Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 |   ...   | 41 |

Я мало встречал людей, столь склонных ксамоуничижению, как Мардж. Эти чувства никогда не исчезали, но в лучшие периодыпросто отходили на второй план, ожидая удобного случая, чтобы вернуться. Небыло лучшего предлога, чем публично признанный успех другой женщины еевозраста: тогда самопрезрение охватывало Мардж, и она начинала более серьезно,чем обычно, обдумывать самоубийство.

Я пытался отыскать успокоительныеслова:

- Мардж, зачем Вы все это делаете с собойВы говорите, что ничего не сделали, ничего не добились, недостойнысуществовать, но мы оба знаем, что эти мысли - всего лишь состояние Вашегосознания. Они не имеют никакого отношения к реальности! Вспомните, как хорошоВы думали о себе две недели назад. Но ведь ничего не изменилось с тех пор вовнешнем мире. Вы тот же самый человек, что и тогда!

Я был на правильном пути. Я привлек еевнимание. Она слушала меня, и я продолжал:

- Это Ваше постоянное сравнение себя сдругими не в свою пользу - дело крайне саморазрушительное. Слушайте, сделайтеперерыв. Не нужно сравнивать себя с профессором Г., которая, возможно, являетсясамым блестящим оратором во всем университете. Не нужно сравнивать себя с моейженой в тот единственный в ее жизни день, когда ее чествуют. Всегда легко, еслиВы хотите изводить себя, найти кого-то, в сравнении с кем Вы проигрываете. Мнезнакомо это чувство, я делал то же самое.

Послушайте, почему хотя бы раз не выбратького-то, кто не имеет того, что имеете Вы Вы всегда испытывали сострадание кдругим. Вспомните о Вашей добровольной работе с бездомными. Вы никогда неценили себя за это. Сравните себя с кем-нибудь, кому нет дела до других. Или,скажем, почему не сравнить себя с одним из тех бездомных, которым Вы помогаетеБьюсь об заклад, они с завистью сравнивают себя с Вами.

Гудок в телефонной трубке подтвердил: ясовершил колоссальную ошибку. Я был достаточно знаком с Мардж, чтобы точнознать, как она использует эту мою оплошность: она скажет, что я проявил своиистинные чувства, я уверен в том, что она безнадежна, и единственные люди, всравнении с которыми она выигрывает, - это самые несчастные создания наземле.

Она не упустила такую возможность и началанаш следующий обычный сеанс - к счастью, приходившийся на следующее утро - свыражения этого самого чувства. Затем она продолжала холодным тоном иотрывистым голосом перечислять мне "истинные факты" о самой себе.

- Мне 45 лет. Всю мою жизнь я психическибольна. Я встречаюсь с психиатрами всю свою жизнь и не могу без них жить.Остаток моей жизни я вынуждена буду пользоваться медицинской помощью. Самоебольшее, на что я могу надеяться, - это не попасть в сумасшедший дом. Меняникто никогда не любил. У меня никогда не будет детей. У меня никогда не былодлительных отношений с мужчиной и нет никакой надежды иметь их в будущем. Янеспособна заводить друзей. Никто не звонит мне в мой день рождения. Отец,который приставал ко мне, когда я была ребенком, умер. Моя мать - озлобленная,безумная женщина, и я с каждым днем все больше становлюсь похожей на нее. Мойбрат провел большую часть жизни в сумасшедшем доме. У меня нет никакихталантов, никаких особых способностей. Я всегда буду выполнять черную работу. Явсегда буду бедной и буду тратить большую часть своего заработка напсихиатров.

Мардж остановилась. Я подумал, оназакончила, но было трудно судить, поскольку она говорила, как привидение - снеестественным спокойствием, не шевеля ничем, кроме губ - ни руками, ниглазами, и даже как будто не дыша.

