Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |   ...   | 30 |

— Здесьпохоронены наши предки, — сказал Августин и перекрестился, — вот в такие ночи, когда полнаялуна встает над могилами, рисуя белые тени в шаге от деревьев, можно услышатьжалкие стоны и дребезг цепей. Это бредут мужчины, неся свои срезанные головы.Они — призраки рабов,которые, зарыв в глубокой яме сокровища своих хозяев, были обезглавлены ипогребены на проклятом золоте. Не надо бояться их, — торопливо добавил Августин,— все, что им нужно,это немного рома. Если ты дашь им его, они расскажут тебе, где закопанысокровища.

Здесь бродят призраки монахов, которыеумерли богохульствуя и сейчас жаждут исповедоваться в своих грехах, но нетникого, кто бы услышал их.

Здесь есть призраки пиратов, пришедших вЧуао в поисках золота испанцев, — он тихо хохотнул и доверчиво добавил: — тут есть и одинокие призраки.Они завывают, увидев прохожего. Они самые простенькие из всех. Они не просятмногого. Единственное желание этих призраков в том, чтобы кто-то рассказал оних нашему отцу.

Собрав корни в одну руку, МерседесПеральта медленно подняла свою голову. Ее темные глаза уставились на меня,— у Августинанеиссякаемый запас историй, — сказала она, — каждый рассказ он украшает до предела.

Августин встал, вытягивая тело иконечности. Казалось, у него не было костей. Он опустился на колени переддоньей Мерседес и спрятал свою голову в ее коленях.

— Намлучше уйти, — сказалаона, нежно погладив его по голове, — я пришлю к тебе Музию черезнесколько дней.

— Но ялечу только детей, —пробормотал Августин, рассматривая меня с грустным и виновнымвидом.

— Она ненуждается в лечении, — засмеялась донья Мерседес, — все, чего она хочет, этопосмотреть на тебя и послушать твои истории.

22.

Я вскочила от толчка. Что-то с сильнымстуком свалилось на постель у моих ног. Собака, спящая поблизости, вскинулаголову, навострила уши, но, не услышав ничего другого, кроме моих проклятий,вновь положила голову на свои передние лапы. Секунду я совершенно не понимала,где нахожусь.

Услышав мягкий, настойчивый шепот доньиМерседес, я вспомнила, что нахожусь в доме брата Леона Чирино, в маленькомгороде в часе езды от Курмины. Я прилегла на раскладушке, а они собрались накухне. Леон Чирино и я с доньей Мерседес приехали сюда в середине ночи. Онихотели провести частный сеанс для его брата.

Закрыв глаза, я села на скомканную подушкуи прислушалась к успокаивающим звукам голоса целительницы. Мне казалось, чтозвуки окутывают меня. Я почти заснула, когда новая серия шума разбудила менявновь.

Затхлое одеяло, которым я была укрыта,обкрутилось вокруг моей шеи. Я приподнялась, чтобы поправить его, и вскрикнула,увидев кота Августина, который сидел на моих коленях.

— Почемуты всегда визжишь, когда видишь моего любимца — голос, пришедший из темноты, былнаполнен мягкой иронией. Августин, усевшись на край моей постели, скрестил ногии забрал своего кота, — я пришел защитить тебя от собаки, — объяснил он. Его блестящие глазасмотрели мне в лицо, — собаки фактически не спят по ночам. Если ты откроешь глаза втемноте, то можешь увидеть, что собака следит за тобой всю ночь. Поэтому их иназывают сторожевыми псами, — он засмеялся над своей шуткой.

Я было открыла рот, желая что-то сказатьему. Но ни слова не сорвалось с моих губ. Едва я потянулась к нему, Августин икот, смутно дрожа перед моими глазами, исчезли, растворясь в воздухе. Наверноеони были во дворе, подумала я, и вышла туда же. Но наполненный предрассветнымитенями двор был пуст. Я взглянула на свои часы. С момента, когда мы приехалисюда, прошло всего два часа. Я подумала о том, что проспала очень мало, чтобывставать, и вновь повалилась на раскладушку. Натянув на голову одеяло, язадремала.

***

Меня разбудили звуки голосов и музыки.Воздух был наполнен ароматом кофе. Леон Чирино, склонясь над керосиновойплитой, процеживал кофе через фланелевое ситечко.

— Ну как,хорошо выспалась —спросил он, приглашая меня сесть рядом.

Я уселась за большой квадратный стол,покрытый совершенно новой клеенкой.

Он налил две чашки кофе и добавил в каждуюпо целой порции тростникового ликера.

— Это длясилы, — сказал он,двигая ко мне дымящуюся чашку.

Боясь опьянеть, я сделала нескольконеуверенных глотков. Чашечка была раскрашена розами, по краю шел золотойободок.

Он снова налил в чашку кофе иликер.

— ДоньяМерседес говорит, что ты ясновидящий, — сказала я, — ты можешь рассказать, что меняждет в будущем — янадеялась, что своим резким вопросом могу добиться откровенногоответа.

