Книги по разным темам
Pages: | 1 | ... | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | ... | 47 | — Что можетслучиться, Лар... Лоренса— мягко спросил я. Опять чуть не сказал УЛарриФ. Мое напряжениеросло, и я представил себе, как он из последних сил пытается удержать дверьзакрытой, а онамедленно открывается под действием неконтролируемой и мощной силы. Мне былизнакомы эти чувства. Я много лет подавлял свой собственный гнев.
— О, незнаю, я мог бы в самом деле ударить кого-нибудь или разбитьчто-нибудь.
— Вы сейчасубегаете от своих чувств. Они, должно быть, слишком пугают вас, чтобы взглянутьна них прямо.
— Возможно.Хм-м-м. Я знаю, что не хочу чувствовать, как они растут внутри меня, и не знаю,что с ними делать.а—Он помолчал несколько секунд.а— Забавно. Не знаю, каким образом, но внезапно я стал думать о томлете, когда мне было семнадцать.а— Его голос стал менее напряженным, и я расслабился, хотя и знал,что надвигающаяся гроза еще не прошла. Лоренс продолжал задумчиво.а— Я получил работу консультанта вдетском лагере. Это должно было быть замечательное лето. Я ждал его снетерпением, и потом по какой-то причине не поехал, это было большимразочарованием,а—закончил он неожиданно слабым и упавшим голосом.
— Чтослучилось, Ла... Лоренса— снова я начал называть его уменьшительным именем УЛарриФ, котороебыло так неуместно по отношению к этому человеку.
— Я сейчасне помню. Хм-м. Кажется, всегда находились причины для того, чтобы всескладывалось не так, как я хотел.а— Он беспокойно заерзал на кушетке.а— Пожалуй, я сяду,хорошоа— Он спустилноги на пол.
— Почему тыне поехал в лагерь, Ларриа— ну вот, имя вырвалось; к моему удивлению, он, казалось, незаметил этого. Интуиция подсказывала мне, что его беспокойство означает желаниеуйти от чего-то неприятного.
— А, это. Яне знаю, Джим. Это неважно. Так случалось не раз. Я уверен, что предки думали,что у них веские причины. Они всегда были такие рассудительные.
— Вы и самисейчас довольно рассудительны, но, кажется, не можете ни на чемсосредоточиться.а— Ярешил оставить вопрос о летнем лагере и уделить внимание внезапному падению егоинтереса.
— Ну да,вероятно. Подождите минуту, позвольте мне просто прислушаться к себе,хорошоа— Он замолчална минуту, запрокинул голову и, казалось, отключился. Его поведение напомниломне те месяцы, когда он пытался прийти к внутреннему осознанию, ноограничивался лишь смутными общими фразами о себе. Ларри проделал большой путь,и я был доволен нашей совместной работой.
—Ничего,а— сообщилон.а— Кажется, чтояа— чистый лист. Нечувствую ни радости, ни огорчения, ничего абсолютно. Когда я думаю о чем-то,мне вспоминаются только события двадцати—тридцатиминутной давности,например, мой поход в обувную мастерскую или то, что вы назвали меня УЛарриФ.(Он заметил, я должен был догадаться.) Звучит забавно, меня не называли такмного лет.
—Ларриа— ты и правдабольше похож на Ларри в эти дниа— я не понимаю, что происходит, но, думаю, на каком-то уровне тыотгородился от своих чувств. Просто огромный контраст между тем напряжением,которое ты испытывал несколько минут назад, и теперешнейопустошенностью.
— Возможно,так, но...а—Пауза.а— Я не знаю.Просто я чувствую себя каким-то запутавшимся и отрешенным.а— Он бессознательно поправил рукойподушку.а— Я даже немогу точно припомнить, о чем мы говорили.
— Тыпо-прежнему очень рассудителен, но настолько отделен от того, что происходит утебя внутри, что я не верю, что ты в самом деле открыт для большейэмоциональной вовлеченности.
