Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 |   ...   | 41 |

Саул не пришел на следующую встречу. Минутза тридцать до начала сеанса он позвонил моей секретарше и сообщил, чтонадорвал спину и не может встать с постели. Я сразу же перезвонил, но услышаллишь автоответчик. Я оставил сообщение, чтобы он позвонил мне, но прошлонесколько часов, а он не ответил. Тогда я позвонил снова и оставил сообщение,неотразимое для пациентов: позвонить мне, потому что я должен сказать емучто-то важное.

Когда Саул позвонил позже в тот вечер, ябыл встревожен мрачным и сухим тоном его голоса. Я знал, что он не повредилспину (он часто избегал неприятных конфронтаций, симулируя болезнь), и он знал,что я об этом знаю; но сухой тон его голоса безошибочно свидетельствовал, что ябольше не имею права это обсуждать. Что делать Я беспокоился за Саула. Ясожалел о поспешных решениях. Я боялся самоубийства. Нет, я не позволю емупорвать со мной. Я насильно заставлю его увидеться со мной. Я ненавидел этуроль - но не видел иного выхода.

- Саул, полагаю, я неправильно оценилстепень боли, которую Вы испытываете, и оказал слишком большое давление на Вас,чтобы Вы открыли эти письма. У меня есть идея получше о том, как мы должныработать. Но в одном я уверен: сейчас не время пропускать сеансы. Я предлагаю,если Вы недостаточно хорошо чувствуете себя, чтобы двигаться, навестить Васдома.

Саул, конечно, возражал, выдвигая многозаранее известных доводов: он не единственный мой пациент, я слишком занят, онуже чувствует себя лучше, нет никакой спешки, вскоре он сам сможет приехать вмой офис. Но я был так же тверд, как и он, и меня нельзя было отговорить.Наконец, он согласился принять меня завтра с утра.

По дороге к дому Саула на следующий день ябыл в приподнятом настроении. Я снова исполнял почти забытую роль. Многовремени прошло с тех пор, когда я приезжал к пациентам на дом. Я вспоминал своистуденческие дни, свою работу по вызовам в Южном Бостоне, лица давно ушедшихпациентов, запахи ирландских кварталов - капусты, затхлости, вчерашнего пива,ночных горшков, стареющей плоти. Я вспомнил одного хронического старогобольного на моем участке, диабетика с двумя ампутированными ногами. Онвыспрашивал меня о новых фактах, почерпнутых из утренней газеты: "Какой овощсодержит больше всего сахара Лук! Вы знали об этом Чему они учат вас нынче вмедицинских училищах!"

Я размышлял о том, действительно ли луксодержит много сахара, когда подъехал к дому Саула. Парадная дверь былаоткрыта, как он меня предупредил. Я не спрашивал о том, кто оставит ееоткрытой, если он прикован к постели. Поскольку лучше всего было бы, чтобы Сауллгал мне как можно меньше, я не стал много расспрашивать о его спине и о том,как за ним ухаживают. Зная, что по соседству живет его замужняя дочь, явскользь намекнул, что предполагаю, что она заботится о нем.

Спальня Саула была спартанской - грубооштукатуренные стены и деревянный пол, никаких украшений, фамильных фотографий,никакого следа эстетического вкуса (или присутствия женщины). Он лежалнеподвижно, вытянувшись на спине. Он не выразил большого любопытства по поводунового лечебного плана, о котором я упомянул по телефону. В самом деле, онвыглядел таким далеким, и я решил, что первым делом должен восстановить нашиотношения.

- Саул, во вторник эти письма казались мнечем-то вроде обширного и опасного абсцесса для хирурга. - В прошлом Саул былвосприимчив к хирургическим аналогиям, будучи знаком с ними по медицинскомуинституту (в котором он учился до того, как посвятить себя научной карьере);кроме того, его сын был хирургом.

- Я был убежден, что абсцесс нужно вскрытьи прочистить и единственное, что мне следует делать, - это убедить Васразрешить мне провести эту процедуру. Возможно, я поторопился и нарыв еще несозрел. Возможно, мы можем попробовать некий психиатрический эквиваленткомпрессов и антибиотиков. Давайте на время отложим обсуждение вопроса овскрытии писем; ясно, что Вы распечатаете их, когда будете готовы. - Яостановился, борясь с искушением очертить временные рамки - месяц - как будтоон дал формальное обещание; это было неподходящее время для манипуляций - Саулуловил бы любое лукавство.

Саул не отвечал. Он лежал неподвижно,отведя взгляд.

- Договорились - подсказал я.

Небрежный кивок.

Я продолжал:

- Я думал о Вас последние два дня, - теперья применил одно из самых сильных своих воодушевляющих средств. Замечание о том,что терапевт думал о пациенте вне отведенного ему часа, по моему опыту, всегдаподстегивало интерес последнего.

Но в глазах Саула не мелькнуло и тенизаинтересованности. Теперь я был действительно обеспокоен, но снова решил необсуждать его отстраненность. Вместо этого я искал пути наладить с нимсвязь.

