Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по искусствоведению

Художественные аспекты взаимоотношений отечественных кино и театра первой трети ХХ века

Автореферат докторской диссертации по искусствоведению

СКАЧАТЬ ОРИГИНАЛ ДОКУМЕНТА

Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |

 

Приход электричества в театр существенно уводил сцену от классической живописи и приближал ее к кинематографу, существовавшему пока только в гипотетическом будущем. Луч электрического света выхватывал из сценической картины именно то и только то, что по театральному замыслу должен был сию минуту видеть и воспринимать зритель. В этом и состояла революция. Сцена тем самым как бы превращалась в подобие полиэкрана. Обобщенная картина распадалась на собрание синхронных картин, подчиненных некой смысловой иерархии. Этой иерархией можно было управлять. С другой стороны, динамика такого восприятия полностью перестраивала все понятия о декорациях. Они становились более условными, а иногда и просто ненужными.

Возникал и еще один коренной вопрос, который ставился и разрешался скорее в театральной практике, чем в тогдашней теории. Кто должен управлять этой иерархией построенных по-новому изображений? Кому дано следить за зрительским восприятием параллельно возникающих мизансцен? Наконец, кто решает, в какой мере должны быть реальны или условны все атрибуты сцены? Так на глазах у изумленной публики рождалась новая профессия - режиссура.

Электричество имело и другие, вполне революционные последствия. Оно перестраивало все понятияа о декорациях, машинерии, костюмах, гриме. Неизменное, неподвижное, дотоле, пространство сцены теряет свою статичность. Все превращения, так называемые перемены происходят уже на открытой подвижной сцене. Декорации также становятся подвижными. Приход электричества давал возможность, а иногда и просто заставлял театрального режиссера пользоваться новейшими приемами, которые часто еще не осознавались как приемы кинематографа. Постепенно возникала некая новая условность в создании и восприятии времени, пространства, движения, одинаково внятная и людям театра, и зрителям.

Таким образом, в диссертации показано, что имманентная логика развития театра вела его от актерского театра к театру режиссерскому. Появление электрического освещения и связанного с ним светового монтажа в театреа существенно снизилоа роль актера и выдвинуло на первый план фигуру режиссера. Так началась история режиссерского театра. При этом режиссер в театре начинает выполнять функцию не только синтеза различных видов ааискусств - живописи, музыки, пластики и др.,а но и носителя, генератора смысла, который должны актуализировать в своей игре актеры. Между тем кино изначально возникает как режиссерское кино. В силу двойственности кино значение фигуры режиссера изначально было амбивалентным.

С приходом режиссера в театре появляется кинематографическая составляющая. Однако сохраняется специфика театральной реальности, к которой относятся противоречия между перспективно изображенным декорационным пространством и реально построенной сценической коробкой; между телесностью актера и живописной картинностью фона; между нарисованным неподвижным пейзажем и динамикой актерской игры. Эти антиномии имманентно присущи театральному искусству и разрешаются лишь в кинематографе. Хотя с появлением экранного искусства театральные режиссеры аотчасти получили возможность создавать иллюзию реальной действительности в атеатре при помощи кинопроекций. Однако театр никогда не станет кино, а глаз человека никогда не будет кинокамерой. Театральный зритель воспринимает зрелище только с одной точки зрения. Кинокамера же свободно меняет ракурс, угол зрения, точку съемки и т.д. Соединяясь в одном спектакле, театральная и кинематографическая художественные ткани начинали спорить. Но это был манихейский спор. Ни одна из сторон не могла победить другую. Исторически же мода на кинопроекции в театре первой половины ХХ в. довольно быстро прошла, но дилемма осталась и по сей день.

С другой стороны, не только театр испытывал влияние кинематографа, но и в кинематографе начала века отчетливо прослеживается театральная составляющая. Для первых кинопостановок характерно заимствование изобразительного решения сцен из театральных спектаклей. Внутренняя логика кинематографического зрелища подталкивала художников и режиссеров к поискам новых приемов и даже принципов оформления и постановки фильма, далеких от театра.

Поиски нового осуществляла в первую очередь начавшая формироваться в предвоенные годы режиссура. Создатели первых фильмов-лубков нередко были, по существу, не более чем техническими организаторами съемочного процесса. Примерно с 1912 г. некоторые кинорежиссеры - П. Чардынин, Я. Протазанов, затем пришедшие чуть позже в кино (в 1913) опытный и одаренный театральный актер В. Гардин и художник Е. Бауэр ? начали ставить перед собой более сложные задачи. Они сами занимались выборома литературной первоосновы для постановки, компилировали из разных литературных произведений сюжеты своих фильмов, давали пусть еще элементарные, но все же творческие указания исполнителям.

