Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |   ...   | 34 |

егкая улыбка появилась и задержалась нагубах Ирамамове. Казалось, мои доводы почти убедили его. Тем не менее он ссомнением покачал головой. — Так исцеление не делается. Как я могу просить, чтобы хекуры помогли тебе

Ты тоже хочешь принять эпену

— Это мнене понадобится, —заверила я его и заметила, что если могущественный шапори может приказать своимхекурам похитить душуребенка, тогда такой искусный колдун, как он, вполне может приказать своимдухам, которые, как он считает, со мной уже знакомы, чтобы те пришли мне напомощь.

— Япризову хекур помочь тебе,— объявил Ирамамове.— Я примуэпену вместотебя.

Пока один из мужчин вдувал галлюциноген вноздри Ирамамове, Ритими, Тутеми и жены Арасуве принесли мне полные калабашигорячей воды, которую старая Хайяма нагрела в больших алюминиевых котелках. Янамочила свое разрезанное одеяло в горячей воде и, пользуясь штанинами джинсоввместо перчаток, выжала каждую полоску ткани, пока в ней не осталось ни капливлаги. Потом я осторожно обернула ими все тело Тешомы и накрыла прогретыми надогнем пальмовыми листьями, нарезанными по моей просьбе кем-то изподростков.

Я с трудом могла перемещаться по хижине,куда набилась целая толпа народу. Они молча следили за каждым моим движением,внимательно и настороженно, чтобы не упустить ни единой мелочи. Сидя рядом сомной на корточках, Ирамамове без устали бросал в ночь свои заклинания. Часпроходил за часом, и люди постепенно разошлись по гамакам. Нимало необескураженная их неодобрением, я продолжала сменять остывающие компрессы.Ритими молча сидела в своем гамаке. Ее сплетенные пальцы безвольно лежали наколенях в жесте полнейшего отчаяния. Всякий раз, поднимая на меня глаза, оназаливалась слезами.

Тешома, казалось, никак не реагировала намои хлопоты. Что если у нее не простуда, а что-то другое Что если ей станетхуже Уверенность моя заколебалась, и я с таким жаром стала бормотать молитвыза нее, с каким не молилась с самого детства. Подняв глаза, я натолкнулась навзгляд Ирамамове. Он был встревожен, словно понимал сумятицу противоречивыхвлияний, одолевающих меня в эту минуту, — колдовства, религии и страха.Затем с прежней решимостью он стал петь дальше.

К нам присоединился старый Камосиве,присев на корточки у очага. Предрассветная прохлада еще не вползла в хижину, носам по себе горящий огонь заставил его инстинктивно придвинуться к немупоближе. Он тоже завел тихую песню. Его журчащий голос успокоил меня; он,казалось, принес с собой голоса ушедших поколений.

Дождь, поначалу решительно и энергичнозабарабанивший по пальмовой крыше, затем ослабел до легкой измороси, котораяпогрузила меня в какое-то оцепенение.

Уже почти светало, когда Тешома заметаласьв гамаке, нетерпеливо срывая мокрые куски одеяла и обернутые вокруг неепальмовые листья. Широко раскрыв глаза от удивления, она села и улыбнуласьстарому Камосиве, Ирамамове

и мне, сгрудившимся у ее гамака.— Я хочу пить,— сказала она и однимглотком выпила всю поданную воду с медом.

— Онапоправится —неуверенно спросила Ритими.

—Ирамамове заманил ее душу обратно, — сказала я. — А горячая вода переломила еелихорадку. Теперь ей нужно только тепло и спокойный сон.

Я вышла на поляну и распрямила затекшиеноги.

Опирающийся о палку старый Камосиве тесноприжал локти к груди, чтобы сохранить тепло. Он был похож на ребенка. Ирамамовеостановился рядом со мной по дороге в свою хижину. Не было сказано ни слова, ноя точно знала, что мы пережили момент абсолютного взаимопонимания.

Глава 22.

Едва заслышав приближающиеся шаги, Тутемизнаком велела мне пригнуться к покрытым плесенью листьям тыквенной лианы.— Это отряд,уходивший в набег, —шепнула она. —Женщинам не полагается видеть, с какой стороны возвращаются воины.

Не в силах совладать с любопытством, япотихоньку встала на ноги. Вместе с мужчинами шли три женщины, одна из них былабеременна.

— Несмотри, — взмолиласьТутеми, потянув меня вниз. — Если увидишь тропу, по которой возвращались участники набега,тогда тебя захватят враги.

— До чегоже все-таки украшают мужчин эти яркие перья, которые струятся с их наручныхповязок, да еще эта сплошная раскраска пастой оното,— сказала я и тут жев смятении заметила: — Но Этевы среди них нет! Как по-твоему, его не могли убить— Тутеми ошеломленноуставилась на меня. Без малейшего намека на нервозность она чуть отвела всторону широкие листья лианы, чтобы взглянуть на удаляющиеся фигуры. На еевстревоженном лице вспыхнула улыбка, и она схватила меня за руку. — Смотри, вон Этева. — И она притянула к себе моюголову, чтобы я тоже увидела. — Он, унукаи.

