Книги по разным темам
Pages: | 1 | ... | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | ... | 47 | — Ячувствую себя хорошо, когда я в центре событий, организую дела, выдвигаюидеи... Именно так я чувствовал себя минуту назад, разговаривая с вами... Нозатем наступают другие моменты... Как прошлым вечером... Я закончилмеждугородный разговор около шести тридцати, кабинеты были уже пусты. Я могслышать, как в конце коридора переговариваются привратники. За окном было темнои пасмурно. Затем я услышал, что привратники покидают гардероб, и дверь сгрохотом захлопнулась... Внезапно у меня появилось чувство, что здесь никогонет, никого в коридоре, никого на улицах, никого в мире.а— Он остановился, собираясь ссилами, чтобы сказать следующую фразу.а— Затем я подумал, что не можетбыть, чтобы вокруг никого не было.а— Он снова остановился. Было ясно,что он изо всех сил старается контролировать свой голос и своюречь.
— Кажется,для вас очень важно говорить сейчас ровным голосом, не давая воли своимчувствам.
— Что запольза в хныканье
— Труднопозволить себе просто быть собой.
— Кто яЧто яа— Его голосстал стонущим и испуганным.а— Вчера вечером в своем офисе я тоже спрашивал себя об этом.Сначала я подумал, что вокруг никого нет, но потом я уже знал, что это не так.Не было никого здесь, в моем кабинете, на моем стуле. Это правда. Никого нетсейчас в этой комнате. Никого на этой кушетке. Вы понимаетеа— Его голос перешел в отчаянный,страшный шепот.а—Никого. Кто я Если бы я не пошел на все эти встречи, кто-то другой пошел бы.Если бы меня не было здесь сейчас, был бы кто-то другой. Что вы скажете Вы быдаже не знали, если бы кто-то другой позвонил вам и пришел к вам и занял этичасы, которые вы проводите со мной. Вы бы даже не узнали, что Я мог бы быть здесь. О, бесполезно.Словами этого не сказать.а— Он снова замолчал, но лицо его скривилось, раздираемоемучительными противоречиями.
Пока он молчал, в моей голове родилисьнепрошеные вопросы. Что это значит, что я сейчас с Лоренсом Это мог бы бытьЭл, Джерри или кто-то еще. Когда-нибудь кто-то другой будет рядом с другимЛоренсом. Меня не будет. Меня не будет нигде, насколько мне известно. Ямысленно содрогнулся. Я знал, куда ведут эти мысли, и не хотел следовать заними. У меня заныло в желудке. Я посмотрел на Лоренса. Он был поглощен своимсобственным внутренним смятением. Я бы хотел, чтобы Лоренс последовал туда. Ябыл убежден, что только таким образом он сможет пробудить в себе подлинноечувство собственного бытия. Но я не хотел следовать туда сам. Я старалсяизвинить себя, ссылаясь на то, что должен сконцентрировать свое внимание наЛоренсе. Я понимал, что это неуклюжая отговорка. Если уж говорить начистоту,то, следуя за своим собственным страхом, я только и смогу по-настоящему быть сним.
Я попробовал размышлять о жизни как опроцессе, о бытии вне материи, ветре, о котором узнают лишь по колыханиюдеревьев и травы. Слова казались сухими сучьями, воткнутыми в унылую раковину,и были абсолютно бессмысленны. Неожиданно я понял смысл искаженных, оплывающих,как свеча, часов Дали. Я с жадностью ухватился за этот образ; он избавлял меняот тревожного осознания. Я с неохотой отбросил его, чтобы дать себепочувствовать пустоту. УЯа— тот, кто сейчас думаетФ,а— сказал я себе молчаливымшепотом. Это не принесло успокоения. Я попытался схватить свое бытие, думая осебе таким образом. Это не сработало. Что происходит, когда я не думаю Тогда яничто
— Что такпугает в этома— егоголос прозвучал, как шепот, но испугал меня. На мгновение я не был уверен, ктоиз нас задал вопрос. Но он спрашивал скорее себя, чем меня. Я продолжалмолчать, и мое собственное внутреннее чувство присоединялось к еговопросам.
— Это непросто смерть. Я боюсь смерти, но это другое.а— Его голос сталсильнее.а— Я как бычувствую страх двигаться вперед, оставить что-то. Я хочу видеть свои следыпозади, делать отметки там, где прошел, оставить где-то свое имя. И я знаю, чтоне могу. По-настоящему.а— Он остановился. Его голос снова стал хриплым, но уже не казалсяслабым.а— На самомделе не могу. Это все равно как писать свое имя на воде. Это как расписыватьсябенгальскими огнями на Четвертое июня, как мы делали, когда я был ребенком.Первая буква исчезает, прежде чем напишешь вторую. Но она была там. Была. Яздесь. Здесь. О, Господи, хотел бы я действительно верить в это.а— Внезапно онзаплакал.
Он снова лежал молча. Секунды проходили,время тянулось. Его лицо было искажено страхом и отчаянием. Он вел одинокоесражение, и я чувствовал себя близким и в то же время безнадежно далеким отнего. У меня тоже перехватило горло. В конце концов Лоренс зажмурил глаза таксильно, что его лицо зрелого бизнесмена растворилось в гримасе испуганногомаленького мальчика, сражающегося с ужасами в темной спальне. Лоренс сделалглубокий выдох и, казалось, он не сможет больше набрать воздух в легкие. Теперьуже у меня защипало глаза, из них потекли слезы, и внезапно я осознал, что елесдерживаю дыхание.