Внезапно она начала снова, как заводнаямеханическая игрушка, в которой остался один последний витокпружины:

- Вы говорите, что я должна бытьтерпеливой. Вы говорите, что я не готова - не готова прекратить терапию, неготова к замужеству, не готова завести ребенка, не готова бросить курить. Яждала. Я прождала всю свою жизнь. Теперь слишком поздно, слишком поздножить.

В течение всей этой горестной тирады ясидел, не мигая, и на мгновение почувствовал стыд за то, что она меня нетронула. Но это была не черствость. Я слышал подобные монологи раньше и помню,как мне стало не по себе, когда Мардж произнесла это впервые. Тогда я былпотрясен ее горем, преисполнился сочувствия и превратился в то, что Хемингуэйназывал "сопливым еврейским психиатром".

Хуже того, намного хуже (и это труднопризнать), я былсогласен с ней. Марджпредставила свою "подлинную историю болезни" так четко и последовательно, чтополностью убедила меня. Она действительно крайне беспомощна. Она, вероятно, никогда не выйдет замуж. Онадействительно неудачница. Унее и правда отсутствует способностьсближаться с людьми. Вероятно, ей в самомделе нужны еще многие и многие годы терапии,возможно, пожизненная поддержка. Я так глубоко вчувствовался в ее отчаяние ипессимизм, что легко мог понять привлекательность самоубийства. Вряд ли я могнайти слова, которые успокоили бы ее.

Мне потребовалась неделя до нашей следующейвстречи, чтобы понять: эта жалоба была пропагандой, распространяемой еедепрессией. Эти слова произносились от лица ее депрессии, а я оказалсядостаточно глуп, чтобы позволить ей убедить себя. Посмотри на все искажения,посмотри на то, о чем она не сказала. Она исключительно умная, творческая и оченьпривлекательная женщина (когда не искажает свое лицо). Я с нетерпением ждувозможности увидеть ее и побыть с ней. Я уважаю ее за то, что, несмотря на своистрадания, она всегда расположена к другим и сохраняет верность общественномуслужению.

Так что теперь, слушая вновь ее жалобу, яискал способы изменить ее душевное состояние. В похожих случаях в прошлом онапогружалась в глубокую депрессию и оставалась в ней несколько недель. Я знал,что если буду действовать незамедлительно, то смогу помочь ей избежать особенносильной боли.

- Мардж, это говорите не Вы, а Вашадепрессия. Вспомните, что всякий раз, как Вы впадали в депрессию, Вывыкарабкивались из нее снова. Одно хорошо - единственное хорошо - в депрессии: онавсегда кончается.

Я подошел к своему письменному столу,открыл ее папку и прочитал вслух отрывки из письма, которое она написала всегоза три недели до этого, когда чувствовала радость жизни:

"...Это был фантастический день. Мы с Джейнгуляли по Телеграф Авеню. Мы примеряли вечерние платья 40-х годов в магазинахстарой одежды. Я нашла несколько старых записей Кэй Старр. Мы пробежались поМосту Голден Гейт с заходом в ресторан Гринов. Все-таки есть жизнь и вСан-Франциско. Я обычно только плохие новости сообщаю - думаю, неплохо ихорошими поделиться. Увидимся. Ваша..."

Но хотя через открытое окно задувал теплыйвесенний ветерок, в моем кабинете была зима. Лицо Мардж оставалось застывшим.Она уставилась в стену и, казалось, почти меня не слушала. Ее ответ былледяным:

- Вы думаете, что я ничтожество. Вспомните,как Вы просили меня сравнить себя с бездомными. Этого я, по-Вашему,заслуживаю.

- Мардж, простите меня за это. Я не мастероказывать помощь по телефону.

Это была неуклюжая попытка с моей стороны.Но, поверьте, я хотел помочь. Как только я это произнес, я понял своюошибку.

Казалось, моя реплика помогла. Я услышал еевздох. Ее напряженные плечи расслабились, лицо разгладилось и голова слегкаповернулась в мою сторону.

Я придвинулся на дюйм или двапоближе.

