Книги, научные публикации Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 11 |

ПАМЯТНИКИ ЛИТЕРАТУРЫ ПАМЯТНИКИ ЛИТЕРАТУРЫ.М. Достоевскiй.М. Достоевскiй ИДIОТЪ ИДIОТЪ Романъ въ четырехъ частяхъ Романъ въ четырехъ частяхъ ImWerdenVerlag Mnchen Ч Москва 2007 й - ...

-- [ Страница 6 ] --

Я очень усталъ. Знаете что, Лизавета Прокофьевна, вы хотли, кажется, князя къ себ вести чай пить;

останьтесь-ка здсь, проведемте время вмст, а князь наврно намъ всмъ чаю дастъ.

Простите, что я такъ распоряжаюсь.... Но вдь я знаю васъ, вы добрая, князь тоже.... мы вс до комизма предобрые люди....

Князь всполошился, Лебедевъ бросился со всхъ ногъ изъ комнаты, за нимъ побжала Вра.

Ч И правда, рзко ршила генеральша, Ч говори, только потише и не увлекайся. Разжалобилъ ты меня.... Князь! Ты не стоилъ бы, чтобъ я у тебя чай пила, да ужь такъ и быть остаюсь, хотя ни у кого не прошу прощенья! Ни у кого! Вздоръ!... Впрочемъ, если я тебя разбранила, князь, то прости, Ч если, впрочемъ, хочешь. Я, впрочемъ, никого не задерживаю, обратилась она вдругъ съ видомъ необыкновеннаго гнва къ мужу и дочерямъ, какъ будто они-то и были въ чемъ-то ужасно предъ ней виноваты, я и одна домой сумю дойдти....

Но ей не дали договорить. Вс подошли и окружили ее съ готовностью. Князь тотчасъ же сталъ всхъ упрашивать остаться пить чай и извинялся, что до сихъ поръ не догадался объ этомъ.

Даже генералъ былъ такъ любезенъ, что пробормоталъ что-то успокоительное и любезно спросилъ Лизавету Прокофьевну: не свжо ли ей однакоже на террас? Онъ даже чуть было не спросилъ Ипполита: давно ли онъ въ университет?, но не спросилъ. Евгенiй Павловичъ и князь Щ. стали вдругъ чрезвычайно любезными и веселыми, на лицахъ Аделаиды и Александры выражалось, сквозь продолжавшееся удивленiе, даже удовольствiе, однимъ словомъ, вс были видимо рады, что миновалъ кризисъ съ Лизаветой Прокофьевной. Одна Аглая была нахмурена и молча сла поодаль. Осталось и все остальное общество;

никто не хотлъ уходить, даже генералъ Иволгинъ, которому Лебедевъ, впрочемъ, что-то шепнулъ мимоходомъ, вроятно, не совсмъ прiятное, потому что генералъ тотчасъ же стушевался куда-то въ уголъ. Князь подходилъ съ приглашенiемъ и къ Бурдовскому съ компанiей, не обходя никого. Они пробормотали, съ натянутымъ видомъ, что подождутъ Ипполита, и тотчасъ же удалились въ самый дальнiй уголъ террасы, гд и услись опять вс рядомъ.

Вроятно, чай уже былъ давно приготовленъ у Лебедева для себя, потому что тотчасъ же и явился. Пробило одиннадцать часовъ.

X.

Ипполитъ помочилъ свои губы въ чашк чаю, поданной ему Врой Лебедевой, поставилъ чашку на столикъ и вдругъ, точно законфузился, почти въ смущенiи осмотрлся кругомъ.

Ч Посмотрите, Лизавета Прокофьевна, эти чашки, какъ-то странно заторопился онъ: Ч эти фарфоровыя чашки и, кажется, превосходнаго фарфора, стоятъ у Лебедева всегда въ шифоньерк подъ стекломъ, запертыя, никогда не подаются.... какъ водится, это въ приданое за женой его было... у нихъ такъ водится... и вотъ онъ ихъ намъ подалъ, въ честь васъ, разумется, до того обрадовался....

Онъ хотлъ было еще что-то прибавить, но не нашелся.

Ч Сконфузился таки, я такъ и ждалъ! шепнулъ вдругъ Евгенiй Павловичъ на ухо князю: Ч это вдь опасно, а? Врнйшiй признакъ, что теперь, со зла, такую какую-нибудь эксцентричность выкинетъ, что и Лизавета Прокофьевна, пожалуй, не усидитъ.

Князь вопросительно посмотрлъ на него.

Ч Вы эксцентричности не боитесь? прибавилъ Евгенiй Павловичъ. Ч Вдь и я тоже, даже желаю;

мн собственно только чтобы наша милая Лизавета Прокофьевна была наказана, и непремнно сегодня же, сейчасъ же;

безъ того и уходить не хочу. У васъ, кажется, лихорадка.

Ч Посл, не мшайте. Да, я нездоровъ, разсянно и даже нетерпливо отвтилъ князь. Онъ услышалъ свое имя, Ипполитъ говорилъ про него.

Ч Вы не врите? истерически смялся Ипполитъ: Ч такъ и должно быть, а князь такъ съ перваго разу повритъ и нисколько не удивится.

Ч Слышишь, князь? обернулась къ нему Лизавета Прокофьевна: Ч слышишь?

Кругомъ смялись. Лебедевъ суетливо выставлялся впередъ и вертлся предъ самою Лизаветой Прокофьевной.

Ч Онъ говоритъ, что этотъ вотъ кривляка, твой-то хозяинъ....

тому господину статью поправлялъ, вотъ что давеча на твой счетъ прочитали.

Князь съ удивленiемъ посмотрлъ на Лебедева.

Ч Что жь ты молчишь? даже топнула ногой Лизавета Прокофьевна.

Ч Что же, пробормоталъ князь, продолжая разсматривать Лебедева, Ч я ужь вижу, что онъ поправлялъ.

Ч Правда? быстро обернулась Лизавета Прокофьевна къ Лебедеву.

Ч Истинная правда, ваше превосходительство! твердо и непоколебимо отвтилъ Лебедевъ, приложивъ руку къ сердцу.

Ч Точно хвалится! чуть не привскочила она на стул.

Ч Низокъ, низокъ! забормоталъ Лебедевъ, начиная ударять себя въ грудь и все ниже и ниже наклоняя голову.

Ч Да что мн въ томъ, что ты низокъ! Онъ думаетъ, что скажетъ: низокъ, такъ и вывернется. И не стыдно теб, князь, съ такими людишками водиться, еще разъ говорю? Никогда не прощу теб!

Ч Меня проститъ князь! съ убжденiемъ и умиленiемъ проговорилъ Лебедевъ.

Ч Единственно изъ благородства, громко и звонко заговорилъ вдругъ подскочившiй Келлеръ, обращаясь прямо къ Лизавет Прокофьевн, Ч единственно изъ благородства, сударыня, и чтобы не выдать скомпрометтированнаго прiятеля, я давеча утаилъ о поправкахъ, несмотря на то что онъ же насъ съ стницы спустить предлагалъ, какъ сами изволили слышать. Для возстановленiя истины признаюсь, что я дйствительно обратился къ нему, за шесть цлковыхъ, но отнюдь не для слога, а собственно для узнанiя фактовъ, мн большею частью неизвстныхъ, какъ къ компетентному лицу. Насчетъ штиблетовъ, насчетъ аппетита у швейцарскаго профессора, насчетъ пятидесяти рублей вмсто двухсотъ пятидесяти, однимъ словомъ, вся эта группировка, все это принадлежитъ ему, за шесть цлковыхъ, но слогъ не поправляли.

Ч Я долженъ замтить, съ лихорадочнымъ нетерпнiемъ и какимъ-то ползучимъ голосомъ перебилъ его Лебедевъ, при распространявшемся все боле и боле смх, Ч что я поправлялъ одну только первую половину статьи, но такъ какъ въ средин мы не сошлись и за одну мысль поссорились, то я вторую половину ужь и не поправлялъ-съ, такъ что все что тамъ безграмотно (а тамъ безграмотно!), такъ ужь это мн не приписывать-съ....

Ч Вотъ онъ о чемъ хлопочетъ! вскричала Лизавета Прокофьевна.

Ч Позвольте спросить, обратился Евгенiй Павловичъ къ Келлеру, Ч когда поправляли статью?

Ч Вчера утромъ, отрапортовалъ Келлеръ, Ч мы имли свиданiе съ общанiемъ честнаго слова сохранить секретъ съ обихъ сторонъ.

Ч Это когда онъ ползалъ-то передъ тобой и уврялъ тебя въ преданности! ну, людишки! Не надо мн твоего Пушкина, и чтобы дочь твоя ко мн не являлась!

Лизавета Прокофьевна хотла было встать, но вдругъ раздражительно обратилась къ смющемуся Ипполиту:

Ч Что жь ты, милый, на смхъ что ли вздумалъ меня здсь выставлять!

Ч Сохрани Господи, криво улыбался Ипполитъ, Ч но меня больше всего поражаетъ чрезвычайная эксцентричность ваша, Лизавета Прокофьевна;

я, признаюсь, нарочно подвелъ про Лебедева, я зналъ какъ на васъ подйствуетъ, на васъ одну, потому что князь дйствительно проститъ и ужь наврно простилъ.... даже, можетъ, извиненiе въ ум подыскалъ, вдь такъ, князь, не правда ли?

Онъ задыхался, странное волненiе его возрастало съ каждымъ словомъ.

Ч Ну?... гнвно проговорила Лизавета Прокофьевна, удивляясь его тону: Ч ну?

Ч Про васъ я уже много слышалъ, въ этомъ же род.... съ большою радостiю.... чрезвычайно научился васъ уважать, продолжалъ Ипполитъ.

Онъ говорилъ одно, но такъ, какъ будто бы этими самыми словами хотлъ сказать совсмъ другое. Говорилъ съ оттнкомъ насмшки и въ то же время волновался несоразмрно, мнительно оглядывался, видимо путался и терялся на каждомъ слов, такъ что все это, вмст съ его чахоточнымъ видомъ и съ страннымъ, сверкающимъ, и какъ-будто изступленнымъ взглядомъ, невольно продолжало привлекать къ нему вниманiе.

Ч Я бы удивился, совсмъ, впрочемъ, не зная свта (я сознаюсь въ этомъ), тому, что вы не только сами остались въ обществ давешней нашей компанiи, для васъ неприличной, но и оставили этихъ.... двицъ, выслушивать дло скандальное, хотя он уже все прочли въ романахъ. Я, можетъ-быть, впрочемъ, не знаю.... потому что сбиваюсь, но во всякомъ случа кто кром васъ могъ остаться.... по просьб мальчика (ну да, мальчика, я опять сознаюсь) провести съ нимъ вечеръ и принять.... во всемъ участiе и.... съ тмъ.... что на другой день стыдно.... (я, впрочемъ, согласенъ, что не такъ выражаюсь), я все это чрезвычайно хвалю и глубоко уважаю, хотя уже по лицу одному его превосходительства вашего супруга видно какъ все это для него не принято..... Хи-хи!

захихикалъ онъ, совсмъ спутавшись, и вдругъ такъ закашлялся, что минуты дв не могъ продолжать.

Ч Даже задохся! холодно и рзко произнесла Лизавета Прокофьевна, съ строгимъ любопытствомъ разсматривая его: Ч ну, милый мальчикъ, довольно съ тобою. Пора!

Ч Позвольте же и мн, милостивый государь, съ своей стороны вамъ замтить, раздражительно вдругъ заговорилъ Иванъ едоровичъ, потерявшiй послднее терпнiе, Ч что жена моя здсь у князя Льва Николаевича, нашего общаго друга и сосда, и что во всякомъ случа не вамъ, молодой человкъ, судить о поступкахъ Лизаветы Прокофьевны, равно какъ выражаться вслухъ и въ глаза о томъ, что написано на моемъ лиц. Да-съ. И если жена моя здсь осталась, продолжалъ онъ, раздражаясь почти съ каждымъ словомъ все боле и боле, Ч то скоре, сударь, отъ удивленiя и отъ понятнаго всмъ современнаго любопытства посмотрть странныхъ молодыхъ людей. Я и самъ остался, какъ останавливаюсь иногда на улиц, когда вижу что-нибудь, на что можно взглянуть какъ....

какъ.... какъ....

Ч Какъ на рдкость, подсказалъ Евгенiй Павловичъ.

Ч Превосходно и врно, обрадовался его превосходительство, немного запутавшiйся въ сравненiи, Ч именно какъ на рдкость.

Но во всякомъ случа мн всего удивительне и даже огорчительне, если только можно такъ выразиться грамматически, что вы, молодой человкъ, и того даже не умли понять, что Лизавета Прокофьевна теперь осталась съ вами, потому что вы больны, Ч если вы только въ самомъ дл умираете, Ч такъ сказать изъ состраданiя, изъ-за вашихъ жалкихъ словъ, сударь, и что никакая грязь ни въ какомъ случа не можетъ пристать къ ея имени, качествамъ и значенiю.... Лизавета Прокофьевна! заключилъ раскраснвшiйся генералъ: Ч если хочешь идти, то простимся съ нашимъ добрымъ княземъ и....

Ч Благодарю васъ за урокъ, генералъ, серiозно и неожиданно прервалъ Ипполитъ, задумчиво смотря на него.

Ч Пойдемте, maman, долго ли еще будетъ!... нетерпливо и гнвно произнесла Аглая, вставая со стула.

Ч Еще дв минуты, милый Иванъ едоровичъ, если позволишь, съ достоинствомъ обернулась къ своему супругу Лизавета Прокофьевна, Ч мн кажется, онъ весь въ лихорадк и просто бредитъ;

я въ этомъ убждена по его глазамъ;

его такъ оставить нельзя. Левъ Николаевичъ! могъ бы онъ у тебя ночевать, чтобъ его въ Петербургъ не тащить сегодня? Cher prince, вы не скучаете? съ чего-то обратилась она вдругъ къ князю Щ. Ч Поди сюда, Александра, поправь себ волосы, другъ мой.

Она поправила ей волосы, которые нечего было поправлять, и поцловала ее;

затмъ только и звала.

Ч Я васъ считалъ способною къ развитiю.... опять заговорилъ Ипполитъ, выходя изъ своей задумчивости.... Ч Да! вотъ что я хотлъ сказать, обрадовался онъ, какъ бы вдругъ вспомнивъ: вотъ Бурдовскiй искренно хочетъ защитить свою мать, не правда ли? А выходитъ, что онъ же ее срамитъ. Вотъ князь хочетъ помочь Бурдовскому, отъ чистаго сердца предлагаетъ ему свою нжную дружбу и капиталъ и, можетъ-быть, одинъ изъ всхъ васъ не чувствуетъ къ нему отвращенiя, и вотъ они-то и стоятъ другъ предъ другомъ какъ настоящiе враги.... Ха-ха-ха! Вы ненавидите вс Бурдовскаго за то, что онъ, по-вашему, некрасиво и неизящно относится къ своей матери, вдь такъ? такъ? такъ? Вдь вы ужасно вс любите красивость и изящество формъ, за нихъ только и стоите, не правда ли? (Я давно подозрвалъ, что только за нихъ!) Ну, такъ знайте же, что ни одинъ изъ васъ, можетъ, не любилъ такъ свою мать, какъ Бурдовскiй! Вы, князь, я знаю, послали потихоньку денегъ, съ Ганечкой, матери Бурдовскаго, и вотъ объ закладъ же побьюсь (хи-хи-хи, истерически хохоталъ онъ), объ закладъ побьюсь, что Бурдовскiй же и обвинитъ васъ теперь въ неделикатности формъ и въ неуваженiи къ его матери, ей Богу такъ, ха-ха-ха!

Тутъ онъ опять задохся и закашлялся.

Ч Ну, все? Все теперь, все сказалъ? Ну, и иди теперь спать, у тебя лихорадка, нетерпливо перебила Лизавета Прокофьевна, не сводившая съ него своего безпокойнаго взгляда. Ч Ахъ, Господи!

Да онъ и еще говоритъ!

Ч Вы, кажется, сметесь? Что вы все надо мною сметесь? Я замтилъ, что вы все надо мною сметесь? безпокойно и раздражительно обратился онъ вдругъ къ Евгенiю Павловичу;

тотъ дйствительно смялся.

Ч Я только хотлъ спросить васъ, господинъ.... Ипполитъ....

извините, я забылъ вашу фамилiю.

Ч Господинъ Терентьевъ, сказалъ князь.

Ч Да, Терентьевъ, благодарю васъ, князь, давеча говорили, но у меня вылетло.... я хотлъ васъ спросить, господинъ Терентьевъ, правду ли я слышалъ, что вы того мннiя, что стоитъ вамъ только четверть часа въ окошко съ народомъ поговорить, и онъ тотчасъ же съ вами во всемъ согласится и тотчасъ же за вами пойдетъ?

Ч Очень можетъ быть что говорилъ.... отвтилъ Ипполитъ, какъ бы что-то припоминая: Ч непремнно говорилъ! прибавилъ онъ вдругъ, опять оживляясь и твердо посмотрвъ на Евгенiя Павловича: Ч что жь изъ этого?

Ч Ничего ровно;

я только къ свднiю, чтобы дополнить.

Евгенiй Павловичъ замолчалъ, но Ипполитъ все еще смотрлъ на него въ нетерпливомъ ожиданiи.

Ч Ну, что жь, кончилъ что ли? обратилась къ Евгенiю Павловичу Лизавета Прокофьевна: Ч кончай скорй, батюшка, ему спать пора. Или не умешь? (Она была въ ужасной досад.) Ч Я, пожалуй, и очень не прочь прибавить, улыбаясь продолжалъ Евгенiй Павловичъ, Ч что все, что я выслушалъ отъ вашихъ товарищей, господинъ Терентьевъ, и все что вы изложили сейчасъ, и съ такимъ несомнннымъ талантомъ, сводится, по моему мннiю, къ теорiи восторжествованiя права, прежде всего и мимо всего, и даже съ исключенiемъ всего прочаго, и даже, можетъ-быть, прежде изслдованiя въ чемъ и право-то состоитъ? Можетъ-быть, я ошибаюсь?

Ч Конечно ошибаетесь, я даже васъ не понимаю.... дальше?

Въ углу тоже раздался ропотъ. Племянникъ Лебедева что-то пробормоталъ вполголоса.

Ч Да почти ничего дальше, продолжалъ Евгенiй Павловичъ, Ч я только хотлъ замтить, что отъ этого дло можетъ прямо перескочить на право силы, то-есть на право единичнаго кулака и личнаго захотнiя, какъ, впрочемъ, и очень часто кончалось на свт. Остановился же Прудонъ на прав силы. Въ Американскую войну многiе самые передовые либералы объявили себя въ пользу плантаторовъ, въ томъ смысл, что негры суть негры, ниже благо племени, а стало-быть, право силы за блыми....

Ч Ну?

Ч То-есть, стало-быть, вы не отрицаете права силы?

Ч Дальше?

Ч Вы-таки консеквентны;

я хотлъ только замтить, что отъ права силы до права тигровъ и крокодиловъ и даже до Данилова и Горскаго недалеко.

Ч Не знаю;

дальше?

Ипполитъ едва слушалъ Евгенiя Павловича, которому если и говорилъ ну и дальше, то, казалось, больше по старой усвоенной привычк въ разговорахъ, а не отъ вниманiя и любопытства.

Ч Да ничего дальше.... все.

Ч Я, впрочемъ, на васъ не сержусь, совершенно неожиданно заключилъ вдругъ Ипполитъ, и едва ли вполн сознавая, протянулъ руку, даже съ улыбкой. Евгенiй Павловичъ удивился сначала, но съ самымъ серiознымъ видомъ прикоснулся къ протянутой ему рук, точно какъ бы принимая прощенiе.

