. 79 с.
46. Науковедение. Реферативный журнал «Общественные науки за рубежом», серия 8. № 4. М., 1974. 257 с.
47. Ичас М. О природе живого: механизмы и смысл. М.: Мир, 1994. 495 с.
76. Национализм и демократия
Курсовые работы Философия

Что касается России, то там национальный компонент посткоммунистической идеологии оказывается еще более сложным. Традиционно Российское государство было имперским; в советский период эта традиция слилась с ролью России как лидера коммунистического мира. Распространение коммунизма и распространение российского влияния были практически синонимичны (лишь в последнее время некоторые государства начали выходить из-под российского влияния). Благодаря коммунизму Россия достигла пика своего влияния и мощи. Российская имперская националистическая традиция совпала с коммунистическими принципами, поэтому в России посткоммунистический кризис идентичности оказался особенно болезненным. Российский этнокультурный национализм был открыто антизападным и, следовательно, антилиберальным. Хотя экстремистские националисты видят в коммунизме еврейскую заразу, привнесенную в страну для уничтожения русского народа, это не мешает им заключать союз с самыми твердолобыми сталинистами. Что касается прозападных демократов, они до сих пор не смогли выработать какой-либо жизненной теории будущей российской государственности. Их политическая риторика колеблется между самоуничижением, относящим Россию к "стране рабов", и похвальбой о возрождении национальной гордости, быстро принимающей империалистические и авторитарные формы. Малые народы рассматривают даже сегодняшнюю Российскую Федерацию как империю, отсюда стремление автономных республик к независимости. Правительство более и более тяготеет ко взгляду на Россию как на "единое и неделимое государство", включающее в себя все территории в пределах сегодняшних границ Российской Федерации, и время от времени не может удержаться от территориальных притязаний к Украине и другим республикам. На сегодня все еще не выработан не-имперский подход ко взгляду на российскую государственность.
77. Нация: проблема определения и методология исследования
Курсовые работы Философия

Социальный конструктивизм научно-исследовательская программа и интеллектуальное направление в социологии и философии, имеющие богатую историю развития с древнейших времён. Неокантиантские корни этого понятия делают его широким в применении и ещё более широким в трактовке. В целом, идея социального конструктивизма состоит в том, что вещи становятся известны нам (или учёным) под определёнными именами подвергаются интерпретации и попадают к нам как свои собственные репрезентации. Конструкция как метафора (у Сисмондо) позволяет указать, откуда берётся верование в «объективную реальность» (будь то представления о «неизменном и объективном характере физического мира» или о «порядке вещей, естественном устройстве общества»). Такие представления возникают в ходе развития как результат проб и ошибок, закрепляются в языке и сознании и транслируются в новом эпистемологическом статусе. В таком виде идеи социального конструктивизма логично предполагают релятивистское продолжение, поскольку нет оснований говорить о «истинности» или «ложности» конструкций. Подобную мысль высказывает и К. Кнорр-Цетина основатель социально-конструктивистского подхода в социологии науки. Если исходить из аналогии с эволюционным процессом, считает Кнорр-Цетина, тогда нет нужды постулировать истинность научных теорий, достаточно говорить об их успешности. Мышь, которая бежит от кошки, не нуждается в истинной картине опасности. Мышь, как и научная деятельность, продукт селекции того, что позволяет действовать с определённой мерой успеха. Бергер и Лукман в своей известной (т.е. раньше других переведённой на русский язык) монографии «Социальное конструирование реальности» смягчают крайние позиции постмодернистского конструктивизма до умеренной версии феноменологии. Американский философ Р. Рорти ярко обозначил смысл такого употребления слова «феноменология» в контексте конструктивизма. По его мнению, под феноменологией здесь имеют ввиду «изучение неизвестного», в отличие от эпистемологии как «изучения известного». Применяют конструктивизм в социальных науках не как программу исследования, а скорее как общую идеологию или установку, характеризующую отчаянную потребность смотреть на вещи «по-новому», с «радикальной неуверенностью» в общепринятых представлениях (сконструированных кем-то ранее), с удивительной надеждой на то, что «условные интерпретации» наконец-то будут подкреплять «окончательные презентации» в отчётах. Такова конструкция социального конструктивизма.
78. Начала содержательной логики
Курсовые работы Философия

Поведенческая часть работы состоит в императивах, не являющихся интервенцией. В общении принимается правило строить любое высказывание по принципу: "Мне (не) нравитсяЕ", "Я (не) хочуЕ", причем указывается на необходимость постоянного употребления обеих фраз в паре. "Нравится" понимается как мгновенная оценка, "хочу" - как протяженная, перспективная, динамическая. В процессе построения фразы таким образом формируется интенция отношения: "Я" - субъект, "(не) хочу, (не) нравится" - отношение, и далее любой объект "не Я". "Я" превращается в нечто цельное, стабильное, отношение представляется в двух интенциях, динамической и феноменологической, а объект - в парадоксальную переменную. В отношении к физическим и психическим явлениям в себе - та же схема. Обращается внимание на недопустимость кому бы то ни было объяснять эмоции, нельзя говорить "Я хочуЕ, потому чтоЕ", поскольку рациональное объяснение эмоции может быть только фрагментарным, искажающим суть оценки, открывающим дорогу манипулятивному, дистанцированному взаимодействию. В случае декларации некой объективной истины, построение фразы типа "это хорошо" (в общем смысле) считается некорректной, субъект в данном случае выступает носителем некой объективной истины, сливается с объектом. Идеально построенная фраза: "Я считаю, что это хорошо" (субъект представлен отдельно и в отношении к объекту). Особое внимание обращается на остановке на собственной оценке, без требовательности, оставляя за объектом принятие решений реагирования на оценки субъекта, в т. ч. и в отношении к себе. Временно, на период психотерапии, декларируется выход их борьбы во всех её проявлениях. Используется только разрешающий подход.
79. Наш Апокалипсис
Курсовые работы Философия

