Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 47 |

Средневековый человек часто использовал свойдом как крепость, чтобы спастись от врагов, но не стремился спрятать за егостенами свою повседневную жизнь. Все ее драмы и комедии происходили открыто, наглазах у всех, улица была продолжением жилища, важнейшие жизненные события(свадьбы, похороны и т.д.) совершались при участии всей общины. Двери дома вмирное время не запирались, все уголки его были открыты для обозрения. В новоевремя семья начинает ограждать свой быт от непрошеного вторжения, обзаводитьсязамками, дверными молотками и колокольчиками, позже о визитах начинаютдоговариваться заранее, еще позже – созваниваться по телефону.

Дифференцируется и жилое пространство. Впериод раннего средневековья рыцарское жилье состояло из одного помещения, гдефеодал размещался вместе со всеми своими чадами и домочадцами и даже домашнимиживотными. Затем оно делится на две комнаты: жилую комнату, в которой членысемьи спят, едят и развлекаются, и кухню. У крестьян этот тип жилища во многихстранах сохраняется вплоть до XIX в. В начале нового времени планировка жилищаусложняется; богатые люди стремятся обеспечить членам семьи некоторое уединениеот слуг, а затем и друг от друга. В Англии XV-XVI вв. большие дома и замкисостояли сплошь из анфилады проходных комнат. В конце XVII – начале XVIII в. появляютсякоридоры, спальни обычно переносятся на второй этаж, а другие жилые помещенияспециализируются. Членам семьи и гостям стараются отводить отдельные комнатыили хотя бы постели. "Воспитанные люди" избегают слишком тесного физическогоконтакта друг с другом, что подкрепляется неизвестными ранее гигиеническимисоображениями [6].

Вместе с физическим пространствомприватизируется пространство социальное. Пока различные группы принадлежности(семья, община, приход и т.п.) объединялись в более или менее единуюиерархическую систему, они воспринимались просто как разные сферы жизни иаспекты собственного "Я". По мере роста социальной мобильности индивид начинаетсознавать себя уже не просто элементом семьи, общины и т.д., а автономнымсубъектом, который лишь частично или временно входит в эти многообразныеобщности.

В том же направлении действовало ускорениеритма жизни и связанное с ним новое чувство времени. Средневековый человек, невоспринимал время как нечто вещественное, тем более – имеющее цену. Из всех измерений,свойственных современному понятию времени (длительность, направленность, ритмичность и т.д.), длянего важнее всего была ритмичность, повторяемость. Природные ритмы, чередованиевремен года и т.д. распространялись и на человеческую жизнь. Люди никудаособенно не спешили и не гнались за точностью. До XIII-XIV вв. часы в Европебыли редкостью, а понятие о минуте и минутная стрелка появляются лишь в XVI в.Земное время, связанное с ограниченными сроками человеческой жизни, постоянносоотносилось с вечностью божественного, сакрального времени.

Таковы были не только идеальныепредставления. Церковь строго следила за соблюдением правил, так что, например,работа в воскресенье или любой из многочисленных праздников считалась не тольконарушением цеховых правил, но и грехом.

Развитие капитализма колоссально ускорилотемп жизни, повысив субъективную цену и скорость течения времени, обостривчувство исторического времени. В XVI-XVII вв. в английском языке появляется,как никогда, много новых слов, относящихся к историческому времени и егодискретным единицам (слова "столетие", "десятилетие", "эпоха", "готический","первобытный", "современный", и т.д. [7]). Еще важнее открытие "личного"времени, пришедшее вместе с ростом самосознания личности, с осознаниемконечности личного существования, а, следовательно, и того, что своиспособности индивид должен реализовать на протяжении ограниченного отрезкавремени своей жизни.

Новая интуиция времени повышает степеньличной свободы человека, который может овладеть временем, ускорить его своейдеятельностью. Из собственности бога время становится собственностью человека.Идея необратимости времени тесно связана с мотивом достижения и с принципом оценки человекапо его заслугам.

Вместе с тем время, мыслимое как нечтовещественное, что можно потерять, отчуждается от индивида, навязывает ему свойритм, заставляет спешить, тем самым увеличивая степень его несвободы. Человекторопится не потому, что ему этого хочется, а потому, что он боится не успеть,отстать от других, "упустить время". Он должен постоянно доказывать другим исамому себе свое право на уважение и самоуважение.

