Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 37 |

"Возможно, главное, что Сал сделал,– показал другимпсихотерапевтам пример, как надо работать, – говорит Мэрианн Уолтерз, которуюМинухин в начале 70-х годов пригласил сотрудничать с ним в Институте семейнойконсультации в Филадельфии. – Многие видят в нем прежде всего и более всего властного, жесткоготерапевта. Но его особый дар – быть одновременно ответственным лицом и ранимым человеком. Еслинужно, он рискнет и не будет держать людей на расстоянии. Его особое умениеоказаться незащищенным перед незащищенной семьей, а не его профессиональноемастерство – вот вчем, я думаю, настоящая тайна Минухина-терапевта".

В интервью, с которым вы познакомитесь ниже,Минухин обсуждает роль психотерапии в современном обществе со сложившейся в немиерархией власти и оценивает сферу идей, оказавшую формирующее влияние насемейную терапию. Он также отвечает критикам его терапии и объясняет, что имеетв виду, когда говорит о "провале семейной терапии".

Инт.: Кажется, вокруг лидеров семейнойтерапии мистики больше, чем вокруг выдающихся учителей любой другой терапии.Фактически, существует мнение (его придерживается, например, Томас Зац), что всемейной терапии заправляет кучка "гуру" и их последователей. Вы считаете себягуру

М.: Слово "гуру" буквально означает"учитель". В этом смысле – я гуру. Но у меня нет последователей, нет учеников. Еслиприглядитесь хорошенько, то поймете, что каждый из людей, которых я обучал,делает дело по-своему – не так, как я. Они продвинулись дальше. Большинство из них непричастны к моей жизни, а я не причастен к их жизни. Думаю, у Вирджинии Сатиресть ученики, но она исключение. У представителей Миланской школы есть своистуденты, хотя это и не ученики. То же с Джеем Хейли. Ну, и, конечно, КарВитакер никакими учениками не обзавелся.

Инт.: Тогда почему слово "гуру" частоиспользуют для характеристики лидеров семейной терапии

М.: Я думаю, семейная терапия – это та сцена, где собралосьмного людей, не желающих отказывать себе в удовольствии "играть на публику",изображать боговдохновенных целителей. Это та сцена, где много самовлюбленныхлюдей, нарциссизм –их забава, ставшая способом жить. Но играть на публику – одно дело, обзавестись учениками– совсем другое,между одним и другим – пропасть.

Инт.: Года два назад Р.Д. Лэнг говорил, чтоне пишет о методиках семейной терапии, опасаясь последствий их применения. Онсчитает, что практика семейной терапии в общественных учреждениях служит однойцели – расширениюграниц власти над людьми со стороны государства. Вы много писали о методиках,применяемых в терапии. Как вы откликнетесь на тревогу Лэнга

М.: Думаю, Лэнг одновременно и прав, и нет.Сегодня власть осуществляется не путем автократии, как во времена королей.Власть делегирована общественным институтам, в том числе институтам, ведающимпсихическим здоровьем. Мы – часть системы контроля за сохранением стабильности и порядка вобществе. Психиатрические больницы, служба социальных проблем – это учреждения, созданные, чтобысохранить status quo. Положение вещей именно таково. Лэнг прав: есть из-за чегоотчаиваться. Но можно взглянуть на положение вещей иначе – как на нечто, предполагающееперемену. Вопрос для меня, занятого починкой подсистем системы, в том, сможемли мы найти способы, чтобы преобразовать эти институты По силам ли нам этазадача

Инт.: Знаю, что вы читали интервью с ТомасомЗацем в "Нетворкере", где Зац высказывал критические замечания в ваш адрес. Зацсчитает, что семейные терапевты "вмешиваются" не в свое дело, хотят диктоватьлюдям, как им жить. Что вы скажете

М.: Несомненно, мы вмешиваемся, и Томас Зац– тоже. Всякий раз,когда проводим терапию, мы вмешиваемся в жизнь людей. Но в одном Зац прав. Еслимы изменяем свой подход и от психотерапии, ориентированной на то, что есть,переходим к построению альтернативной реальности, мы явно вмешиваемсябольше.

Инт.: Кто дал нам на это право

М.: Договор обязывает. Мы заключаем договор слюдьми.

Инт.: Который фактически неоформлен...

М.: Ошибаетесь. Существует факт оплаты,значит договор оформлен. Договор совершенно законен. Люди приходят к нам иговорят: "Мы в беде". Психотерапевт отвечает: "Моя профессия – вмешиваться в жизнь людей". Они:"О'кей, можете вызволить нас из беды" Терапевт говорит: "Да. Но вы должнызаплатить". Они: "Хорошо". Здесь договор налицо. Люди нам платят, чтобы мывывели их из тупика к новой реальности.

