Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |   ...   | 30 |

— Дождьбудет, — небрежнопроизнесла она, — нов твоем джипе мы не застрянем, — она села, сгорбившись, на ночной столик и закусила нижнюю губу,раздумывая над тем, что еще сказать, — я должна быть там сегоднявечером перед полуночью, — произнесла она тоном, который выдавал скорее срочность, чемжелание, — я еду занекоторыми растениями, которые надо срывать только этой ночью.

— Сейчасодиннадцатый час, —сказала я, указывая на светящийся циферблат своих часов, — мы не успеем кполночи.

Улыбаясь, донья Мерседес достала моиджинсы и рубашку, висевшую в изголовье моей кровати, — мы заставим твои часыостановиться, —слабая улыбка осветила ее лицо; ее глаза доверчиво и нетерпеливо смотрели наменя, — ты сделаешьэто для меня, не так ли

Когда мы выехали из города, по джипузабарабанили крупные капли дождя. За секунду дождь превратился в сплошнуюстену, плотную и темную. Я сбавила ход, не в состоянии разглядеть дорогу. Меняраздражал скрип "дворников", очищавших стекло, которое тут же заливало снова.Деревья по сторонам дороги смутно маячили то рядом с нами, то выше нас,создавая впечатление того, что мы проезжаем через туннель. Лишь прерывистыйодинокий лай собаки указывал на то, что мы проехали мимо какой-тохижины.

ивень окончился так же резко, как иначался, но небо оставалось пасмурным. Облака нависали гнетуще низко. Я несводила глаз с ветрового стекла, увертываясь от лягушек, которые, ослепнув отсвета фар, прыгали через дорогу.

Стоило нам свернуть на дорогу, ведущую кпобережью, и облака исчезли как по мановению волшебной палочки. Луна сияла яркои таинственно над плоской равниной, где бриз мягко раскачивал редкие деревья.Их листва отливала серебром в нереальном свете.

Я остановилась на середине перекрестка ивылезла из джипа. Воздух, теплый и влажный, пахнул горами и морем.

— Почемуты остановилась здесь, Музия — спросила Мерседес Перальта, ее голос наполняло изумление. Онавышла из машины и остановилась передо мной.

— Яведьма, — объяснилая, глядя ей в глаза. Я знала, что если расскажу ей о моем простом желанииразмять ноги, она не поверит мне, — я родилась в местечке, похожем на это, — продолжала я, — где-то между горами иморем.

Мерседес Перальта хмуро оглядела меня, апотом в ее глазах заблестел юмористический, восторженный огонек. Неудержиморасхохотавшись, она села на мокрую землю и потянула меня за собой, — возможно, ты не родилась, каквсе нормальные люди, может быть куриоза потеряла тебя на своем пути через небо,— сказалаона.

— Чтотакое куриоза —спросила я.

Она ободряюще посмотрела на меня иобъяснила, что куриозы — это ведьмы, которые совершенно не интересуются явными аспектамиколдовства: символическими вещами, ритуалами и заклятиями, — куриозы, — прошептала она, — это существа, озабоченные вещамивечными. Они, как пауки, плетут тонкие невидимые нити между известным инеизвестным, — онасняла свою шляпу и легла на спину, расположив свою голову точно на серединеперекрестка так, чтобы она указывала на север, — ложись, Музия, — произнесла она, протягивая рукина восток и запад, —макушка твоей головы должна касаться моей, а твои руки и ноги пусть будут втакой же позе, как и у меня.

ежать голова к голове на перекрестке былонеудобно. У меня было ощущение, что наши скальпы, хотя и разделенные волосами,сплавились вместе. Я повернула свою голову в сторону и к своему великомуудивлению заметила, насколько длиннее ее руки, чем мои. По-видимому, осознавмое открытие, донья Мерседес подвинула свои руки ближе к моим.

— Есликто-нибудь увидит нас, то подумает, что мы сошли с ума, — сказала я.

—Возможно, —согласилась она, —однако, если найдутся люди, которые обычно прогуливаются по этому перекрестку вэто время ночи, они убегут прочь в ужасе, думая, что увидели двух куриоз,готовых к полету.

Мы молчали некоторое время, а когда яспросила ее о полете куриоз, она заговорила снова.

— Чтозаставило меня так заинтересоваться, почему ты остановилась на перекресткеЕсть люди, готовые присягнуть, что видели куриозу, лежавшую голой на этом самомместе. Они говорят, что у нее появились крылья, выросшие из спины. Они видели,как ее тело стало просвечиваться белизной, когда она взлетела внебо.

— Явидела, как твое тело стало прозрачным на сеансе Сандоваля, — сказала я.

— Конечно,ты видела это, —ответила она с веселым пренебрежением, — я сделала это для того, чтобы тыпоняла, что ты никогда не будешь целительницей. Ты медиум и возможно дажеведьма, но учти — нецелительница. Я знаю это, так как я сама — ведьма.

— Чемведьма отличается от других — спросила я между приступами смеха. Я не хотела воспринимать еесерьезно.