Ч Не могу не прибавить, сказалъ онъ тмъ же двусмысленно почтительнымъ тономъ, Ч моей вамъ благодарности за вниманiе, съ которымъ вы меня допустили говорить, потому что, по моимъ многочисленнымъ наблюденiямъ, никогда нашъ либералъ не въ состоянiи позволить имть кому-нибудь свое особое убжденiе и не отвтить тотчасъ же своему оппоненту ругательствомъ, или даже чмъ-нибудь хуже....

Ч Это вы совершенно врно, замтилъ генералъ Иванъ едоровичъ, и заложивъ руки за спину, съ скучнйшимъ видомъ отретировался къ выходу съ террасы, гд съ досады и звнулъ.

Ч Ну, довольно съ тебя, батюшка, вдругъ объявила Евгенiю Павловичу Лизавета Прокофьевна, Ч надоли вы мн....

Ч Пора, озабоченно и чуть не съ испугомъ поднялся вдругъ Ипполитъ, въ замшательств смотря кругомъ;

Ч я васъ задержалъ;

я хотлъ вамъ все сказать.... я думалъ, что вс.... въ послднiй разъ.... это была фантазiя....

Видно было, что онъ оживлялся порывами, изъ настоящаго почти бреда выходилъ вдругъ, на нсколько мгновенiй, съ полнымъ сознанiемъ вдругъ припоминалъ и говорилъ, большею частью отрывками, давно уже, можетъ-быть, надуманными и заученными, въ долгiе, скучные часы болзни, на кровати, въ уединенiи, въ безсонницу.

Ч Ну, прощайте! рзко проговорилъ онъ вдругъ. Ч Вы думаете, мн легко сказать вамъ: прощайте? Ха-ха! досадливо усмхнулся онъ самъ на свой неловкiй вопросъ и вдругъ, точно разозлясь, что ему все не удается сказать что хочется, громко и раздражительно проговорилъ: Ч Ваше превосходительство! Имю честь просить васъ ко мн на погребенiе, если только удостоите такой чести и.... всхъ, господа, вслдъ за генераломъ!...

Онъ опять засмялся;

но это былъ уже смхъ безумнаго.

Лизавета Прокофьевна испуганно двинулась къ нему и схватила его за руку. Онъ смотрлъ на нее пристально, съ тмъ же смхомъ, но который уже не продолжался, а какъ бы остановился и застылъ на его лиц.

Ч Знаете ли, что я прiхалъ сюда для того, чтобы видть деревья? Вотъ эти.... (онъ указалъ на деревья парка:) это не смшно, а? Вдь тутъ ничего нтъ смшнаго? серiозно спросилъ онъ Лизавету Прокофьевну и вдругъ задумался;

потомъ чрезъ мгновенiе поднялъ голову и любопытно сталъ искать глазами въ толп. Онъ искалъ Евгенiя Павловича, который стоялъ очень недалеко, направо, на томъ же самомъ мст какъ и прежде, Ч но онъ уже забылъ и искалъ кругомъ: Ч А, вы не ушли! нашелъ онъ его наконецъ: Ч вы давеча все смялись, что я въ окно хотлъ говорить четверть часа.... А знаете, что мн не восемнадцать тъ:

я столько пролежалъ на этой подушк, и столько просмотрлъ въ это окно, и столько продумалъ.... обо всхъ.... что.... У мертваго тъ не бываетъ, вы знаете. Я еще на прошлой недл это подумалъ, когда ночью проснулся.... А знаете чего вы боитесь больше всего? Вы искренности нашей боитесь больше всего, хоть и презираете насъ! Я это тоже, тогда же, на подушк подумалъ ночью.... Вы думаете, что я надъ вами смяться хотлъ давеча, Лизавета Прокофьевна? Нтъ, я не смялся надъ вами, я только похвалить хотлъ.... Коля говорилъ, что васъ князь ребенкомъ назвалъ.... это хорошо.... Да, что бишь я.... еще что-то хотлъ....

Онъ закрылъ руками лицо и задумался.

Ч Вотъ что: когда вы давеча прощались, я вдругъ подумалъ:

вотъ эти люди, и никогда уже ихъ больше не будетъ, и никогда! И деревья тоже, Ч одна кирпичная стна будетъ, красная, Мейерова дома.... напротивъ въ окно у меня.... ну, и скажи имъ про все это....

попробуй-ка, скажи;

вотъ красавица.... вдь ты мертвый, отрекомендуйся мертвецомъ, скажи, что мертвому можно все говорить.... и что княгиня Марья Алексевна не забранитъ, ха ха!... Вы не сметесь? обвелъ онъ всхъ кругомъ недоврчиво. Ч А знаете, на подушк мн много мыслей приходило.... знаете, я уврился, что природа очень насмшлива.... Вы давеча сказали, что я атеистъ, а знаете, что эта природа.... Зачмъ вы опять сметесь?

Вы ужасно жестокiе! съ грустнымъ негодованiемъ произнесъ онъ вдругъ, оглядывая всхъ: Ч я не развращалъ Колю, закончилъ онъ совершенно другимъ тономъ, серiознымъ и убжденнымъ, какъ бы вдругъ тоже вспомнивъ.

Ч Никто, никто надъ тобой здсь не смется, успокойся!

почти мучилась Лизавета Прокофьевна: Ч завтра докторъ новый прiдетъ;

тотъ ошибся;

да садись, на ногахъ не стоишь! Бредишь....

Ахъ, что теперь съ нимъ длать! хлопотала она усаживая его въ кресла. Слезинка блестнула на ея щек.

Ипполитъ остановился почти пораженный, поднялъ руку, боязливо протянулъ ее и дотронулся до этой слезинки. Онъ улыбнулся какою-то дтскою улыбкой.

Ч Я.... васъ.... заговорилъ онъ радостно, Ч вы не знаете какъ я васъ.... мн онъ въ такомъ восторг всегда о васъ говорилъ, вотъ онъ, Коля.... я восторгъ его люблю. Я его не развращалъ! Я только его и оставляю.... я всхъ хотлъ оставить, всхъ, Ч но ихъ не было никого, никого не было.... Я хотлъ быть дятелемъ, я имлъ право.... О, какъ я много хотлъ! Я ничего теперь не хочу, ничего не хочу хотть, я далъ себ такое слово, чтобъ уже ничего не хотть;

пусть, пусть безъ меня ищутъ истины! Да, природа насмшлива! Зачмъ она, подхватилъ онъ вдругъ съ жаромъ, Ч зачмъ она создаетъ самыя лучшiя существа съ тмъ чтобы потомъ насмяться надъ ними? Сдлала же она такъ, что единственное существо, которое признали на земл совершенствомъ.... сдлала же она такъ, что показавъ его людямъ, ему же и предназначила сказать то, изъ-за чего пролилось столько крови, что еслибъ пролилась она вся разомъ, то люди бы захлебнулись наврно! О, хорошо, что я умираю! Я бы тоже, пожалуй, сказалъ какую-нибудь ужасную ложь, природа бы такъ подвела!... Я не развращалъ никого.... Я хотлъ жить для счастья всхъ людей, для открытiя и для возвщенiя истины.... Я смотрлъ въ окно на Мейерову стну и думалъ только четверть часа говорить и всхъ, всхъ убдить, а разъ-то въ жизни, сошелся.... съ вами, если не съ людьми! и что же вотъ вышло? Ничего! Вышло, что вы меня презираете! Стало-быть дуракъ, стало-быть не нуженъ, стало-быть пора! И никакого-то воспоминанiя не сумлъ оставить! Ни звука, ни слда, ни одного дла, не распространилъ ни одного убжденiя!... Не смйтесь надъ глупцомъ! Забудьте! Забудьте все.... забудьте пожалуста, не будьте такъ жестоки! Знаете ли вы, что еслибы не подвернулась эта чахотка, я бы самъ убилъ себя....

Онъ, кажется, еще много хотлъ сказать, но не договорилъ, бросился въ кресла, закрылъ лицо руками и заплакалъ какъ маленькое дитя.

Ч Ну, теперь что съ нимъ прикажете длать? воскликнула Лизавета Прокофьевна, подскочила къ нему, схватила его голову и крпко-на-крпко прижала къ своей груди. Онъ рыдалъ конвульсивно. Ч Ну-ну-ну! ну, не плачь же, ну, довольно, ты добрый мальчикъ, тебя Богъ проститъ, по невжеству твоему;

ну, довольно, будь мужественъ.... къ тому же и стыдно теб будетъ....

Ч У меня тамъ, говорилъ Ипполитъ, силясь приподнять свою голову, Ч у меня братъ и сестры, дти, маленькiя, бдныя, невинныя.... Она развратитъ ихъ! Вы Ч святая, вы.... сами ребенокъ, Ч спасите ихъ! Вырвите ихъ отъ этой.... она.... стыдъ....

О, помогите имъ, помогите, вамъ Богъ воздастъ за это сторицею, ради Бога, ради Христа!...

Ч Говорите же наконецъ, Иванъ едоровичъ, что теперь длать! раздражительно крикнула Лизавета Прокофьевна: Ч сдлайте одолженiе, прервите ваше величавое молчанiе! Если вы не ршите, то было бы вамъ извстно, что я здсь сама ночевать остаюсь;

довольно вы меня подъ вашимъ самовластьемъ тиранили!

Лизавета Прокофьевна спрашивала съ энтузiазмомъ и съ гнвомъ и ожидала немедленнаго отвта. Но въ подобныхъ случаяхъ большею частiю присутствующiе, если ихъ даже и много, отвчаютъ молчанiемъ и пассивнымъ любопытствомъ, не желая ничего на себя принимать, и выражаютъ свои мысли уже долго спустя. Въ числ присутствующихъ здсь были и такiе, которые готовы были просидть тутъ хоть до утра, не вымолвивъ ни слова, напримръ, Варвара Ардалiоновна, сидвшая весь вечеръ поодаль, молчавшая и все время слушавшая съ необыкновеннымъ любопытствомъ, имвшая, можетъ-быть, на то и свои причины.

Ч Мое мннiе, другъ мой, высказался генералъ, Ч что тутъ нужна теперь, такъ-сказать, скоре сидлка чмъ наше волненiе, и, пожалуй, благонадежный, трезвый человкъ на ночь. Во всякомъ случа спросить князя и.... немедленно дать покой. А завтра можно и опять принять участiе.

Ч Сейчасъ двнадцать часовъ, мы демъ. детъ онъ съ нами или остается у васъ? раздражительно и сердито обратился Докторенко къ князю.

Ч Если хотите Ч останьтесь и вы при немъ, сказалъ князь, мсто будетъ.

Ч Ваше превосходительство, неожиданно и восторженно подскочилъ къ генералу господинъ Келлеръ, Ч если требуется удовлетворительный человкъ на ночь, я готовъ жертвовать для друга.... это такая душа! Я давно уже считаю его великимъ, ваше превосходительство! Я, конечно, моимъ образованiемъ манкировалъ, но если онъ критикуетъ, то вдь это перлы, перлы сыплются, ваше превосходительство!...

Генералъ съ отчаянiемъ отвернулся.

Ч Я очень радъ, если онъ останется, конечно, ему трудно хать, объявлялъ князь на раздражительные вопросы Лизаветы Прокофьевны.

Ч Да ты спишь что ли? Если не хочешь, батюшка, такъ вдь я его къ себ переведу! Господи, да онъ и самъ чуть на ногахъ стоитъ! Да ты боленъ что ли?

Давеча Лизавета Прокофьевна, не найдя князя на смертномъ одр, дйствительно сильно преувеличила удовлетворительность состоянiя его здоровья, судя по наружному виду, но недавняя болзнь, тяжелыя воспоминанiя ее сопровождавшiя, усталость отъ хлопотливаго вечера, случай съ сыномъ Павлищева, теперешнiй случай съ Ипполитомъ, Ч все это раздражило больную впечатлительность князя дйствительно почти до лихорадочнаго состоянiя. Но кром того, въ глазахъ его теперь была еще и какая то другая забота, даже боязнь;

онъ опасливо глядлъ на Ипполита, какъ бы ожидая отъ него еще чего-то.

Вдругъ Ипполитъ поднялся, ужасно блдный и съ видомъ страшнаго, доходившаго до отчаянiя стыда на искаженномъ своемъ лиц. Это выражалось преимущественно въ его взгляд, ненавистно и боязливо глянувшемъ на собранiе и въ потерянной, искривленной и ползучей усмшк на вздрагивавшихъ губахъ. Глаза онъ тотчасъ же опустилъ и побрелъ, пошатываясь и все также улыбаясь, къ Бурдовскому и Докторенку, которые стояли у выхода съ террасы;

онъ узжалъ съ ними.

Ч Ну, вотъ этого я и боялся! воскликнулъ князь. Ч Такъ и должно было быть!

Ипполитъ быстро обернулся къ нему съ самою бшеною злобой, и каждая черточка на лиц его, казалось, трепетала и говорила:

Ч А, вы этого и боялись! Такъ и должно было быть, по вашему? Такъ знайте же, что если я кого-нибудь здсь ненавижу, Ч завопилъ онъ съ хрипомъ, съ визгомъ, съ брызгами изъ рта Ч (я васъ всхъ, всхъ ненавижу!), но васъ, васъ, iезуитская, паточная душонка, идiотъ, миллiонеръ-благодтель, васъ боле всхъ и всего на свт! Я васъ давно понялъ и ненавидлъ, когда еще слышалъ о васъ, я васъ ненавидлъ всею ненавистью души.... Это вы теперь все подвели! Это вы меня довели до припадка! Вы умирающаго довели до стыда, вы, вы, вы виноваты въ подломъ моемъ малодушiи!

Я убилъ бы васъ, еслибъ остался жить! Не надо мн вашихъ благодянiй, ни отъ кого не приму, слышите, ни отъ кого, ничего! Я въ бреду былъ, и вы не смете торжествовать!... Проклинаю всхъ васъ разъ навсегда!

Тутъ онъ совсмъ ужь задохся.

Ч Слезъ своихъ застыдился! прошепталъ Лебедевъ Лизавет Прокофьевн: Ч такъ и должно было быть! Ай да князь!

Насквозь прочиталъ....

Но Лизавета Прокофьевна не удостоила взглянуть на него.

Она стояла гордо, выпрямившись, закинувъ голову и съ презрительнымъ любопытствомъ разсматривала лэтихъ людишекъ.

Когда Ипполитъ кончилъ, генералъ вскинулъ было плечами;

она гнвно оглядла его съ ногъ до головы, какъ бы спрашивая отчета въ его движенiи, и тотчасъ оборотилась къ князю.

Ч Спасибо вамъ, князь, эксцентрическiй другъ нашего дома, за прiятный вечеръ, который вы намъ всмъ доставили. Небось, ваше сердце радуется теперь, что удалось вамъ и насъ прицпить къ вашимъ дурачествамъ.... Довольно, милый другъ дома, спасибо, что хоть себя-то дали наконецъ разглядть хорошенько!...

Она съ негодованiемъ стала оправлять свою мантилью, выжидая, когда т отправятся. Къ тмъ въ эту минуту подкатили извощичьи дрожки, за которыми еще четверть часа назадъ Докторенко распорядился послать сына Лебедева, гимназиста. Генералъ тотчасъ же вслдъ за супругой ввернулъ и свое словцо:

Ч Дйствительно, князь, я даже не ожидалъ.... посл всего, посл всхъ дружественныхъ сношенiй.... и наконецъ Лизавета Прокофьевна....

Ч Ну какъ, ну какъ это можно! воскликнула Аделаида, быстро подошла къ князю и подала ему руку.

Князь съ потеряннымъ видомъ улыбнулся ей. Вдругъ горячiй, скорый шепотъ какъ бы ожегъ его ухо.

Ч Если вы не бросите сейчасъ же этихъ мерзкихъ людей, то я всю жизнь, всю жизнь буду васъ одного ненавидть! прошептала Аглая;

она была какъ бы въ изступленiи, но она отвернулась, прежде чмъ князь усплъ на нее взглянуть. Впрочемъ, ему уже нечего и некого было бросать: больнаго Ипполита тмъ временемъ успли кое-какъ усадить на извощика, и дрожки отъхали.

Ч Что жь, долго будетъ это продолжаться, Иванъ едоровичъ? Какъ по-вашему? Долго я буду терпть отъ этихъ злобныхъ мальчишекъ?

Ч Да я, другъ мой.... я, разумется, готовъ и.... князь....

Иванъ едоровичъ протянулъ однакоже князю руку, но не усплъ пожать и побжалъ за Лизаветой Прокофьевной, которая съ шумомъ и гнвомъ сходила съ террасы. Аделаида, мужъ ея и Александра искренно и ласково простились съ княземъ. Евгенiй Павловичъ былъ въ томъ же числ, и одинъ онъ былъ веселъ.

Ч По-моему сбылось! Только жаль, что и вы, бдненькiй, тутъ пострадали, прошепталъ онъ съ самою милою усмшкой.

Аглая ушла не простившись.

Но приключенiя этого вечера тмъ еще не кончились;

Лизавет Прокофьевн пришлось вынести еще одну весьма неожиданную встрчу.

Она не успла еще сойдти съ стницы на дорогу (огибающую кругомъ паркъ), какъ вдругъ блестящiй экипажъ, коляска, запряженная двумя блыми конями, промчалась мимо дачи князя.

Въ коляск сидли дв великолпныя барыни. Но, прохавъ не боле десяти шаговъ мимо, коляска вдругъ остановилась;

одна изъ дамъ быстро обернулась, точно внезапно усмотрвъ какого-то необходимаго ей знакомаго.

Ч Евгенiй Павлычъ! Это ты? крикнулъ вдругъ звонкiй, прекрасный голосъ, отъ котораго вздрогнулъ князь и, можетъ-быть, еще кто-нибудь: Ч ну, какъ я рада, что, наконецъ, разыскала! Я послала къ теб въ городъ нарочнаго;

двухъ! Цлый день тебя ищутъ!

Евгенiй Павловичъ стоялъ на ступенькахъ стницы какъ пораженный громомъ. Лизавета Прокофьевна тоже стала на мст, но не въ ужас и оцпеннiи, какъ Евгенiй Павловичъ: она посмотрла на дерзкую такъ же гордо и съ такимъ же холоднымъ презрнiемъ, какъ пять минутъ назадъ на людишекъ, и тотчасъ же перевела свой пристальный взглядъ на Евгенiя Павловича.

Ч Новость! продолжалъ звонкiй голосъ: Ч за Купферовы векселя не бойся;

Рогожинъ скупилъ за тридцать, я уговорила.

Можешь быть спокоенъ хоть мсяца три еще. А съ Бискупомъ и со всею этою дрянью наврно сладимся, по знакомству! Ну, такъ вотъ, все, значитъ, благополучно. Будь веселъ. До завтра!

Коляска тронулась и быстро исчезла.

Ч Это помшанная! крикнулъ, наконецъ, Евгенiй Павловичъ, покраснвъ отъ негодованiя и въ недоумнiи оглядываясь кругомъ:

Ч я знать не знаю что она говорила! Какiе векселя? Кто она такая?

Лизавета Прокофьевна продолжала глядть на него еще секунды дв;

наконецъ быстро и круто направилась къ своей дач, а за нею вс. Ровно чрезъ минуту на террасу къ князю явился обратно Евгенiй Павловичъ въ чрезвычайномъ волненiи.

Ч Князь, по правд, вы не знаете что это значитъ?