Инт.: Вы говорите о некоем совершенно ясномдоговоре между психотерапевтом и клиентом, но обычно это же запутанное дело,чтобы не сказать больше. Разве не вынужден психотерапевт почти постоянноотступать от изначальных условий договора, выдвигаемых клиентом...семьей

М.: Само собой разумеется. Люди приходят иговорят: "Перемените его, тогда я буду хорошим родителем". Или: "Перемените ее,тогда мне будет легче жить". А я отвечаю: "О'кей, давайте все обсудим". И мывырабатываем новый взгляд на положение вещей. Это новое соглашение проистекаетиз опыта семьи, выражено на языке семьи, но опирается на мой взгляд на мир, азначит, в нем – семяперемены и надежда.

Инт.: Мы многое прояснили в отношениидоговора, но вот мне известно, что, по-вашему, психотерапия вроде бы никак несвязана с этикой. Внесите ясность!

М.: Я имел в виду приемы терапии. Например,чтобы вывести из равновесия пару, я могу сказать одному: "Вы правы", а другому:"Вы не правы". Я знаю, что искажаю реальность, расставляя акценты подобнымобразом. И все же я делаю это, потому что искажение реальности, возможно, дастнужное напряжение, необходимое, чтобы дотянуться до новой реальности.Разбирающийся в этике человек мне укажет: "Вы несправедливы". И я буду вынужденсогласиться.

Инт.: Так значит, приемы психотерапии никакне связаны с этикой. А с наукой – связаны

М.: Мы – гуманитарии, как антропологи илисоциологи, но гуманитарные науки – все равно науки. Мы проводили наблюдения за поведением семей вразных условиях. Знаем достаточно о вероятностных моделях поведения– на протяжении всейжизни.

И однако я считаю, что изменять поведениелюдей – этоискусство. Тут идет диалог между двумя неповторимыми организмами – семьей и терапевтом. Этот диалогвсегда лишен связности, в нем всегда пробы, ошибки. Проработав столько лет, яедва ли столкнусь с семейной проблемой, которую не решал бы уже сотни раз. Номой диалог с каждой приходящей ко мне семьей будет отталкиваться от принципанеповторимости. Я должен приспособить свой общий набор приемов для частногослучая. В этом искусство терапии.

Инт.: Вы говорите, что в семейной терапиинайдется немного гуру, но, кажется, считаете, что тут на каждом шагу "владельцызамков". Разрешите, я прочту вами же написанные строки – о том, как семейная терапияобретала законный статус.

"Старейшины не скрывали от себя, что ихчастные истины действительно лишь часть истины и, когда собирались за чашечкойкофе, вели разговоры о начинаниях, делились сомнениями и надеждами. Но подуматьтолько! Они так развернулись, что уже требовали громадных зданий для своихинститутов – надо жеразместить всех желавших учиться у них. Никто не заметил, как со временем этивеличественные здания стали настоящими "замками" – с башнями, подъемными мостами идаже со стражей. Замки были дорогой вещью, и владельцам требовалось обосноватьих необходимость. Поэтому владельцы замков заявили, что владеют и абсолютнойистиной".

С недавнего времени вы – будто экскурсовод по этим"замкам". В своих выступлениях вы говорите о работе других не меньше, чем освоей. Может быть, совершим несколько "экскурсий" – осмотрим крупнейшие "замки"семейной терапии Что вы скажете о своем друге Карле Витакере

М.: Карл основывается в работе наэкзистенциалистской идее, что жизнь абсурдна. Он утверждает, что люди, которыеищут для себя какую-то особую реальность, – сумасшедшие. Вот отсюда онначинает диалог с людьми. К точке зрения, подобной витакеровской, большинстволюдей приближается в старости.

Задайте Витакеру вопрос: "Есть у жизникакое-то направление" или: "Есть в жизни цель" Он посмеется. Его приемытерапии сводятся к тому, что он вынуждает людей ощутить их собственнуюабсурдность. Он – ДонКихот, который натолкнет вас на мысль, что вы сами воюете с ветрянымимельницами. С семьями он работает так, как раньше работал, занимаясьиндивидуальной терапией. Разница в том, что теперь перед ним система крупнее, икаждому в ней он указывает на глупость веры, будто собственная глупость– "дело хозяйское".Оказалось, что мы сходимся с Витакером в посылках. У меня другие приемы, но, посуществу, я, как и он, оспариваю правильность представления людей ореальности.

Инт.: Вы недавно говорили, что ВирджинияСатир уже не семейный терапевт. Что вы имели в виду

М.: Я думаю, она стала другой. Спсихотерапевтами часто случается так: делаясь старше, они теряют интерес ксвоему занятию –изменять людей. Превращаются в философов, мистиков. Вспомним Эриха Фромма иВильгельма Райха. От практики они обратились к вопросам общего свойства. Тем жепутем идет Вирджиния Сатир. Ее как терапевта волновала проблема семьи, вкоторой разрушились близкие отношения. А теперь она переместилась на сценумасштабнее, теперь она стремится во все горячие точки планеты – помирить врагов: арабов иизраильтян, ирландцев с севера и с юга и так далее. Она думает, что если сумеетсблизить их положительными эмоциями, то добьется и большего. Она всегда была"за" соединение. Она, как хирург, находит место разрыва и пробует восстановитьпрежнюю целостность всеми подходящими способами. Но я считаю, что человек– сложный организм.Помимо положительно направленных эмоций (они обусловливают соединение,сотрудничество, любовь, потребность в близости, в сопричастности) существуетжелание отделиться. Существуют ярость, зависть, борьба за первенство и власть.Я считаю, что ее терапия, сконцентрированная на восстановлении единства, лишьчастично верна по исходным посылкам.