— Ведьмы— это существа,которые не только способны видеть колесо случая, — ответила она, — но способны создавать своесобственное звено.

Что ты скажешь, если в этот миг мыотправимся в полет, связанные друг с другом головами

На секунду или две у меня было ужаснейшеевосприятие. Затем чувство полного безразличия овладело мной.

— Повторяйлюбое из заклинаний, которым тебя научил дух моего предка, — приказала она, — я буду повторять его стобой.

Наши голоса слились в единый гармоничныйзвук, который наполнил пространство вокруг, окутывая нас гигантским коконом.Слова выстраивались в ряд непрерывной линией, унося нас все выше и выше. Явидела, как облака двинулись на меня. Мы начали вращаться, словно колесо, покавсе вокруг нас не стало черным.

***

Кто-то энергично тормошил меня. Япроснулась от неожиданного толчка.

Сидя за рулем джипа, я вела машину! Этопотрясло меня. Я никак не могла вспомнить, как и когда я вернулась вмашину.

— Не спи,— пробурчала доньяМерседес, — мы жеможем так разбиться и умереть, как две дуры.

Я нажала на тормоза и выключила зажигание.Мысль о том, что я спала и управляла машиной, заставила меня задрожать отстраха.

— Куда мыедем — мой голоспрозвучал на октаву ниже.

Она улыбнулась и сделала жест полногоотчаяния, поднимая брови, — ты слишком быстро устаешь, Музия. Ты слишком маленькая. Но ядумаю, что это твоя лучшая черта. Если бы ты была больше, ты была быневыносимой.

Я настаивала на том, чтобы она назвала мнеместо назначения. Мне хотелось знать, где оно находится, чтобы ощутить чувствонаправления.

— Мы едемна встречу с Леоном Чирино и другими коллегами, — сообщила она, — трогай. Я покажу тебе, куда надоехать.

Я завела джип и ехала некоторое время вмолчании. Мне все еще хотелось спать.

— ЛеонЧирино медиум или целитель — наконец спросила я.

Она тихо засмеялась, но ничего неответила, — почему тыдумаешь об этом —спросила она после долгого молчания.

— В неместь что-то совершенно необъяснимое, — ответила я, — он напоминает мнетебя.

— И дажесейчас — насмешливоспросила она, и вдруг совершенно серьезным голосом признала, что Леон Чирино имедиум и ясновидец.

Уйдя в раздумья, я прослушала ее указаниеи вздрогнула, указывая на высокое дерево букаре: — ты проехала мимо! Дай заднийход, — затем онаулыбнулась и добавила: — останови здесь! Мы немного пройдемся.

Дерево отмечало въезд на узкую дорожку.Земля была усыпана мелкими цветами. Я знала, что они красного цвета, но прилунном свете цветы казались черными. Букаре почти никогда не растут сами посебе. Обычно они украшают рощи, затеняя кофейные и какаовыедеревья.

Следуя узкой тропой между тонких стволовбукаре, мы направились к гряде холмов, мрачно маячивших перед нами. Кругомстояла тишина, нарушаемая лишь неровным дыханием Мерседес Перальты и хрустомветвей под нашими ногами. Тропа кончилась перед низким домиком, грязные стеныкоторого едва держались. Крышу покрывали пальмовые листья вперемежку социнкованной жестью. Скат крыши доходил почти до земли, создавая широкуюверанду. Окон на фасаде не было, и слабый свет проникал только через узкуюдверь.

Донья Мерседес распахнула ее настежь.Мерцание свечей и блики причудливых теней наполняли комнату, в которой почти небыло мебели. Леон Чирино, сидя на стуле, смотрел на нас с удивлением ивосторгом. Он вскочил, горячо обнял целительницу и подвел ее к стулу, которыйтолько что освободил.

Потом он приветствовал меня, шутливовстряхнув мою руку, —я хочу представить тебе одного из величайших целителей нашего времени,— сказал он,— второго после доньиМерседес.

Прежде чем он успел что-либо добавить,кто-то крикнул: — яАвгустин.

Только сейчас я заметила в углу низкоопущенный гамак, а в нем небольшого мужчину. Он лежал изогнувшись, и его ногакасалась земли, раскачивая гамак взад и вперед. Он не казался особенно молодым,но не был и старым. Ему было, пожалуй, лет тридцать, однако его впалые щеки икостлявое тело делали его похожим на ребенка-дистрофика. А какие у него былиглаза! Голубые, на смуглом лице, они сияли ослепительной силой.

Я неловко топталась посреди комнаты. Былочто-то жуткое в неясном свете свечей, играющем нашими тенями на стенах,увешанных паутиной.

Спартанская обстановка — стол, три стула, два табурета,раскладушка создавала в комнате нежилую атмосферу.

— Ты здесьживешь — спросила яАвгустина.

— О, нет,— сказал он,приближаясь ко мне, —это мой летний дворец, — довольный своей остротой, он откинул голову назад изахохотал.

Смущенная, я двинулась к ближайшемутабурету и вскрикнула, когда что-то большое оцарапало мою лодыжку. Гнусныйгрязный кот глазел на меня.

