Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |   ...   | 48 |

Другая моя больная страдала так называемойнимфоманией. Она не могладостичь сексуального удовлетворения и поэтому спала со всеми подворачивавшимисяпод руку мужчинами, занималась влагалищной мастурбацией, используя ручку ножа,а то и его острие до тех пор, пока не начиналось кровотечение. Только тот, ктознает о мучениях, причиняемых половым возбуждением, доведенным до крайности, небудет говорить о трансцендентности феноменальной духовности. В истории и этойбольной в полной мере раскрылось уничтожающее естественную жизнь влияниемногодетной, бедной, задавленной заботами рабочей семьи. У матерей такихсемейств нет ни времени, ни возможности для серьезного воспитания детей. Еслимать замечает, что ребенок онанирует, она может запустить в него ножом, аребенок, связав нож с сексуально обусловленным страхом наказания и чувствомвины, не допускает удовлетворения, но позжепопытается, испытывая неосознанное чувство вины, пережить оргазм с помощью тогоже ножа. Этот случай был подробно проанализирован в Инстинктивном характере.

Случаи, подобные вышеописанным, отличались отпростых неврозов или душевных заболеваний. Инстинктивные характеры казалисьпереходной ступенью от невроза к психозу.Я, которое было еще нормальным, разрывалось междупризнанием инстинкта или морали и отрицанием инстинкта или морали. Казалось,что оно неистовствовало против своей совести, хотело избавиться от нее, не знаямеры в инстинктивных действиях. Совесть же можно было однозначно определить каквлияние противоречивого жестокого воспитания. Истерики и те, кто страдалневрозами навязчивых состояний, воспитывались в последовательно антисексуальномдухе. Эти люди были с раннего детства в состоянии сексуальной безнадзорностиили даже совращались. Но затем, как правило, следовало жестокое наказание,позже напоминавшее о себе в форме чувства вины. Я защищалось от совести,которая превосходила его по силе, с помощью вытеснения, то есть таким жеобразом, как в остальных случаях происходит защита только от сексуальныхжеланий.

В этих случаях застойное накоплениесексуальной энергии было значительно сильнее и действеннее, чем у невротиков сих заторможенными влечениями. В процессе лечения мне приходилось прежде всегобороться с сущностью, схарактером больного, асостояние пациентов определялось прямой зависимостью от степени сексуальногонапряжения или, соответственно, сексуального удовлетворения. Снятиесексуального напряжения с помощью генитального удовлетворения непосредственнооказывало смягчающее воздействие на болезненные проявления инстинктов. Те, ктознаком с основными идеями сексуальной экономики, могут отметить, что у больных,о которых шла речь, обнаруживались все признаки, ставшие составными частямимоей теории: сопротивление характера, прямая связь между возрастаниемнакопления застойной сексуальной энергии и асоциальными и извращенными формамиполовых влечений, целительная роль генитального удовлетворения. Мне удалосьсистематизировать эти признаки только благодаря клиническому опыту,приобретенному при наблюдении пациентов с неврозами заторможенных влечений. Внаписанной на эту тему монографии я впервые обосновывал необходимость работыпо анализу характера с больными. Фрейд, прочитав рукопись за три дня, прислалмне одобрительное письмо. Он считал, что мне удалось доказать существование техже механизмов связи между Я и сверх-Я, которые прежде были доказаны вприменении к Я и Оно.

Новым, на что я указывал, было нарастаниепротивоестественных и асоциальных побуждений из-за нарушения нормальной половойфункции. В таких случаях в психоанализе обычно ссылались на конституционнуюсилу влечения. Считалось, что при неврозах навязчивых состояний анальнаясексуальность была обусловлена сильным эрогенным предрасположениемзаднепроходной зоны. По утверждению Абрахама, при меланхолии имела местолсильная оральная предрасположенность, с самого начала обусловливавшаясклонность к депрессивному настроению. Истолковывая мазохистские фантазии обизбиениях, предполагали существование особенно сильного кожного эротическогоощущения. Предполагалось, что эксгибиционизм объясняется особенно сильнойэрогенностью глаза. Причиной садизма должна была быть лусиленная эротичностьмышц. Наличие этих взглядов требовало от меня большой разъяснительной работы,которую мне пришлось проделать, прежде чем я сумел включить в свой трудклинический опыт, говоривший о важной роли генитальной сексуальности.Непонимание зависимости интенсивности асоциальныхдействий от нарушения генитальной функции, с которымя поначалу столкнулся, вызывалось тем, что она противоречила тогдашнемупредставлению психоаналитиков о существовании изолированных частичныхвлечений.