Ч Ничего не знаю, отвтилъ князь, бывшiй и самъ въ чрезвычайномъ и болзненномъ напряженiи.

Ч Нтъ?

Ч Нтъ.

Ч И я не знаю, засмялся вдругъ Евгенiй Павловичъ. Ч Ей Богу, никакихъ сношенiй по этимъ векселямъ не имлъ, ну, врите честному слову!.... Да что съ вами, вы въ обморокъ падаете?

Ч О, нтъ, нтъ, увряю васъ, нтъ....

XI.

Только на третiй день Епанчины вполн умилостивились.

Князь хоть и обвинилъ себя во многомъ, по обыкновенiю, и искренно ожидалъ наказанiя, но все-таки у него было сначала полное внутреннее убжденiе, что Лизавета Прокофьевна не могла на него разсердиться серiозно, а разсердилась больше на себя самое.

Такимъ образомъ такой долгiй срокъ вражды поставилъ его къ третьему дню въ самый мрачный тупикъ. Поставили и другiя обстоятельства, но одно изъ нихъ преимущественно. Вс три дня оно разросталось прогрессивно въ мнительности князя (а князь съ недавняго времени винилъ себя въ двухъ крайностяхъ: въ необычной безсмысленной и назойливой своей доврчивости и въ то же время въ мрачной, низкой мнительности). Однимъ словомъ, въ конц третьяго дня приключенiе съ эксцентрическою дамой, разговаривавшею изъ своей коляски съ Евгенiемъ Павловичемъ, приняло въ ум его устрашающiе и загадочные размры. Сущность загадки, кром другихъ сторонъ дла, состояла для князя въ скорбномъ вопрос: онъ ли именно виноватъ и въ этой новой чудовищности, или только.... Но онъ не договаривалъ кто еще.

Что же касается до буквъ Н. Ф. Б., то, на его взглядъ, тутъ была одна только невинная шалость, самая даже дтская шалость, такъ что и задумываться объ этомъ сколько-нибудь было бы совстно и даже въ одномъ отношенiи почти безчестно.

Впрочемъ, въ первый же день посл безобразнаго вечера, въ безпорядкахъ котораго онъ былъ такою главною причиной, князь имлъ поутру удовольствiе принимать у себя князя Щ. съ Аделаидой: лони зашли главное съ тмъ, чтобъ узнать о его здоровь, зашли съ прогулки, вдвоемъ. Аделаида замтила сейчасъ въ парк одно дерево, чудесное старое дерево, развсистое, съ длинными, искривленными сучьями, все въ молодой зелени, съ дупломъ и трещиной;

она непремнно, непремнно положила срисовать его! Такъ что почти объ этомъ только говорила цлые полчаса своего визита. Князь Щ. былъ любезенъ и милъ по обыкновенiю, спрашивалъ князя о прежнемъ, припоминалъ обстоятельства ихъ перваго знакомства, такъ что о вчерашнемъ почти ничего не было сказано. Наконецъ Аделаида не выдержала, и усмхнувшись, призналась, что они зашли incognito;

но тмъ однакоже признанiя и кончились, хотя изъ этого incognito уже можно было усмотрть, что родители, то-есть, главное, Лизавета Прокофьевна, находятся въ какомъ-то особенномъ нерасположенiи.

Но ни о ней, ни объ Агла, ни даже объ Иван едорович Аделаида и князь Щ. не вымолвили въ свое посщенiе ни единаго слова. Уходя опять гулять, съ собою князя не пригласили. О томъ же чтобы звать къ себ и намека не было;

на этотъ счетъ проскочило даже одно очень характерное словцо у Аделаиды:

разказывая объ одной своей акварельной работ, она вдругъ очень пожелала показать ее: Какъ бы это сдлать поскоре? Постойте! Я вамъ или съ Колей сегодня пришлю, если зайдетъ, или завтра сама опять, какъ гулять съ княземъ пойдемъ, занесу, заключила она, наконецъ, свое недоумнiе, обрадовавшись, что такъ ловко и для всхъ удобно удалось ей разршить эту задачу.

Наконецъ, уже почти простившись, князь Щ. точно вдругъ вспомнилъ:

Ч Ахъ да, спросилъ онъ, Ч не знаете ли хоть вы, милый Левъ Николаевичъ, что это была за особа, что кричала вчера Евгенiю Павлычу изъ коляски?

Ч Это была Настасья Филипповна, сказалъ князь, Ч разв вы еще не узнали, что это она? А съ нею не знаю кто былъ.

Ч Знаю, слышалъ! подхватилъ князь Щ. Ч Но что означалъ этотъ крикъ? это такая, признаюсь, для меня загадка.... для меня и для другихъ.

Князь Щ. говорилъ съ чрезвычайнымъ и видимымъ изумленiемъ.

Ч Она говорила о какихъ-то векселяхъ Евгенiя Павловича, очень просто отвчалъ князь, Ч которые попались отъ какого-то ростовщика къ Рогожину, по ея просьб, и что Рогожинъ подождетъ на Евгенiи Павлыч.

Ч Слышалъ, слышалъ, дорогой мой князь, да вдь этого быть не могло! Никакихъ векселей у Евгенiя Павлыча тутъ и быть не могло! При такомъ состоянiи.... Правда, ему случалось, по втренности, прежде, и даже я его выручалъ.... Но при такомъ состоянiи давать векселя ростовщику и о нихъ безпокоиться Ч невозможно. И не можетъ онъ быть на ты и въ такихъ дружескихъ отношенiяхъ съ Настасьей Филипповной, Ч вотъ въ чемъ главная задача. Онъ клянется что ничего не понимаетъ, и я ему вполн врю. Но дло въ томъ, милый князь, что я хотлъ спросить васъ, не знаете ли вы-то чего? То-есть, не дошелъ ли хоть до васъ какимъ-нибудь чудомъ слухъ?

Ч Нтъ, ничего не знаю, и увряю васъ, что я въ этомъ нисколько не участвовалъ.

Ч Ахъ, какой же вы, князь, стали! Я васъ просто не узнаю сегодня. Разв я могъ предположить васъ въ такомъ дл участникомъ?... Ну, да вы сегодня разстроены.

Онъ обнялъ и поцловалъ его.

Ч То-есть, въ какомъ же такомъ дл участникомъ? Я не вижу никакого такого дла.

Ч Безъ сомннiя, эта особа желала какъ-нибудь и въ чемъ нибудь помшать Евгенiю Павлычу, придавъ ему въ глазахъ свидтелей качества, которыхъ онъ не иметъ и не можетъ имть, отвтилъ князь Щ. довольно сухо.

Князь Левъ Николаевичъ смутился, но однакоже пристально и вопросительно продолжалъ смотрть на князя;

но тотъ замолчалъ.

Ч А не просто векселя? Не буквально ли такъ какъ вчера?

пробормоталъ наконецъ князь въ какомъ-то нетерпнiи.

Ч Да говорю же вамъ, судите сами, что можетъ быть тутъ общаго между Евгенiемъ Павлычемъ и.... ею и вдобавокъ съ Рогожинымъ. Повторяю вамъ, состоянiе огромное, что мн совершенно извстно;

другое состоянiе, котораго онъ ждетъ отъ дяди. Просто, Настасья Филипповна....

Князь Щ. вдругъ опять замолчалъ, очевидно потому, что ему не хотлось продолжать князю о Настась Филипповн.

Ч Стало-быть, во всякомъ случа, она ему знакома? спросилъ вдругъ князь Левъ Николаевичъ, помолчавъ съ минуту.

Ч Это-то, кажется, было;

втренникъ! Но, впрочемъ, если было, то ужь очень давно, еще прежде, то-есть года два-три. Вдь онъ еще съ Тоцкимъ былъ знакомъ. Теперь же быть ничего не могло въ этомъ род, на ты они не могли быть никогда! Сами знаете, что и ея все здсь не было;

нигд не было. Многiе еще и не знаютъ, что она опять появилась. Экипажъ я замтилъ дня три, не больше.

Ч Великолпный экипажъ! сказала Аделаида.

Ч Да, экипажъ великолпный.

Оба удалились впрочемъ въ самомъ дружескомъ, въ самомъ братскомъ, можно сказать, расположенiи къ князю Льву Николаевичу.

А для нашего героя это посщенiе заключало въ себ нчто даже капитальное. Положимъ, онъ и самъ много подозрвалъ, съ самой вчерашней ночи (а можетъ, и раньше), но до самаго ихъ визита онъ не ршался оправдать свои опасенiя вполн. Теперь же становилось ясно: князь Щ., конечно, толковалъ событiе ошибочно, но все же бродилъ кругомъ истины, все-таки понялъ же тутъ Ч интригу. (Впрочемъ, онъ, можетъ-быть, и совершенно врно про себя понимаетъ, Ч подумалъ князь, Ч а только не хочетъ высказаться и потому нарочно толкуетъ ошибочно.) Ясне всего было то, что къ нему теперь заходили (и именно князь Щ.) въ надежд какихъ-нибудь разъясненiй;

если такъ, то его прямо считаютъ участникомъ въ интриг. Кром того, если это все такъ и въ самомъ дл важно, то стало-быть у ней какая-то ужасная цль, какая же цль? Ужасъ! Да и какъ ее остановишь? Остановить ее нтъ никакой возможности, когда она убждена въ своей цли! Это уже князь зналъ по опыту. Сумашедшая. Сумашедшая. Но слишкомъ, слишкомъ много собралось въ это утро и другихъ неразршимыхъ обстоятельствъ, и все къ одному времени, и все требовало разршенiя немедленно, такъ что князь былъ очень грустенъ. Его развлекла немного Вра Лебедева, которая пришла къ нему съ Любочкой, и смясь, что-то долго разказывала. За нею послдовала и сестра ея, раскрывавшая ротъ, за ними гимназистъ, сынъ Лебедева, который уврялъ, что Звзда Полынь, въ Апокалипсис, павшая на землю на источники водъ, есть, по толкованiю его отца, сть желзныхъ дорогъ, раскинувшаяся по Европ. Князь не поврилъ, что Лебедевъ такъ толкуетъ, ршено было справиться у него самого при первомъ удобномъ случа. Отъ Вры Лебедевой князь узналъ, что Келлеръ прикочевалъ къ нимъ еще со вчерашняго дня и, по всмъ признакамъ, долго отъ нихъ не отстанетъ, потому что нашелъ компанiю и дружески сошелся съ генераломъ Иволгинымъ;

впрочемъ, онъ объявилъ, что остается у нихъ единственно чтобъ укомплектовать свое образованiе. Вообще дти Лебедева все боле и боле съ каждымъ днемъ начинали князю нравиться. Коли цлый день не было: онъ спозаранку отправился въ Петербургъ. (Лебедевъ тоже ухалъ чмъ свтъ по какимъ-то своимъ длишкамъ.) Но князь ждалъ съ нетерпнiемъ посщенiя Гаврилы Ардалiоновича, который непремнно долженъ былъ сегодня же зайдти къ нему.

Онъ пожаловалъ въ седьмомъ часу пополудни, тотчасъ посл обда. Съ перваго взгляда на него, князю подумалось, что по крайней мр этотъ господинъ долженъ знать всю подноготную безошибочно, Ч да и какъ не знать, имя такихъ помощниковъ какъ Варвара Ардалiоновна и супругъ ея? Но съ Ганей у князя были отношенiя все какiя-то особенныя. Князь, напримръ, доврилъ ему вести дло Бурдовскаго и особенно просилъ его объ этомъ;

но несмотря на эту довренность и на кое-что бывшее прежде, между обоими постоянно оставались нкоторые пункты, о которыхъ какъ бы ршено было взаимно ничего не говорить. Князю казалось иногда, что Ганя, можетъ-быть, и желалъ съ своей стороны самой полной и дружеской искренности;

теперь, напримръ, чуть только онъ вошелъ, князю тотчасъ же показалось, что Ганя въ высшей степени убжденъ, что въ эту самую минуту настала пора разбить между ними ледъ на всхъ пунктахъ.

(Гаврила Ардалiоновичъ однакоже торопился;

его ждала у Лебедева сестра;

оба они спшили по какому-то длу.) Но если Ганя и въ самомъ дл ждалъ цлаго ряда нетерпливыхъ вопросовъ, невольныхъ сообщенiй, дружескихъ излiянiй, то онъ, конечно, очень ошибся. Во вс двадцать минутъ его посщенiя князь былъ даже очень задумчивъ, почти разсянъ.

Ожидаемыхъ вопросовъ или, лучше сказать, одного главнаго вопроса, котораго ждалъ Ганя, быть не могло. Тогда и Ганя ршился говорить съ большою выдержкой. Онъ не умолкая разказывалъ вс двадцать минутъ, смялся, велъ самую легкую, милую и быструю болтовню, но до главнаго не коснулся.

Ганя разказалъ между прочимъ, что Настасья Филипповна всего только дня четыре здсь въ Павловск и уже обращаетъ на себя общее вниманiе. Живетъ она гд-то въ какой-то Матросской улиц, въ небольшомъ, неуклюжемъ домик, у Дарьи Алексевны, а экипажъ ея чуть не первый въ Павловск. Вокругъ нея уже собралась цлая толпа старыхъ и молодыхъ искателей;

коляску сопровождаютъ иногда верховые. Настасья Филипповна, какъ и прежде, очень разборчива, допускаетъ къ себ по выбору. А все таки около нея цлая команда образовалась, есть кому стать за нее въ случа нужды. Одинъ формальный женихъ, изъ дачниковъ, уже поссорился изъ-за нея съ своею невстой;

одинъ старичокъ генералъ почти проклялъ своего сына. Она часто беретъ съ собой кататься одну прелестную двочку, только-что шестнадцати тъ, дальнюю родственницу Дарьи Алексевны;

эта двочка хорошо поетъ, Ч такъ что по вечерамъ ихъ домикъ обращаетъ на себя вниманiе. Настасья Филипповна, впрочемъ, держитъ себя чрезвычайно порядочно, одвается не пышно, но съ необыкновеннымъ вкусомъ, и вс дамы ея вкусу, красот и экипажу завидуютъ.

Ч Вчерашнiй эксцентрическiй случай, промолвился Ганя, конечно, преднамренный, и конечно, не долженъ идти въ счетъ.

Чтобы придраться къ ней въ чемъ-нибудь надо подыскаться нарочно или оклеветать, что, впрочемъ, не замедлитъ, заключилъ Ганя, ожидавшiй, что князь непремнно тутъ спроситъ: почему онъ называетъ вчерашнiй случай случаемъ преднамреннымъ? И почему не замедлитъ? Но князь не спросилъ этого.

Насчетъ Евгенiя Павловича Ганя распространился опять таки самъ, безъ особыхъ разспросовъ, что было очень странно, потому что онъ ввернулъ его въ разговоръ безо всякаго повода. По мннiю Гаврилы Ардалiоновича, Евгенiй Павловичъ не зналъ Настасьи Филипповны, онъ ее и теперь тоже чуть-чуть только знаетъ и именно потому, что дня четыре назадъ былъ ей кмъ-то представленъ на прогулк, и врядъ ли былъ хоть разъ у нея въ дом, вмст съ прочими. Насчетъ векселей тоже быть могло (это Ганя знаетъ даже наврно);

у Евгенiя Павловича состоянiе, конечно, большое, но нкоторыя дла по имнiю дйствительно находятся въ нкоторомъ безпорядк. На этой любопытной матерiи Ганя вдругъ оборвалъ. Насчетъ вчерашней выходки Настасьи Филипповны онъ не сказалъ ни единаго слова, кром сказаннаго вскользь выше. Наконецъ за Ганей зашла Варвара Ардалiоновна, пробыла минутку, объявила (тоже не прошеная), что Евгенiй Павловичъ сегодня, а можетъ и завтра, пробудетъ въ Петербург, что и мужъ ея (Иванъ Петровичъ Птицынъ) тоже въ Петербург и чуть ли тоже не по дламъ Евгенiя Павловича, что тамъ дйствительно что-то вышло. Уходя, она прибавила, что Лизавета Прокофьевна сегодня въ адскомъ расположенiи духа, но что всего странне, что Аглая перессорилась со всмъ семействомъ, не только съ отцомъ и матерью, но даже съ обими сестрами, и что это совсмъ не хорошо. Сообщивъ какъ бы вскользь это послднее (для князя чрезвычайно многозначительное) извстiе, братецъ и сестрица удалились. О дл съ сыномъ Павлищева Ганечка тоже не упомянулъ ни слова, можетъ-быть, отъ ложной скромности, можетъ-быть, щадя чувства князя, но князь все-таки еще разъ поблагодарилъ его за старательное окончанiе дла.

Князь очень былъ радъ что его оставили наконецъ одного;

онъ сошелъ съ террасы, перешелъ чрезъ дорогу и вошелъ въ паркъ;

ему хотлось обдумать и разршить одинъ шагъ. Но этотъ шагъ былъ не изъ тхъ, которые обдумываются, а изъ тхъ, которые именно не обдумываются, а на которые просто ршаются: ему ужасно вдругъ захотлось оставить все это здсь, а самому ухать назадъ откуда прiхалъ, куда-нибудь подальше, въ глушь, ухать сейчасъ же и даже ни съ кмъ не простившись. Онъ предчувствовалъ, что если только останется здсь хоть еще на нсколько дней, то непремнно втянется въ этотъ мiръ безвозвратно, и этотъ же мiръ и выпадетъ ему впредь на долю. Но онъ не разсуждалъ и десяти минутъ и тотчасъ ршилъ, что бжать невозможно, что это будетъ почти малодушiе, что предъ нимъ стоятъ такiя задачи, что не разршить или по крайней мр не употребить всхъ силъ къ разршенiю ихъ онъ не иметъ теперь никакого даже и права. Въ такихъ мысляхъ воротился онъ домой и врядъ ли и четверть часа гулялъ. Онъ былъ вполн несчастенъ въ эту минуту.

Лебедева все еще не было дома, такъ что подъ вечеръ къ князю усплъ ворваться Келлеръ, не хмльной, но съ излiянiями и признанiями. Онъ прямо объявилъ, что пришелъ разказать князю всю свою жизнь и что для того и остался въ Павловск. Выгнать его не было ни малйшей возможности: не пошелъ бы ни за что.

Келлеръ приготовился было говорить очень долго и очень нескладно, но вдругъ почти съ первыхъ словъ перескочилъ къ заключенiю и объявилъ, что онъ до того было потерялъ всякiй призракъ нравственности (лединственно отъ безврiя во Всевышняго), что даже воровалъ. Ч Можете себ это представить! Ч Послушайте, Келлеръ, я бы на вашемъ мст лучше не признавался въ этомъ безъ особой нужды, началъ было князь, Ч а впрочемъ, вдь вы, можетъ-быть, нарочно на себя наговариваете?

Ч Вамъ, единственно вамъ одному, и единственно для того чтобы помочь своему развитiю! Больше никому;

умру и подъ саваномъ унесу мою тайну! Но, князь, еслибы вы знали, еслибы вы только знали какъ трудно въ нашъ вкъ достать денегъ! Гд же ихъ взять, позвольте васъ спросить посл этого? Одинъ отвтъ:

неси золото и бриллiанты, подъ нихъ и дадимъ, то-есть именно то, чего у меня нтъ, можете вы себ это представить? Я наконецъ разсердился, постоялъ, постоялъ. А подъ изумруды, говорю, дадите? Ч И подъ изумруды, говоритъ, дамъ. Ч Ну и отлично, говорю, Ч надлъ шляпу и вышелъ;

чортъ съ вами, подлецы вы этакiе! Ей Богу!

Ч А у васъ разв были изумруды?

Ч Какiе у меня изумруды! О, князь, какъ вы еще свтло и невинно, даже, можно сказать, пастушески смотрите на жизнь!