— Нетнужды кричать, садясь на стул, — сказал Августин и взял на руки костлявое животное. Стоило хозяинупогладить его по голове, как он начал урчать, — он нравится тебе Ты не хочешьего погладить

Я категорически замотала головой. Менястрашили не столько блохи и чесоточные голые пятна, рассыпанные по егожелтоватой шкуре, как эти пронзительные желто-зеленые щелочки глаз, ни на мигне спускавшие взора с моего лица.

— Если мыхотим отыскать растения, нам лучше выходить, — сказал Леон Чирино, помогаядонье Мерседес подняться. Он отцепил старую лампу, висевшую на гвозде задверью, зажег ее и дал нам сигнал следовать за ним.

Низкая дверь, закрытая занавесом, вела взаднюю часть дома, которая служила кухней и кладовой. Одной стороной комнатавыходила на небольшой участок земли, усаженный толстыми саженцами деревьев ивысоким кустарником. В свете лампы он выглядел как фруктовый сад безфруктов.

Мы протиснулись сквозь брешь внепроходимой стене кустарника и оказались в пустынной унылой местности. Склонхолма, покрытый недавно сожженной травой и обуглившимися пеньками, выглядел влунном свете уродливо и страшно.

Не сказав ни слова, Леон Чирино и Августинисчезли.

— Куда онипропали — шепнула ядонье Мерседес.

— Онивпереди нас, —сказала она, неопределенно указывая в темноту.

Тени, оживленные керосиновой лампой вруках доньи Мерседес, зигзагами проносились рядом с нами и впереди нас потропе, ведущей в чащу. Я заметила вдали свет, он слабо мерцал сквозь кусты.Словно светлячок, он то появлялся, то исчезал. Подойдя к нему поближе, яуслышала монотонное пение, смешанное с резкими звуками жужжащих насекомых илиствы, волнуемой ветром.

Мерседес Перальта погасила лампу. Но передтем, как исчез последний блик света, я увидела, как взметнулась в воздухе ееюбка, оседая возле осыпавшейся низкой стены, шагах в двенадцати от меня. Огонексигары осветил ее фигуру. Из макушки ее головы исходило прозрачное мерцающеесияние. Я окликнула ее по имени, но ответа не было.

Очарованная, я смотрела на туманное облакодыма от сигары, которое парило по кругу прямо надо мной. Дым не рассеивался, аоставался сконцентрированным над землей довольно долгое время. Что-то коснулосьмоей щеки. Автоматически я поднесла руку к лицу и в полном изумлении уставиласьна кончики пальцев —они светились. Я испуганно бросилась к стене, где сидела донью Мерседес. Ностоило мне сделать несколько шагов, как меня перехватили Леон Чирино иАвгустин.

— Куда ты,Музия — насмешливоспросил Леон Чирино.

— Я хотелапомочь донье Мерседес собирать растения.

Мой ответ, казалось, рассмешил их. Онитихо рассмеялись. Леон Чирино погладил меня по голове, а Августин ловко схватилменя за большой палец и сдавил его несколько раз, словно он был резиновойгрушей.

— Нампридется терпеливо ожидать здесь, — сказал он, — а сейчас с помощью этого пальца я просто закачиваю в тебятерпение.

— Онавзяла меня сюда, чтобы я помогала ей, — настаивала я.

— Всеверно, — успокоил онменя, — ты помогаешьей, но это не относится к ее занятиям, — взяв мою руку, он повел меня купавшему дереву.

— подождидонью Мерседес здесь.

Серебристо-зеленые и блестящие листьясвисали на лоб Мерседес Перальты. Она закрепила фонарь на ветвях, присела наземлю и начала сортировать растения, складывая их в отдельные кучи. Корнивербены прописывались при менструальных болях. Корни валерианы, вымоченные вроме, были идеальным средством от неврозов, раздражительности, беспокойства икошмаров. Корни торко, настоянные в роме, излечивали от анемии и желтойлихорадки. Корни гваритото, в основном мужское средство, предназначались призатруднениях с мочевым пузырем. Розмарит и рута главным образом использовалиськак дезинфицирующее средство. Листья мальвы надо было прикладывать на кожу присыпях, а артемизия, сваренная в соке сахарного тростника, успокаиваламенструальные боли, убивала паразитов и уменьшала жар. Цебила излечивалаастму.

— Все этирастения растут в твоем дворе, — озадаченно сказала я, — почему ты приехала за нимисюда

— Хочешь,я что-то тебе расскажу, Музия — вмешался Августин, весело улыбаясь. Он наклонил голову поближе кмоей и прошептал: —эти растения выросли на трупах, — он сделал широкий жест рукой, — мы с тобой стоим посредикладбища.

Я встревожено огляделась. Здесь не было нинадгробных плит, ни холмиков, которые бы указывали места погребения, хотя,впрочем, я не видела их и на других кладбищах.

Pages:     | 1 |   ...   | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |   ...   | 30 |    Книги по разным темам