Инт.: В противоположность терапии "безграниц", как у Сатир, есть ряд школ, которые вы назвали "минималистскими". Чтоэто за школы

М.: Минималистская школа, за которой уже нетничего минималистичнее, это, конечно, Исследовательский институт психиатрии вПало-Альто. Люди из других "замков" ловят рыбу, какая ни попадется, люди изэтого – забрасываютсети ради одного сорта рыбы, остальную – выбрасывают. Они решают проблемутак, чтобы никогда ее не решить. Кажется, их цель – минимум эффекта при минимумевмешательства. Когда я в последний раз разговаривал с Полом Вацлавиком, он, каквсегда, поразил меня своей эрудицией, но потом заявил, что он "механик, а нехудожник", и сказал, что считает "каждую семью уникальной". Я ответил ему так:я вижу в себе художника, через мои руки прошли сотни семей, похожих одна надругую, почти как две капли воды. Вам, наверное, ясно, что в таком случае не отчего отталкиваться, чтобы вести диалог.

Еще одна школа, сводящая вмешательство кминимуму (следуя Бейтсону), – это Миланская группа. По распространенности влияния – сегодня, возможно, важнейшаяшкола семейной терапии.

Инт.: Неужели

М.: Да. Миланский метод очень популярен вЕвропе. Он отвечает предубеждению европейцев к вмешательству. Я думаю, эторезультат пережитого ими опыта с Гитлером, с германским нацизмом. В Европеграницы личности уважаются самым серьезным образом. Миланская школа, методкоторой диктует: "Не менять!", их лозунг: "Руки прочь!", их "дозированная"– вроде, приниматьраз в месяц –терапия... эта школа отражает настроения европейцев.

Инт.: Значит, по-вашему, тут своего родаантифашистская терапия

М.: Я думаю, позитивная коннотация здесь втом, что это демократическая, уважающая личность психотерапия. Онапритягательна и по другим причинам. Метод разработан очень тщательно,тщательнее нельзя. Единый способ осуществлять терапию. Единая форма беседы– циркулярноеинтервью. Единая установка – на позитивное. Предположений выдвигается много, но существуетодна гипотеза, которая включает в себя все. Откуда и иллюзия, будто методработает.

Опасность состоит в том, что этот строгособлюдаемый метод превращается в оковы. Некоторые психотерапевты, использующиеэтот метод, кажется, не сомневаются, что "установка на позитивное" годится длялюбого случая – дажеесли речь идет о жестоком обращении в семье, о насилии. Здесь ловушка,разнообразные преграды и укрепленные замки на пути движения научной мысли,– и остается лишьпростое жонглирование словами.

Инт.: Понятно, что ваш взгляд на обстановку всемейной терапии выработался давно. Но я не слышал, чтобы вы когда-нибудьупоминали про "замок" Мюррея Боуэна.

М.: Боуэн – из "первых поселенцев", онвыдвинул много важных идей: он заговорил о треугольниках и о механизмеформирования треугольников, о неожиданных посещениях семьи психотерапевтом,резко дестабилизирующих семейную систему, о контроле над эмоциональнымисистемами, о тренинге. Он также ввел генограммы. И, конечно же, его фокусировкана дифференциации... Мюррей – один из тех семейных терапевтов, которые фокусируются на индивидекак на некоем биопсихосоциальном единстве. Я считаю, от его сосредоточенностина "животном" в нас будет польза. Но его акцент на дифференциации – это возврат к индивидуализму.Это все равно, что взять невидимые, но существенные связи между людьми и– оборвать их. Людивсегда взаимозависимы. Обычно главный вопрос в семье: как быть одновременноцелым и частью целого. Мне нравится понятие, которым оперирует Артур Кёстлер,– "голон"11, оно большеобращает нас к взаимозависимости, чем шкала дифференциации у Мюррея. Думаю,здесь мы с Мюрреем говорим на разных языках.

Инт.: Что вы скажете о Хейли Вы работали сним десять лет в Детской консультативной клинике в Филадельфии. Делили один"замок" или управляли двумя разными, оставаясь под одной крышей Как бы выобособили ваш метод от метода Хейли

М.: Мой подход формировался во многом наоснове подготовки в области детской психиатрии. Не надо забывать, что у моейжены Пат тоже солидная подготовка по вопросам развития ребенка... Так что быловлияние и с этой стороны. Когда я занялся семьями, то выделял этапы.Структурный подход как раз в этом и состоит: вы рассматриваете семьи каксложные системы и следите за изменением семей и их субсистем на протяженииопределенного промежутка времени. Исходя из этой точки зрения я разрабатывалметодики изменения поведения.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 37 |    Книги по разным темам