- Мардж, мы с Вами и раньше переживаликризисы. Были времена, когда Вы чувствовали себя так же ужасно, как сейчас. Чтопомогало раньше Я помню, когда Вы выходили из моего кабинета, чувствуя себянамного лучше, чем когда входили в него. Что вызывало изменение Что Вы делалиЧто я делал Давайте сформулируем это вместе.

Мардж не смогла ответить на этот вопрос, нопроявила интерес к нему. Она тряхнула головой и отбросила свои длинные черныеволосы на одну сторону, расчесав их пальцами. Я преследовал ее этим вопросомуже несколько раз, и в конце концов мы стали исследователями, работающими надним вместе.

Она сказала, что ей важно, когда ееслушают, что у нее нет никого, кроме меня, кому можно было бы рассказать освоей боли. Она знала также, что ей помогало тщательное изучение событий,вызвавших депрессию.

Вскоре мы уже проходили, одно за другим,все расстроившие ее события недели. Помимо стрессов, которые она описала мне потелефону, были и другие. Например, на заседании университетской лаборатории,где она работала, ее подчеркнуто игнорировали профессора и академическийперсонал. Я посочувствовал ей и сказал, что слышал от многих других,находившихся в ее ситуации - включая мою жену, - жалобы на подобное отношение.Я поделился с ней раздражением, которое высказывала моя жена в отношенииСтэнфордской привычки недостаточно уважать сотрудников, не относящихся кпреподавательскому составу.

Мардж вернулась к теме своих неудач и того,насколько большего достиг ее тридцатилетний босс.

Почему, размышлял я, нас преследуют этипроигрышные сравнения Ведь это так жестоко по отношению к самому себе и такпротивоестественно, как надавливать на больной зуб. Я сказал ей, что тоже частопроигрываю при сравнении себя с другими. (Я не описал отдельные детали.Возможно, стоило бы. Это бы нас равняло с ней.)

Я использовал метафору термостата,регулирующего самооценку. Ее "прибор" был неисправен: он располагался слишкомблизко к поверхности тела. Он не удерживал самооценку Мардж на одном уровне;она сильно колебалась в зависимости от внешних событий. Что-то происходило, иона вырастала; чье-нибудь маленькое критическое замечание, и она на несколькодней падала. Это как пытаться согреть свой дом печкой, расположенной слишкомблизко к окну.

К тому времени, как закончился сеанс, ей ненужно было говорить мне, насколько лучше она себя чувствовала; я мог видеть этопо ее дыханию, походке, по улыбке, с которой она покидала мойкабинет.

Улучшение сохранилось. У Мардж былапрекрасная неделя, и я не услышал ни одного полночного телефонного звонка.Когда я увидел ее неделю спустя, она казалась почти воодушевленной. Я всегдаполагал, что так же важно выяснить, что приносит улучшение, как и то, чтовызывает ухудшение, поэтому я спросил ее, с чем связано изменение.

- Каким-то образом, - сказала Мардж, - нашпоследний сеанс расставил все по местам. Это почти чудо, как Вы за столькороткое время избавили меня от этого кошмара. Я действительно рада, что Вы мойпсихиатр.

Хотя и польщенный ее искреннимкомплиментом, я почувствовал неловкость от двух вещей: таинственного "как-то" иот представления о моей работе как о чуде. До тех пор, пока Мардж будет думатьтак, она не достигнет улучшения, потому что источник помощи либо вне ее, либоза пределами понимания. Моя задача как терапевта (в отличие от родительскойроли) заключается в том, чтобы устраниться - помочь пациенту стать своимсобственным родителем. Я не хотел делать ее лучше. Я хотел помочь ей обрестиответственность за то, чтобы стать лучше, и сделать так, чтобы процессулучшения стал для нее как можно яснее. Поэтому я чувствовал неудобство от ее"как-то" и хотел исследовать его.

- Что конкретно, - спросил я, - былополезно в нашем последнем сеансе В какой момент Вы начали чувствовать себялучше Давайте вместе расследуем это.