— Милаямоя, — сказал он стой очаровательной выдержкой, какую старые люди демонстрируют в обращении скем-то моложе себя, —я старый приятель доньи Мерседес. Я живу ее призраками и ее воспоминаниями. Яразделяю ее одиночество, — он сплюнул сквозь зубы, вытащил две сигареты из пачки на столе иположил одну за ухо, — ты лучше сходи и повидайся с Августином, — посоветовал он, — августин всегда начинаетработать с рассветом. Пойдем, я покажу тебе дорогу в город.

— Тыпросто уходишь от вопроса, — сказала я, не обращая внимания на его нетерпеливые попыткивыпроводить меня из дома.

Смешное и смущенное выражение появилось наего лице, — я не могурассказать, что ждет тебя в будущем, — заявил он, — ясновидящие лишь мельком видятвещи, которых они совершенно не понимают, а затем они придумываютостальное.

Он взял мою руку и фактически вытащил менянаружу, — я покажутебе дорогу к дому Августина, — повторил он несколько раз, — если ты пойдешь этим путем,— сказал он, указываяна тропинку, сбегавшую с холма, — ты достигнешь города, а там любой скажет тебе, где живетАвгустин.

— А как жедонья Мерседес —спросила я.

— Мывстретимся с тобой вечером, — ответил он. Затем, склонившись ко мне, он добавил таинственнымшепотом: — доньяМерседес и я уделим целый день на дело моего брата.

***

Воздух наполнился щебетанием птицблагоуханием зрелых плодов, которые среди темной листвы блестели золотымислитками. Проторенный путь, сбегавший по склону, вытекал на широкую улицу ивновь сворачивал на холмы, уже на другом конце жаркого, залитого солнцемгорода.

Женщины, подметавшие цементный тротуарперед своими ярко раскрашенными домами, остановились на секунду и,повернувшись, приветствовали меня, когда я проходила мимо.

— Вы немогли бы сказать, где живет целитель Августин — спросила я одну изних.

— Конечно,могу, — ответила она,положив подбородок на руки, сложенные на рукоятке метлы. Громким голосом— чтобы слышалилюбопытные соседки —она направила меня к зеленому домику в конце улицы, — вот этот, с большой антенной накрыше. Ты не ошибешься, — она снизила голос до шепота и конфиденциально заверила меня, чтоАвгустин может вылечить что угодно от бессонницы до змеиного укуса. Даже рак ипроказа ему нипочем.

Его юные пациенты всегда уходятздоровыми.

Я постучала в парадную дверь домаАвгустина, но никто не отозвался.

— Заходи,не стесняйся, —крикнула маленькая девочка, выглядывая из окна дома напротив, — августин наверное не слышит. Онв задней части дома.

Последовав ее совету, я шагнула вовнутреннее патио и побрела, заглядывая в каждую комнату. Не считая гамаков, двепервые комнаты были совершенно пустыми. Следующая служила гостиной. Стены еебыли украшены календарями и журнальными вырезками. Перед огромным телевизоромвыстроился ряд стульев и кушеток.

Дальше была кухня. За ней, через нишу,начиналась следующая комната, где за большим столом сидел Августин. Когда япоявилась, он галантно встал и, улыбаясь, почесал свою голову. Другую руку онзасунул в глубокий карман поношенных штанов цвета хаки. Его белая рубашка былазалатана, а манжеты рукавов обтрепались от старости.

— Это мойрабочий кабинет! —гордо воскликнул он, обводя руками пространство вокруг себя, — я всех встречаю здесь. И ко мневсегда можно.

Мои пациенты приходят через эту дверь. Онаприносит им счастье.

Комната, хорошо проветренная и освещенная,имела два окна, которые выходили на холмы. В воздухе стоял запах какого-тодезинфицирующего средства. На стенах высились ряды неокрашенных полок. На них висключительной последовательности стояли разного размера фляги, бутылки, банкии коробки, наполненные сухими корешками, корой, листьями и цветами.

Ярлыки на них были озаглавлены не толькообщепринятыми названиями, но и содержали научную латинскуюноменклатуру.

У открытого окна располагался стол срезными ножками. На нем аккуратно выстроились бутылочки, чашки, пестики икниги. По краям стояла пара весов. Кровать и огромное распятие, висевшее вуглу, зажженные свечи на треугольной подставке, подтверждали то, что я вошла врабочую комнату целителя, а не какого-нибудь старомодного аптекаря.

Сразу, без всяких разговоров, Августинпринес из кухни еще один стул и пригласил меня наблюдать за его работой. Онраспахнул боковую дверь, на которую указывал прежде. Там в смежной комнате ужесидели посетители —три женщины и четверо детей.

Время пролетело незаметно. Он начиналлечение пациента с осмотра банки с мочой ребенка, которую приносила матькаждого из них. Побуждая каждую женщину рассказывать о симптомах болезни,Августин начинал "читать воды". Запах, цвет, вид микробов или "спиралек", какон предпочитал их называть, и которых, по его утверждению, он виделневооруженным глазом, все это тщательно взвешивалось перед окончательнойпостановкой диагноза.