— Да,возможно. Ну, посмотрим...а— Опять молчание. Я мог почувствовать каждый незначительный поворотв нем по направлению к большей внутренней открытости.
— Главное,я осознаю: какое-то отдаленное напряжение, как будто приближение грозы нагоризонте. Я боюсь ееа— так же, как боялся своих страхов. Ну и ну! Я и не знал об этом.Да, это такое же зловещее предчувствие.а— Пауза.а— Я и правда научился боятьсятого, что происходит внутри меня, да Я чувствую, словно что-то однаждыпоявится оттуда и разрушит меня. Сначала страх небытия, теперь гнев, которыйхочет уничтожить все вокруг. Хм-м. Джим, я действительно чувствую, что онрастет во мне сейчас, и я вовсе не уверен, что хочу рискнуть дать емуволю.
— Он таксилен, что ты не знаешь, сможешь ли ты управлять собой, верноа— Я чувствовал, как легкиеизменения в атмосфере, все перемены во внутреннем переживании Ларри. Я наблюдаллегкое напряжение его мышц, когда он более неподвижно сидел на кушетке, иизменение его дыхания, которое стало короче и несколько чаще. Возможно, язаметил и другие сигналы. Он снова поправлял наволочку на подушке, тщательнорасправляя ее и с особой точностью пригоняя друг к другу уголки.
— Я всмятении.а— Звукзастрял в горле.
— Очевидно,тебе необходимо это смятение,а— настаивал я.
— Возможно.Я не в состоянии сейчас думать особенно ясно.
— Было быслишком страшно позволить себе узнать правду о том, что происходит внутритебя.
— Да, язнаю, что близок к панике, страшной панике.
— Ты всмятении, потому что не хочешь испытывать страх.
— Ячувствую, что должен сдерживать его, должен.
— Оченьважно каким-то образом сдерживать это чувство.
— Да,думаю, да.а— Егоголос изменился. Он начал отдаляться от ощущения напряжения, к которому подошелтак близко. Его руки снова занялись подушкой.
— Теперь тыотступаешь назад и приводишь все в порядок. Совсем как с подушкой, которуюоберегаешь, и следишь, чтобы мебель выглядела аккуратно.а— Не знаю, почему я сказаУмебельФ именно в тот момент; это могло каким-то образом прийти избессознательного Ларри. Но как бы то ни было, слово проскочило искрой впороховом погребе.
— К чертумебель!а— вскричаЛарри и внезапно запустил подушкой в противоположную стену с такой силой, чтооттуда упала картина. Он вскочил на ноги с перекошенным лицом, из глаз брызнулислезы, а с языка срывались нечленораздельные звуки.а— Вечно эта идиотская мебель! Кдьяволу! И машина! И газон! К дьяволу все!а— Он гневно потрясал руками ввоздухе. Затем упал на кушетку и начал яростно колотить по ней кулаками, но онаоказалась мягкой, слишком несерьезным противником.
Я вздрогнул, когда он взорвался, и намгновение испугался, когда подушка полетела в стену и сбила картину. Однакотеперь я испытывал приятное возбуждение. И в то же время у меня оставаласьчисто животная тревога, сдерживаемая готовность к бегству. Тщетность битья поподушке и кушетке раздражала меня, поскольку грозила сорвать все, что Ларрисейчас отыгрывал. Импульсивно я подвинул к нему стул с твердым сиденьем. УУдарьпо нему!Фа— сказал я.Его кулак описал широкую дугу и опустился прямо на сиденье стула. Раздалсягромкий солидный удар, но я мог предположить, что досталось не только стулу.Казалось, это понравилось Ларри. Он быстро стал колотить по сиденью обоимикулаками.
— Вечно этоУСледи за мебелью, Ларри, мальчик мой. Будь осторожен с деревянными изделиямиФ.Вечно! Вечно! Вечно!а— Немного запыхавшись, он остановился и взглянул на меня с искройнаслаждения в глазах.а— Джим, вы очень привязаны к этому стулу
— Неособенно, Ларри. Не заботься об этом.