Как и 100, 200, 300 лет назад мы "живем на рубеже двух миров, оттого особая тягость, затруднительность жизни для мыслящих людей" [46]. Часть нас (фактическая и наименее сознаваемая) уже живет в современности, почти насильно втянутая в нее водоворотом истории, но другая (насколько бессознательная, настолько же и самосознательная) отчаянно сопротивляется и тянет "назад" к родным берегам, к природной теплоте ветхого человека. Отсюда извечный конфликт означающего и означаемого (тонко подмеченный С.С. Хоружим в отношении русской философии [47], но, конечно, не ограничивающийся только философией). Несовпадение предмета мысли и самой мысли совсем не то же, что и несовпадение ценности и смысла здесь смыслы, впервые столкнувшиеся с "огненной" природой неподвластной им ценности, уже не могут ограничиться привычной смысловой предметностью, они стремятся овладеть ценностью, стремятся стать ею (или подменить ее), но в результате начинают лишь фатально "двоиться" [48], ведя к иррационализации классического философского дискурса. Вот почему наша философия никогда не выражает того, что мы на самом деле хотим (чувствуем, переживаем) выразить всегда нужно угадывать за строчками, искать невысказанное то, ради чего все наши высказывания [49]. Яркий пример русская метафизика абсолюта, начиная с мистической философии русского масонства XVIII в., поэтических метаний консервативных романтиков начала XIX в. и т.д., боровшаяся с "отвлеченностями" западного рационализма, но в результате воплотившая в себе еще более отвлеченный, еще более архаичный рационализм, вполне завершившийся в метафизике всеединства В.С. Соловьева "окончательным" требованием подчинения всякого индивидуального безусловно универсальному, в котором-только это индивидуальное находит свое последнее выражение [50]. Но точно так же и наша культура, наша история никогда не становятся тем, что мы хотели или хотим в них видеть ("хотели как лучше, а получилось как всегда"). Мы с необычайной легкостью (свидетельствующей об идеальности и идеализме наших представлений) заимствуем готовые формы политической и социальной активности, не понимая их содержания и не меняя духа нашей культуры наша (ничем не сдерживаемая) мысль совсем не ориентируется на опыт, довольствуясь "умным самомышлением", сводящим все к некоему неизменному единству ("всеединству"). "Все есть одно" вот гениально угаданный В.С. Соловьевым, скрытый (прежде всего от нас самих) алгоритм нашей мысли, благодаря которому мы как будто что-то исторически приобретаем, но на самом деле ничего не меняем по существу. Кошмар бытия обыденности снова и снова наступает, с легкостью разгоняя шутовской маскарад никак не укорененной в нас самих современности. В результате всех наших реформ из двух наиболее общих типов демократии мандатного и конкурентного [51], мы выбрали наихудший "манипулятивный", но даже и его не смогли осуществить, отбросив последний фиговый листок "выборности", что уже прямо указывает на неосуществимость современности в условиях России: современности в России просто не на кого опереться ни на "народ", ни на интеллигенцию, ни на политический класс, ни на церковь. Но это получилось не потому только, что дискурс одномерного мышления воспроизводит отношения принуждения, тотально репрессивную социальную структуру, или потому, что мы этого хотели, а потому что, чтобы мы не хотели, получилось бы именно это. Здесь мы сталкиваемся с неодолимой силой.
80. Неклассическая философия
Курсовые работы Философия

“Единственно существующим” признавался лишь опыт как совокупность всего “непосредственно наблюдаемого”. Это “непосредственно наблюдаемое” махисты называли “элементами мира”, якобы нейтральными относительно материи и сознания. Они стремятся свести содержание научных понятий к некоему “бесспорному первичному” материалу знания, а понятия, в отношении которых такая реакция оказывается невозможной, отбросить как “пустые функции”. Наука должна исследовать только ощущения. (объектом науки по Ари Пуанкаре, являются не вещи, а “устойчивые группы ощущений” и возникающие между ними отношения. Для их выражения математика создает свой символический язык. Независимая от сознания реальность не только недоступна, но и немыслима) Предметом физики является анализ ощущений, писал Э. Мах. Теоретические понятия, законы, формулы лишены объективного содержания, они выполняют только роль знака для обозначения совокупности чувственных знаков. (махисты воспринимали атом, молекулы только как “экономные” символы описания физико-химического опыта) Поэтому с целью “экономии мышления” необходимо стремиться к минимизации теоретических средств.

Blog

Курсовой проект по предмету Философия