- Мы оба согласны, что Ваша реакция надоктора К. чрезмерна. Это напоминает мне о сильном чувстве, которое Вы частовыражали - чувстве, что Вы никогда никому не принадлежали. Я думаю о Вашейтетке, так часто напоминавшей, как Вам повезло, что она согласилась заботитьсяо Вас и не отдала в приют.

- Я когда-нибудь говорил Вам, что она такникогда и не приняла меня - внезапно Саул снова был со мной. Нет, непо-настоящему - теперь мы разговаривали вместе, но параллельно, а не друг сдругом.

- Когда две ее дочери болели, на домприходил семейный доктор. Когда болел я, она везла меня в областную больницу икричала: "Этот сирота нуждается в медицинской помощи".

Интересно, заметил ли Саул, что в концеконцов, в возрасте 63 лет, он добился домашнего визита доктора.

- Так что Вы никогда нигде не былипо-настоящему "своим", никогда не были по-настоящему "дома". Я помню, что Вырассказывали мне о своей кровати в теткином доме - диванчике, который Вы каждыйвечер должны были раскладывать в гостиной.

- Последним ложился, первым вставал. Я немог раздвинуть свой диван, пока кто-нибудь находился вечером в гостиной, а поутрам должен был вставать и убирать его, пока никто не пришел.

Я обратил больше внимания на его спальню -такую же голую, как комнаты в средней руки мексиканских отелях, и еще вспомнилописание пустой, выкрашенной в белый цвет кельи Витгенштейна в Кембридже. Былопохоже, что у Саула все еще нет спальни, нет комнаты, которую он сделал своейсобственной, исключительно своей.

- Наверное, доктор К. и Стокгольмскийинститут представляются Вам истинным раем. Наконец Вы нашли место, которомупринадлежите, дом и, возможно, отца, - все, что Вы постоянноискали.

- Возможно, Вы правы, доктор.

Не имело значения, прав я или нет. Не имелазначения также почтительность Саула. Мы говорили - и это было важно. Япочувствовал себя спокойнее, мы плыли в знакомых водах.

Саул продолжал:

- Пару недель назад я видел в магазинекнигу о "комплексе мошенника". Это про меня. Я всегда представлял себя не тем,кто я есть, всегда чувствовал себя мошенником, всегда боялсяразоблачения.

Это был привычный материал, мы проходилиэто много раз, и я не беспокоился о том, чтобы опровергать его самообвинения.Не было смысла. Раньше я часто делал это, и у него на все был готовый ответ.("У Вас очень успешная научная карьера". - "Во второсортном университете натретьесортном факультете". - "263 публикации" - "Я публикуюсь 42 года, этовсего лишь по 6 в год. Кроме того, многие из них меньше трех страниц. Я частопереписываю одну и ту же статью пятью разными способами. Эта цифра содержиттакже тезисы, рецензии на книги и главы из коллективных монографий - почтиникакого оригинального материала".)

Вместо этого я сказал (я мог говорить этодостаточно авторитетно, поскольку речь шла не только о нем, но и обомне):

- Именно это Вы имели в виду, когдасказали, что эти письма преследовали Вас всю жизнь! Неважно, чего Вы достигли,неважно, что Вы сделали столько, что хватило бы для троих, Вы все времячувствовали, что надвигается суд и разоблачение. Как мне отрезвить Вас Какпомочь Вам понять, что это вина без преступления

- Мое преступление в том, что я выдаю себяза другого. Я ничего не сделал серьезного в своей области. Я знаю это, и докторК. знает это теперь, и если бы Вы немного разбирались в нейробиологии, Вы бытоже это знали. Никто не в состоянии вынести обо мне более верный приговор, чеммне.

Я автоматически подумал: "Не "чем мне", а"чем я". Ваше единственное реальное преступление в том, что Вы перепутали формыместоимения первого лица".

Потом я заметил, что становлюсь критичным.К счастью, я не произнес этого вслух - и лучше бы не произносил следующей своейфразы:

- Саул, если Вы считаете себя таким плохим,как Вы говорите, не имеете никаких добродетелей и умственных способностей, топочему тогда Вы думаете, что Ваше суждение, в частности, суждение о себе, стольнепогрешимо и безупречно

Ответа не последовало. Раньше Саулулыбнулся бы и поднял на меня глаза, но сегодня он явно был не в настроениииграть словами.

Я закончил сеанс заключением контракта. Ясогласился помочь, чем могу, встречаться с ним в течение кризиса, навещать егодома столько, сколько необходимо. Взамен я просил, чтобы он согласился непринимать непоправимых решений. Я добился от него ясно выраженного обещания невредить себе, не писать доктору К. (без предварительной консультации со мной) ине возвращать деньги Стокгольмскому институту.

Договор не совершать самоубийства(письменное или устное соглашение, в котором пациент обещает позвонитьтерапевту, когда почувствует опасные разрушительные импульсы, а терапевтобещает прекратить терапию, если пациент нарушит соглашение и совершит попыткусамоубийства) всегда смущал меня своей нелепостью ("Если Вы покончите с собой,я никогда не буду Вас больше лечить"). Однако он может быть весьма эффективным,и я почувствовал себя заметно увереннее, заключив его с Саулом. Домашниепосещения тоже имели свое преимущество: неудобные для меня, они заставлялиСаула чувствовать себя в долгу передо мной и укрепляли нашконтракт.