Князю стало, наконецъ, не то чтобы жалко, а такъ какъ бы совстно. У него даже мелькнула мысль: Нельзя ли что-нибудь сдлать изъ этого человка чьимъ-нибудь хорошимъ влiянiемъ? Собственное свое влiянiе онъ считалъ по нкоторымъ причинамъ весьма негоднымъ, Ч не изъ самоумаленiя, а по нкоторому особому взгляду на вещи. Мало-по-малу они разговорились, и до того, что и разойдтись не хотлось. Келлеръ съ необыкновенною готовностью признавался въ такихъ длахъ, что возможности не было представить себ, какъ это можно про такiя дла разказывать.

Приступая къ каждому разказу, онъ уврялъ положительно, что кается и внутренно полонъ слезъ, а между тмъ разказывалъ такъ, какъ будто гордился поступкомъ, и въ то же время до того иногда смшно, что онъ и князь хохотали, наконецъ, какъ сумашедшiе.

Ч Главное то, что въ васъ какая-то дтская доврчивость и необычайная правдивость, сказалъ, наконецъ, князь;

Ч знаете ли, что ужь этимъ однимъ вы очень много выкупаете?

Ч Благороденъ, благороденъ, рыцарски благороденъ!

подтвердилъ въ умиленiи Келлеръ: Ч но знаете, князь, все только въ мечтахъ и, такъ-сказать, въ кураж, на дл же никогда не выходитъ! А почему такъ? и понять не могу.

Ч Не отчаивайтесь. Теперь утвердительно можно сказать, что вы мн всю подноготную вашу представили;

по крайней мр, мн кажется, что къ тому, что вы разказали, теперь больше вдь ужь ничего прибавить нельзя, вдь такъ?

Ч Нельзя?! съ какимъ-то сожалнiемъ воскликнулъ Келлеръ:

Ч о, князь, до какой степени вы еще, такъ-сказать, по-швейцарски понимаете человка.

Ч Неужели еще можно прибавить? съ робкимъ удивленiемъ выговорилъ князь: Ч такъ чего же вы отъ меня ожидали, Келлеръ, скажите пожалуста, и зачмъ пришли съ вашею исповдью?

Ч Отъ васъ? Чего ждалъ? Вопервыхъ, на одно ваше простодушiе посмотрть прiятно;

съ вами посидть и поговорить прiятно;

я, по крайней мр, знаю, что предо мной добродтельнйшее лицо, а вовторыхъ.... вовторыхъ....

Онъ замялся.

Ч Можетъ-быть, денегъ хотли занять? подсказалъ князь очень серiозно и просто, даже какъ бы нсколько робко.

Келлера такъ и дернуло;

онъ быстро, съ прежнимъ удивленiемъ, взглянулъ князю прямо въ глаза и крпко стукнулъ кулакомъ объ столъ:

Ч Ну, вотъ этимъ-то вы и сбиваете человка съ послдняго панталыку! Да помилуйте, князь: то ужь такое простодушiе, такая невинность, какихъ и въ золотомъ вк не слыхано, и вдругъ въ то же время насквозь человка пронзаете, какъ стрла, такою глубочайшею психологiей наблюденiя. Но позвольте, князь, это требуетъ разъясненiя, потому что я.... я просто сбитъ! Разумется, въ конц концовъ моя цль была занять денегъ, но вы меня о деньгахъ спросили такъ, какъ будто не находите въ этомъ ничего предосудительнаго, какъ будто такъ и быть должно?

Ч Да.... отъ васъ такъ и быть должно.

Ч И не возмущены?

Ч Да.... чмъ же?

Ч Послушайте, князь, я остался здсь со вчерашняго вечера, вопервыхъ, изъ особеннаго уваженiя къ французскому архiепископу Бурдалу (у Лебедева до трехъ часовъ откупоривали), а вовторыхъ, и главное (и вотъ всми крестами крещусь, что говорю правду истинную!), потому остался, что хотлъ, такъ сказать, сообщивъ вамъ мою полную, сердечную исповдь, тмъ самымъ способствовать собственному развитiю;

съ этою мыслiю и заснулъ въ четвертомъ часу, обливаясь слезами. Врите ли вы теперь благороднйшему лицу: въ тотъ самый моментъ какъ я засыпалъ, искренно полный внутреннихъ и, такъ-сказать, вншнихъ слезъ (потому что, наконецъ, я рыдалъ, я это помню!), пришла мн одна адская мысль: А что, не занять ли у него въ конц концовъ, посл исповди-то, денегъ? Такимъ образомъ, я исповдь приготовилъ, такъ-сказать, какъ бы какой-нибудь фенезерфъ подъ слезами, съ тмъ, чтобъ этими же слезами дорогу смягчить, и чтобы вы, разластившись, мн сто пятьдесятъ рубликовъ отсчитали. Не низко это по-вашему?

Ч Да вдь это жь наврно не правда, а просто одно съ другимъ сошлось. Дв мысли вмст сошлись, это очень часто случается. Со мной безпрерывно. Я, впрочемъ, думаю, что это не хорошо, и знаете, Келлеръ, я въ этомъ всего больше укоряю себя.

Вы мн точно меня самого теперь разказали. Мн даже случалось иногда думать, продолжалъ князь очень серiозно, истинно и глубоко заинтересованный, Ч что и вс люди такъ, такъ что я началъ было и одобрять себя, потому что съ этими двойными мыслями ужасно трудно бороться;

я испыталъ. Богъ знаетъ какъ они приходятъ и зараждаются. Но вотъ вы же называете это прямо низостью! Теперь и я опять начну этихъ мыслей бояться. Во всякомъ случа, я вамъ не судья. Но все-таки, по-моему, нельзя назвать это прямо низостью, какъ вы думаете? Вы схитрили, чтобы чрезъ слезы деньги выманить, но вдь сами же вы клянетесь, что исповдь ваша имла и другую цль, благородную, а не одну денежную;

что же касается до денегъ, то вдь он вамъ на кутежъ нужны, такъ ли? А это ужь посл такой исповди, разумется, малодушiе. Но какъ тоже и отъ кутежа отстать въ одну минуту? Вдь это невозможно. Что же длать? Лучше всего на собственную совсть вашу оставить, какъ вы думаете?

Князь съ чрезвычайнымъ любопытствомъ глядлъ на Келлера.

Вопросъ о двойныхъ мысляхъ видимо и давно уже занималъ его.

Ч Ну, почему васъ посл этого называютъ идiотомъ, не понимаю! вскричалъ Келлеръ.

Князь слегка покраснлъ.

Ч Проповдникъ Бурдалу такъ тотъ не пощадилъ бы человка, а вы пощадили человка и разсудили меня по человчески! Въ наказанiе себ и чтобы показать что я тронутъ, не хочу ста пятидесяти рублей, дайте мн только двацать пять рублей, и довольно! Вотъ все что мн надо, по крайней мр, на дв недли.

Раньше двухъ недль за деньгами не приду. Хотлъ Агашку побаловать, да не стоитъ она того. О, милый князь, благослови васъ Господь!

Вошелъ, наконецъ, Лебедевъ, только что воротившiйся, и замтивъ двадцатипятирублевую въ рукахъ Келлера, поморщился.

Но Келлеръ, очутившiйся при деньгахъ, уже спшилъ вонъ и немедленно стушевался. Лебедевъ тотчасъ же началъ на него наговаривать.

Ч Вы несправедливы, онъ, дйствительно, искренно раскаивался, замтилъ, наконецъ, князь.

Ч Да вдь что въ раскаянiи-то! Точь-въ-точь какъ и я вчера:

низокъ, низокъ, а вдь одни только слова-съ!

Ч Такъ у васъ только одни слова были? А я было думалъ....

Ч Ну, вотъ вамъ, одному только вамъ объявлю истину, потому что вы проницаете человка: и слова, и дло, и ложь, и правда Ч все у меня вмст и совершенно искренно. Правда и дло состоятъ у меня въ истинномъ раскаянiи, врьте, не врьте, вотъ поклянусь, а слова и ложь состоятъ въ адской (и всегда присущей) мысли, какъ бы и тутъ уловить человка, какъ бы и чрезъ слезы раскаянiя выиграть! Ей Богу такъ! Другому не сказалъ бы Ч засмется, или плюнетъ;

но вы, князь, вы разсудите по-человчески.

Ч Ну вотъ, точь-въ-точь и онъ говорилъ мн сейчасъ, вскричалъ князь, Ч и оба вы точно хвалитесь! вы даже меня удивляете, только онъ искренне вашего, а вы въ ршительное ремесло обратили. Ну, довольно, не морщитесь, Лебедевъ, и не прикладывайте руки къ сердцу. Не скажете ли вы мн чего-нибудь?

Вы даромъ не зайдете....

Лебедевъ закривлялся и закоробился.

Ч Я васъ цлый день поджидалъ, чтобы задать вамъ одинъ вопросъ;

отвтьте хоть разъ въ жизни правду съ перваго слова:

участвовали вы сколько-нибудь въ этой вчерашней коляск или нтъ?

Лебедевъ опять закривлялся, началъ хихикать, потиралъ руки, даже, наконецъ, разчихался, но все еще не ршался что-нибудь выговорить.

Ч Я вижу что участвовали.

Ч Но косвенно, единственно только косвенно! Истинную правду говорю! Тмъ только и участвовалъ, что далъ своевременно знать извстной особ, что собралась у меня такая компанiя, и что присутствуютъ нкоторыя лица.

Ч Я знаю, что вы вашего сына туда посылали, онъ мн самъ давеча говорилъ, но что жь это за интрига такая! воскликнулъ князь въ нетерпнiи.

Ч Не моя интрига, не моя, отмахивался Лебедевъ, Ч тутъ другiе, другiе, и скоре, такъ сказать, фантазiя чмъ интрига.

Ч Да въ чемъ же дло, разъясните, ради Христа? Неужели вы не понимаете, что это прямо до меня касается? Вдь тутъ чернятъ Евгенiя Павловича.

Ч Князь! Сiятельнйшiй князь! закоробился опять Лебедевъ:

Ч вдь вы не позволяете говорить всю правду;

я вдь уже вамъ начиналъ о правд;

не разъ;

вы не позволили продолжать....

Князь помолчалъ и подумалъ.

Ч Ну, хорошо;

говорите правду, тяжело проговорилъ онъ, видимо посл большой борьбы.

Ч Аглая Ивановна.... тотчасъ же началъ Лебедевъ.

Ч Молчите, молчите, неистово закричалъ князь, весь покраснвъ отъ негодованiя, а можетъ-быть, и отъ стыда. Ч Быть этого не можетъ, все это вздоръ! Все это вы сами выдумали, или такiе же сумашедшiе. И чтобъ я никогда не слыхалъ отъ васъ этого боле!

Поздно вечеромъ, часу уже въ одиннадцатомъ, явился Коля съ цлымъ коробомъ извстiй. Извстiя его были двоякiя:

петербургскiя и павловскiя. Онъ на-скоро разказалъ главныя изъ петербургскихъ (преимущественно объ Ипполит и о вчерашней исторiи), съ тмъ чтобъ опять перейдти къ нимъ потомъ, и поскоре перешелъ къ павловскимъ. Три часа тому назадъ воротился онъ изъ Петербурга, и не заходя къ князю, прямо отправился къ Епанчинымъ. Тамъ ужасъ что такое! Разумется, на первомъ план коляска, но наврно тутъ что-то такое и еще случилось, что-то такое имъ съ княземъ неизвстное. Я, разумется, не шпiонилъ и допрашивать никого не хотлъ;

впрочемъ, приняли меня хорошо, такъ хорошо, что я даже не ожидалъ, но о васъ, князь, ни слова! Главне и занимательне всего то, что Аглая поссорилась давеча съ своими за Ганю. Въ какихъ подробностяхъ состояло дло Ч неизвстно, но только за Ганю (вообразите себ это!) и даже ужасно ссорятся, стало-быть что-то важное. Генералъ прiхалъ поздно, прiхалъ нахмуренный, прiхалъ съ Евгенiемъ Павловичемъ, котораго превосходно приняли, а самъ Евгенiй Павловичъ удивительно веселъ и милъ.

Самое же капитальное извстiе въ томъ, что Лизавета Прокофьевна, безо всякаго шуму, позвала къ себ Варвару Ардалiоновну, сидвшую у двицъ, и разъ навсегда выгнала ее изъ дому, самымъ учтивйшимъ, впрочемъ, образомъ, Ч лотъ самой Вари слышалъ.

Но когда Варя вышла отъ Лизаветы Прокофьевны и простилась съ двицами, то т и не знали, что ей отказано отъ дому разъ навсегда, и что она въ послднiй разъ съ ними прощается.

Ч Но Варвара Ардалiоновна была у меня въ семь часовъ?

спросилъ удивленный князь.

Ч А выгнали ее въ восьмомъ или въ восемь. Мн очень жаль Варю, жаль Ганю.... у нихъ, безъ сомннiя, вчныя интриги, безъ этого имъ невозможно. И никогда-то я не могъ знать, что они замышляютъ, и не хочу узнавать. Но увряю васъ, милый, добрый мой князь, что въ Ган есть сердце. Это человкъ во многихъ отношенiяхъ, конечно, погибшiй, но во многихъ отношенiяхъ въ немъ есть такiя черты, которыя стоитъ поискать чтобы найдти, и я никогда не прощу себ, что прежде не понималъ его.... Не знаю продолжать ли мн теперь посл исторiи съ Варей. Правда, я поставилъ себя съ перваго начала совершенно независимо и отдльно, но все-таки надо обдумать.

Ч Вы напрасно слишкомъ жалете брата, замтилъ ему князь;

Ч если ужь до того дошло дло, стало-быть, Гаврила Ардалiоновичъ опасенъ въ глазахъ Лизаветы Прокофьевны, а стало-быть, извстныя надежды его утверждаются.

Ч Какъ, какiя надежды! въ изумленiи вскричалъ Коля: Ч ужь не думаете ли вы, что Аглая.... этого быть не можетъ!

Князь промолчалъ.

Ч Вы ужасный скептикъ, князь, минуты чрезъ дв прибавилъ Коля, Ч я замчаю, что съ нкотораго времени вы становитесь чрезвычайный скептикъ;

вы начинаете ничему не врить и все предполагать.... а правильно я употребилъ въ этомъ случа слово скептикъ?

Ч Я думаю, что правильно, хотя, впрочемъ, наврно и самъ не знаю.

Ч Но я самъ отъ слова скептикъ отказываюсь, а нашелъ новое объясненiе, закричалъ вдругъ Коля, Ч вы не скептикъ, а ревнивецъ! Вы адски ревнуете Ганю къ извстной гордой двиц!

Сказавъ это, Коля вскочилъ и расхохотался такъ, какъ, можетъ-быть, никогда ему не удавалось смяться. Увидавъ, что князь весь покраснлъ, Коля еще пуще захохоталъ;

ему ужасно понравилась мысль, что князь ревнуетъ къ Агла, но онъ умолкъ тотчасъ же, замтивъ, что тотъ искренно огорчился. Затмъ они очень серiозно и озабоченно проговорили еще часъ или полтора.

На другой день князь по одному неотлагаемому длу цлое утро пробылъ въ Петербург. Возвращаясь въ Павловскъ уже въ пятомъ часу пополудни, онъ сошелся въ воксал желзной дороги съ Иваномъ едоровичемъ. Тотъ быстро схватилъ его за руку, осмотрлся кругомъ, какъ бы въ испуг, и потащилъ князя съ собой въ вагонъ перваго класса, чтобъ хать вмст. Онъ сгоралъ желанiемъ переговорить о чемъ-то важномъ.

Ч Вопервыхъ, милый князь, на меня не сердись, и если было что съ моей стороны Ч позабудь. Я бы самъ еще вчера къ теб зашелъ, но не зналъ какъ на этотъ счетъ Лизавета Прокофьевна...

Дома у меня... просто адъ, загадочный сфинксъ поселился, а я хожу, ничего не понимаю. А что до тебя, то, по-моему, ты меньше всхъ насъ виноватъ, хотя, конечно, чрезъ тебя много вышло. Видишь, князь, быть филантропомъ прiятно, но не очень. Самъ, можетъ, уже вкусилъ плоды. Я, конечно, люблю доброту и уважаю Лизавету Прокофьевну, но...

Генералъ долго еще продолжалъ въ этомъ род, но слова его были удивительно безсвязны. Видно было, что онъ потрясенъ и смущенъ чрезвычайно чмъ-то до крайности ему непонятнымъ.

Ч Для меня нтъ сомннiя, что ты тутъ не причемъ, высказался наконецъ онъ ясне, Ч но не посщай насъ нкоторое время, прошу тебя дружески, впредь до перемны втра. Ч Что же касается до Евгенiя Павлыча, Ч вскричалъ онъ съ необыкновеннымъ жаромъ, Ч то все это безсмысленная клевета, клевета изъ клеветъ! Это наговоръ, тутъ интрига, желанiе все разрушить и насъ поссорить. Видишь, князь, говорю теб на ухо:

между нами и Евгенiемъ Павлычемъ не сказано еще ни одного слова, понимаешь? Мы не связаны ни чемъ, Ч но это слово можетъ быть сказано, и даже скоро, и даже, можетъ-быть, очень скоро!

Такъ вотъ чтобы повредить! а зачмъ, почему Ч не понимаю!

Женщина удивительная, женщина эксцентрическая, до того ея боюсь, что едва сплю. И какой экипажъ, блые кони, вдь это шикъ, вдь это именно то, что называется по-французски шикъ! Кто это ей? Ей Богу согршилъ, подумалъ третьяго дня на Евгенiя Павлыча. Но оказывается, что и быть не можетъ, а если быть не можетъ, то для чего она хочетъ тутъ разстроить? Вотъ, вотъ задача! Чтобы сохранить при себ Евгенiя Павлыча? Но повторяю теб, и вотъ теб крестъ, что онъ съ ней не знакомъ, и что векселя эти Ч выдумка! И съ такою наглостью ему ты кричитъ чрезъ улицу! Чистйшiй заговоръ! Ясное дло, что надо отвергнуть съ презрнiемъ, а къ Евгенiю Павлычу удвоить уваженiе. Такъ я и Лизавет Прокофьевн высказалъ. Теперь скажу теб самую интимную мысль: я упорно убжденъ, что она это изъ личнаго мщенiя ко мн, помнишь, за прежнее, хотя я никогда и ни въ чемъ предъ нею виноватъ не былъ. Красню отъ одного воспоминанiя.

Теперь, вотъ, она опять появилась, я думалъ, исчезла совсмъ. Гд же этотъ Рогожинъ сидитъ, скажите, пожалуста? Я думалъ, она давно уже госпожа Рогожина...

Однимъ словомъ, человкъ былъ сильно сбитъ съ толку. Весь почти часъ пути онъ говорилъ одинъ, задавалъ вопросы, самъ разршалъ ихъ, пожималъ руку князя и по крайней мр въ томъ одномъ убдилъ князя, что его онъ и не думаетъ подозрвать въ чемъ-нибудь. Это было для князя важно. Кончилъ онъ разказомъ о родномъ дяд Евгенiя Павлыча, начальник какой-то канцелярiи въ Петербург Ч на видномъ мст, семидесяти тъ, виверъ, гастрономъ и вообще повадливый старикашка... Ха! ха! Я знаю, что онъ слышалъ про Настасью Филипповну и даже добивался.

