Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 |   ...   | 54 | Федоров был убежденный христианин, но как будто непонимал тайны Креста и Голгофы, не принимал искупительного смысла смерти.Смерть не была для него внутренним моментом жизни, через который всякаягреховная жизнь неизбежно должна пройти. Если В. Розанов не видит вхристианстве Воскресения, то Н. Федоров не видит в христианстве Креста и егоискупляющего значения. Оба хотели бороться со смертью во имя жизни, хотелипобедить смерть, один - рождением, другой - воскрешением. Правды больше у Н.Федорова, но правды односторонней. Смерть нельзя победить, отрицая всякий заней смысл, т.ае. метафизическую ее глубину. Гейдеггер верно обосновываетвозможность смерти заботой. Но это есть источник смерти, видимый из обыденногомира. Смерть есть также явление вечности в греховном мире. И вечность вгреховном мире есть ужас и тоска. Тот парадоксальный факт, что человек можетбояться умереть от заразной болезни или несчастного случая 1000 и не боитсяумереть на войне или мучеником за веру или идею, свидетельствует о том, чтовечность менее страшна, когда человек поднимается от обыденности навысоту.

Ужас смерти есть не только ужас смерти личности, но и ужассмерти мира. Есть личный Апокалипсис и Апокалипсис мировой. Апокалиптическаянастроенность есть настроенность, в которой память о смерти достигаетпредельного напряжения, но сама смерть переживается как путь к новой жизни.Апокалипсис есть откровение о смерти мира, хотя смерть в нем не последнееслово. Смертей не только человек, не только народы и культуры смертны, но и всечеловечество в целом, и весь мир, вся тварь. И поразительно, что тоска эта ещебольшая, чем тоска, связанная с предчувствием смерти личной. Судьба личности исудьба мира тесно связаны и переплетаются тысячами нитей. Человек тоскует нетолько потому, что его ждет смерть, но и потому, что смерть ждет весь мир.Смерть человека в эпохи, которым чужда апокалиптическая настроенность,смягчается чувством родовой жизни и родового бессмертия, в котором выживают исохраняются результаты его жизни и его деяний. Но Апокалипсис есть конец всякойперспективы родового, мирового бессмертия, в нем всякая тварь и все творениенепосредственно поставлены перед судом вечности. Невозможно даже утешение, чтов детях своих ты будешь бессмертен и бессмертны будут дела твои, наступаетконец для всех утешений во времени. Апокалипсис есть не подлежащийрационализированию парадокс времени и вечности. Конец нашего мира наступает вовремени, еще в нашем времени. Но он также есть конец нашего времени, и потомуон за его пределами. Это одна из антиномий, подобных антиномиямКанта.<<127>> Когда наступит конец, то времени больше не будет. Ипотому мы должны парадоксально мыслить конец мира и во времени, по ею сторону,и в вечности уже, по ту сторону. Конец мира, как и каждого отдельного человека,есть событие и имманентное, и трансцендентное. Ужас и тоска и вызываются этимнепонятным для нас совмещением имманентного и трансцендентного, посюстороннегои потустороннего, времени и вечности. Для каждого из нас и для всего миранаступает катастрофа, скачок через бездну, непостижимый выход из времени, всамом времени совершающийся. Смерть отдельного человека есть также выход извремени, во времени еще совершающийся. Если бы наш греховный мир в нашемгреховном времени был бесконечным, не знал конца, то это был бы такой же злойкошмар, как и бесконечное продолжение во времени жизни отдельного человека. Этобыло бы торжеством бессмыслицы. И предчувствие наступления конца вызывает нетолько тоску и ужас, но и надежду и упование на окончательное раскрытие иторжество смысла. Суд, суждение, оценка всего, что в мире совершилось, естьокончательное раскрытие смысла. Страшный суд над личностью и миром вовнутреннем своем понимании есть не что иное, как обретение смысла, какустановка ценностей и качеств.

Парадокс времени и вечности существует не только длясудьбы мира, но и для судьбы личности. Бессмертная и вечная жизньобъективируется, натурализируется, и тогда говорят о ней как о загробномсуществовании. Загробное существование представляется как бы природной сферойбытия, иной, чем наша сфера. В нее входит человек после смерти. Но бессмертная,вечная жизнь, не объективированная и не натурализированная, взятая изнутри,есть жизнь принципиально иного качества, чем вся природная и дажесверхприродная жизнь, она есть жизнь духовная, в которой вечность наступает ужево времени. Если бы жизнь человека целиком была взята в дух и претворена вдуховную жизнь, если бы духовное начало окончательно овладело природнойстихией, душевной и телесной, то смерти как натурального факта совсем ненаступило бы, то совершился бы переход в вечность без того события, которое мыизвне воспринимаем как смерть.