Наиболее распространенными болезнями,которые он мог выявить при "чтении вод", были лихорадка, простуда, расстройствожелудка, паразиты, астма, сыпь, аллергия, анемия и даже корь иоспа.

В почтительном молчании каждая женщинаожидала от Августина призыва помощи христа, после чего он прописывал подходящеелекарство. Знакомый с современной фармакопеей и верящий в нее, Августин вдополнение к собственным отварам прописывал молоко магнезии, антибиотики,аспирин и витамины, которые, однако, пересыпал и переливал в собственную тару.Как и Мерседес Перальта, он не назначал платы за лечение, оставляя это наусмотрение своих клиентов. Они платили столько, сколько могли себепозволить.

Наш поздний обед из цыпленка и жаренойсвинины нам принесла женщина, живущая по соседству. Но в этот момент в кухнювошел мужчина, неся на руках небольшого подростка. Мальчик шести или семи летпорезал икру ноги, играя на поле с мачете своего отца.

Спокойно и уверенно Августин положилребенка на койку в своей рабочей комнате и развязал пропитанную кровью повязку.Сначала он промыл глубокий порез соком розмарина, затем перекисьюводорода.

Трудно сказать, был ли мальчикзагипнотизирован успокаивающими прикосновениями Августина, когда тот массировалвстревоженное маленькое личико, или его мягким голосом, когда он читалзаклинания. Но через некоторое время малыш уснул. Августин же приступил кнаиболее важной части своего лечения. Для остановки кровотечения он приложил кране припарку из листьев, смоченных в чистом тростниковом ликере. Затем онприготовил пасту, которая, как он утверждал, должна была залечить рану втечение десяти дней, не оставив даже шва.

Воззвав к руководству Христа, Августинбрызнул несколько капель молочной субстанции на раковину. Медленными ритмичнымидвижениями он начал дробить раковину широким деревянным пестиком. Через полчасаон получил чуть меньше половины чайной ложки зеленоватой, с запахом мускуса,субстанции.

Он осмотрел рану еще раз и, сжав порезпальцами, закрыл его и тщательно наложил сверху пасту. Шепча молитвы, онискусно перебинтовал ногу полосками белой материи. Довольная улыбка осветилаего лицо. Он передал спящего мальчика в руки отца и приказал приводить егокаждый день на перевязку.

***

После обеда, убедившись, что пациентовсегодня больше не будет, Августин предложил мне прогуляться во дворе. Еголекарственные растения росли аккуратными рядами, расположенные в том жепорядке, что и банки на столе и полках в его рабочей комнате. В дальнем концедвора у бревенчатого сарая стоял старый керосиновый холодильник.

— Неоткрывай его! —закричал Августин, крепко сжимая мою руку.

— Как бы ясмогла — обиделасья, — он же на замке.Какие тайны ты хранишь в нем

— Моичары, — прошептал он,— ты знаешь, что япрактикую колдовство

— В егоголосе сквозила насмешка, но лицо оставалось хмурым, — я специалист по лечению детей инаведению чар на взрослых.

— Тыдействительно практикуешь колдовство — спросила я снедоверием.

— Не будьтупой, Музия, —выругался Августин. Он помолчал секунду, а затем выразительно добавил:— донья Мерседеснаверно говорила тебе, что другой стороной целительства является колдовство.Они идут бок о бок, так как одно бесполезно без другого. Я лечу детей. Яоколдовываю взрослых, — повторил он, постукивая по крышке холодильника, — я добр к тем, и к другим. ДоньяМерседес говорит, что однажды мне придется околдовывать тех, кого я лечил в ихюные годы, — онзасмеялся, увидев мое испуганное лицо, — я не думаю, что это возможно. Нопусть нас рассудит время.

Мне понравилась его открытость, и ярассказала ему то, о чем думала целый день. О том, что я видела и слышала егоэтой самой ночью.

Августин слушал внимательно, но его взглядничего не выражал.

— Ясовершенно не могу понять, что произошло, — говорила я, — но это был не сон!

Его нежелание оценить или объяснить мнеэто вывело меня из себя и я настаивала на ответе.

— Мы стобой так схожи, что мне захотелось узнать, действительно ли ты медиум,— сказал он,улыбаясь, — сейчас язнаю, что это так.

— Мнекажется, ты смеешься надо мной, — сказала я в еще большем отчаянии.

Брови Августина поднялись в изумлении,— наверно простоужасно иметь такие длинные ноги.

— Длинныеноги — пробормоталая в недоумении, разглядывая свои босоножки, — мои ноги идеально соответствуютмоему росту.

— Онимогли бы быть чуть меньше, — настаивал Августин, прикрыв пальцами свои губы, стараясь сдержатьулыбку, — твои ногичересчур длинны.

Pages:     | 1 |   ...   | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |   ...   | 30 |    Книги по разным темам