Зазжалъ къ нему давеча;

не принимаетъ, не здоровъ, но богатъ, богатъ, иметъ значенiе и... дай ему Богъ много тъ здравствовать, но опять таки Евгенiю Павлычу все достанется... Да, да.... а я все таки боюсь! Не понимаю чего, а боюсь. Въ воздух какъ будто что то носится, какъ будто летучая мышь, бда летаетъ, и боюсь, боюсь!... И наконецъ только на третiй день, какъ мы уже написали выше, послдовало формальное примиренiе Епанчиныхъ съ княземъ Львомъ Николаевичемъ.

XII.

Было семь часовъ пополудни;

князь собирался идти въ паркъ.

Вдругъ Лизавета Прокофьевна одна вошла къ нему на террасу.

Ч Вопервыхъ, и не смй думать, начала она, Ч что я пришла къ теб прощенiя просить. Вздоръ! Ты кругомъ виноватъ.

Князь молчалъ.

Ч Виноватъ или нтъ?

Ч Столько же, сколько и вы. Впрочемъ ни я, ни вы, мы оба ни въ чемъ не виноваты умышленно. Я третьяго дня себя виноватымъ считалъ, а теперь разсудилъ, что это не такъ.

Ч Такъ вотъ ты какъ? Ну, хорошо;

слушай же и садись, потому что я стоять не намрена.

Оба сли.

Ч Вовторыхъ: ни слова о злобныхъ мальчишкахъ! Я просижу и проговорю съ тобой десять минутъ;

я пришла къ теб справку сдлать (а ты думалъ и Богъ знаетъ что?), и если ты хоть однимъ словомъ заикнешься про дерзкихъ мальчишекъ, я встаю и ухожу, и уже совсмъ съ тобой разрываю.

Ч Хорошо, отвтилъ князь.

Ч Позволь тебя спросить: изволилъ ты прислать, мсяца два или два съ половиной тому, около Святой, къ Агла письмо?

Ч Пи Ч писалъ.

Ч Съ какою же цлью? Что было въ письм? Покажи письмо!

Глаза Лизаветы Прокофьевны горли, она чуть не дрожала отъ нетерпнiя.

Ч У меня нтъ письма, удивился и ороблъ князь ужасно, Ч если есть и цло еще, то у Аглаи Ивановны.

Ч Не финти! О чемъ писалъ?

Ч Я не финчу и ничего не боюсь. Я не вижу никакой причины почему мн не писать....

Ч Молчи! Потомъ будешь говорить. Что было въ письм?

Почему покраснлъ?

Князь подумалъ.

Ч Я не знаю вашихъ мыслей, Лизавета Прокофьевна. Вижу только, что письмо это вамъ очень не нравится. Согласитесь, что я могъ бы отказаться отвчать на такой вопросъ;

но чтобы показать вамъ, что я не боюсь за письмо, и не сожалю, что написалъ, и отнюдь не красню за него (князь покраснлъ еще чуть не вдвое боле), я вамъ прочту это письмо, потому что, кажется, помню его наизусть.

Сказавъ это, князь прочелъ это письмо почти слово-въ-слово какъ оно было.

Ч Экая галиматья! Что же этотъ вздоръ можетъ означать, по твоему? рзко спросила Лизавета Прокофьевна, выслушавъ письмо съ необыкновеннымъ вниманiемъ.

Ч Самъ не знаю вполн;

знаю, что чувство мое было искреннее. Тамъ у меня бывали минуты полной жизни и чрезвычайныхъ надеждъ.

Ч Какихъ надеждъ?

Ч Трудно объяснить, только не тхъ, про какiя вы теперь, можетъ-быть, думаете, Ч надеждъ.... ну, однимъ словомъ, надеждъ будущаго и радости о томъ, что, можетъ-быть, я тамъ не чужой, не иностранецъ. Мн очень вдругъ на родин понравилось. Въ одно солнечное утро я взялъ перо и написалъ къ ней письмо;

почему къ ней Ч не знаю. Иногда вдь хочется друга подл;

и мн видно друга захотлось.... помолчавъ, прибавилъ князь.

Ч Влюбленъ ты что ли?

Ч Н-нтъ. Я.... я какъ сестр писалъ;

я и подписался братомъ.

Ч Гмъ;

нарочно;

понимаю.

Ч Мн очень тяжело отвчать вамъ на эти вопросы, Лизавета Прокофьевна.

Ч Знаю, что тяжело, да мн-то дла нтъ никакого до того, что теб тяжело. Слушай, отвчай мн правду какъ предъ Богомъ:

жешь ты мн или не жешь?

Ч Не гу.

Ч Врно говоришь, что не влюбленъ?

Ч Кажется, совершенно врно.

Ч Ишь ты, кажется! Мальчишка передавалъ?

Ч Я просилъ Николая Ардалiоновича....

Ч Мальчишка? Мальчишка? съ азартомъ перебила Лизавета Прокофьевна: Ч я знать не знаю какой такой Николай Ардалiоновичъ! Мальчишка?

Ч Николай Ардалiоновичъ....

Ч Мальчишка, говорю теб!

Ч Нтъ не мальчишка, а Николай Ардалiоновичъ, твердо, хотя и довольно тихо, отвтилъ, наконецъ, князь.

Ч Ну, хорошо, голубчикъ, хорошо! Это теб я причту.

Минутку она пересиливала свое волненiе и отдыхала.

Ч А что такое: Рыцарь бдный? Ч Совсмъ не знаю;

это безъ меня;

шутка какая-нибудь.

Ч Прiятно вдругъ узнать! Только неужели жь она могла заинтересоваться тобой? Сама же тебя луродикомъ и лидiотомъ называла.

Ч Вы бы могли мн это и не пересказывать, укоризненно, но чуть не шепотомъ замтилъ князь.

Ч Не сердись. Двка самовластная, сумашедшая, избалованная, Ч полюбитъ, такъ непремнно бранить вслухъ будетъ и въ глаза издваться;

я точно такая же была. Только, пожалуста, не торжествуй, голубчикъ, не твоя;

врить тому не хочу, и никогда не будетъ! Говорю для того, чтобы ты теперь же и мры принялъ. Слушай, поклянись, что ты не женатъ на этой.

Ч Лизавета Прокофьевна, что вы, помилуйте? Ч чуть не привскочилъ князь отъ изумленiя.

Ч Да вдь чуть было не женился?

Ч Чуть было не женился, прошепталъ князь и поникъ головой.

Ч Что жь, въ нее что ли влюбленъ, коли такъ? Теперь для нея прiхалъ? Для этой?

Ч Я прiхалъ не для того чтобы жениться, отвтилъ князь.

Ч Есть у тебя что-нибудь святое на свт?

Ч Есть.

Ч Поклянись, что не для того чтобы жениться на той.

Ч Клянусь чмъ хотите!

Ч Врю;

поцлуй меня. Наконецъ-то я вздохнула свободно;

но знай: не любитъ тебя Аглая, мры прими, и не бывать ей за тобой пока я на свт живу! Слышалъ?

Ч Слышалъ.

Князь до того краснлъ, что не могъ прямо глядть на Лизавету Прокофьевну.

Ч Заруби же. Я тебя какъ Провиднiе ждала (не стоилъ ты того!), я подушку мою слезами по ночамъ обливала, Ч не по теб, голубчикъ, не безпокойся, у меня свое другое горе, вчное и всегда одно и то же. Но вотъ зачмъ я съ такимъ нетерпнiемъ ждала тебя: я все еще врю, что самъ Богъ тебя мн какъ друга и какъ роднаго брата прислалъ. Нтъ при мн никого, кром старухи Блоконской, да и та улетла, да вдобавокъ глупа какъ баранъ стала отъ старости. Теперь отвчай просто да или нтъ: знаешь ты зачмъ она третьяго дня изъ коляски кричала?

Ч Честное слово, что я тутъ не участвовалъ и ничего не знаю!

Ч Довольно, врю. Теперь и у меня другiя мысли объ этомъ, но еще вчера, утромъ, во всемъ винила Евгенiя Павлыча. Цлыя сутки третьяго дня и вчера утромъ. Теперь, конечно, не могу не согласиться съ ними: до очевидности, что надъ нимъ тутъ, какъ надъ дуракомъ, насмялись, почему-то, зачмъ-то, для чего-то (ужь одно это подозрительно! да и неблаговидно!) Ч но не бывать Агла за нимъ, говорю теб это! Пусть онъ хорошiй человкъ, а такъ оно будетъ. Я и прежде колебалась, а теперь ужь наврно ршила:

Положите сперва меня въ гробъ и закопайте въ землю, тогда выдавайте дочь, вотъ что я Ивану едоровичу сегодня отчеканила.

Видишь что я теб довряю, видишь?

Ч Вижу и понимаю.

Лизавета Прокофьевна пронзительно всматривалась въ князя;

можетъ-быть, ей очень хотлось узнать, какое впечатлнiе производитъ на него извстiе о Евгенiи Павлыч.

Ч О Гаврил Иволгин ничего не знаешь?

Ч То-есть.... много знаю.

Ч Зналъ или нтъ, что онъ въ сношенiяхъ съ Аглаей?

Ч Совсмъ не зналъ, удивился и даже вздрогнулъ князь: Ч какъ, вы говорите, Гаврила Ардалiоновичъ въ сношенiяхъ съ Аглаей Ивановной? Быть не можетъ!

Ч Недавно очень. Тутъ сестра всю зиму ему дорогу протачивала, какъ крыса работала.

Ч Я не врю, твердо повторилъ князь посл нкотораго размышленiя и волненiя. Ч Еслибъ это было, я бы зналъ наврно.

Ч Небось, онъ бы самъ пришелъ, да на груди твоей признался въ слезахъ! Эхъ ты простофиля, простофиля! Вс-то тебя обманываютъ какъ.... какъ.... И не стыдно теб ему довряться?

Неужели ты не видишь, что онъ тебя кругомъ облапошилъ?

Ч Я хорошо знаю, что онъ меня иногда обманываетъ, неохотно произнесъ князь вполголоса, Ч и онъ знаетъ, что я это знаю.... прибавилъ онъ и не договорилъ.

Ч Знать и довряться! Этого не доставало! Впрочемъ, отъ тебя такъ и быть должно. И я-то чему удивляюсь. Господи! Да былъ ли когда другой такой человкъ! Тьфу! А знаешь, что этотъ Ганька или эта Варька ее въ сношенiя съ Настасьей Филипповной поставили?

Ч Кого?! воскликнулъ князь.

Ч Аглаю.

Ч Не врю! Быть того не можетъ! Съ какою же цлiю?

Онъ вскочилъ со стула.

Ч И я не врю, хоть есть улики. Двка своевольная, двка фантастическая, двка сумашедшая! Двка злая, злая, злая!

Тысячу тъ буду утверждать, что злая! Вс он теперь у меня такiя, даже эта мокрая курица, Александра, но эта ужь изъ рукъ вонъ выскочила. Но тоже не врю! Можетъ-быть, потому что не хочу врить, прибавила она какъ будто про себя. Ч Почему ты не приходилъ? вдругъ обернулась она опять къ князю. Ч Вс три дня почему не приходилъ? нетерпливо крикнула ему она другой разъ.

Князь началъ было разказывать свои причины, но она опять перебила.

Ч Вс-то тебя какъ дурака считаютъ и обманываютъ! Ты вчера въ городъ здилъ;

объ закладъ побьюсь, на колняхъ стоялъ, десять тысячъ просилъ принять этого подлеца!

Ч Совсмъ нтъ и не думалъ. Даже и не видалъ его и, кром того, онъ не подлецъ. Я отъ него письмо получилъ.

Ч Покажи письмо!

Князь досталъ изъ портфеля записку и подалъ Лизавет Прокофьевн. Въ записк было:

Милостливый государь, я, конечно, не имю ни малйшаго права, въ глазахъ людей, имть самолюбiе. По людскому мннiю, я слишкомъ ничтоженъ для этого. Но это въ глазахъ людей, а не въ вашихъ. Я слишкомъ убдился, что вы, милостивый государь, можетъ-быть, лучше другихъ. Я не согласенъ съ Докторенкой и расхожусь съ нимъ въ этомъ убжденiи. Я отъ васъ никогда не возьму ни копйки, но вы помогли моей матери, и за это я обязанъ быть вамъ благодаренъ, хотя и чрезъ слабость. Во всякомъ случа я смотрю на васъ иначе и почелъ нужнымъ васъ извстить. А затмъ полагаю, что между нами не можетъ быть боле никакихъ сношенiй.

Антипъ Бурдовскiй. P. S. Недостающая до двухъ сотъ рублей сумма будетъ вамъ въ теченiе времени врно выплачена. Ч Экая безтолочь! заключила Лизавета Прокофьевна, бросая назадъ записку: Ч не стоило и читать. Чего ты ухмыляешься?

Ч Согласитесь, что и вамъ прiятно было прочесть.

Ч Какъ! Эту проденную тщеславiемъ галиматью! Да разв ты не видишь, что они вс съ ума спятили отъ гордости и тщеславiя?

Ч Да, но все-таки онъ повинился, порвалъ съ Докторенкой, и чмъ онъ даже тщеславне, тмъ дороже это стоило его тщеславiю.

О, какой же вы маленькiй ребенокъ, Лизавета Прокофьевна!

Ч Что ты отъ меня пощечину что-ли получить наконецъ намренъ?

Ч Нтъ, совсмъ не намренъ. А потому что вы рады записк, а скрываете это. Чего вы стыдитесь чувствъ вашихъ? Вдь это у васъ во всемъ.

Ч Шагу теперь не смй ступить ко мн, вскочила Лизавета Прокофьевна, поблднвъ отъ гнва, Ч чтобъ и духу твоего у меня теперь съ этой поры не было никогда!

Ч А чрезъ три дня сами придете и позовете къ себ.... Ну какъ вамъ не стыдно? Это ваши лучшiя чувства, чего вы стыдитесь ихъ? Вдь только сами себя мучаете.

Ч Умру не позову никогда! Имя твое позабуду! Позабыла!!

Она бросилась вонъ отъ князя.

Ч Мн и безъ васъ уже запрещено ходить къ вамъ, крикнулъ князь ей вслдъ.

Ч Что-о? Кто теб запретилъ?

Она мигомъ обернулась, точно ее укололи иголкой. Князь заколебался было отвтить;

онъ почувствовалъ, что нечаянно, но сильно проговорился.

Ч Кто запрещалъ теб? неистово крикнула Лизавета Прокофьевна.

Ч Аглая Ивановна запрещаетъ....

Ч Когда? Да го-во-ри же!!!

Ч Давеча утромъ прислала, чтобъ я никогда не смлъ къ вамъ ходить.

Лизавета Прокофьевна стояла какъ остолбенлая, но она соображала.

Ч Что прислала? Кого прислала? Чрезъ мальчишку? На словахъ? воскликнула она вдругъ опять.

Ч Я записку получилъ, сказалъ князь.

Ч Гд? Давай! Сейчасъ!

Князь подумалъ съ минуту, однакоже вынулъ изъ жилетнаго кармана небрежный клочокъ бумаги, на которомъ было написано:

Князь Левъ Николаевичъ! Если, посл всего что было, вы намрены удивить меня посщенiемъ нашей дачи, то меня, будьте уврены, не найдете въ числ обрадованныхъ. Аглая Епанчина. Лизавета Прокофьевна обдумывала съ минуту;

потомъ вдругъ бросилась къ князю, схватила его за руку и потащила за собой.

Ч Сейчасъ! Иди! Нарочно сейчасъ, сiю минуту! вскричала она въ припадк необычайнаго волненiя и нетерпнiя.

Ч Но вдь вы меня подвергаете....

Ч Чему? невинный простофиля! точно даже и не мущина! Ну, теперь я сама все увижу, своими глазами....

Ч Да шляпу-то по крайней мр захватить дайте....

Ч Вотъ твоя мерзкая шляпенка, идемъ! Фасону даже не могъ со вкусомъ выбрать!... Это она.... это она посл давешняго.... это съ горячки, бормотала Лизавета Прокофьевна, таща за собой князя и ни на минуту не выпуская его руки, Ч давеча я за тебя заступилась, сказала вслухъ, что дуракъ, потому что не идешь.... иначе не написала бы такую безтолковую записку! Неприличную записку!

Неприличную благородной, воспитанной, умной, умной двушк!....

Гм, продолжала она, Ч или.... или можетъ-быть.... можетъ-быть, самой досадно стало, что ты не идешь, только не разчитала, что такъ къ идiоту писать нельзя, потому что буквально приметъ, какъ и вышло. Ты чего подслушиваешь? крикнула она, спохватившись, что проговорилась: Ч Ей шута надо такого какъ ты, давно не видала, вотъ она зачмъ тебя проситъ! И я рада, рада, что она теперь тебя на зубокъ подыметъ, рада! Того ты и стоишь. А она уметъ, о, какъ она уметъ!....

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

I.

Поминутно жалуются, что у насъ нтъ людей практическихъ;

что политическихъ людей, напримръ, много, генераловъ тоже много;

разныхъ управляющихъ, сколько бы ни понадобилось, сейчасъ можно найдти какихъ угодно, Ч а практическихъ людей нтъ. По крайней мр, вс жалуются что нтъ. Даже, говорятъ, прислуги на нкоторыхъ желзныхъ дорогахъ порядочной нтъ;

администрацiи чуть-чуть сносной въ какой-нибудь компанiи пароходовъ устроить, говорятъ, никакъ не возможно. Тамъ, слышишь, на какой-нибудь новооткрытой дорог столкнулись или провалились на мосту вагоны;

тамъ, пишутъ, чуть не зазимовалъ поздъ среди снжнаго поля: похали на нсколько часовъ, а пять дней простояли въ снгу. Тамъ, разказываютъ, многiя тысячи пудовъ товару гнiютъ на одномъ мст по два и по три мсяца, въ ожиданiи отправки, а тамъ, говорятъ (впрочемъ даже и не врится), одинъ администраторъ, то-есть какой-то смотритель, какого-то купеческаго прикащика, пристававшаго къ нему съ отправкой своихъ товаровъ, вмсто отправки администрировалъ по зубамъ, да еще объяснилъ свой административный поступокъ тмъ, что онъ погорячился. Кажется, столько присутственныхъ мстъ въ государственной служб, что и подумать страшно;

вс служили, вс служатъ, вс намрены служить, Ч такъ какъ бы, кажется, изъ такого матерiала не составить какой-нибудь приличной компанейской пароходной администрацiи?

На это даютъ иногда отвтъ чрезвычайно простой, Ч до того простой, что даже и не врится такому объясненiю. Правда, говорятъ, у насъ вс служили или служатъ, и уже двсти тъ тянется это по самому лучшему нмецкому образцу, отъ пращуровъ къ правнукамъ, Ч но служащiе-то люди и есть самые непрактическiе, и дошло до того, что отвлеченность и недостатокъ практическаго знанiя считался даже между самими служащими, еще недавно, чуть не величайшею добродтелью и рекомендацiей.

Впрочемъ, мы напрасно о служащихъ заговорили, мы хотли говорить собственно о людяхъ практическихъ. Тутъ ужь сомннiя нтъ, что робость и полнйшiй недостатокъ собственной иницiативы постоянно считался у насъ главнйшимъ и лучшимъ признакомъ человка практическаго, Ч даже и теперь считается.

Но зачмъ винить только себя, Ч если только считать это мннiе за обвиненiе? Недостатокъ оригинальности и везд, во всемъ мiр, споконъ-вка считался всегда первымъ качествомъ и лучшею рекомендацiей человка дльнаго, дловаго и практическаго, и по крайней мр девяносто девять сотыхъ людей (это-то ужь по крайней мр) всегда состояли въ этихъ мысляхъ, и только разв одна сотая людей постоянно смотрла и смотритъ иначе.