"Личностное" чувство времени заставляетпо-новому поставить вопрос о соотношении жизни и смерти. Итальянский историкАльберто Тененти объясняет это ослаблением веры в загробную жизнь. Ренессансноечувство смерти, в противоположность аскетическому, выражает не смирение иготовность к потустороннему существованию, а "все более исключительную любовь иверу в чисто человеческую жизнь" [8]. Филипп Ариес оспаривает это мнение,доказывая, что уже в XII-XIII вв., несмотря на все богословские проповеди,человек испытывал "страстную любовь к жизни". Отчаяние человека позднегосредневековья перед лицом собственной смерти обусловлено, как считает Ариес,прежде всего силой его связи с окружающим миром. "Средневековый человек верилодновременно в материю и в бога, в жизнь и в смерть, в наслаждение вещами и вотречение от них" [9]. Каков бы ни был будущий загробный мир, смерть отнимала учеловека его дом, сад, все привычные вещи и именно поэтому приводила его вотчаяние.

Для человека эпохи Возрождения трагедиясмерти усугубляется тем, что смерть настигает человека в разгар его трудов,обрывает его творческую самореализацию. Средневековое ars moriendi (искусство умирания)приобретает новое измерение – поиск светских способов приобщения к вечности (например, впосмертной славе).

Гуманисты принимают традиционную постановкувопроса: в чем смысл смерти, что значит "хорошо умереть" Но в их трактатах"искусство хорошо умереть выражало, в сущности, новое чувство времени иценности тела как организма, разрешаясь в идеале активной жизни, центр тяжестикоторой уже не находится за пределами земного существования" [10]. Споры опреимуществах жизни или смерти приводят к выводу, что, кто хорошо живет, тот иумирает хорошо, а кто живет плохо, плохо и умирает. Обострившееся чувствотекучести и необратимости времени активизирует мысли о смерти, страх передстаростью и т.д. Вместе с тем осознание абсолютности и неизбежности смертипобуждает человека больше заботиться о смысле и направленности своегоединственного земного бытия. Вопрос о смысле смерти оборачивается вопросом осмысле жизни. Как скажет впоследствии Спиноза, "человек, свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, иего мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни" [11].

Как только вопрос о смысле жизни приобретаетсветское звучание, он переводится на практическую почву: как жить и что делатьВ раннебуржуазном обществе резко усиливается мотивация, связанная с личнымуспехом, потребностью в достижении. Средневековой мысли чужда сама идея выходаза рамки "данного". Например, немецкая нравоучительная история XIII в. окрестьянском юноше по имени Гельмбрехт повествует, что сначала, подражаямолодым дворянам, он отрастил белокурые локоны до плеч и надел красивый берет.Затем, презрев советы отца и крестьянскую жизнь, он решил жить как дворянин, новместо этого стал бандитом и кончил на виселице, причем даже собственный отецотказал ему в приюте [12]. Мораль притчи очевидна: не в свои сани не садись.

Вместе с сословным строем капитализмотвергает я принцип самоограничения личных притязаний. Итальянские гуманистыкультивируют стремление стать выше и лучше других. "Что достойней человека, чемвыделиться среди остальных" – спрашивает Джованни Понтано [13]. Сами они дают пример личностноймногогранности. Общеизвестна энциклопедичность Леонардо да Винчи. БенвенутоЧеллини не только гениальный ювелир и ваятель, но и мастер фортификации,артиллерийского искусства и игры на флейте и кларнете. "Все эти сказанныехудожества, – пишетЧеллини, – весьма ивесьма различны друг от друга; так что если кто исполняет хорошо одно из них ихочет взяться за другие, то почти никому они не удаются так, как то, которое онисполняет хорошо; тогда как я изо всех сил старался одинаково орудовать во всехэтих художествах, и в своем месте я покажу, что я добился того, о чем я говорю"[14].

Потребность в достижении, впротивоположность установке на спасение души или стоическому идеалу "спокойнойжизни", занимает центральное место в системе социальных и личных ценностейраннебуржуазного общества, давая человеку новый и очень важный критерийсамооценки. По подсчетам Д.Мак-Клелланда, на каждые изученные им сто строчеканглийской драмы, описаний путешествий и народных баллад в 1400-1500 гг.приходилось в среднем 4,6 строчки, выражавшие потребность в достижении, в1501-1575 гг. – 4,79,в 1576-1625 гг – 4,81,в 1776-1830 гг. – 6строчек [15]. Соответственно меняется смысл и соотношение важнейших социально– нравственныхкатегорий. В феодальном обществе центральной категорией была "честь", тесносвязанная с идеей "благородства". Гуманисты разрывают эту связь, считая"благородство" не врожденным и передаваемым по наследству, а благоприобретеннымсвойством.