Далеко позади всех медленно тащился Этева,ссутулив плечи, словно под тяжестью невидимого груза. На нем не было ниукрашений из перьев, ни раскраски. Лишь короткие тростниковые палочки былипродеты в мочки его ушей и такие же тростинки браслетами были повязаны на обоихзапястьях.

— Он что,болен

— Нет. Онунукаи, — восхищенно ответила она. — Он убил Мокототери.

Не в состоянии разделить радость Тутеми, ялишь уставилась на нее в немом изумлении. Потом, почувствовав, что вот-вотрасплачусь, отвела глаза в сторону. Мы подождали, пока Этева скроется из виду,и неторопливо направились в шабоно.

Услышав приветственные крики вышедших изхижин жителей деревни, Тутеми ускорила шаг. В окружении ликующих Итикотерипосреди поляны гордо стояли участники набега. Отвернувшись от мужа, самаямладшая жена Арасуве подошла к трем пленным женщинам, которых радостныеприветствия обошли стороной. Они молча стояли в некотором отдалении, не сводянастороженных взглядов с приближающейся к ним женщины Итикотери.

—Раскрасились оното — какая гадость! — завопила жена Арасуве.— Чего же еще ждатьот женщины Мокототери Вы что, думаете, что вас пригласили на праздник— Злобно глядя наженщин, она схватила палку. — Я всех вас сейчас отлуплю. Если бы меня захватили в плен, я быубежала, — кричалаона.

Три женщины Мокототери сжались в теснуюкучку.

— Покрайней мере я пришла бы с жалобными рыданиями, — прошипела жена Арасуве, дернуводну из них за волосы.

Арасуве ступил между своей женой ипленницами. — Оставьих в покое. Они так много ревели, что от их слез промокла вся тропа. Это мызаставили их прекратить плач.

Мы не хотели слышать их завываний.— Арасуве отнял ужены палку. — И этомы велели им раскрасить лица и тела оното. Здесь этим женщинам будет хорошо.И обходиться с ними будут хорошо! — Он повернулся к остальным женщинам Итикотери, столпившимся возлеего жены. — Дайте имчто-нибудь поесть. Они проголодались не меньше нас. А мы не ели вот уже двадня.

Но укротить жену Арасуве было не так-топросто. — Ваши мужьяубиты — приставалаона с расспросами к женщинам. — Вы сожгли их Вы съели их пепел — Затем она набросилась набеременную: — А твоймуж тоже убит

Ты что же, рассчитываешь, что мужчинаИтикотери станет отцом твоему ребенку

Грубо оттолкнув жену, Арасуве громкообъявил: — Убит былтолько один человек. В него угодила стрела Этевы.

Это был тот самый человек, который убилотца Этевы во время прошлого вероломного набега Мокототери. — Арасуве повернулся к беременнойженщине и продолжил без малейшего сочувствия во взгляде или голосе:— Мокототери похитилитебя некоторое время назад. Среди них у тебя нет братьев, которые пришли бытебя выручать. Так что ты теперь Итикотери. И нечего больше реветь.— И Арасуве пустилсяв объяснения, что трем пленницам будет лучше жить среди его народа. Он особоподчеркнул, что Итикотери чуть ли не каждый день едят мясо, и в течение всегосезона дождей у них полно кореньев и бананов, так что никто здесь неголодает.

Одна из пленниц была совсем ещемолоденькая девочка, лет десяти или одиннадцати. — Что с ней будет — спросила я Тутеми.

— Как иостальных, кто-нибудь возьмет ее в жены, — ответила Тутеми. — Мне было примерно столько же,когда меня похитили Итикотери. — Губы ее скривились в тоскливой улыбке. — Мне еще повезло, что свекровьРитими решила, что я стану второй женой Этевы. Он ни разу еще меня не колотил.Ритими относится ко мне как к сестре. Она не ссорится со мной, не заставляетработать за себя... —Тутеми оборвала на полуслове, когда жена Арасуве снова с криками набросилась наженщин Мокототери.

— Какоебесстыдство явиться сюда в раскраске! Вам не хватало еще только воткнуть цветыв уши и пуститься в пляс. — И она следом за тремя пленницами направилась в хижину мужа.— Мужчиныизнасиловали вас в лесу Вот почему вас так долго не было! Должно быть, вам этопонравилось. — Итолкнув беременную женщину, она добавила: — А с тобой они тожеспали

—Заткнись! — рявкнуАрасуве. — Не то яотколочу тебя до крови. — И он повернулся к шедшим в отдалении женщинам. — А вы должны радоваться, что вашимужья вернулись живые и здоровые. Вы должны быть довольны, что Этева убил этогочеловека, а мы привели трех пленниц.

Теперь ступайте в свои хижины и кормитемужей.

Женщины, ворча, вернулись к своимочагам.

— А почемутак злится только жена Арасуве — спросила я Тутеми.

— А тыразве не знаешь —спросила она, злорадно улыбнувшись. — Она боится, что он выберет себеиз этих женщин четвертую жену.