Хотя Фрейд и допускал развитие половоговлечения от прегенитальных ступеней к генитальным, этот взгляд терялся средимеханистических представлений, например таких: каждая эрогенная зонаопределяется наследственностью. Каждая эрогенная зона (рот, кожа, глаз, заднийпроход и т. д.) соответствует особому частичному влечению — удовольствию от сосания, отдефекации, от созерцания, от полученных ударов и т. д. Ференци полагал даже,что генитальная сексуальность складывается из прегенитальных свойств. Фрейдпридерживался мнения о том, что у девушки имеется только клиторнаясексуальность и что в раннем детстве она не переживает вагинальных эротическихощущений.

Я тоже жонглировал подобной терминологией насотнях страниц, исписанных от руки, но все было напрасно. Мои клиническиенаблюдения вновь и вновь показывали, что прегениталъные сексуальные возбуждения увеличивались приимпотенции и уменьшались по мере усиления потенции. Япришел к мысли о возможности существования вполне сформированной сексуальнойсвязи между ребенком и родителями на всехступенях развития детской сексуальности. Какпятилетний мальчик мог испытывать только оральные желания в отношении матери,так и девочка —только оральные или анальные желания в отношении отца. Отношения маленькихдетей к взрослым обоего пола могли быть весьма сложными. Фрейдовская схема Ялюблю отца и ненавижу мать или, наоборот, ненавижу отца и люблю мать былатолько началом осмысления реальности.

Для себя лично я отличал генитальные отношения ребенка сродителями от прегенитальных. При первых в ходе клинических наблюдений обнаруживались гораздоболее глубокие регрессии и поражения психики, чем при последних. Я рассматривалгенитальные отношения с родителями как норму развития, а прегенитальные— как патологию. Еслимальчик испытывал к матери анальную, то есть противоестественную, любовь, товпоследствии формирование генитального отношения к женщине оказывалось болеетрудным, чем если бы он был привязан к матери генитальной силой. В одном случаенадо было ослабить фиксацию, во втором все его существо перемещалось в сторонуженственности и пассивности. Более благоприятной для лечения была анальная иливагинальная привязанность девочки к отцу, нежели принятие ею на себя садистскоймужской роли. Поэтому истерии с их генитальной кровосмесительной фиксациейпреодолевались легче, чем неврозы навязчивых состояний со свойственной импрегенитальной структурой.

Оставалось еще неясно, почему ослабление генитальной фиксацииоказывалось делом более легким, чем прегенитальной. Я еще ничего не знал опринципиальном различии между генитальной и прегенитальной сексуальностью, ипсихоанализ не знал тогда такого различия, как не знает его и сегодня.Генитальность казалась столь же сублимируемой, сколь и аналъность илиоральность. Как здесь, так и там удовлетворение было удовлетворением, алкультурное угнетение и лосуждение имели место во всех случаях. Теперь, приболее широком взгляде, становится понятным, что утверждение психоаналитиков отом, что они включили теорию генитальности в свое учение о неврозах,неправильно, что требуется самое точное различение понятий генитальной инегенитальной сексуальности. Верно, что мои публикации на данную тему с 1922 г.частично следовали по руслу аналитического мышления, но только с постановкивопроса о различии генитального и прегенитального удовольствия началосьсамостоятельное развитие сексуальной экономики. Без учета этого различияневозможно понять ни одного положения моей теории. Правильный ответ на него самвел шаг за шагом по тому пути, которым я шел и от которого не мог ужеуклониться.

РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ ОРГАЗМА

1. ПЕРВЫЙ ОПЫТ

В декабре 1920 г. Фрейд прислал ко мне налечение студента, страдавшего навязчивыми мыслями и счетом, навязчивымианальными фантазиями, учащенным онанизмом в сочетании с тяжелыминеврастеническими симптомами: болями в позвоночнике и затылке, рассеянностью итошнотой. Я лечил его много месяцев. Навязчивые размышления быстро перешли внавязчивые ассоциации. Дело казалось совсем безнадежным, но вдруг проявиласькровосмесительная фантазия, и пациент в первый раз совершил онанистический акт,закончившийся полным удовлетворением. Все симптомы внезапно исчезли, но постепенно вновь вернулись. Приповторной мастурбации с получением удовлетворения симптомы опять исчезли, новскоре проявились снова. Это повторялось на протяжении многих недель. В концеконцов пациенту удалось обнаружить и пережить чувство вины, вызванноеонанизмом, и скорректировать некоторые вызывающие страдания стереотипыповедения. После этого состояние пациента стало заметно улучшаться и черездевять месяцев он был вполне здоров и работоспособен. Я был в курсе егосостояния на протяжении шести лет: мой пациент женился и былздоров.

Одновременно с этим случаем я лечил кельнера,страдавшего полной неспособностью к эрекции. Лечение шло очень гладко. Натретий год мне удалось безупречно точно реконструировать лизначальную сцену.Будучи ребенком, он мог видеть из соседней комнаты, как его мать рожала. Всознание глубоко врезалось впечатление от большого кровоточащего отверстиямежду ногами. От этого у него осталось ощущение пустоты в собственныхгениталиях.

