Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 |   ...   | 34 |

— Нет,— рассмеялась я.— Это было большепохоже на сновидение. Кажется, время остановилось с того дня, как я пришла вшабоно.

— Апо-моему, прошло много времени, — серьезно заметила Тешома, гладя мягкие волосики своего сводногобрата. — Когда ты кнам только пришла, младенец еще спал в животе у Тутеми. Я хорошо помню день,когда мои мамы нашли тебя. — И, захихикав, девочка уткнулась мне лицом в шею. — Я знаю, почему ты тогда плакала.Ты боялась моего дядю Ирамамове — у него уродливое лицо.

— В тотдень, — заговорщицкипрошептала я, — ябоялась всех Итикотери. — Почувствовав, как по животу потекло что-то теплое и мокрое, я навытянутых руках чуть отстранила от себя Хоашиве.

Сидящий верхом на своем гамаке Этевавесело заулыбался, глядя, как его сын пускает струю в огонь очага.

— Всехнас — спросилаТешома. — Даже моегоотца и дедушку Даже моих мам и старую Хайяму — Наклонившись к моему лицу, онанедоверчиво и чуть встревоженно всмотрелась в мои глаза, словно пытаясь что-тонайти в них. — Ты именя боялась

— Нет.Тебя я не боялась, —заверила я ее, подбрасывая в воздух улыбающегося Хоашиве.

— И я тебяне боялась. — Совздохом облегчения Тешома откинулась в гамаке. — Я не спряталась, как почти вседети, когда ты в первый раз вошла к нам в хижину. Мы слышали, что белые людиочень высокие и волосатые, как обезьяны. А ты была такая маленькая. Я знала,что ты не можешь быть настоящей белой.

Надежно закрепив на спине корзину, Тутемивзяла у меня с колен ребенка и ловко усадила его в петлю из мягкого луба у себяна груди. — Готово,— сказала она,улыбнувшись и вопросительно взглянула на Этеву и Ритими.

Этева усмехнулся и взял в руки мачете, луки стрелы.

— Тыпридешь попозже —спросила Ритими, поправляя в носу длинную тонкую палочку. Уголки ее рта,лишенные привычных палочек, приподнялись в улыбке, обозначив ямочки на щеках.Словно почувствовав мою нерешительность, Ритими не стала дожидаться ответа ивслед за мужем и Тутеми пошла на огороды.

— Хайямаидет, — прошепталаТешома. — Хочетзнать, почему ты не пришла есть печеные бананы. — Девочка выскользнула из гамака ипобежала к играющей неподалеку компании ребятишек.

Хайяма, что-то ворча себе под нос, прошлачерез хижину Тутеми. Ее старческая кожа длинными вертикальными складками виселана бедрах и животе. Напустив на себя строгую мину, она подала мне половинкукалабаша с банановым пюре. Потом со вздохом уселась в гамак Ритими и сталараскачиваться, возя рукой по земле, явно завороженная ритмичным поскрипываниемузла на лиане. —Жаль, что мне так и не удалось тебя откормить, — после долгого молчания сказаластаруха.

Я стала убеждать Хайяму, что ее бананытворят настоящие чудеса, и что еще немного, и я даже начнутолстеть.

— Не такуж много этого времени, — тихо заметила Хайяма. — Ты же уйдешь вмиссию.

— Что— вскричала я,пораженная недвусмысленностью ее тона. — Кто такое говорит

— Милагросперед уходом взял с Арасуве обещание, что если нам придется перебраться на одиниз старых огородов в глубине леса, то тебя мы с собой не возьмем. — Черты Хайямы смягчилоностальгическое, почти мечтательное выражение глаз, когда она напомнила, чтодовольно много семей уже ушло на старые огороды еще несколько недель назад.Полагая, что они скоро вернутся, я не обратила тогда на это внимания. Хайяма жеговорила дальше, что большое семейство Арасуве со всеми его родными идвоюродными братьями, сыновьями и дочерьми не отправилось вслед за остальнымипо той простой причине, что вождь ожидает вестей от Милагроса.