Вечная жизнь наступает уже во времени, она можетраскрыться в каждом мгновении, в глубине мгновения как вечное настоящее. Вечнаяжизнь не есть будущая жизнь, а жизнь настоящего, жизнь в глубине мгновения. Вэтой глубине мгновения происход 1000 ит разрыв времени. Поэтому этически ложната установка, которая ждет вечности в будущем как загробного существования,ждет смерти во времени, чтобы приобщиться к вечной божественной жизни. Вбудущем, в сущности, никогда не наступит вечности, в будущем есть лишь дурнаябесконечность. Так можно представить себе лишь ад. Вечность и вечная жизньнаступает не в будущем, а в мгновении, т.ае. выходе из времени, в прекращениивечной проекции жизни во времени. В терминологии философии Гейдеггера этоозначает прекращение той заботы, которая овременивает бытие. Смерть существуетизвне как некоторый натуральный факт, наступающий в будущем, и она означаетовременение бытия, проекцию жизни в будущем. Изнутри, т.ае. с точки зрения, непроецированной во времени, с точки зрения вечности, раскрывающейся в глубинемгновения, смерти не существует, смерть есть лишь момент в вечной жизни,мистерии жизни. Смерть существует лишь по ею сторону, в овремененном бытии, впорядке "природы", и раскрытие духовности, введение человека в иной порядокбытия, утверждение вечного в жизни есть преодоление смерти и победа над ней.Нет преодоление смерти и победа над ней означает не забвение и не отсутствиечувствительности к ней, а принятие ее внутрь духа, когда она перестает уже бытьнатуральным фактом во времени и становится обнаружением смысла, идущего извечности. Апокалипсис личный и Апокалипсис мировой обличает неисполнение вечнойправды жизни и всегда есть торжество вечной правды во тьме, в темной стихиигреха. Смерть личная и смерть мировая, как и смерть наций и цивилизаций, как исмерть исторических форм государства, общества и бытового уклада, означаеткатастрофическое напоминание смысла и правды о том, что они не исполнены иискажены. Таков и смысл всех больших революций, которые означают Апокалипсисвнутри истории, таков смысл катастрофических событий внутри жизни отдельныхлюдей. Откровение о грядущем явлении антихриста и его царстве указывает нанеисполнение христианской правды, нежелание и неспособность реализовать ее вжизни. Таков закон духовной жизни. Если свобода не реализует Царства Христова,то необходимость реализует царство антихриста. Смерть наступает для жизни,которая не реализует себя по божественному смыслу и божественной правде.Торжество бессмыслицы означает явление смысла во тьме, в греховной стихии.Поэтому смерть, смерть человека и мира, есть не только торжество бессмыслицы,результат греха и возобладания темных сил, но и торжество смысла, напоминание обожественной правде, недопущение неправды быть вечной. Гипотетически Н. Федоровправ, что человек и мир перешли бы в вечную жизнь без катастрофы конца истрашного суда, если бы человечество объединилось братски для общего делаосуществления христианской правды и для воскрешения всехумерших.<<128>> Но человечество и мир уже далеко зашли на путях злаи неправды, и суд над ними уже совершается. Иррациональная, меоническая свободапрепятствует осуществлению "проекта" Н. Федорова, он оптимистическинедооценивал сил зла. Императивом же этики остается утверждение вечности,вечной жизни для каждого существа и для всего творения. Поступай так, чтобы длятебя раскрылась вечная жизнь и чтобы от тебя излучалась энергия вечной жизни навсе творение.