В соответствии с тогдашним уровнемпсихоаналитического знания я, несомненно, поступил правильно, связав отсутствиеэрекции с тяжелым травматическим впечатлением от кастрированных женскихполовых органов. Лишь несколько лет назад я начал принимать во внимание ипонимать чувство пустоты в половых органах, которое испытывали мои пациенты.Оно соответствует лишению биологической энергии.Тогда же я неправильно оценивал общую сущность моегобольного. Он был очень спокоен, аккуратен, послушен и делал все, что от неготребовали. Он никогда не возбуждался. На протяжении трех лет лечения онни разу не пришел в яростьи не высказал критических замечаний. В соответствии с обычными понятиями этотбольной имел, следовательно, вполне лупорядоченный, приспособленный характерс единственным тяжелым симптомом (лмоносимптоматический невроз). Я сообщил обэтом случае на заседании Технического семинара и удостоился похвалы заправильное раскрытие лизначальной сцены. Я дал полное теоретическоеразъяснение симптома отсутствия эрекции. Так как пациент был усерден иаккуратен — какговорили, приспособлен к реальности, — никому даже в голову не пришло,что именно это спокойствие в аффективной жизни, эта непоколебимаяуравновешенность как раз и была той тяжело больной почвой в структурехарактера, на которой смогла сохраняться эректорная импотенция. Старшие коллегиоценивали проведенную мной аналитическую работу как правильную иполную.

С заседания я ушел недовольным. Если все былонастолько правильно, то почему же ничего не изменилось к лучшему в состояниипациента Здесь должен был существовать какой-то пробел, который никто из насне понимал. Через несколько месяцев я выпустил больного, так и не добившисьуспеха. Он принял этот результат с таким же стоическим спокойствием, с какимпереносил и все лечение. Из опыта работы с этим больным у меня в памятиосталось важное понятие для анализа характера — лаффективный барьер. Я натолкнулся насвязь формирования человеческого характера, которое происходит под воздействиемэмоционального охлаждения, с отмиранием генитальных ощущений.

Это было время, когда для психоаналитическоголечения требовались все более длительные сроки. Когда я начал практиковать,шесть месяцев уже считались чем-то само собой разумеющимся. Распространялосьпредставление о том, что два и более года лечения совсем неплохи. Неврозысчитались, как известно, сложными и тяжелыми заболеваниями. Фрейд написалставшую знаменитой Историю детского невроза из опыта наблюдения надодним больным, которогопришлось лечить целых пять лет. Конечно, Фрейд постиг на этом опыте весь мирпереживаний ребенка, но психоаналитики делали из нужды добродетель. Абрахамутверждал, например, что понимание хронической депрессии требует многих лет.Пассивная техника была, по его словам, единственно правильной. Коллеги,иронизируя, подсмеивались над своей потребностью впасть в сон во время лечения.Если у пациента часами не возникали ассоциации, то аналитикам приходилось многокурить, чтобы не уснуть. Были аналитики, даже развивавшие на этой основевеликолепные теории. Если больной молчал, то часами или даже неделями молчали иони — в соответствиис представлением о реализованной технике. Я чувствовал с самого началапринципиальную неправильность такого подхода, но пытался сам следовать этойлтехнике, не достигая при этом результатов. Больные демонстрировали лишьглубокую беспомощность, нечистую совесть и соответствующее этому упрямство.Остроты — например обаналитике, очнувшемся во время сеанса и обнаружившем, что диван пуст,— мало чему помогали.Столь же мало пользы приносили глубокомысленные объяснения вроде тех, чтоаналитик может, мол, во время сеанса спокойно задремать, так как егоподсознание бодрствует в глубокой заботе о пациенте. Более того, оно якобыобладает свойством продолжать действовать при пробуждении во время сеанса там,где находилось подсознание пациента. Все это производило угнетающее ибезнадежное впечатление. С другой стороны, я понял предостережения Фрейда обопасности терапевтического тщеславия. Много лет спустя я понял и то, что многиеутверждения психоаналитиков были неправильны. Сам Фрейд после открытиябессознательных механизмов вначале питал надежду, что это станет началомдвижения к каузальной психотерапии, позволяющей уверенно лечить, но онобманулся, и велико же должно было быть его разочарование! Его вывод онеобходимости продолжения исследований был правилен, безосновательные же итщеславные надежды на терапевтические результаты не способствовали познаниюновых фактов. Я столь же мало, сколь и другие, ощущал те пространства познания,в которые должны были привести продолжающиеся исследования. Я не осознавалтогда также, что странное поведение психоаналитиков при решении вопросовтерапии вызывалось страхом перед социальными последствиями психоанализа. Речьшла о следующих вопросах:

1. Является ли полным фрейдовскоеучение о неврозах

2. Возможна ли естественнонаучнаятеория терапии и техники

Pages:     | 1 |   ...   | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |   ...   | 48 |    Книги по разным темам