Накануне войны, в 1913?1914 гг. режиссерский сценарий был уже довольно точно и умело построенным планом будущего фильма. Он разбивался на кадры-сцены, последовательно вытекающие один из другого и в своей совокупности, достаточно ясно излагающие ход действия. Надписей становилось все меньше, и они чаще воспроизводили диалог, чем разъясняли фабульный ход действия. Редко удавалось вообще обходиться без надписей (Немые свидетели, сценарий А. Вознесенского, режиссер Е. Бауэр, 1914).

Форма записей в режиссерском сценарии быстро совершенствовалась. Текст разбивался на несколько вертикальных граф, содержащих номер кадра (сцены), описание места действия, перечень действующих лиц, описание действия, происходящего в кадре. Такое построение сценария свидетельствовало о значительно возросшей профессиональной культуре постановки фильмов.

Опираясь на выразительные средства театра и отчасти живописи, кинорежиссура начала обретать черты художественного творчества.

Таким образом, уже в начале ХХ в. сцена и экран, находясь в видимой конфронтации, по сути дела обретают все больше общих, родственных черт. Ясно, что театр выступал в роли более традиционного, старшего современника, а кинематограф был своеобразныма enfant terrible. Тем не менее в их взаимодействии возникало новое общее художественное пространство, ставшее одной из важнейших черт ХХ в.

Раздел 1. 2. аМаленькая экспериментальная вселенная посвящен анализу двойственности немого кино. аУже изобретатели кинематографа братья Люмьер на первом просмотре экранного чуда в 1895 г. предложили зрителям адва основных вида зрелища. Можно сказать, что документальное кино началось с выход рабочих с фабрики и прихода поезда, а игровое ? с политого поливальщика и кормления ребенка. Все, что произошло дальше, можно рассматривать как расширение и углубление этих двух основных подразделений. В сеансе на бульваре Капуцинок в Париже уже содержалось первоядро этих двух родственных, но все-таки разных кинематографов. Политый поливальщик начал собою то, что чуть позже назовут театральной кинематографией. С приходом поезда новое зрелище обрело способность документировать, отражать жизнь в ее неотрепетированных формах. Позднее чистота люмьеровского подразделения несколько затуманилась экранными фантазиями Мельеса, мультипликациями Старевича и другими промежуточными явлениями. Истекший век сохранил основную структуру кино как зрелища игрового или документального.

В диссертации сделан вывод о том, что в немом кино существует две тенденции, два стиля. В одном случае происходит формирование реальности, ее произвольное конституирование при помощи средств кино для достижения смысла, сформулированного режиссером (С. Эйзенштейн, Л. Кулешов). В другом случае явно просматривается попытка выразить действительность в формах самой действительности ( Д. Вертов, Р. Флаэрти).

В работе отмечается, что в начале ХХ в. кинообъектив завораживал многих не столько своими эстетическими возможностями (а в ту пору они были весьма скромными), сколько своим свойством фиксировать движущиеся объекты. Английский ученый Альфред Рассел Уоллес написал книгу Чудесный век, в которой подытоживал положительные и отрицательные достижения уходящей эпохи. Кинематограф на страницах книги представлен не как область искусства, а как лабораторный механизм, способный фиксировать и увековечивать разнообразные видимые движения.

Изобретение Люмьеров оказалось перспективным едва ли не во всех областях науки. Пресса начала прошлого столетия полна сообщениями о съемках движения полярных льдов, кинематографических изображениях земной поверхности с аэропланов, о фильмах из жизни экзотических животных, об операторах, спускавшихся в жерла действующих вулканов. Кинообъектив, кажется, становился в один ряд с микроскопом, осциллографом, механическим самописцем, рентгеновскими лучами.

В этом смысле театральная среда тоже скорее склонялась к признанию важности лабораторной значимости кинообъектива. Отражение спектакля на кинопленке принципиально меняло ситуацию. Кинопленка способствовала консервации традиционного зрелища, становилась источником по истории театра.

