Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 |   ...   | 54 |

Дневное, сознательное, бодрствующее не так резко отделеноот ночного, бессознательного, сновидчески грезящего в человеке, как это думаетобыденность. В древнем мире на заре истории эта грань была еще менее заметной,и человек смешивал "сновидения" с "действительностью". В этой атмосферепротекал мифотворческий процесс. Идея ада стала вполне отчетливой лишь вхристианском сознании. Но она зародилась у древних и там не была еще приведенав тесное соотношение с идеей карательной справедливости. Ад, подземное царствотеней, полубытие-полунебытие, в которое спускается человек, есть печальнаясудьба смертных. Древний грек не знал спасения от этой судьбы. Идея опосмертном существовании душ связана была с хтоническими, подземными богами.Тут зарождается душевная ткань адских кошмаров человечества, образовподземного, сумеречного, мучительно-грезящего полусуществования. Трагическоемиросозерцание греков мирилось с печальной участью смертных. Ужас был в том,что смертные не были подвержены окончательной смерти, что их ожидала какая-тополужизнь, полусознание, полубытие, схожее с тяжелым сновидением, от которогочеловек не в силах проснуться. Греческая аристократия устроила Олимп надсумеречным подземным царством. В мистериях искал древний грек окончательнойпобеды над смертью и приобщения к подлинному бессмертию. Но у греков быласравнительно слабо выражена концепция, согласно которой происходит разделениена два лагеря, лагерь "добрых" и лагерь "злых", борьба двух мировых начал ипобеда над царством сатаны, оттесненным в ад. Ре 1000 лигиозно-нравственныйдуализм свойствен персидскому сознанию, и он достигает особенной напряженностив манихействе. Нельзя отрицать, что библейское, иудаистическое сознаниеподверглось персидским влияниям в своей эсхатологии, и сама идея дьявола и егоцарства в христианском сознании имеет персидский источник. Христианскоесознание, в сущности, никогда не могло вполне освободиться от манихейскихэлементов. Когда кристаллизовалась концепция ада, то в нес вошло древнеечувство мести, перенесенное из времени в вечность. Это чувство мести вошло и вконцепцию ада у Данте. И для нас понятна антипатия Н. Федорова к Данте,которого он считал гением мести. Ад представлялся человеческому сознанию в двухформах - или в форме печальной судьбы и гибели человечества вообще, потому чтоспасения нет, спасение не открылось и никто не попадет в Царство Божье, котороеесть царство богов, или в форме торжества карательной справедливости над злыми,после того как открылось спасение добрых. Первоначальный образ ада естьпечальные грезы греховного человечества, не знающего спасения, не способного нижить в вечности, ни окончательно умереть. Второй образ ада создается теми,которые узнали спасение и почитают себя "добрыми", он создан для "злых".Невозможно предположить, что ад создается Богом. Ад создается дьяволом. Адсоздается человеческим грехом. Но ужас в том, что ад создается не только"злыми", не только злом, но в гораздо большей степени создается "добрыми",создается самим добром для "злых" или для "зла". "Злые" создают ад для себя,"добрые" же создают ад для других. Веками "добрые", познавшие спасение,утверждали и укрепляли концепцию ада. Это было могущественное течениехристианской мысли, проникнутое нехристианской, неевангельской идеейсправедливости. В конституировании и увековечивании ада менее всего былиповинны первоначальные греческие учители Церкви. Это злое дело "добрых"совершалось главным образом в западной христианской мысли, начиная с Бл.Августина, и оно нашло свое увенчание у Фомы Аквината и уДанте.<<130>> Концепция ада, созданная "добрыми" для "злых",торжествует во всех катехизисах и во всех официальных курсах богословия. Этаконцепция опирается на евангельские тексты, которые берутся буквально, безпроникновения в образный язык Евангелия и без понимания его символики. Тольконовое христианское сознание беспокоят евангельские слова об аде. Староехристианское сознание они радовали. Все антиномии, связанные с проблемойсвободы и необходимости, не только переносятся на природу ада, но и оченьобостряются в применении к ней, порождая новые затруднения. Если мы изгуманности, человеколюбия допустим необходимость, т.ае. детерминированностьвсеобщего спасения, то мы принуждены отрицать свободу твари. Так учение Оригенаоб апокатастазисе сталкивается с его собственным учением о свободе. Спасениевсего мира, понимаемое как всеобщее восстановление в первоначальном состояниидо грехопадения, мыслится как результат детерминированного процесса,независимого от человеческой свободы. Вся тварь будет принуждена в конце концоввойти в Царство Божье. Ад есть, но он временный, а не вечный, т.ае. в сущностион есть чистилище. Временный ад всегда есть лишь чистилище и приобретаетзначение педагогическое. Во внутреннем диалоге души об аде голос Оригена естьвечный голос одной стороны человеческой души.<<131>> Когда Оригенсказал, что Христос останется на кресте и Голгофа продолжится до тех пор, покахоть одно существо останется в аду, он выразил вечную истину.