— Значит,жители покинут это шабоно — спросила я.

— А как жездешние огороды Их же совсем недавно расширили. И что будет с молодымипосадками бананов —взволнованно продолжала спрашивать я.

— Онибудут расти. — ЛицоХайямы сморщилось в веселой улыбке. — Здесь останутся старики ибольшинство детей. Мы построим временные хижины поближе к банановым посадкам,потому что никому неохота жить в опустевшем шабоно. Мы будем ухаживать за огородами,пока не вернутся остальные. К тому времени созреют и бананы, и плодыраша, и снова наступит порапраздника.

— Нопочему уходит так много народу Итикотери — спросила я. — Разве здесь недостаточноеды

Хайяма сказала напрямик, что спродовольствием сейчас туго, однако подчеркнула, что старые огородыпревратились в настоящую кормушку для обезьян, птиц, агути, пекари и тапиров.Там мужчины смогут без особого труда охотиться, а женщины отыщут на огородахмножество кореньев и плодов, чтобы продержаться, пока не будет дичи.— К тому же,— продолжала Хайяма,— временноепереселение всегда полезно, особенно после набега. Не будь я так стара, я бытоже ушла.

— Как навыходной, — заметилая.

— Да.Выходной, —рассмеялась Хайяма, когда я объяснила значение слова. — О, как бы я хотела пойти исидеть себе в тени, объедаясь плодами кафу.

Деревья кафу высоко ценятся за их кору и лубяныеволокна. Гроздья плодов, величиной около десяти дюймов каждый, теснятся наодном общем стебле. Мясистый желеобразный плод полон крошечных семян и по вкусунапоминает перезрелый инжир.

— Если мненельзя перебраться с Арасуве и его семейством на старые огороды, — сказала я, присев у изголовьяХайямы, — тогда яостанусь с тобой. Мне незачем возвращаться в миссию. Мы вместе станем ждатьвозвращения остальных.

В глазах Хайямы, остановившихся на моемлице, появился неестественный блеск. Медленно, тщательно обдумывая каждоеслово, она растолковала мне, что хотя и не в обычаях их племени учинять набегина опустевшие шабоно илиубивать стариков и детей, Мокототери наверняка устроят какую-нибудь пакость,если узнают, — астаруха заверила меня, что узнают непременно, — что я осталась в незащищеннойдеревне.

Меня пробрала дрожь при воспоминании отом, как несколько недель назад в шабоно явилась ватага мужчин Мокототери, вооруженных дубинками, ипотребовала возвращения своих женщин. После бурного обмена угрозами иоскорблениями Арасуве заявил воинам Мокототери, что по дороге домой они самиосвободили одну из похищенных женщин. Он подчеркнул, что их ни на минуту неввела в заблуждение ее уловка со змеиным укусом. Тем не менее, после некоторыхпрепирательств вождь неохотно отдал им девочку, которую Хайяма выбрала в женысвоему младшему сыну. Пригрозив скорым возмездием, Мокототери убралисьвосвояси.

Этева пояснил мне, что хотя Мокототери несобирались затевать перестрелку, поскольку оставили луки и стрелы спрятанными влесу, вождь поступил мудро, быстро отдав им девочку. Итикотери уступали им вчисленности, так как несколько мужчин уже ушли на заброшенныеогороды.

— А когдаАрасуве пойдет на старые огороды — спросила я Хайяму.

— Оченьскоро, — сказала она.— Арасуве отправилнесколько человек на поиски Милагроса. Правда, до сих пор им не удалось егоотыскать.

Я в душе улыбнулась и самодовольнозаметила: — Похоже,что несмотря на обещание Арасуве, я все-таки пойду с Ритими иЭтевой.