- Ну, первым было то, как Вы исправили свойпромах с бездомными. Я могла бы использовать его, чтобы продолжать наказыватьВас, - фактически я так и делала раньше, Вы знаете. Но когда Вы заявили такпросто о своих намерениях и признали себя неуклюжим, я обнаружила, что не могукипятиться на этот счет.

- Звучит так, как будто мое замечаниепозволило Вам сохранить связь со мной. Насколько я Вас знаю, те периоды, когдаВы наиболее сильно подавлены, - это периоды, когда Вы рвете связи со всеми истановитесь действительно одинокой. В этом есть важная подсказка - нужносохранять связь с людьми.

Я спросил, что еще полезного произошло втечение сеанса.

- Главное, что перевернуло мое состояние, -фактически, момент, когда воцарилось спокойствие, - это когда Вы сказали, что уВашей жены и у меня похожие проблемы на работе. Я чувствую себя такой мерзкой иничтожной, а Ваша жена - такая знаменитая, что мы не можем даже быть упомянутырядом. Сказав мне, что у нее и у меня есть какие-то одинаковые проблемы, Выдоказали, что испытываетеко мне некоторое уважение.

Я было хотел протестовать, настаивать натом, что всегда уважал ее, но она не дала мне сделать это.

- Я знаю, знаю - Вы часто говорили, что уважаете меня,говорили, что я Вамнравлюсь, но все это лишь слова. Я никогда по-настоящему Вам не верила. На этотраз все было по-другому, Вы пошли дальше слов.

Я был очень взволнован тем, что сказалаМардж. Она нащупала очень важные проблемы. Идти "дальше слов" - именноэто работало. То, что яделал, а не что говорил.Действительно, главное было в том, чтобы делать что-то для пациента. Поделитьсяпроблемами моей жены означало сделать что-то для Мардж, подарить ей что-то.Терапевтическое действие, а не терапевтическоеслово!

Эта идея так воодушевила меня, что я струдом мог дождаться окончания сеанса, чтобы обдумать ее. Но сейчас моевнимание снова было поглощено Мардж. Ей еще было что мне сказать.

- Еще помогает, когда Вы спрашиваете, чтопомогало мне в прошлом. Вы передаете мне ответственность, позволяете мне самойвести сеанс. Это хорошо. Обычно я впадаю в депрессию на несколько недель, а Выизвлекаете меня оттуда за несколько минут, заставляя формулировать, чтопроизошло.

- Фактически самвопрос: "Что помогало раньше" - полезен, потому чтоубеждает меня, что есть способ почувствовать себя лучше. Еще помогает то, чтоВы не строите из себя волшебника, который позволяет мне догадаться о том, чтознает сам. Мне нравится, что Вы признаетесь в том, что не знаете, и затемпредлагаете мне найти ответ вместе с Вами.

Это было музыкой для моих ушей! В течениегода работы с Мардж я старался придерживаться только одного твердого правила -относиться к ней как к равной. Я пытался не объективировать ее, не жалеть ее ине делать ничего, что создает между нами пропасть неравенства. Я следовал этомуправилу по мере возможности, и сейчас было приятно слышать, что этопомогло.

Весь замысел психиатрического "лечения"насквозь проникнут противоречиями. Когда один человек, терапевт, "лечит"другого, пациента, с самого начала понятно, что эта терапевтическая пара, тедвое, которые должны сформировать терапевтический союз, не равны и не могутбыть полными союзниками; один расстроен и запутался, а от другого ожидается,что он будет использовать свои профессиональные навыки, чтобы распутать иисследовать объективно проблемы, лежащие в основе расстройства изамешательства. Кроме того, пациент платит тому, кто его лечит. Само слово"лечение" подразумевает неравенство. Относиться к кому-то как к равномуозначает, что терапевт должен преодолеть или скрыть неравенство, ведя себя так,как будто он и пациент равны.

Pages:     | 1 |   ...   | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 |   ...   | 41 |    Книги по разным темам