Следующий сеанс, два дня спустя, протекалпримерно в том же духе. У Саула было сильное желание послать в дар 50 тысячдолларов, а я оставался тверд в своем неприятии этого плана и извлекал на светвсю историю его склонности откупаться от проблем. Он дал мне сухое описаниесвоего первого столкновения с деньгами. С десяти до семнадцали лет он продавалгазеты в Бруклине. Его дядя, грубый и резкий человек, о котором Саул редкоупоминал, арендовал для него место около входа в метро и отвозил его тудакаждое утро в 5.30 и забирал тремя часами позже, чтобы доставить в школу, -неважно, что Саул каждый раз опаздывал на 10-15 минут и начинал каждый день вшколе с замечаний.

Хотя Саул все семь лет отдавал каждый пеннииз своей выручки дяде, он никогда не чувствовал, что вносит достаточно денег, иначал ставить перед собой недостижимые цели - сколько денег он должен сегоднязаработать. Любая неудача в достижении этих целей наказывалась тем, что онлишал себя части или всего обеда. Для этого он научился жевать медленно,прятать пищу за щеку или раскладывать ее на тарелке так, чтобы ее казалосьменьше. Если под взглядом дяди или тети он был вынужден проглотить пищу (не точтобы он верил, что они заботятся о его питании), он научился бесшумно вызыватьу себя рвоту в ванной после еды. Точно так же, как когда-то он пытался купитьдля себя место в своей семье, теперь он пытался купить безопасное место застолом доктора К. и Стокгольмского института.

- Мои дети не нуждаются в деньгах. Сынполучает за операцию на сердце 2 тысячи долларов и часто делает по две в день.А муж моей дочери имеет шестизначное жалованье. Лучше я сейчас отдам ихСтокгольмскому институту, чем позже их оттяпает одна из моих бывших жен. Ярешил преподнести 50 тысяч долларов в дар. Почему нет Я могу это себепозволить. Моя страховая компания и университет платят мне достаточную пенсию,значительно больше, чем мне нужно для жизни. Я сделаю это анонимно. Я сохранюквитанцию и, если случится худшее, всегда смогу представить доказательство, чтовернул деньги. Если ничего из этого не понадобится, то и тогда все будет впорядке. Это хорошее решение - лучшее из всего, что я знаю.

- Важно не само решение, а как и когда Выпринимаете его. Есть разница между желанием сделать что-то и необходимостью сделать это (чтобыизбежать некой опасности). Я полагаю, что как раз сейчас Вы действуете понеобходимости. Если отдать 50 тысяч долларов - это хорошая идея, она останетсяхорошей и через месяц. Поверьте мне, Саул, лучше не принимать непоправимыхрешений, когда у Вас сильный стресс и Вы действуете (как Вы сами заметили) несовсем рационально. Я прошу лишь отсрочки, Саул. Просто отложите этот дар навремя, пока не пройдет кризис, пока письма не будут вскрыты.

Он снова согласно кивнул. Я опять сталподозревать, что он уже послал 50 тысяч долларов и просто не в силах сказатьмне. Это похоже на него. В прошлом у Саула были такие трудности в том, чтобыделиться потенциально неприятным материалом, что я установил в последние 15минут каждого сеанса специальное время "секретов", когда я просил его набратьсяхрабрости и поделиться секретами, которые он утаил за предыдущую частьсеанса.

Несколько сеансов мы с Саулом продолжали втом же духе. Я приезжал к нему домой рано утром, входил в дверь, таинственнооставленную открытой, и проводил терапию у постели Саула, где он лежал,вытянувшись на распорках, которые, как мы оба знали, были фиктивными. Норабота, казалось, шла хорошо. Хотя я был не так увлечен им, как в прошлом, яделал то, что обычно ожидают от терапевтов: прояснял схемы и смыслы, помогаСаулу понять, почему письма так фатально потрясли его, что они не толькопредставляют некую нынешнюю профессиональную неудачу, но и символизируют вечныйпоиск принятия и одобрения. Его стремление было столь неистовым, а потребностьстоль сильной, что он потерпел крах. В том случае, например, если бы Саул такотчаянно не нуждался в одобрении доктора К., он избежал бы всех проблем, сделавто, что делает любой сотрудник - просто проинформировав соавтора о развитии ихсовместной работы.

Мы проследили раннее развитие этих схем.Определенные сцены (ребенок, который всегда "последним ложится, первым встает";подросток, который не проглатывает пищу, если не продал достаточное количествогазет; тетка, орущая "Этот сирота нуждается в медицинской помощи") быликонцентрированными образами - эпистемами, как называл их Фуко, которые представляли вкристаллизированной форме всю структуру его жизни.

Pages:     | 1 |   ...   | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 |   ...   | 41 |    Книги по разным темам