Этика должна стать эсхатологической. Для этикиперсоналистической вопрос о смерти и бессмертии является основным, и онприсутствует в каждом явлении жизни, в каждом акте жизни. Нечувствительность ксмерти, забвение о смерти, свойственные этике XIX и XX веков, означаютнечувствительность к личности и ее вечной судьбе. Эта нечувствительностьраспространяется и на судьбу мира. В сущности, этика, в центре которой не стоитвопрос о смерти, не имеет никакой цены, она лишена серьезности и глубины. Такаяэтика хотя и оперирует с суждениями и оценками, но забывает об окончательномсуждении и оценке, т.ае. о страшном суде. Этика должна строиться не вперспективе блага и счастья этой бесконечной жизни, а в перспективе неизбежнойсмерти и победы над смертью, в перспективе воскресения и вечной жизни. Творч1000 еская этика призывает не к творчеству временных, преходящих, тленных благи ценностей, способствующих забвению о смерти, конце и суде, а к творчествувечных, непреходящих, бессмертных благ и ценностей, способствующих победе надвечностью и подготовляющих человека к концу. Эсхатологическая этика совсем неозначает пассивного отказа от творчества и активности. Пассивныеапокалиптические настроения принадлежат прошлому, они означают упадочность ибегство от жизни. Наоборот, эсхатологическая этика, основанная наапокалиптическом опыте, требует небывалого напряжения человеческой активности итворчества. Нельзя пассивно, в тоске, ужасе и страхе ждать наступления конца исмерти человеческой личности и мира. Человек призван активно бороться сосмертоносными силами зла и творчески уготовлять наступление Царства Божьего.Второе пришествие Христа предполагает напряженную творческую активностьчеловека, приготовление человека и мира к концу, и самый конец этот зависит оттворческой активности человека и определяется положительными результатамимирового процесса. Царства Христова нельзя пассивно ждать, как нельзя пассивнождать царства антихриста, нужно активно и творчески бороться против царстваантихриста и уготовлять Царство Божье, которое берется силой. Пассивноепонимание апокалиптических пророчеств есть детерминизм, фатализм и отрицаниесвободы. Но пророчества никогда не означают детерминизма, и они всегда обращенык свободе духа. Пассивный детерминизм в отношении к апокалиптическимпророчествам есть их натурализация и рационализация, отрицание таинственногосовмещения Божьего Промысла и человеческой свободы. Так же ложно пассивноеотношение к собственной смерти, к смерти личности как к фатальному,детерминированному натуральному факту. Смерть нужно свободно и просветленнопринять, не бунтовать против ее бессмысленности, но свободное и просветленноепринятие смерти есть творческая активность духа. Есть ложная активность,которая бунтует против смерти и не приемлет ее. Она порождает невыносимыестрадания. Но есть истинная активность, которая есть победа вечности надсмертью. В сущности, активный дух не страшится смерти. Смерти страшится лишьпассивный дух. Активный дух переживает страх и ужас безмерно больший, чем страхи ужас смерти. Активный дух, не отдающийся пассивно смерти, страшится нестолько смерти, сколько ада и вечных мук. Активный дух переживает своювечность, смерть для него существует лишь как внешний факт, внутренне для негосмерти не существует. Но он испытывает ужас перед вечной судьбой, перед вечнымсудом. И тут мы встречаемся с психологическим парадоксом, который для многихостается неизвестным и непонятным. Активный дух, непосредственно и изнутрипереживающий свою неистребимость и вечность, может не только не бояться смерти,но может желать ее и завидовать тем, которые не верят в бессмертие и убеждены,что со смертью все кончается. Ошибочно и легкомысленно думать, что так наз.вера в бессмертие всегда утешительна и что верующие в него поставили себя впривилегированное и завидное положение. Вера в бессмертие есть не толькоутешительная вера, облегчающая жизнь, она есть также страшная, ужасная вера,отягчающая жизнь безмерной ответственностью. Этой ответственности не знают те,которые твердо убеждены, что бессмертия нет, что смертью все кончается. Сбольшим основанием можно было бы сказать, что неверующие больше облегчили себежизнь, чем верующие. И неверие в бессмертие именно подозрительно своейлегкостью и своей утешительностью. Они утешают себя тем, что в вечности небудет суда смысла над их бессмысленной жизнью. Нестерпимый, предельный ужас неесть ужас смерти, а ужас суда и ада. Его не знают неверующие, его знают тольковерующие. Его редко переживает дух пассивный, его особенно остро и напряженнопереживает дух активный, ибо активный дух склонен связать свою вечную судьбу, аследовательно, и суд и возможность ада с собственными творческими усилиями.Вопрос о смерти неизбежно ведет к вопросу об аде. Победа над смертью не естьеще последняя, предельная, окончательная, победа. Победа над смертью ещеслишком о 1000 бращена ко времени. Последняя, окончательная, предельная победаесть победа над адом, она уже обращена к вечности. И еще более радикальнаязадача, чем задача воскрешения умерших, поставленная Н. Федоровым, есть задачапобеды над адом, освобождение из ада всех тех. которые испытывают "вечные"адские муки, победа над адом не только для себя, но и для всей твари. Это иесть та предельная задача, к которой должна прийти этика: творческоеосвобождение всей твари от временных и "вечных" адских мук. Без осуществленияэтой задачи Царство Божье не может удаться.

а

Глава II

АД

Pages:     | 1 |   ...   | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 |   ...   | 54 |    Книги по разным темам