— О, ясобираюсь как следует о нем позаботиться.
Он встал, взял стул за спинку, поднял егонад головой и с силой стукнул им об пол, тщательно рассчитав угол, чтобысломать задние ножки. Стул затрещал и что-то в нем сломалось, но ножкивыдержали. Ларри снова поднял стул и ударил его еще раз с большей силой. Наэтот раз треск был победным, и когда он поднял стул в третий раз, ножкаотвалилась. Еще три восхитительных удара потребовалось, чтобы сломать другуюножку. Затем с помощью другой серии ударов были ампутированы передние ножки. Кэтому времени Ларри был поглощен своей задачей с напряжением и концентрациейистинного труженика.
Я был восхищен вырвавшейся яростью иэнергией и тем, как Ларри нашел выход своему гневу. Я еще раз убедился, что,доверяя чувственному осознанию человека, я должен быть полностью открыт ему.Если я могу довериться ему, он выберет свой собственныйа— подходящий иэффективныйа—маршрут. Гнев Ларри должен был выйти наружу. Когда я продемонстрировал, чтопонимаю, как он разгневан, и верю в его способность управлять своими эмоциями,он нашел способа—пусть и насильственныйа— позволить своей страсти проявиться. Потеря стулаа— ерунда по сравнению спотерянными годами жизни Ларри.
Теперь он педантично наносил по стулумощные удары ногами, чтобы сломать спинку стула, разорвать сиденье и разломатьего на мелкие кусочки. Он испытывал титаническое напряжение, при этомприносящее ему огромное внутреннее удовлетворение. Отрывая пластиковую обивкуот спинки с сочным богатым звуком, он взглянул на меня:
— Знаете,почему я не поехал в этот чертов лагерьа— Он усмехнулся. В его усмешкебыло что-то свирепое.
— Почему,Ларри
— Потомучто я сломал диван в гостиной, когда устроил потасовку с другом, и вынужден былостаться дома и работать все лето, чтобы раздобыть денег на его замену! Чертовдиван!а— Он рвал икромсал остатки стула на более мелкие кусочки.а— А потом, когда я проработал вселето, они не взяли деньги, а сказали мне положить их на мой счет в пользуколледжа! Они и так собирались заменить диван! Черт бы их побрал!а— Он почти плакалтеперь.
Я ждал. Ларри нашел свой собственный способпроработать старую обиду; я верил, что он продолжит это. Я на минуту спросилсебя, что думают люди в кабинетах этажом ниже о грохоте и треске, которыйраздается сверху. Я надеялся, что они не сильно обеспокоены, но эта моя заботабыла скорее поверхностной, чем глубокой. Возможно, мое скрытое убеждение всвоей правоте позволяло мне рассматривать собственную работу как более важную,чем их.
Между тем Ларри энергично рвал пластиковуюобивку стула на мелкие кусочки.
— Э!Знаете, чтоа— Онвнезапно обрадовался.а— А знаете, именно тем летом я впервые был с женщиной, с девушкойпо-настоящему! Ха! Они удержали меня от хорошего морального влияния лагеря, ипоэтому я совершил страшный грех! Почему-то это радует меня. Знаете, я непредставляю, что было большим преступлениема— неосторожное обращение с мебелью(с собственностью) или сексуальная связь с девушкой. Думаю, они бы не смоглирешить.а— Онзасмеялся и сломал последнюю оставшуюся ножку стула. Внезапно мы оба поняли,что оргия разрушения закончилась. Ларри отобрал самые большие куски дерева,которые остались, и передал их мне с ритуальными почестями.а— Вот, доктор, охотничьитрофеи!а— Затем онповернулся, собрал обломки стула и выбросил их в мусорную корзину. Онусмехнулся, сделав жест большим пальцем, означающий, что все в порядке, ивышел. Я был истощен и на двадцать минут опоздал на следующуювстречу.