В диссертации апрослеживаются репрезентативные возможности кинематографа, его лабораторная составляющая. Исследование базируется на аоткрытии ааД. Вертова: Документальная съемка не просто имитирует обычное зрение < >, а может улавливать во внешних проявлениях скрытые движения, < > это отстраненная съемка, стремящаяся с помощью гораздо более мощного, чем человеческий глаз, аппарата зафиксировать привычное в непривычном виде, вскрывая некие тайные реальности и внутренние психологические движения человека. (Материалыа международного симпозиума, посвященного вкладу аД. Вертова в экранную культуру XX в., организованного Европейским институтом документального кино, Вертов-клубом и Школой культурной политики (Москва). В симпозиуме приняли участие известные теоретики и практики кино, в их числе Крис Маркер (Франция), Артавазд Пелешян (Армения), Фернандо Бирри (Аргентина), Герц Франк (Латвия), Рольф Рихтер (Германия) и др.) Д. Вертов видел ва многообразных приемах съемки и способах организации материала, прежде всего, инструмент, средство анализа действительности, а прильнувший к киноаппарату глаз рассматривал как средство синтеза. Л.Рошаль в своем докладе на симпозиуме, посвященном вкладу Д. Вертова в экранную культуру ХХ в., развивал мысль: Кино-Глаз ? это не глаз киноаппарата, а кинокамера и прильнувший к ней человеческий глаз. Между фиксацией фактов и их смысловой организацией, между документом эпохи и слепком сознания никогда не было лили; вечной дымовой завесой окутывающего теорию и практику Вертова. Кино-Глаз ? это формула их двуединства

Отсюда ? не только показ мира, как он есть, а расшифровка мира.а В диссертации обосновывается мысль о том, что расшифровка мира включает в себя проблему соотношения видимого и невидимого, образа и невообразимого. Невидимое не означает несуществующее, ибо несуществующее для глаза существует для кинообъектива. На экране человек может видеть невидимое. Советское киноведение на протяжении многих десятилетий оставалось в стороне от сравнительно узкой проблемы соотношения внешнего и видимого как на киноэкране, так и на театральной сцене. Эта сторона зрелища находилась на дальней периферии общей проблемы категориального осмысления диалектики сущности и явления. Вместе с тем намечая моменты взаимоотношений сущности и явлений, последователи марксизма-ленинизма в значительной мере упрощали постановку самого вопроса. Из их поля зрения уходили чрезвычайно важные в русле эстетики понятияа о конкретной видимости/невидимости указанных категорий. Считалось, что так называемая сущность всегда невидима и познаваема только через видимое явление. Опыт экранных и сценических искусств не подтверждал (или, во всяком случае, не полностью подтверждал) такое построение.а аВ указанной сфере взаимоотношения между видимым и невидимым строились на другой основе и носили более сложный диалектический характер. Современный взгляд на эту проблему отличается гораздо большим соответствием с эстетическим опытом, наработанным в ХХЦ ХХ1 вв.

Расширение понятия кинематографа как лабораторного инструмента подчеркивал С. Эйзенштейн. В одном из своих писем к Э. Шуб он прямо говорил о значении кино, выходящем за рамки его чисто эстетических свойств: Кинематограф занимателен постольку, поскольку он маленькая экспериментальная вселенная, по которой можно изучать законы явлений гораздо более интересных и значительных, чем бегающие картинкиЕ

Совершенно ясно, что и для ученого и для режиссера театральное зрелище тоже должно быть существенной частью экспериментальной вселенной. Тем самым театральные подмостки и съемочная площадка становятся как бы в один ряд с научной лабораторией; только здесь изучаются не природные явления, а социальной и индивидуальной психологии. И естествоиспытатели, и люди искусства, таким образом, понимают свою деятельность как познание более широких (природных и общественных) явлений, отражаемых на лабораторных моделях. Естествоиспытатель изучает не все природное явление, а только замещающий его материал. Точно так же художник, работающий в театре или кино, не изучает все общество или всю природу человека, а сосредоточивается лишь на частных случаях, замещающих общую картину. Конкретный опыт самого С. Эйзенштейна надежно это подтверждает. В середине 20-х гг. он взялся за постановку огромного многопланового фильма о революции 1905 г. аВся сумма причин, по которым ленту поставить не удалось, остается за пределами нашего исследования. Но один из аэпизодов будущей картины - восстание на броненосце Потемкине стал великим фильмом, составившим целую эпоху в экранном искусстве. В конечном счете что же произошло? Эйзенштейновская лаборатория не выдержала исследования ВСЕЙ революции. Вся революция была замещена частной историей - совершенно по тем же законам, по каким, скажем, в естественных науках фрагмент вещества замещает собой его природные пласты. Продолжая эйзенштейновское сравнение с лабораторией можно сказать, что исследования показывают как в реальности пласты кино и театра переплетаются, входят друг в друга, существуют по общим законам. Например, в геологии проникновение одной породы в другую, (особенно в процессе вулканической деятельности) называется интрузией, что-то в этом же роде происходит там, где параллельно идут динамические процессы в экранных и сценических искусствах. Рефлексия художника (Эйзенштейн) выявляет такого рода интрузии между искусством и обществом, между отдельными видами искусств. Термин лабораторная вселенная применительно к искусству не только становитсяа изящным словесным образом, но и отражает реальное, жизненное соотношение.

СКАЧАТЬ ОРИГИНАЛ ДОКУМЕНТА

Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по искусствоведению