— Непойдешь, — увереннозаявила Хайяма с коварной усмешкой. — Мы должны защитить тебя нетолько от Мокототери. По пути на огороды тебя может похитить шапори и держать в отдаленной хижине каксвою жену.

—Сомневаюсь, —хихикнув, заметила я. — Ты мне сама говорила, что меня, такую тощую, не захочет ни одинмужчина. — И ярассказала старухе о том, что приключилось в горах между мной иЭтевой.

Прижав к обвисшим грудям скрещенные руки,Хайяма хохотала до тех пор, пока по ее морщинистым щекам не покатились слезы.— Да, Этева готоввзять первую попавшуюся женщину, — сказала она. — Но тебя он боится. — И наполовину высунувшись из гамака, Хайяма прошептала:— Шапори —это не обычный мужчина. Он не захочет иметь тебя для собственного удовольствия.Шапори. необходимо иметь всвоем теле женское начало. — Тут она снова откинулась в гамак. — А ты знаешь, где находитсяженское начало

—Нет.

Старуха посмотрела на меня, как наполоумную. — Вовлагалище, — наконецвыговорила она, задыхаясь от смеха.

—По-твоему, Пуривариве мог бы меня похитить — насмешливо спросила я.— А по-моему, онслишком стар, чтобы интересоваться женщинами.

Глаза ее раскрылись в искреннем изумлении.— Ты что, ничего невидела Тебе никто не рассказывал, что старый шапори будет покрепче любого мужчины вшабоно — спросила она. — Бывает, по ночам этот старикходит из хижины в хижину и трахает всех женщин подряд, не зная устали. А назаре, возвращаясь в лес, он свеж и полон сил как ни в чем не бывало.— Хайяма, правда,заверила, что Пуривариве не стал бы меня похищать, ибо ему уже ничего не нужно.Она, однако, предупредила меня, что есть и другие шаманы, не стольмогущественные, как этот старик, которые вполне на это способны.

Закрыв глаза, она громко вздохнула. Я былоподумала, что она уснула, но словно почувствовав, что я собираюсь подняться,старуха резко обернулась, положила обе руки мне на плечи и спросила дрогнувшимот волнения голосом: — Знаешь, почему тебе так нравится у нас

Я недоуменно взглянула на нее и не успелаоткрыть рот, чтобы ответить, как Хайяма продолжила: — Ты счастлива у нас, потому что утебя нет никаких обязанностей. Ты живешь как мы. Ты хорошо выучилась говоритьпо-нашему и знаешь многие наши обычаи. Для нас ты не ребенок и не взрослый, немужчина и не женщина. Мы ничего от тебя не требуем. Иначе ты бы стала обижатьсяна нас. — ГлазаХайямы, удерживавшие мой взгляд, так потемнели, что мне стало не по себе. На ееморщинистом лице они казались громадными и яркими, словно горели каким-тонеистощимым внутренним светом. После долгой паузы она добавила с вызовом:— Если бы тебедовелось стать женщиной шапори, ты была бы очень несчастлива.

В ее словах я почувствовала угрозу. Тем неменее, городя в ответ всякую чепуху в свою защиту, я внезапно поняла, что онаправа, и мне неудержимо захотелось рассмеяться.

Старуха ласково прижала пальцы к моимгубам. — В дальнихуголках леса, где обитают хекуры зверей и растений, живут могущественные шапори, — сказала Хайяма.

— Во мракеночи эти мужчины сходятся с прекрасными женскими духами.

— Я оченьрада, что я не прекрасный дух, — сказала я.

— Нет. Тыне красавица. —Яновсостоянии была обидеться на нелестное замечание Хайямы, сказанное подвкрадчивый смех и с чуть насмешливым взглядом. — Однако для многих из нас тыособа необычная.