И все-таки мыдолжны признать, что детерминированность, предопределенность спасения естьрационализация тайны последних судеб, тайны эсхатологической. Но возможно лиутверждение противоположное, принужденное допустить детерминированность ада вБожьем сознании и предопределение к гибели Конечно, это еще менее возможнодопустить. Ориген лучше Кальвина, у Оригена больше нравственной правды, чем уБл. Августина. Мы сталкиваемся с основной антиномией, которую переживает душа,когда ее мучит вопрос об аде: свобода человека, свобода твари не допускает прин1000 удительного, детерминированного спасения и свобода же восстает против идеиада как рока. Нельзя отрицать ада, потому что это сталкивается со свободой, инельзя признавать ада, потому что свобода восстает против этого. Ад естьиррациональная, темная, меоническая свобода, превратившаяся в рок. Христианскоесознание отрицает существование рока в античном греческом смысле какнесовместимого с Богом и человеческой свободой. Но идея ада есть роковая идея вхристианстве. Правда, скажут, что ад есть рок "злых" и "добрые" не знают этогорока, они свободны от него. Но в этом рассуждении мы остаемся на поверхности.Свобода "злых" есть роковая свобода, есть рок. Свобода, которую обычнопротивополагают року, может переродиться в рок. И вот темная, злая,необлагодатствованная свобода есть рок, который признает христианство. Темнаясвобода, отвергающая благодать, может не захотеть рая, может предпочесть ад.Те, которые восстают против идеи ада, сплошь и рядом сами же его предпочитают.Таким образом, свободное предпочтение ада раю оказывается роком, тяготеющим надтварью. Антиномия свободы и необходимости туг существует не только со сторонычеловека и твари, но и со стороны Бога. И невозможность разрешить эту антиномиюпорождает учение о предопределении. Если Бог предвидит или, вернее, предвечнознает, куда обратится свобода твари, которой Он сам ее наделил, то Он этимодних предопределяет ко спасению, а других к гибели. Это страшное учениепревращает в рок не свободу, а самого Бога. Бог есть рок для твари,предопределение к спасению или гибели. Учение о предопределении, конечно, естьодна из форм рационализации тайны конечных судеб и самая возмущающая формарационализации. Но ад во всех случаях оказывается роком - или рокомбожественного предопределения, или роком человеческой свободы. Антиномияостается непреодоленной, и внутренний диалог человеческой души, разрывающейсяот мучительных усилий разрешить проблему ада, продолжается. Можно сказать, чтосамый этот диалог, самое усилие решить проблему ада есть уже пребывание вадском огне. Диалектика ада может зайти так далеко, что признать самого Богазаслуживающим ада. Это и делает самый замечательный и глубокомысленный писательсовременной Франции Марсель Жуандо. Вот потрясающие его слова: "La melancolie que je peux Luidonner est terrible: tous les Anges ne le consolent pas de moi. Et qui sait queLui si ce n'est pas "le peche de Dieu", son unique faiblesse, que de m'aimer,si, m'aimant, Dieu ne merite pas de partager l'Enfer qu'il me promet L'Enfern'est pas ailleurs qu' a la place la plus brlante du Coeur deDieu".<<132>> Тут ставитсянеотвратимый вопрос об адских страданиях самого Бога, если любимый им будет гореть в адском огне. Идея адаесть идея рока на вечность, ибо в аду нет уже ни свободы, ни благодати, которыемогли бы из него вывести. Когда мыслится ад, то мыслится что-то абсолютнороковое и непоправимое. Признается свобода, которая ведет в ад, но непризнается свобода, которая выводит из ада, там есть свободный вход и нетсвободного выхода. Таким образом, в Божий замысел о мире входит начало темногорока, еще более страшного, чем рок античного сознания. И это роковое сознаниетяготеет над сознанием и совестью христиан. Ад, как особая онтологическаясфера, означает или неудачу Божьего замысла о мире, или рок, сознательнодопущенный в Божьем замысле. Назвать этот рок торжеством божественнойсправедливости есть великая неправда, ибо муки в вечности как воздаяние за грехи преступление во времени невозможно мыслить как осуществление справедливости.Вечность и время несоизмеримы. Уж если где искать справедливости, то скорее вучении о перевоплощении и карме. В нем за время отвечает время, а не вечность ипризнается возможность нового и большего опыта, чем тот, который дан человекуодин раз от рождения до смерти. Теософическое учение о перевоплощениинеприемлемо для христианского сознания. Но необходимо признать, чтоокончательная судьба человека может быть решена лишь после безмерно большегоопыта в духовных мирах, чем тот, который дан в краткой земнойжизни.