— А зачемему так много

— У негобольшая сила и влияние, — категорично заявила Тутеми. — У него много зятьев, которыеприносят много дичи и помогают ему на огородах. Арасуве может прокормить многожен.

— Пленницизнасиловали —спросила я.

— Одну.— На какую-то долюсекунды Тутеми озадачило возмущенное выражение моего лица, но затем онапродолжила свои объяснения насчет того, что захваченную в плен женщину обычнонасилуют все участники набега. — Так принято.

— А этумолоденькую девушку тоже изнасиловали

— Нет,— небрежно ответилаТутеми. — Она ведьеще не женщина. Не насиловали и ту, что беременна — их вообще никогда нетрогают.

Во время всей этой суматохи Ритими непокидала своего гамака. Мне она сказала, что не видит причины утруждать себяиз-за этих женщин Мокототери, поскольку и без того знает, что Этева не возьметсебе третью жену. Я же с радостью заметила, что вся грусть и уныние, с которымиона не расставалась последние несколько дней, исчезли бесследно.

— А гдеЭтева — спросила я.— Он не придет вшабоно

Ритими с лихорадочно блестящими отвозбуждения глазами стала объяснять, что ее муж, после того как убил врага,занялся поисками подходящего дерева недалеко от шабоно, на котором он мог бы повеситьсвой старый гамак и колчан. Однако перед этим он должен содрать кору со стволаи ветвей этого дерева.

В направленных на меня глазах Ритимисветилась глубокая озабоченность. Она предупредила, что я ни в коем случае недолжна смотреть на такое дерево. Почему-то она была уверена, что я не спутаюего с деревом, чья кора была снята для изготовления корыт или лодок. Такиедеревья, пояснила она, остаются похожими на деревья, тогда как деревья, скоторых снял кору человек, убивший когонибудь, походят на призрачные тени,белея среди окружающей их зелени, с гамаком, колчаном, луком и стрелами,болтающимися на его ободранных ветвях. Духи — особенно злые — любят скрываться поблизости оттаких деревьев.

Мне пришлось пообещать Ритими, что если якогда-нибудь окажусь по соседству с таким деревом, я убегу от него во всюпрыть.

Голосом, тихим настолько, что я былорешила, что она разговаривает сама с собой, Ритими поделилась со мной своимиопасениями. Она надеялась, что Этева не сломается под тяжестью убитого имчеловека. Хекуры убитогопоселяются в груди убийцы и обитают там, пока родственники убитого не сожгутего тело и не съедят истертые в порошок кости. Мокототери могут как можнодольше откладывать церемонию сожжения в надежде, что Этева умрет отслабости.

— Мужчиныбудут рассказывать о набеге — спросила я.

— Кактолько поедят, —ответила Ритими.

С луком и стрелами в руках Этева пересекполяну и вошел в хижину, в которой сын Ирамамове посвящался в шаманы. Мужчины,ходившие с Этевой в набег, накрыли хижину со всех сторон пальмовыми листьями,оставив лишь маленький вход спереди. Ему принесли наполненный водой калабаш ивнутри развели огонь.

Этева должен был оставаться в хижине, покаПуривариве не объявит, что мертвое тело Мокототери уже сожжено. Дни и ночинапролет Этева должен быть настороже на случай, если дух убитого подкрадется кхижине в образе ягуара. Стоит Этеве в эти дни заговорить, прикоснуться кженщине или что-нибудь съесть — и он умрет.

В сопровождении невестки к нам в хижинувошла старая Хайяма. — Хочу узнать, что творится у Арасуве, — сказала старуха, усаживаясьвозле меня. Шотоми села на землю, прислонившись головой к моим ногам, свисающимиз гамака. Багровый шрам — напоминание о ране — уродовал ее точеную ножку. Но Шотоми это мало беспокоило: онабыла рада, что рана не загноилась.

— Матувезахватил одну из женщин, — гордо сказала Хайяма. — Самое время ему взять вторуюжену. Лучше уж мне выбрать ему подходящую, не то дай ему волю, и он навернякаошибется.

— Но унего же есть жена, —заикнулась было я, глядя на Шотоми.

— Да,— согласиласьстаруха. — Но если онвообще собирается взять вторую жену, сейчас самое время. Шотоми молода. Сейчасей легко будет подружиться с другой женщиной. Матуве следует взять самуюмолоденькую из трех пленниц. — И Хайяма погладила Шотоми по выбритой тонзуре. — Эта девочка моложе тебя. Онабудет тебя слушаться. Когда у тебя будут месячные, она станет нам стряпать. Онаможет помогать тебе на огородах и собирать топливо для очага. Я уже слишкомстара, чтобы много работать.

Шотоми внимательно осмотрела трех пленницв хижине Арасуве. —Если уж Матуве непременно должен взять себе вторую жену, то я бы хотела, чтобыон взял девочку. Мне она больше по душе. Она будет согревать его гамак, когда язабеременею.

— А тычто, беременна —спросила я.

— Я в этомне уверена, —ответила она с лукавой улыбкой.

Pages:     | 1 |   ...   | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |   ...   | 34 |    Книги по разным темам