Возникает неизвестное ни средневековью, ниантичности понятие (и проблема) формирования личности. Средневековаямысль вообще не знала категории развития. Для нее "возрасты жизни" так жеестественны и неустранимы, как времена года [16]. Человек естественновырастает, подобно дереву, все фазы роста и конечный результат которого "даны"заранее. Однозначно привязывая индивида к его семье и сословию, феодальноеобщество строго регламентировало рамки индивидуального "самоопределения": нирод занятий, ни мировоззрение, ни даже жену он не выбирал сам, все это делализа него другие, старшие.

В новое время человек становится чем-то в результате своихсобственных усилий. Развитое общественное разделение труда и выросшаясоциальная мобильность расширили рамки и масштаб индивидуального выбора. Вфеодальном обществе "призвание", если оно не было результатом непосредственногобожественного откровения, понималось как нечто данное, часто – с момента рождения. Многократноварьировавшаяся притча XIII в. о студенте, "сыне непостоянства", который многораз менял занятия, переходя от торговли к земледелию, от него – к коневодству, праву, астрономиии т.д., язвительно высмеивала охоту к перемене мест и занятий. По выражениюлитературоведа Н.Я.Берковского, "старый режим направлял человека в жизньсогласно его сословию и имущественному цензу, профессии, им полученной отпредков. Правило было таким: на одного человека только один выход в жизнь.Сейчас выходов много, и ведется спор внутри человека: какую же из собственныхличностей, какую из собственных возможностей ему выпустить в свет" [17].

Понятие призвания постепенно освобождаетсяот своих религиозных истоков и определяется как выбор деятельности поличной склонности. Отсюда– вопрос: какправильно понять и оценить свои способности

Для средневекового человека "знать себя"значило прежде всего "знать свое место"; иерархия индивидуальных способностей и возможностей совпадаетздесь с социальной иерархией. В эпоху Возрождения положение начинает меняться.Презумпция человеческого равенства и возможность изменения своего социальногостатуса означает, что "познание себя" есть прежде всего познание своихвнутренних возможностей, наоснове которых строятся "жизненные планы". Самопознание оказываетсяпредпосылкой и компонентом самоопределения.

Такое расширение сферы индивидуального,особенного, только своего не вписывается в старую систему социальных категорийи вступает с ними в жестокий конфликт, пронизывающий буквально все сферыобщественной и личной жизни. Не только Гамлет, с его эпохальным чувством"разрыва связи времен", но и Ромео, с его всеобъемлющей любовью, не можетсуществовать в зарешеченном мире феодальных отношений.

Героиня рассказа Сервантеса "Цыганочка"решительно отвергает право закона и старейшин распоряжаться ее судьбой: "Хотяэти сеньоры законодатели и постановили на основании своих законов, что я твоя,и как таковую меня тебе вручили, – я на основании закона своего сердца, который сильнее всехостальных, заявляю, что стану твоей не иначе, как после выполнения тех условий,о которых мы с тобой уговорились... Эти сеньоры могут, конечно, вручить тебемое тело, но не душу мою, которая свободна, родилась свободной и будетсвободной, пока я того желаю" [18]. И цыганская община признает право девушкираспоряжаться собою.

В феодальном обществе нет ничего важнееродового имени. В нем унаследованная социальная сущность человека, по сравнениюс которой все его индивидуальные качества ничего не значат. Юная Джульеттасилой своей любви открывает, что все как раз наоборот: наследственное имя– прах и тлен посравнению с индивидуальностью любимого:

Одно ведь имя лишь твое – мне враг,
А ты –ведь это ты, а не Монтекки.
Монтекки – что такое это значит
Ведь это не рука, и не нога,
И не лицо твое, и не любая часть тела.
О, возьми другое имя!
Что в имени То,что зовем мы розой,
И под другим названьемсохраняло б
Свой сладкий запах! Так, когда Ромео
Не звался бы Ромео, он хранил бы
Все милые достоинства свои
Без имени.Так сбрось же это имя!
Оно ведь даже и не частьтебя [19].

<<<ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Познание себя иавтокоммуникация

Вот уже несколько лет, как все мои
мысли устремлены на меня самого, как я
изучаю и проверяю только себя, а если
я и изучаю что-нибудь другое, то лишь
для того, чтобы неожиданно в какой-то
момент приложить это к себе или,
вернее, вложить в себя.

М.Монтень

Ренессансный идеал активной жизни, каковы быни были ее конкретные цели, был практически действенным, отвергал пассивнуюмедитацию и погружение в себя. Однако, подчеркивая свои отличия от других,индивид и в себе самом ищет и утверждает нечто внутреннее, интимное,автономное.

Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 47 |    Книги по разным темам