С неожиданной нежностью в голосе онапринялась объяснять мне, почему Мокототери так хотели забрать меня к себе вшабоно. Их интерес ко мнебыл вызван не теми традиционными причинами, по которым индейцы ищут дружбы сбелыми, — получениеммачете, посуды и одежды, — но тем, что по мнению Мокототери, я обладаю некоей силой. До нихдошли слухи и о том, как я вылечила маленькую Тешому, и о случае с эпеной, и о том, как Ирамамове увиделотражение хекур в моихглазах. Они даже видели, как я стреляла из лука.

Все мои попытки внушить старухе, чтоникакой особой силой я не обладаю, и один лишь здравый рассудок помог мневылечить простуженного ребенка, оказались тщетными. Я стала доказывать, что иее можно считать обладательницей дара исцеления, — она ведь вправляет кости иготовит какие-то тайные отвары из внутренностей животных, кореньев и листьевдля лечения укусов, царапин и порезов. Но все мои доводы пропали впустую. Длянее существовала громадная разница между вправлением кости и заманиваниемзаблудшей души ребенка обратно в тело.

На это, подчеркивала она, способен толькошапори.

— Но этоже Ирамамове вернул ее душу, — упорствовала я. — Я только вылечила ее от простуды.

— Нет, неон, — настаивалаХайяма. — Он слышалтвои заклинания.

— Это быламолитва, — слабовозразила я, осознавая, что молитва в сущности ничем не отличается отзаклинаний Ирамамове к хекурам.

— Я знаю,что белые не такие, как мы, — перебила меня Хайяма, решительно настроенная не допускать моихдальнейших возражений. — Я говорю о совершенно иных вещах. Даже если бы ты по рождениюбыла Итикотери, ты все равно была бы непохожа на Ритими, Тутеми или на меня.— Хайяма коснуласьмоего лица, проведя длинными костлявыми пальцами по бу и щекам. — Моя сестра Анхелика никогда нестала бы просить тебя пойти с нею в лес. Милагрос никогда не привел бы тебя кнам, будь ты похожа на тех белых, которых он знает. — Она задумчиво посмотрела на меняи, словно запоздалая мысль только что пришла ей в голову, добавила:— Интересно, был былюбой другой белый так же счастлив с нами, как ты

—Наверняка да, — тихосказала я. — Не такуж много на свете белых, у которых есть шанс сюда попасть.

Хайяма пожала плечами. — Ты помнишь историю об Имаваами,женщине-шапори— спросилаона.

— Это жемиф! — и опасаясь,что старуха попытается провести какую-то параллель между Имаваами и мной, япоспешно добавила: —Это ведь как история о птичке, которая похитила огонь из пастиаллигатора.

— Можетбыть, — мечтательнозаметила Хайяма. — Яв последнее время много думала над тем, что рассказывали мне отец, дед и прадедо белых людях, которых они видели путешествующими по большим рекам. Должнобыть, белые путешествовали по лесам задолго до времен моегопрадеда.

Возможно, Имаваами была одной из них.— Хайяма склонила комне серьезное лицо и продолжала шепотом: — Должно быть, какой-нибудьшапори похитил ее, полагая,что белая женщина —это прекрасный дух. Но она оказалась могущественнее самого шапори. Она похитила его хекуры и сама стала колдуньей.— И Хайяма посмотрелана меня с вызовом, словно ожидая возражений.

Рассуждения старухи меня не удивили. ДляИтикотери было обычным делом подстраивать свою мифологию к современности либовводить в нее факты реальной жизни. — А индейские женщины становятсякогда-нибудь шапори — спросила я.

— Да,— не задумываясьответила Хайяма. —Странные существа эти женщины-шапори. Подобно мужчинам, они охотятся с луком и стрелами. Свои тела ониукрашают точками и пятнами, как у ягуара. Они вдыхают эпену и песнями заманивают хекур к себе в грудь.Женщины-шапори имеют мужей,которые им служат. Но стоит им родить ребенка, как они снова становятсяобыкновенными женщинами.

Pages:     | 1 |   ...   | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 |   ...   | 34 |    Книги по разным темам