Изобртатели и генiи почти всегда при начал своего поприща (а очень часто и въ конц) считались въ обществ не боле какъ дураками, Ч это ужь самое рутинное замчанiе, слишкомъ всмъ извстное. Если, напримръ, въ продолженiи десятковъ тъ вс тащили свои деньги, въ ломбардъ и натащили туда миллiарды по четыре процента, то ужь разумется, когда ломбарда не стало, и вс остались при собственной иницiатив, то большая часть этихъ миллiоновъ должны были непремнно погибнуть въ акцiонерной горячк и въ рукахъ мошенниковъ, Ч и это даже приличiемъ и благонравiемъ требовалось. Именно благонравiемъ;

если благонравная робость и приличный недостатокъ оригинальности составляли у насъ до сихъ поръ, по общепринятому убжденiю, неотъемлемое качество человка дльнаго и порядочнаго, то ужь слишкомъ непорядочно и даже неприлично было бы такъ слишкомъ вдругъ измниться. Какая, напримръ, мать, нжно любящая свое дитя, не испугается и не заболетъ отъ страха, если ея сынъ или дочь чуть-чуть выйдутъ изъ рельсовъ: нтъ, ужь лучше пусть будетъ счастливъ и проживетъ въ довольств и безъ оригинальности, думаетъ каждая мать, закачивая свое дитя. А наши няньки, закачивая дтей, споконъ-вку причитываютъ и припваютъ: будешь въ золот ходить, генеральскiй чинъ носить! Итакъ даже у нашихъ нянекъ чинъ генерала считался за предлъ русскаго счастья и, стало-быть, былъ самымъ популярнымъ нацiональнымъ идеаломъ спокойнаго, прекраснаго блаженства. И въ самомъ дл: посредственно выдержавъ экзаменъ и прослуживъ тридцать пять тъ, Ч кто могъ у насъ не сдлаться наконецъ генераломъ и не скопить извстную сумму въ ломбард. Такимъ образомъ русскiй человкъ, почти безо всякихъ усилiй, достигалъ, наконецъ, званiя человка дльнаго и практическаго. Въ сущности, не сдлаться генераломъ могъ у насъ одинъ только человкъ оригинальный, другими словами, безпокойный. Можетъ-быть, тутъ и есть нкоторое недоразумнiе;

но говоря вообще, кажется, это врно, и общество наше было вполн справедливо, опредляя свой идеалъ человка практическаго. Тмъ не мене мы все-таки наговорили много лишняго;

хотли же собственно сказать нсколько пояснительныхъ словъ о знакомомъ намъ семейств Епанчиныхъ. Эти люди, или по крайней мр наиболе разсуждающiе члены въ этомъ семейств, постоянно страдали отъ одного почти общаго ихъ фамильнаго качества, прямо противоположнаго тмъ добродтелямъ, о которыхъ мы сейчасъ разсуждали выше. Не понимая факта вполн (потому что его трудно понять), они все-таки иногда подозрвали, что у нихъ въ семейств какъ-то все идетъ не такъ какъ у всхъ. У всхъ гладко, у нихъ шероховато;

вс катятся по рельсамъ, Ч они поминутно выскакиваютъ изъ рельсовъ. Вс поминутно и благонравно робютъ, а они нтъ. Лизавета Прокофьевна, правда, слишкомъ даже пугалась, но все-таки это была не та благонравная свтская робость, по которой они тосковали. Впрочемъ, можетъ быть, только одна Лизавета Прокофьевна и тревожилась: двицы были еще молоды, Ч хотя народъ очень проницательный и ироническiй, а генералъ хоть и проницалъ (не безъ туготы впрочемъ), но въ затруднительныхъ случаяхъ говорилъ только: гм!

и въ конц концовъ возлагалъ вс упованiя на Лизавету Прокофьевну. Стало-быть, на ней и лежала отвтственность. И не то чтобы, напримръ, семейство это отличалось какою-нибудь собственною иницiативой или выпрыгивало изъ рельсовъ по сознательному влеченiю къ оригинальности, что было бы ужь совсмъ неприлично. О, нтъ! Ничего этого, по-настоящему, не было, то-есть никакой сознательно-поставленной цли, а все-таки, въ конц концовъ, выходило такъ, что семейство Епанчиныхъ, хотя и очень почтенное, было все же какое-то не такое, какимъ слдуетъ быть вообще всмъ почтеннымъ семействамъ. Въ послднее время Лизавета Прокофьевна стала находить виноватою во всемъ одну себя и свой несчастный характеръ, Ч отчего и увеличились ея страданiя. Она сама поминутно честила себя глупою, неприличною чудачкой и мучилась отъ мнительности, терялась безпрерывно, не находила выхода въ какомъ-нибудь самомъ обыкновенномъ столкновенiи вещей и поминутно преувеличивала бду.

Еще въ начал нашего разказа мы упомянули, что Епанчины пользовались общимъ и дйствительнымъ уваженiемъ. Даже самъ генералъ Иванъ едоровичъ, человкъ происхожденiя темнаго, былъ безспорно и съ уваженiемъ принятъ везд. Уваженiя онъ и заслуживалъ, вопервыхъ, какъ человкъ богатый и не послднiй, и вовторыхъ, какъ человкъ вполн порядочный, хотя и недалекiй.

Но нкоторая тупость ума, кажется, есть почти необходимое качество если не всякаго дятеля, то по крайней мр всякаго серiознаго наживателя денегъ. Наконецъ генералъ имлъ манеры порядочныя, былъ скроменъ, умлъ молчать и въ то же время не давать наступать себ на ногу, Ч и не по одному своему генеральству, а и какъ честный и благородный человкъ. Важне всего было то, что онъ былъ человкъ съ сильною протекцiей. Что же касается до Лизаветы Прокофьевны, то она, какъ уже объяснено выше, была и роду хорошаго, хотя у насъ на родъ смотрятъ не очень, если при этомъ нтъ необходимыхъ связей. Но у ней оказались наконецъ и связи;

ее уважали и наконецъ полюбили такiя лица, что посл нихъ, естественно, вс должны были ее уважать и принимать. Сомннiя нтъ, что семейныя мученiя ея были неосновательны, причину имли ничтожную и до смшнаго были преувеличены;

но если у кого бородавка на носу или на бу, то вдь такъ и кажется, что всмъ только одно было и есть на свт чтобы смотрть на вашу бородавку, надъ нею смяться и осуждать васъ за нее, хотя бы вы при этомъ открыли Америку. Сомннiя нтъ и въ томъ, что въ обществ Лизавету Прокофьевну дйствительно почитали чудачкой;

но при этомъ уважали ее безспорно: а Лизавета Прокофьевна стала не врить наконецъ и въ то, что ее уважаютъ, Ч въ чемъ и была вся бда. Смотря на дочерей своихъ, она мучилась подозрнiемъ, что безпрерывно чмъ-то вредитъ ихъ каррьер, что характеръ ея смшонъ, неприличенъ и невыносимъ, Ч за что, разумется, безпрерывно обвиняла своихъ же дочерей и Ивана едоровича и по цлымъ днямъ съ ними ссорилась, любя ихъ въ то же время до самозабвенiя и чуть не до страсти.

Всего боле мучило ее подозрнiе, что и дочери ея становятся такiя же точно чудачки какъ и она, и что такихъ двицъ какъ он въ свт не бываетъ, да и быть не должно. Нигилистки ростутъ, да и только! говорила она про себя поминутно. Въ послднiй годъ и особенно въ самое послднее время эта грустная мысль стала все боле и боле въ ней укрпляться. Вопервыхъ зачмъ он замужъ не выходятъ? спрашивала она себя поминутно. Чтобы мать мучить, Ч въ этомъ он цль своей жизни видятъ, и это конечно такъ, потому что все это новыя идеи, все это проклятый женскiй вопросъ! Разв не вздумала было Аглая назадъ тому полгода обрзывать свои великолпные волосы? (Господи, да у меня даже не было такихъ волосъ въ мое время!) Вдь ужь ножницы были въ рукахъ, вдь ужь на колнкахъ только отмолила ее!... Ну эта, положимъ, со злости длала, чтобы мать измучить, потому что двка злая, самовольная, избалованная, но главное злая, злая, злая!

Но разв эта толстая Александра не потянулась за ней тоже свои космы обрзывать, и уже не по злости, не по капризу, а искренно, какъ дура, которую Аглая же и убдила, что безъ волосъ ей спать будетъ покойне, и голова не будетъ болть? И сколько, сколько, сколько, Ч вотъ уже пять тъ, Ч было у нихъ жениховъ? И право же были люди хорошiе, даже прекраснйшiе люди случались! Чего же он ждутъ, чего нейдутъ? Только чтобы матери досадить, Ч больше нтъ никакой причины! Никакой! Никакой! Наконецъ взошло было солнце и для ея материнскаго сердца;

хоть одна дочь, хоть Аделаида будетъ наконецъ пристроена: Хоть одну съ плечъ долой, говорила Лизавета Прокофьевна, когда приходилось выражаться вслухъ (про себя она выражалась несравненно нжне). И какъ хорошо, какъ прилично обдлалось все дло;

даже въ свт съ почтенiемъ заговорили. Человкъ извстный, князь, съ состоянiемъ, человкъ хорошiй и ко всему тому пришелся ей по-сердцу, чего ужь, кажется, лучше? Но за Аделаиду она и прежде боялась мене чмъ за другихъ дочерей, хотя артистическiя ея наклонности и очень иногда смущали безпрерывно сомнвающееся сердце Лизаветы Прокофьевны. За то характеръ веселый, и при этомъ много благоразумiя, Ч не пропадетъ, стало-быть, двка, утшалась она въ конц концовъ.

За Аглаю она боле всхъ пугалась! Кстати сказать, насчетъ старшей Александры Лизавета Прокофьевна и сама не знала какъ быть;

пугаться за нее или нтъ? То казалось ей, что ужь совсмъ пропала двка;

двадцать пять тъ, Ч стало-быть и останется въ двкахъ. И при такой красот!... Лизавета Прокофьевна даже плакала за нее по ночамъ, тогда какъ въ т же самыя ночи Александра Ивановна спала самымъ спокойнымъ сномъ. Да что же она такое, Ч нигилистка или просто дура? Что не дура, Ч въ этомъ, впрочемъ, и у Лизаветы Прокофьевны не было никакого сомннiя: она чрезвычайно уважала сужденiя Александры Ивановны и любила съ нею совтоваться. Но что мокрая курица Ч въ этомъ сомннiя нтъ никакого: спокойна до того, что и растолкать нельзя! Впрочемъ, и мокрыя курицы не спокойны Ч фу! Сбилась я съ ними совсмъ! У Лизаветы Прокофьевны была какая-то необъяснимая сострадательная симпатiя къ Александр Ивановн, больше даже чмъ къ Агла, которая была ея идоломъ.

Но желчныя выходки (чмъ, главное, и проявлялись ея материнскiя заботливость и симпатiя), задиранiя, такiя названiя какъ мокрая курица, только смшили Александру. Доходило иногда до того, что самыя пустйшiя вещи сердили Лизавету Прокофьевну ужасно и выводили и изъ себя. Александра Ивановна любила, напримръ, очень по-долгу спать и видла обыкновенно много сновъ;

но сны ея отличались постоянно какою-то необыкновенною пустотой и невинностью, Ч семилтнему ребенку впору;

такъ вотъ, даже эта невинность сновъ стала раздражать почему-то мамашу. Разъ Александра Ивановна увидала во сн девять курицъ, и изъ-за этого вышла формальная ссора между нею и матерью, Ч почему? трудно и объяснить. Разъ, только одинъ разъ, удалось ей увидать во сн нчто какъ будто оригинальное, Ч она увидала монаха, одного, въ темной какой-то комнат, въ которую она все пугалась войдти.

Сонъ былъ тотчасъ же переданъ съ торжествомъ Лизавет Прокофьевн двумя хохотавшими сестрами;

но мамаша опять разсердилась и всхъ трехъ обозвала дурами. Гм! спокойна какъ дура и вдь ужь совершенно мокрая курица, растолкать нельзя, а груститъ, совсмъ иной разъ грустно смотритъ! О чемъ она горюетъ, о чемъ? Иногда она задавала этотъ вопросъ и Ивану едоровичу, и по обыкновенiю своему истерически, грозно, съ ожиданiемъ немедленнаго отвта. Иванъ едоровичъ гумкалъ, хмурился, пожималъ плечами и ршалъ наконецъ, разводя свои руки:

Ч Мужа надо!

Ч Только дай ей Богъ не такого какъ вы, Иванъ едорычъ, разрывалась наконецъ какъ бомба, Лизавета Прокофьевна;

Ч не такого въ своихъ сужденiяхъ и приговорахъ какъ вы, Иванъ едорычъ, не такого грубаго грубiяна какъ вы, Иванъ едорычъ...

Иванъ едоровичъ спасался немедленно, а Лизавета Прокофьевна успокоивалась посл своего разрыва. Разумется, въ тотъ же день къ вечеру она неминуемо становилась необыкновенно внимательна, тиха, ласкова и почтительна къ Ивану едоровичу, къ грубому своему грубiяну Ивану едоровичу, къ доброму и милому, обожаемому своему Ивану едоровичу, потому что она всю жизнь любила и даже влюблена была въ своего Ивана едоровича, о чемъ отлично зналъ и самъ Иванъ едоровичъ и безконечно уважалъ свою Лизавету Прокофьевну.

Но главнымъ и постояннымъ мученiемъ ея была Аглая.

Совершенно, совершенно какъ я, мой портретъ во всхъ отношенiяхъ, говорила про себя Лизавета Прокофьевна, Ч самовольный, скверный бсенокъ! Нигилистка, чудачка, безумная, злая, злая, злая! О, Господи, какъ она будетъ несчастна! Но, какъ мы уже сказали, взошедшее солнце все было смягчило и освтило на минуту. Былъ почти мсяцъ въ жизни Лизаветы Прокофьевны, въ который она совершенно было отдохнула отъ всхъ безпокойствъ. По поводу близкой свадьбы Аделаиды, заговорили въ свт и объ Агла, и при этомъ Аглая держала себя везд такъ прекрасно, такъ ровно, такъ умно, такъ побдительно, гордо немножко, но вдь это къ ней такъ идетъ!

Такъ ласкова, такъ привтлива была цлый мсяцъ къ матери!

(Правда, этого Евгенiя Павловича надо еще очень, очень разсмотрть, раскусить его надо, да и Аглая, кажется, не очень-то больше другихъ его жалуетъ!) Все-таки стала вдругъ такая чудная двушка, Ч и какъ она хороша, Боже, какъ она хороша, день ото дня лучше! и вотъ...

И вотъ только-что показался этотъ скверный князишка, этотъ дрянной идiотишка, и все опять взбаламутилось, все въ дом вверхъ дномъ пошло!

Что же однако случилось?

Для другихъ бы ничего не случилось, наврно. Но тмъ-то и отличалась Лизавета Прокофьевна, что въ комбинацiи и въ путаниц самыхъ обыкновенныхъ вещей, сквозь присущее ей всегда безпокойство, Ч она успвала всегда разглядть что-то такое, что пугало ее иногда до болзни, самымъ мнительнымъ, самымъ необъяснимымъ страхомъ, а стало-быть и самымъ тяжелымъ.

Каково же ей было, когда вдругъ теперь, сквозь всю безтолочь смшныхъ и неосновательныхъ безпокойствъ, дйствительно стало проглядывать, нчто какъ будто и въ самомъ дл важное, нчто какъ будто и въ самомъ дл стоявшее и тревогъ, и сомннiй, и подозрнiй.

И какъ смли, какъ смли мн это проклятое анонимное письмо написать про эту тварь, что она съ Аглаей въ сношенiяхъ? думала Лизавета Прокофьевна всю дорогу, пока тащила за собой князя, и дома, когда усадила его за круглымъ столомъ, около котораго было въ сбор все семейство;

какъ смли подумать только объ этомъ? Да я бы умерла со стыда, еслибы поврила хоть капельку, или Агла это письмо показала! Этакiя насмшки на насъ, на Епанчиныхъ! И все, все чрезъ Ивана едорыча, все чрезъ васъ, Иванъ едорычъ! Ахъ, зачмъ не перехали на Елагинъ: я вдь говорила, что на Елагинъ! Это, можетъ-быть, Варька письмо написала, я знаю, или, можетъ-быть... во всемъ, во всемъ Иванъ едорычъ виноватъ! Это надъ нимъ эта тварь эту штуку выкинула, въ память прежнихъ связей, чтобы въ дураки его выставить, точно такъ, какъ прежде надъ нимъ, какъ надъ дуракомъ, хохотала, за носъ водила, когда еще онъ ей жемчуги возилъ... А въ конц концовъ все-таки мы замшаны, все-таки дочки ваши замшаны, Иванъ едорычъ, двицы, барышни, лучшаго общества барышни, невсты;

он тутъ находились, тутъ стояли, все выслушали, да и въ исторiи съ мальчишками тоже замшаны, радуйтесь, тоже тутъ были и слушали! Не прощу же, не прощу же я этому князишк, никогда не прощу! И почему Аглая три дня въ истерик, почему съ сестрами чуть не перессорилась, даже съ Александрой, у которой всегда цловала руки, какъ у матери Ч такъ уважала? Почему она три дня всмъ загадки загадываетъ? Что тутъ за Гаврила Иволгинъ? Почему она вчера и сегодня Гаврилу Иволгина хвалить принималась и расплакалась? Почему про этого проклятаго рыцаря бднаго въ этомъ анонимномъ письм упомянуто, тогда какъ она письмо отъ князя даже сестрамъ не показала? И почему...

зачмъ, зачмъ я къ нему, какъ угорлая кошка, теперь прибжала, и сама же его сюда притащила? Господи, съ ума я сошла, что я теперь надлала! Съ молодымъ человкомъ про секреты дочери говорить, да еще.... да еще про такiе секреты, которые чуть не самого его касаются! Господи, хорошо еще, что онъ идiотъ и... и...

другъ дома! Только неужели жь Аглая прельстилась на такого уродика! Господи, что я плету! Тьфу! Оригиналы мы... подъ стекломъ надо насъ всхъ показывать, меня первую, по десяти копекъ за входъ. Не прощу я вамъ этого, Иванъ едорычъ, никогда не прощу! И почему она теперь его не шпигуетъ?

Общалась шпиговать, и вотъ не шпигуетъ! Вонъ Ч вонъ, во вс глаза на него смотритъ, молчитъ, не уходитъ, стоитъ, а сама же не велла ему приходить... Онъ весь блдный сидитъ. И проклятый, проклятый этотъ болтунъ Евгенiй Павлычъ, всмъ разговоромъ одинъ завладлъ! Ишь разливается, слова вставить не даетъ. Я бы сейчасъ про все узнала, только бы рчь навести... Князь и дйствительно сидлъ, чуть не блдный, за круглымъ столомъ и, казалось, былъ въ одно и то же время въ чрезвычайномъ страх и, мгновенiями, въ непонятномъ ему самому и захватывающемъ душу восторг. О, какъ онъ боялся взглянуть въ ту сторону, въ тотъ уголъ, откуда пристально смотрли на него два знакомые черные глаза, и въ то же самое время какъ замиралъ онъ отъ счастiя, что сидитъ здсь опять между ними, услышитъ знакомый голосъ Ч посл того что она ему написала. Господи, что-то она скажетъ теперь! Самъ онъ не выговорилъ еще ни одного слова и съ напряженiемъ слушалъ разливавшагося Евгенiя Павловича, который рдко бывалъ въ такомъ довольномъ и возбужденномъ состоянiи духа какъ теперь, въ этотъ вечеръ. Князь слушалъ его и долго не понималъ почти ни слова. Кром Ивана едоровича, который не возвращался еще изъ Петербурга, вс были въ сбор.