Разрушение стула само по себе бессмысленно.Этот акт был древним ритуалом, первобытной драмой возрождения, бунтом противвещей и бытия, ориентированного на вещи, и бытия вещью. Акт разрушения стулаутвердил Манифестом Ларри, что он больше не вещь, а живое существо со своейжизненной энергией. Очень удачно, что Лоренс получил новое имя, отмечающее егоновое рождение,а—Ларри.
11 декабря
Прошло немного больше двух лет с тех пор,как Лоренс с щеголеватым видом впервые появился в моем кабинете. Сегодня Ларринемного развязно сидел в кресле, жуя сигару, которую он забылзажечь.
— Наследующей неделе я еду в Нью Йорк, Джим. Это большое дело. Если я получу этотконтракт, я плюну на все и возьму отпуск на четыре месяца, чтобы совершитькругосветное путешествие, о котором мы с Хелен мечтаем.
— Еслиработа позволит.
— Наплеватьна нее. Работа будет идти своим чередом без меня. Раньше шла, и сноваможет.
— А что,если ты не получишь контракт
— Тогда мыокажемся между молотом и наковальней.
— Итогда
— Тогда мыс Хелен возьмем отпуск на месяц, отправимся в хижину Бенджамина и простопобудем вместе.
— Не такойуж плохой утешительный приз.
— Да, неправда ли Хм-м. Я уверен, что мы получим контракт, но это больше не кажетсямне делом жизни или смерти. Разве у меня трясутся поджилки
—Трясутся
— Нет, недумаю. Я просто знаю, что быть эффективной бизнес-машинойа— УЛарри Беллоуз, первыйпризФа— это не товысшее достижение, которого я хочу.
— Я чего тыхочешь, Ларри
— Я правдане знаю, Джим. За исключением того, что я хочу ощущать больше пространства всвоей жизни, попробовать разные вещиа— хорошие и плохие,а— иметь время, чтобы почувствоватьих и поговорить о них с теми людьми, которые много для меня значат.
— Вы дадитесебе все это, Ларри Пространство, время, возможность пробоватьа— вы позволите себе все это,наконец
— Да,думаю, да. Мне не нужно бежать так быстро. И это приводит меня к тому, о чеммне не хочется говорить.
—М-м-хм-м.
— Я думаю,наступило время, когда я больше не буду приходить сюда. Нет, постойте, времятут ни при чем. Позвольте мне сказать иначе: я многое приобрел от этихпосещений, Джим, и я много думаю о вас, но теперь я готова— и я хочуа— двигаться самостоятельно. Хотя,возможно, вы найдете веские причины для возражений, но это мой последнийвизит.
— Я ненахожу серьезных возражений, Ларри.
— Да. Хм-м.Я предполагал, что вы это скажете.
— Минутуназад вы сказали, что многое здесь приобрели. Не могли бы вы подвести краткийитог
— Не знаю,Джим... Хм-м. Трудно коротко сказать обо всем, через что я прошел здесь, в этомкабинете, на этой кушетке, с вами.а— Он посмотрел в мои глаза такпрямо и с такой теплотой, что я переполнился смущением, и комок подкатил у меняк горлу.
— Ну,посмотрим. Хм-м. Я просто буду говорить то, что приходит в голову. В концеконцов, должен же я уметь говорить, аа— Он криво улыбнулся.а— Мы прошли большой путь...Вместе... Да, это важно. Думаю, вы тоже совершили путешествие.Верноа— Оностановился, снова посмотрел на меня глубоким взглядом, вопрошая. Я быстрокивнул, чувствуя огромную радость, что, наконец, он видит меняа— меня.
— Вы верноподметили это, Ларри. Я заглянул в разные уголки своего Я, пока был с вами. И хорошие, иужасные.
Pages: | 1 | ... | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | ... | 47 | Книги по разным темам