< 1000 P ALIGN="JUSTIFY">Ад есть предельныйрезультат известного направления нравственной воли и направления,преобладающего в нравственном сознании человечества. Его хотят и его утверждаюти те, которые никогда не размышляют о таких теологических проблемах, как ад.Ад, как объективная сфера, есть порождение того направления нравственной воли,которое резко делит мир на два лагеря, на лагерь "добрых" и лагерь "злых", надва царства, которые и завершаются раем и адом. "Злые" оттесняются в ад, ониоттесняются в ад еще в этой жизни, в этом времени. Речь идет о нравственномоттеснении, так как физически "злым" может принадлежать господство. Ад естьрезультат совершенного отделения судьбы добрых, наследующих блаженство, отсудьбы злых, наследующих вечную муку. Ад, как объективная сфера, и есть попреимуществу создание добрых. Он представляется им завершением справедливости,справедливым судом. Говорю сейчас об аде, который мыслится как объективнаясфера, ибо ад, как субъективная сфера, переносится и внутрь жизни самих"добрых", как ведомый и им опыт, как их путь. Человеческая воля, резкоразделяющая мир на две части, представляет себе ад как вечную каторжную тюрьму,в которой "злые" уже изолированы не могут причинять зла добрым. Эта идея адаесть, конечно, насквозь человеческая, а не Божья идея, и она представляет себеконечное завершение мировой жизни не "по ту сторону добра и зла" нашегогреховного мира, а по ею сторону. При этом совсем не мыслится возможностьреальной онтологической победы над злом, т.ае. просветление и преображениезлых, а главное, нет совсем направленности к этому воли, есть воля обратная.Зло должно быть изолировано, наказано и ввергнуто в ад. Это есть утешениедобрых. Никто не хочет думать о спасении "злых" и самого дьявола. Конечно,думают о спасении грешников, ибо все люди грешники. Но наступает момент, когдагрешники причисляются к лагерю "злых" и преданных дьяволу, и тогда их покидаюти отправляют в ад. Величайшее извращение этики, этики, признанной оченьвозвышенной, было это отделение судьбы "добрых" от судьбы "злых" и этотокончательный суд "добрых" над "злыми". Напрасно думают, что ад как возмездие инаказание, бессрочно отбываемое в какой-то объективной сфере бытия, есть судБожий. Это есть утешительная выдумка и ложь, допущенная теми, которые почитаютсебя "добрыми". В человеческой, слишком человеческой идее ада объективируетсяжалкий суд человеческий, который ничего общего не имеет с судом Божьим. За"ереси" в ад посылает "ортодоксия" по постановлению суда человеческого, а несуда Божьего. Суд Божий, которого ждет человеческая душа и вся тварь, вероятно,очень мало будет походить на суд человеческий. По этому суду последние будутпервыми, первые же будут последними, чего нам не понять. Самое же недопустимое- это когда человек берет на себя прерогативы суда Божьего. Суд Божий будет, ноон будет судом и над идеей ада. Суд Божий находится по ту сторону нашегоразличения добра и зла, он есть потусторонний суд. Это, может быть, отразилосьв учении о предопределении. И потому нравственная воля человека никогда неможет быть направлена на оттеснение какого-либо существа в ад, на требованиеэтого оттеснения как осуществления справедливости. Можно еще допускать ад длясебя. Это вытекает из того, что ад существует в субъективном, а не вобъективном. Я могу переживать адские муки и почитать себя достойным адскихмук. Но нельзя допустить ада для других, нельзя примириться с адом для других.Это следует уже из того, что ад нельзя объективировать и представлятьобъективным порядком бытия. Трудно понять и принять психологию благочестивыххристиан, которые спокойно мирятся с тем, что окружающие их люди, иногда дажеблизкие им люди, будут в аду. Нельзя примириться с тем, что человек, с которымя пью чай, обречен на вечные адские муки. Если бы люди были нравственно болеечуткими, то все направление своей нравственной воли и своего духа они направилибы на избавление от адских мук каждого существа, встреченного ими в жизни. Инапрасно думают, что люди это и делают, когда они способствуют развитиюнравственных д 1000 обродетелей других людей и укреплению их в правой вере.Радикальное нравственное изменение может быть лишь изменением отношений к самим"злым", к обреченным, в желании спасения и для них, т.ае. в принятии на себя исудьбы "злых", разделении их судьбы. Это значит, что я не могу спасатьсяиндивидуально, изолированно, пробираться в Царство Божье, рассчитывая на своизаслуги. Такое понимание спасения разрушает единство космоса. Рай невозможендля меня, если близкие мои, родные мне или даже просто люди, с которыми мнеприходилось быть вместе в жизни, будут в аду, если в аду будут Бёме, как"еретик", Ницше, как "антихрист", Гёте, как "язычник", и грешный Пушкин. Текатолики, которые в своей теологии шага ступить не могут без Аристотеля, готовысо спокойной совестью допустить, что Аристотель, как не христианин, горит вадском огне. Вот это стало для нас невозможным, и эта невозможность естьвеликий успех нравственного сознания. Уж если я столь многим обязан Аристотелюили Ницше, то я должен разделить их судьбу, взять на себя их муку, долженосвободить их из ада. Нравственное сознание началось с Божьего вопроса: "Каин,где брат твой Авель" Оно кончится другим Божьим вопросом: "Авель, где браттвой Каин"

Pages:     | 1 |   ...   | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 |   ...   | 54 |    Книги по разным темам