Князь Щ. былъ тоже тутъ. Кажется, сбирались немного погодя, до чаю, идти слушать музыку. Теперешнiй разговоръ завязался, повидимому, до прихода князя. Скоро проскользнулъ на террасу вдругъ откуда-то явившiйся Коля. Стало-быть, его принимаютъ здсь попрежнему, подумалъ князь про себя.

Дача Епанчиныхъ была роскошная дача, во вкус швейцарской хижины, изящно убранная со всхъ сторонъ цвтами и листьями. Со всхъ сторонъ ее окружалъ небольшой, но прекрасный цвточный садъ. Сидли вс на террас, какъ и у князя;

только терраса была нсколько обширне и устроена щеголевате.

Тема завязавшагося разговора, казалось, была не многимъ по сердцу;

разговоръ, какъ можно было догадаться, начался изъ-за нетерпливаго спора и, конечно, всмъ бы хотлось перемнить сюжетъ, но Евгенiй Павловичъ, казалось, тмъ больше упорствовалъ и не смотрлъ на впечатлнiе;

приходъ князя какъ будто возбудилъ его еще боле. Лизавета Прокофьевна хмурилась, хотя и не все понимала. Аглая, сидвшая въ сторон, почти въ углу, не уходила, слушала и упорно молчала.

Ч Позвольте, съ жаромъ возражалъ Евгенiй Павловичъ, Ч я ничего и не говорю противъ либерализма. Либерализмъ не есть грхъ;

это необходимая составная часть всего цлаго, которое безъ него распадется или замертветъ;

либерализмъ иметъ такое же право существовать, какъ и самый благонравный консерватизмъ;

но я на русскiй либерализмъ нападаю, и опять-таки повторяю, что за то собственно и нападаю на него, что русскiй либералъ не есть русскiй либералъ, а есть не русскiй либералъ. Дайте мн русскаго либерала, и я его сейчасъ же при васъ поцлую.

Ч Если только онъ захочетъ васъ цловать, сказала Александра Ивановна, бывшая въ необыкновенномъ возбужденiи.

Даже щеки ея разрумянились боле обыкновеннаго.

Вдь вотъ, подумала про себя Лизавета Прокофьевна, Ч то спитъ да стъ, не растолкаешь, а то вдругъ подымется разъ въ годъ и заговоритъ такъ, что только руки на нее разведешь. Князь замтилъ мелькомъ, что Александр Ивановн, кажется, очень не нравится, что Евгенiй Павловичъ говоритъ слишкомъ весело, говоритъ на серiозную тему и какъ будто горячится, а въ то же время какъ будто и шутитъ.

Ч Я утверждалъ сейчасъ, только что предъ вашимъ приходомъ, князь, продолжалъ Евгенiй Павловичъ, Ч что у насъ до сихъ поръ либералы были только изъ двухъ слоевъ, прежняго помщичьяго (упраздненнаго) и семинарскаго. А такъ какъ оба сословiя обратились наконецъ въ совершенныя касты, въ нчто совершенно отъ нацiи особливое, и чмъ дальше тмъ больше, отъ поколнiя къ поколнiю, то стало-быть и все то, что они длали и длаютъ, было совершенно не нацiональное...

Ч Какъ? Стало быть все что сдлано, Ч все не русское?

возразилъ князь Щ.

Ч Не нацiональное;

хоть и по-русски, но не нацiональное;

и либералы у насъ не русскiе, и консерваторы не русскiе, все... И будьте уврены, что нацiя ничего не признаетъ изъ того, что сдлано помщиками и семинаристами, ни теперь, ни посл...

Ч Вотъ это хорошо! Какъ можете вы утверждать такой парадоксъ, если только это серiозно? Я не могу допустить такихъ выходокъ насчетъ русскаго помщика;

вы сами русскiй помщикъ, горячо возражалъ князь Щ.

Ч Да вдь я и не въ томъ смысл о русскомъ помщик говорю, какъ вы принимаете. Сословiе почтенное, хоть по тому ужь одному, что я къ нему принадлежу;

особенно теперь, когда оно перестало быть кастой....

Ч Неужели и въ литератур ничего не было нацiональнаго?

перебила Александра Ивановна.

Ч Я въ литератур не мастеръ, но и русская литература, по моему, вся не русская, кром, разв, Ломоносова, Пушкина и Гоголя.

Ч Вопервыхъ, это не мало, а вовторыхъ, одинъ изъ народа, а другiе два Ч помщики, засмялась Аделаида.

Ч Точно такъ, но не торжествуйте. Такъ какъ этимъ только троимъ до сихъ поръ изъ всхъ русскихъ писателей удалось сказать каждому нчто дйствительно свое, свое собственное, ни у кого не заимствованное, то тмъ самымъ эти трое и стали тотчасъ нацiональными. Кто изъ русскихъ людей скажетъ, напишетъ или сдлаетъ что-нибудь свое, свое неотъемлемое и незаимствованное, тотъ неминуемо становится нацiональнымъ, хотя бы онъ и по русски плохо говорилъ. Это для меня аксiома. Но мы не объ литератур начали говорить, мы заговорили о соцiалистахъ, и чрезъ нихъ разговоръ пошелъ;

ну, такъ я утверждаю, что у насъ нтъ ни одного русскаго соцiалиста;

нтъ и не было, потому что вс наши соцiалисты тоже изъ помщиковъ или семинаристовъ.

Вс наши отъявленные, афишованные соцiалисты, какъ здшнiе, такъ и заграничные, больше ничего какъ либералы изъ помщиковъ временъ крпостнаго права. Что вы сметесь? Дайте мн ихъ книги, дайте мн ихъ ученiя, ихъ мемуары, и я, не будучи литературнымъ критикомъ, берусь написать вамъ убдительнйшую литературную критику, въ которой докажу ясно какъ день, что каждая страница ихъ книгъ, брошюръ, мемуаровъ написана прежде всего прежнимъ русскимъ помщикомъ. Ихъ злоба, негодованiе, остроумiе Ч помщичьи (даже до-Фамусовскiя!);

ихъ восторгъ, ихъ слезы, настоящiя, можетъ-быть, искреннiя слезы, но Ч помщичьи!

Помщичьи или семинарскiя.... Вы опять сметесь, и вы сметесь, князь? Тоже не согласны?

Дйствительно, вс смялись, усмхнулся и князь.

Ч Я такъ прямо не могу еще сказать, согласенъ я или не согласенъ, произнесъ князь, вдругъ переставъ усмхаться и вздрогнувъ съ видомъ пойманнаго школьника, Ч но увряю васъ, что слушаю васъ съ чрезвычайнымъ удовольствiемъ....

Говоря это, онъ чуть не задыхался, и даже холодный потъ выступилъ у него на бу. Это были первыя слова, произнесенныя имъ, съ тхъ поръ какъ онъ тутъ сидлъ. Онъ попробовалъ было оглянуться кругомъ, но не посмлъ;

Евгенiй Павловичъ поймалъ его жестъ и улыбнулся.

Ч Я вамъ, господа, скажу фактъ, продолжалъ онъ прежнимъ тономъ, то-есть какъ будто съ необыкновеннымъ увлеченiемъ и жаромъ и въ то же время чуть не смясь, можетъ-быть, надъ своими же собственными словами, Ч фактъ, наблюденiе и даже открытiе котораго я имю честь приписывать себ и даже одному себ: по крайней мр, объ этомъ не было еще нигд сказано или написано.

Въ факт этомъ выражается вся сущность русскаго либерализма того рода, о которомъ я говорю. Вопервыхъ, что же и есть либерализмъ, если говорить вообще, какъ не нападенiе (разумное или ошибочное, это другой вопросъ) на существующiе порядки вещей? Вдь такъ? Ну, такъ фактъ мой состоитъ въ томъ, что русскiй либерализмъ не есть нападенiе на существующiе порядки вещей, а есть нападенiе на самую сущность нашихъ вещей, на самыя вещи, а не на одинъ только порядокъ, не на русскiе порядки, а на самую Россiю. Мой либералъ дошелъ до того, что отрицаетъ самую Россiю, то-есть ненавидитъ и бьетъ свою мать. Каждый несчастный и неудачный русскiй фактъ возбуждаетъ въ немъ смхъ и чуть не восторгъ. Онъ ненавидитъ народные обычаи, русскую исторiю, все. Если есть для него оправданiе, такъ разв въ томъ, что онъ не понимаетъ что длаетъ и свою ненависть къ Россiи принимаетъ за самый плодотворный либерализмъ (о, вы часто встртите у насъ либерала, которому аплодируютъ остальные, и который, можетъ-быть, въ сущности самый нелпый, самый тупой и опасный консерваторъ, и самъ не знаетъ того!). Эту ненависть къ Россiи, еще не такъ давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь къ отечеству и хвалились тмъ, что видятъ лучше другихъ въ чемъ она должна состоять;

но теперь уже стали откровенне и даже слова любовь къ отечеству стали стыдиться, даже понятiе изгнали и устранили, какъ вредное и ничтожное.

Фактъ этотъ врный, я стою за это и.... надобно же было высказать когда-нибудь правду вполн, просто и откровенно;

но фактъ этотъ въ то же время и такой, котораго нигд и никогда, споконъ-вку и ни въ одномъ народ, не бывало и не случалось, а стало-быть фактъ этотъ случайный и можетъ пройдти, я согласенъ. Такого не можетъ быть либерала нигд, который бы самое отечество свое ненавидлъ.

Чмъ же это все объяснить у насъ? Тмъ самымъ что и прежде, Ч тмъ, что русскiй либералъ есть покамсть еще не-русскiй либералъ;

больше нечмъ, по-моему.

Ч Я принимаю все что ты сказалъ за шутку, Евгенiй Павлычъ, серiозно возразилъ князь Щ.

Ч Я всхъ либераловъ не видала и судить не берусь, сказала Александра Ивановна, Ч но съ негодованiемъ вашу мысль выслушала: вы взяли частный случай и возвели въ общее правило, а стало-быть клеветали.

Ч Частный случай? А-а! Слово произнесено, подхватилъ Евгенiй Павловичъ. Ч Князь, какъ вы думаете: частный это случай или нтъ?

Ч Я тоже долженъ сказать, что я мало видлъ и мало былъ....

съ либералами, сказалъ князь, Ч но мн кажется, что вы, можетъ быть, нсколько правы, и что тотъ русскiй либерализмъ, о которомъ вы говорили, дйствительно отчасти наклоненъ ненавидть самую Россiю, а не одни только ея порядки вещей. Конечно, это только отчасти.... конечно, это никакъ не можетъ быть для всхъ справедливо....

Онъ замялся и не докончилъ. Несмотря на все волненiе свое, онъ былъ чрезвычайно заинтересованъ разговоромъ. Въ княз была одна особенная черта, состоявшая въ необыкновенной наивности вниманiя, съ какимъ онъ всегда слушалъ что-нибудь его интересовавшее, и отвтовъ какiе давалъ, когда при этомъ къ нему обращались съ вопросами. Въ его лиц и даже въ положенiи его корпуса какъ-то отражалась эта наивность, эта вра, не подозрвающая ни насмшки, ни юмора. Но хоть Евгенiй Павловичъ и давно уже обращался къ нему не иначе какъ съ нкоторою особенною усмшкой, но теперь, при отвт его, какъ-то очень серiозно посмотрлъ на него, точно совсмъ не ожидалъ отъ него такого отвта.

Ч Такъ.... вотъ вы какъ однако странно, проговорилъ онъ;

Ч и вправду, вы серiозно отвчали мн, князь?

Ч Да разв вы не серiозно спрашивали? возразилъ тотъ въ удивленiи.

Вс засмялись.

Ч Врьте ему, сказала Аделаида, Ч Евгенiй Павлычъ всегда и всхъ дурачитъ! Еслибы вы знали о чемъ онъ иногда пресерiозно разказываетъ!

Ч По-моему, это тяжелый разговоръ, и не заводить бы его совсмъ, рзко замтила Александра, Ч хотли идти гулять....

Ч И пойдемте, вечеръ прелестный! вскричалъ Евгенiй Павловичъ;

Ч но чтобы доказать вамъ, что въ этотъ разъ я говорилъ совершенно серiозно, и главное, чтобы доказать это князю (вы, князь, чрезвычайно меня заинтересовали, и клянусь вамъ, что я не совсмъ еще такой пустой человкъ, какимъ непремнно долженъ казаться, Ч хоть я и въ самомъ дл пустой человкъ!), и.... если позволите, господа, я сдлаю князю еще одинъ послднiй вопросъ, изъ собственнаго любопытства, имъ и кончимъ. Этотъ вопросъ мн, какъ нарочно, два часа тому назадъ пришелъ въ голову (видите, князь, я тоже иногда серiозныя вещи обдумываю);

я его ршилъ, но посмотримъ, что скажетъ князь. Сейчасъ сказали про частный случай. Словцо это очень у насъ знаменательное, его часто слышишь. Недавно вс говорили и писали объ этомъ ужасномъ убiйств шести человкъ этимъ.... молодымъ человкомъ, и о странной рчи защитника, гд говорится, что при бдномъ состоянiи преступника, ему естественно должно было придти въ голову убить этихъ шесть человкъ. Это не буквально, но смыслъ, кажется, тотъ, или подходитъ къ тому. По моему личному мннiю, защитникъ, заявляя такую странную мысль, былъ въ полнйшемъ убжденiи, что онъ говоритъ самую либеральную, самую гуманную и прогрессивную вещь, какую только можно сказать въ наше время.

Ну, такъ какъ по-вашему будетъ: это извращенiе понятiй и убжденiй, эта возможность такого криваго и замчательнаго взгляда на дло, есть ли это случай частный, или общiй?

Вс захохотали.

Ч Частный, разумется, частный, засмялись Александра и Аделаида.

Ч И позволь опять напомнить, Евгенiй Павлычъ, прибавилъ князь Щ., Ч что шутка твоя слишкомъ уже износилась.

Ч Какъ вы думаете, князь? не дослушалъ Евгенiй Павловичъ, поймавъ на себ любопытный и серiозный взглядъ князя Льва Николаевича. Ч Какъ вамъ кажется: частный это случай, или общiй? Я, признаюсь, для васъ и выдумалъ этотъ вопросъ.

Ч Нтъ, не частный, тихо, но твердо проговорилъ князь.

Ч Помилуйте, Левъ Николаевичъ, съ нкоторою досадой вскричалъ князь Щ., Ч разв вы не видите, что онъ васъ ловитъ;

онъ ршительно смется и именно васъ предположилъ поймать на зубокъ.

Ч Я думалъ, что Евгенiй Павлычъ говорилъ серiозно, покраснлъ князь и потупилъ глаза.

Ч Милый князь, продолжалъ князь Щ., Ч да вспомните о чемъ мы съ вами говорили одинъ разъ, мсяца три тому назадъ: мы именно говорили о томъ, что въ нашихъ молодыхъ новооткрытыхъ судахъ можно указать уже на столько замчательныхъ и талантливыхъ защитниковъ! А сколько въ высшей степени замчательныхъ ршенiй присяжныхъ? Какъ вы сами радовались, и какъ я на вашу радость тогда радовался.... мы говорили, что гордиться можемъ.... А эта неловкая защита, этотъ странный аргументъ, конечно, случайность, единица между тысячами.

Князь Левъ Николаевичъ подумалъ, но съ самымъ убжденнымъ видомъ, хотя тихо и даже какъ будто робко выговаривая, отвтилъ:

Ч Я только хотлъ сказать, что искаженiе идей и понятiй (какъ выразился Евгенiй Павлычъ) встрчается очень часто, есть гораздо боле общiй чмъ частный случай, къ несчастiю. И до того, что еслибъ это искаженiе не было такимъ общимъ случаемъ, то, можетъ-быть, не было бы и такихъ невозможныхъ преступленiй какъ эти....

Ч Невозможныхъ преступленiй? Но увряю же васъ, что точно такiя же преступленiя и, можетъ-быть, еще ужасне, и прежде бывали, и всегда были, и не только у насъ, но и везд, и, по моему, еще очень долго будутъ повторяться. Разница въ томъ, что у насъ прежде было меньше гласности, а теперь стали вслухъ говорить и даже писать о нихъ, потому-то и кажется, что эти преступники теперь только и появились. Вотъ въ чемъ ваша ошибка, чрезвычайно наивная ошибка, князь, увряю васъ, насмшливо улыбнулся князь Щ.

Ч Я самъ знаю, что преступленiй и прежде было очень много, и такихъ же ужасныхъ;

я еще недавно въ острогахъ былъ и съ нкоторыми преступниками и подсудимыми мн удалось познакомиться. Есть даже страшне преступники чмъ этотъ, убившiе по десяти человкъ, совсмъ не раскаяваясь. Но я вотъ что замтилъ при этомъ: что самый закоренлый и нераскаянный убiйца все-таки знаетъ, что онъ преступникъ, то-есть по совсти считаетъ, что онъ не хорошо поступилъ, хоть и безо всякаго раскаянiя. И таковъ всякiй изъ нихъ;

а эти вдь, о которыхъ Евгенiй Павлычъ заговорилъ, не хотятъ себя даже считать преступниками и думаютъ про себя, что право имли и.... даже хорошо сдлали, то-есть почти вдь такъ. Вотъ въ этомъ-то и состоитъ, по-моему, ужасная разница. И замтьте, все это молодежь, то-есть именно такой возрастъ, въ которомъ всего легче и беззащитне можно подпасть подъ извращенiе идей.

Князь Щ. уже не смялся и съ недоумнiемъ выслушалъ князя. Александра Ивановна, давно уже хотвшая что-то замтить, замолчала, точно какая-то особенная мысль остановила ее. Евгенiй же Павловичъ смотрлъ на князя въ ршительномъ удивленiи и на этотъ разъ уже безо всякой усмшки.

Ч Да вы что такъ на него удивляетесь, государь мой, неожиданно вступилась Лизавета Прокофьевна, Ч что онъ, глупе васъ что ли, что не могъ по-вашему разсудить?

Ч Нтъ-съ, я не про то, сказалъ Евгенiй Павловичъ, Ч но только какъ же вы, князь (извините за вопросъ), если вы такъ это видите и замчаете, то какъ же вы (извините меня опять) въ этомъ странномъ дл.... вотъ что на дняхъ было.... Бурдовскаго, кажется.... какъ же вы не замтили такого же извращенiя идей и нравственныхъ убжденiй? Точь-въ-точь вдь такого же! Мн тогда показалось, что вы совсмъ не замтили?

Ч А вотъ что, батюшка, разгорячилась Лизавета Прокофьевна, Ч мы вотъ вс замтили, сидимъ здсь и хвалимся предъ нимъ, а вотъ онъ сегодня письмо получилъ отъ одного изъ нихъ, отъ самаго-то главнаго, угреватаго, помнишь, Александра?

Онъ прощенiя въ письм у него проситъ, хоть и по своему манеру, и извщаетъ, что того товарища бросилъ, который его поджигалъ-то тогда, Ч помнишь, Александра? Ч и что князю теперь больше вритъ. Ну, а мы такого письма еще не получали, хоть намъ и не учиться здсь носъ-то предъ нимъ подымать.

Ч А Ипполитъ тоже перехалъ къ намъ сейчасъ на дачу!

крикнулъ Коля.

Ч Какъ! уже здсь? встревожился князь.

Ч Только что вы ушли съ Лизаветой Прокофьевной, Ч и пожаловалъ;

я его перевезъ!

Ч Ну, бьюсь же объ закладъ, такъ и вскипла вдругъ Лизавета Прокофьевна, совсмъ забывъ, что сейчасъ же князя хвалила, Ч объ закладъ бьюсь, что онъ здилъ вчера къ нему на чердакъ и прощенiя у него на колняхъ просилъ, чтобъ эта злая злючка удостоила сюда перехать. здилъ ты вчера? Самъ вдь признавался давеча. Такъ или нтъ? Стоялъ ты на колнкахъ или нтъ?

Ч Совсмъ не стоялъ, крикнулъ Коля, Ч а совсмъ напротивъ: Ипполитъ у князя руку вчера схватилъ и два раза поцловалъ, я самъ видлъ, тмъ и кончилось все объясненiе, кром того, что князь просто сказалъ, что ему легче будетъ на дач, и тотъ мигомъ согласился перехать, какъ только станетъ легче.

Ч Вы напрасно, Коля.... пробормоталъ князь, вставая и хватаясь за шляпу, Ч зачмъ вы разказываете, я....

Ч Куда это? остановила Лизавета Прокофьевна.

Ч Не безпокойтесь, князь, продолжалъ воспламененный Коля, Ч не ходите и не тревожьте его, онъ съ дороги заснулъ;

онъ очень радъ;

и знаете, князь, по-моему, гораздо лучше, если вы не ныньче встртитесь, даже до завтра отложите, а то онъ опять сконфузится.

Онъ давеча утромъ говорилъ, что уже цлые полгода не чувствовалъ себя такъ хорошо и въ силахъ;

даже кашляетъ втрое меньше.

Князь замтилъ, что Аглая вдругъ вышла изъ своего мста и подошла къ столу. Онъ не смлъ на нее посмотрть, но онъ чувствовалъ всмъ существомъ, что въ это мгновенiе она на него смотритъ и, можетъ-быть, смотритъ грозно, что въ черныхъ глазахъ ея непремнно негодованiе, и лицо вспыхнуло.

Ч А мн кажется, Николай Ардалiоновичъ, что вы его напрасно сюда перевезли, если это тотъ самый чахоточный мальчикъ, который тогда заплакалъ и къ себ звалъ на похороны, замтилъ Евгенiй Павловичъ;

Ч онъ такъ краснорчиво тогда говорилъ про стну сосдняго дома, что ему непремнно взгрустнется по этой стн, будьте уврены.

Ч Правду сказалъ: разссорится, подерется съ тобой и удетъ, вотъ теб сказъ!

И Лизавета Прокофьевна съ достоинствомъ придвинула къ себ корзинку съ своимъ шитьемъ, забывъ, что уже вс подымались на прогулку.

Ч Я припоминаю, что онъ стной этой очень хвастался, подхватилъ опять Евгенiй Павловичъ, Ч безъ этой стны ему нельзя будетъ краснорчиво умереть, а ему очень хочется краснорчиво умереть.

Ч Такъ что же? пробормоталъ князь. Ч Если вы не захотите ему простить, такъ онъ и безъ васъ помретъ.... Теперь онъ для деревьевъ перехалъ.

Ч О, съ моей стороны я ему все прощаю;

можете ему это передать.

Ч Это не такъ надо понимать, тихо и какъ бы нехотя отвтилъ князь, продолжая смотрть въ одну точку на полу и не подымая глазъ, Ч надо такъ, чтобъ и вы согласились принять отъ него прощенiе.

Ч Я-то въ чемъ тутъ? Въ чемъ я предъ нимъ виноватъ?

Ч Если не понимаете, такъ.... но вы вдь понимаете;

ему хотлось тогда.... всхъ васъ благословить и отъ васъ благословенiе получить, вотъ и все....

Ч Милый князь, какъ-то опасливо подхватилъ поскоре князь Щ., переглянувшись кое-съ-кмъ изъ присутствовавшихъ, Ч рай на земл не легко достается;

а вы все-таки нсколько на рай разчитываете;

рай вещь трудная, князь, гораздо трудне чмъ кажется вашему прекрасному сердцу. Перестанемте лучше, а то мы вс опять, пожалуй, сконфузимся, и тогда....

Ч Пойдемте на музыку, рзко проговорила Лизавета Прокофьевна, сердито подымаясь съ мста.

За нею встали вс.

II.

Князь вдругъ подошелъ къ Евгенiю Павловичу.

Ч Евгенiй Павлычъ, сказалъ онъ съ странною горячностью, схвативъ его за руку, Ч будьте уврены, что я васъ считаю за самаго благороднйшаго и лучшаго человка, несмотря ни на что;

будьте въ этомъ уврены....

Евгенiй Павловичъ даже отступилъ на шагъ отъ удивленiя.

Мгновенiе онъ удерживался отъ нестерпимаго припадка смха;

но приглядвшись ближе, онъ замтилъ, что князь былъ какъ бы не въ себ, по крайней мр въ какомъ-то особенномъ состоянiи.

Ч Бьюсь объ закладъ, вскричалъ онъ, Ч что вы, князь, хотли совсмъ не то сказать и, можетъ-быть, совсмъ и не мн....

Но что съ вами? Не дурно ли вамъ?

Ч Можетъ-быть, очень можетъ-быть, и вы очень тонко замтили, что, можетъ-быть, я не къ вамъ хотлъ подойдти.

Сказавъ это, онъ какъ-то странно и даже смшно улыбнулся, но вдругъ, какъ бы разгорячившись, воскликнулъ:

Ч Не напоминайте мн про мой поступокъ три дня назадъ!

Мн очень стыдно было эти три дня.... Я знаю, что я виноватъ....

Ч Да.... да что же вы такого ужаснаго сдлали?

Ч Я вижу, что вамъ, можетъ-быть, за меня всхъ стыдне, Евгенiй Павловичъ;

вы краснете, это черта прекраснаго сердца. Я сейчасъ уйду, будьте уврены.

Ч Да что это онъ? Припадки что ли у него такъ начинаются?

испуганно обратилась Лизавета Прокофьевна къ Кол.

Ч Не обращайте вниманiя, Лизавета Прокофьевна, у меня не припадокъ;

я сейчасъ уйду. Я знаю, что я.... обиженъ природой. Я былъ двадцать четыре года боленъ, до двадцатичетырехъ-лтняго возраста отъ рожденiя. Примите же какъ отъ больнаго и теперь. Я сейчасъ уйду, сейчасъ, будьте уврены. Я не красню, Ч потому что вдь отъ этого странно же краснть, не правда ли? Ч но въ обществ я лишнiй.... Я не отъ самолюбiя.... Я въ эти три дня передумалъ и ршилъ, что я васъ искренно и благородно долженъ увдомить при первомъ случа. Есть такiя идеи, есть высокiя идеи, о которыхъ я не долженъ начинать говорить, потому что я непремнно всхъ насмшу;

князь Щ. про это самое мн сейчасъ напомнилъ.... У меня нтъ жеста приличнаго, чувства мры нтъ;

у меня слова другiя, а не соотвтственныя мысли, а это униженiе для этихъ мыслей. И потому я не имю права.... къ тому же я мнителенъ, я.... я убжденъ, что въ этомъ дом меня не могутъ обидть и любятъ меня боле чмъ я стою, но я знаю (я вдь наврно знаю), что посл двадцати тъ болзни непремнно должно было что нибудь да остаться, такъ что нельзя не смяться надо мной....

иногда.... вдь такъ?

Онъ какъ бы ждалъ отвта и ршенiя, озираясь кругомъ. Вс стояли въ тяжеломъ недоумнiи отъ этой неожиданной, болзненной и, казалось бы, во всякомъ случа безпричинной выходки. Но эта выходка подала поводъ къ странному эпизоду.

Ч Для чего вы это здсь говорите? вдругъ вскричала Аглая:

Ч для чего вы это имъ говорите? Имъ! Имъ!

Казалось, она была въ послдней степени негодованiя: глаза ея метали искры. Князь стоялъ предъ ней нмой и безгласный и вдругъ поблднлъ.

Ч Здсь ни одного нтъ, который бы стоилъ такихъ словъ!

разразилась Аглая, Ч здсь вс, вс не стоятъ вашего мизинца, ни ума, ни сердца вашего! Вы честне всхъ, благородне всхъ, лучше всхъ, добре всхъ, умне всхъ! Ч Здсь есть недостойные нагнуться и поднять платокъ, который вы сейчасъ уронили.... Для чего же вы себя унижаете и ставите ниже всхъ?

Зачмъ вы все въ себ исковеркали, зачмъ въ васъ гордости нтъ?

Ч Господи, можно ли было подумать? всплеснула руками Лизавета Прокофьевна.

Ч Рыцарь бдный! Ура! крикнулъ въ упоенiи Коля.

Ч Молчите!... Какъ смютъ меня здсь обижать въ вашемъ дом! набросилась вдругъ Аглая на Лизавету Прокофьевну, уже въ томъ истерическомъ состоянiи, когда не смотрятъ ни на какую черту и переходятъ всякое препятствiе. Ч Зачмъ меня вс, вс до единаго мучаютъ! Зачмъ они, князь, вс три дня пристаютъ ко мн изъ-за васъ? Я ни за что за васъ не выйду замужъ! Знайте, что ни за что и никогда! Знайте это! Разв можно выйдти за такого смшнаго какъ вы? Вы посмотрите теперь въ зеркало на себя, какой вы стоите теперь!... Зачмъ, зачмъ они дразнятъ меня, что я за васъ выйду замужъ? Вы должны это знать? Вы тоже въ заговор съ ними!

Ч Никто никогда не дразнилъ! пробормотала въ испуг Аделаида.

Ч На ум ни у кого не было, слова такого не было сказано!

вскричала Александра Ивановна.

Ч Кто ее дразнилъ? Когда ее дразнили? Кто могъ ей это сказать? Бредитъ она, или нтъ? трепеща отъ гнва, обращалась ко всмъ Лизавета Прокофьевна.

Ч Вс говорили, вс до одного, вс три дня! Я никогда, никогда не выйду за него замужъ!

Прокричавъ это, Аглая залилась горькими слезами, закрыла лицо платкомъ и упала на стулъ.

Ч Да онъ тебя еще и не прос....

Ч Я васъ не просилъ, Аглая Ивановна, вырвалось вдругъ у князя.

Ч Что-о? въ удивленiи, въ негодованiи, въ ужас протянула вдругъ Лизавета Прокофьевна: Ч что та-а-кое?

Она ушамъ своимъ не хотла врить.

Ч Я хотлъ сказать.... я хотлъ сказать, затрепеталъ князь, Ч я хотлъ только изъяснить Агла Ивановн.... имть такую честь объяснить, что я вовсе не имлъ намренiя.... имть честь просить ея руки.... даже когда-нибудь.... Я тутъ ни въ чемъ не виноватъ, ей Богу, не виноватъ, Аглая Ивановна! Я никогда не хотлъ, и никогда у меня въ ум не было, никогда не захочу, вы сами увидите;

будьте уврены! Тутъ какой-нибудь злой человкъ меня оклеветалъ предъ вами! Будьте спокойны!

Говоря это, онъ приблизился къ Агла. Она отняла платокъ, которымъ закрывала лицо, быстро взглянула на него и на всю его испуганную фигуру, сообразила его слова и вдругъ разразилась хохотомъ прямо ему въ глаза, Ч такимъ веселымъ и неудержимымъ хохотомъ, такимъ смшнымъ и насмшливымъ хохотомъ, что Аделаида первая не выдержала, особенно когда тоже поглядла на князя, бросилась къ сестр, обняла ее и захохотала такимъ же неудержимымъ, школьнически-веселымъ смхомъ, какъ и та. Глядя на нихъ, вдругъ сталъ улыбаться и князь, и съ радостнымъ и счастливымъ выраженiемъ сталъ повторять:

Ч Ну, слава Богу, слава Богу!

Тутъ уже не выдержала и Александра и захохотала отъ всего сердца. Казалось, этому хохоту всхъ трехъ и конца не будетъ.

Ч Ну, сумасшедшiя! пробормотала Лизавета Прокофьевна: Ч то напугаютъ, а то....

Но смялся уже и князь Щ., смялся и Евгенiй Павловичъ, хохоталъ Коля безъ умолку, хохоталъ, глядя на всхъ, и князь.

Ч Пойдемте гулять, пойдемте гулять! вскричала Аделаида: Ч вс вмст и непремнно князь съ нами;

незачмъ вамъ уходить, милый вы человкъ! Что за милый онъ человкъ, Аглая! Не правда ли, мамаша? Къ тому же я непремнно, непремнно должна его поцловать и обнять за.... за его объясненiе сейчасъ съ Аглаей.

Maman, милая, позвольте мн поцловать его? Аглая! позволь мн поцловать твоего князя! крикнула шалунья и дйствительно подскочила къ князю и поцловала его въ лобъ. Тотъ схватилъ ея руки, крпко сжалъ, такъ что Аделаида чуть не вскрикнула, съ безконечною радостiю поглядлъ на нее и вдругъ быстро поднесъ ея руку къ губамъ и поцловалъ три раза.

Ч Идемте же! звала Аглая. Ч Князь, вы меня поведете.

Можно это, maman? Отказавшему мн жениху? Вдь вы ужь отъ меня отказались на вки, князь? Да не такъ, не такъ подаютъ руку дам, разв вы не знаете какъ надо взять подъ руку даму? вотъ такъ, пойдемте, мы пойдемъ впереди всхъ;

хотите вы идти впереди всхъ, tte--tte?

Она говорила безъ умолку, все еще смясь порывами.

Ч Слава Богу! Слава Богу! твердила Лизавета Прокофьевна, сама не зная чему радуясь.

Чрезвычайно странные люди! подумалъ князь Щ., можетъ быть въ сотый уже разъ съ тхъ поръ какъ сошелся съ ними, но....

ему нравились эти странные люди. Что же касается до князя, то, можетъ-быть, онъ ему и не слишкомъ нравился;

князь Щ. былъ нсколько нахмуренъ и какъ бы озабоченъ, когда вс вышли на прогулку.

Евгенiй Павловичъ, казалось, былъ въ самомъ веселомъ расположенiи, всю дорогу до воксала смшилъ Александру и Аделаиду, которыя съ какою-то уже слишкомъ особенною готовностiю смялись его шуткамъ, до того, что онъ сталъ мелькомъ подозрвать, что он, можетъ-быть, совсмъ его и не слушаютъ.

Отъ этой мысли онъ вдругъ, и не объясняя причины, расхохотался, наконецъ, чрезвычайно и совершенно искренно (таковъ уже былъ характеръ!). Сестры, бывшiя, впрочемъ, въ самомъ праздничномъ настроенiи, безпрерывно поглядывали на Аглаю и князя, шедшихъ впереди;

видно было, что младшая сестрица задала имъ большую загадку. Князь Щ. все старался заговаривать съ Лизаветой Прокофьевной о вещахъ постороннихъ, можетъ-быть чтобы развлечь ее, и надолъ ей ужасно. Она, казалось, была совсмъ съ разбитыми мыслями, отвчала невпопадъ и не отвчала иной разъ совсмъ. Но загадки Аглаи Ивановны еще не кончились въ этотъ вечеръ. Послдняя пришлась на долю уже одного князя. Когда отошли шаговъ сто отъ дачи, Аглая быстрымъ полушепотомъ сказала своему упорно молчавшему кавалеру:

Ч Поглядите направо.

Князь взглянулъ.

Ч Глядите внимательне. Видите вы ту скамейку, въ парк, вонъ гд эти три большiя дерева.... зеленая скамейка?

Князь отвтилъ, что видитъ.

Ч Нравится вамъ мстоположенiе? Я иногда рано, часовъ въ семь утра, когда вс еще спятъ, сюда одна прихожу сидть.

Князь пробормоталъ, что мстоположенiе прекрасное.

Ч А теперь идите отъ меня, я не хочу съ вами больше идти подъ руку. Или лучше идите подъ руку, но не говорите со мной ни слова. Я хочу одна думать про себя....

Предупрежденiе во всякомъ случа напрасное: князь наврно не выговорилъ бы ни одного слова во всю дорогу и безъ приказанiя.

Сердце его застучало ужасно, когда онъ выслушалъ о скамейк.

Чрезъ минуту онъ одумался и со стыдомъ прогналъ свою нелпую мысль.

Въ Павловскомъ воксал по буднямъ, какъ извстно и какъ вс по крайней мр утверждаютъ, публика собирается лизбранне чмъ по воскресеньямъ и по праздникамъ, когда назжаютъ всякiе люди изъ города. Туалеты не праздничные, но изящные. На музыку сходиться принято. Оркестръ, можетъ-быть дйствительно лучшiй изъ нашихъ садовыхъ оркестровъ, играетъ вещи новыя. Приличiе и чинность чрезвычайныя, несмотря на нкоторый общiй видъ семейственности и даже интимности.

Знакомые, все дачники, сходятся оглядывать другъ друга. Многiе исполняютъ это съ истиннымъ удовольствiемъ и приходятъ только для этого;

но есть и такiе, которые ходятъ для одной музыки.

Скандалы необыкновенно рдки, хотя однакоже бываютъ даже и въ будни. Но безъ этого вдь невозможно.

На этотъ разъ вечеръ былъ прелестный, да и публики было довольно. Вс мста около игравшаго оркестра были заняты. Наша компанiя услась на стульяхъ нсколько въ сторон, близь самаго ваго выхода изъ воксала. Толпа, музыка нсколько оживили Лизавету Прокофьевну и развлекли барышень;

он успли переглянуться кое-съ-кмъ изъ знакомыхъ и издали любезно кивнуть кой-кому головой;

успли оглядть костюмы, замтить кой-какiя странности, переговорить о нихъ, насмшливо улыбнуться. Евгенiй Павловичъ тоже очень часто раскланивался.

На Аглаю и князя, которые все еще были вмст, кое-кто уже обратили вниманiе. Скоро къ маменьк и къ барышнямъ подошли кое-кто изъ знакомыхъ молодыхъ людей;

двое или трое остались разговаривать;

вс были прiятели съ Евгенiемъ Павловичемъ.

Между ними находился одинъ молодой и очень красивый собой офицеръ, очень веселый, очень разговорчивый;

онъ поспшилъ заговорить съ Аглаей и всми силами старался обратить на себя ея вниманiе. Аглая была съ нимъ очень милостива и чрезвычайно смшлива. Евгенiй Павловичъ попросилъ у князя позволенiя познакомить его съ этимъ прiятелемъ;

князь едва понялъ, что съ нимъ хотятъ длать, но знакомство состоялось, оба раскланялись и подали другъ другу руки. Прiятель Евгенiя Павловича сдлалъ одинъ вопросъ, но князь, кажется, на него не отвтилъ или до того странно промямлилъ что-то про себя, что офицеръ посмотрлъ на него очень пристально, взглянулъ потомъ на Евгенiя Павловича, тотчасъ понялъ для чего тотъ выдумалъ это знакомство, чуть-чуть усмхнулся и обратился опять къ Агла. Одинъ Евгенiй Павловичъ замтилъ, что Аглая внезапно при этомъ покраснла.

Князь даже и не замчалъ того, что другiе разговариваютъ и любезничаютъ съ Аглаей, даже чуть не забывалъ минутами, что и самъ сидитъ подл нея. Иногда ему хотлось уйдти куда-нибудь, совсмъ исчезнуть отсюда, и даже ему бы нравилось мрачное, пустынное мсто, только чтобы быть одному съ своими мыслями, и чтобы никто не зналъ гд онъ находится. Или, по крайней мр, быть у себя дома, на террас, но такъ, чтобы никого при этомъ не было, ни Лебедева, ни дтей;

Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 11 |    Книги, научные публикации