__________
В течение следующих нескольких месяцев мыспускались в наш подземный мир, вероятно, раз шесть. Постепенно страхуменьшался. Лоренс обнаружил, что развивает новое чувство собственного бытия.Оно ускользало, его было трудно облечь в слова, но мы оба чувствовали егопоявление. Оно было продуктом его решительности, настойчивости и мужества.Только столкнувшись со своим страхом небытия он смог пережитьа— непосредственно, а не насловаха— непрерывность своего бытия, неосязаемого, но постоянноприсутствующего Я, которое боится, упорствует и возникает изнебытия. Это мимолетное понимание, к которому нелегкоприйти. Никакие усилия УнаучитьФ этому не могут увенчаться успехом. Толькочерез осознание смерти своего физического бытия человек может подняться ксвободному воздуху жизни-процесса.
В этот период Лоренс включился втерапевтическую группу. Он переживал трудную внутреннюю борьбу, чувствуя себявынужденным создавать впечатляющий образ для других членов группы вместо того,чтобы рискнуть взаимодействовать с ними просто как другой человек. Хотя нанаших индивидуальных сеансах он был чаще способен отложить в сторону свою рольи свой голос Узанятого администратораФ и обращался ко мне просто инепосредственно, в группе он все еще был вынужден носить покровительственнуюмаску человека, занятого важными делами.
10 апреля
Был прекрасный весенний день со следамидождя в воздухе и с первым обещанием лета, когда Лоренс сделал следующий шаг всвоем путешествии. Когда он вошел в кабинет, казалось, мой пациент составлялполную противоположность этому дню. Он медленно снял пальто, сел на кушетку,поправил подушку и лег.
— Ну вот, яего упустил... Хм-м. Я сделал это, и сделал сам. Вы помните предложение из СанАнтонио, о котором я вам говорил Ну, теперь уже неважно, помните вы или нет. Япросто выпустил его из рук. Я недостаточно быстро или недостаточно тщательнодумал или... Хм-м. Я не знаю, Джим. Это действительно делает наше финансовоеположение шатким. Думаю, мы это исправим, постепенно, но... Я не знаю, как ямог так ужасно промахнуться... А ведь я был так уверен в прошломмесяце...
— Выкажетесь очень подавленным.
— Вы этознаете. Хм-м. Одна из вещей, которые, как я думал, я действительно умею делать,это вычислять такого рода предложения, взвешивать все затраты, обрабатыватьлюдей, оценивать тенденции рынка, вынюхивать политические веяния и т.п. Я былуверен, что хорошо это делаю. В конце концов, мы выстроили все дело заодиннадцать или двенадцать лет. Вы знаете, какой у нас был прирост в прошломгоду Ну, дело не в этом, но...
— Кажется,вы говорите о том, что если бы я знал ваш прирост, я бы понял, как хорошо выработаете.
— Да. Хм-м.Что-то вроде этого. Нонсенс, конечно. Но я хорошо работаю, или... Но, ребята,это фиаско с Сан Антонио! Хм-м. Не знаю, то ли у меня стала слабая голова, толи...
— Можетбыть, вы не то, что вы о себе думали.
— Может, итак... Эй! Хм-м. Скажите, что вы предполагаете
— А что выдумаете
— Я незнаю. Ну, да, знаю. Хм-м. Возможно, я вовсе не прирожденный гений этогобизнеса. Возможно, я не гарантирую успех. Это похоже на правду, не такли
— Этотака— Я спрашивалзаинтересованно, но оставлял всю инициативу ему.
— Да, да.Хм-м. Возможно, это вовсе не то, что я собой представляю. Но тогда кто я Я незнаю. Постойте, постойте! Я тот парень, который только что завалил всю сделку сСан Антонио. Я тот парень, чья компания теперь вертится, как уж на сковородке!Как вам это нравитсяа— Возбужденно:а— Эй! Как насчет этого Я ищу свою идентичность. Яа— растяпа, который зевнулвосьмимиллионный контракт. Возможно, я гений, который только что разрушилпревосходную компанию. Я имею в виду, что у нас странный бизнес. Если пойдетслух, что мы оступились, мы можем больше никогда не получить хорошей работы. Язнал, что это случится...а— Его воодушевление угасло.
— Итак, ктоже вы
— Я дерьмо,вот я кто. Хм-м-м. Нет, это по-прежнему я.а— Возбуждениевозвращалось.а— Я тоттип, который развалил свое самое успешное и многообещающее предприятие. И я всееще существую... Все еще существую... Что за черт, я все еще здесь, хотя я ужене тот парень, каким казался самому себе и многим другим людям. И при этом я нечувствую себя слишком испуганным. Хм-м. Я все еще здесь. Я что-то делаю. Ха! Япо-прежнему здесь.
Я восхищался Лоренсом. В самом деле, он былздесь, потому что преодолел огромный раскол своей личной идентичности. С однойстороны, он был прикован к вещности, к атрибутам и достижениям. Он предавалсяна волю случая и неустанно пытался выстроить безопасное убежище из песка своихдействий и их результатов. Оно казалось прочным, потому что покоилось на том,что видимо, осязаемо и сообщаемо. Но личность, основанная на объективации, насамом деле наиболее уязвима; однако именно эту модель личности Лоренс, как ибольшинство из нас, усвоил с раннего детства. С другой стороны этого огромноговодораздела Лоренс открыл возможность подлинной свободы, свободы выражать своебытие в любой момент, не волоча за собой тяжелый, неподвижный панцирь прошлого.Зная, кто мы, мы не нуждаемся в том, чтобы увидеть себя, потому что мы и естьсам процесс видения; мы неполагаемся на то, что сделали, потому что знаем, что были этим действием, нобольше не являемся им. Этоличность, которая подлинна в самом глубоком смысле. И, как еще обнаружиЛоренс, она снижает нашу уязвимость перед превратностями успеха и неудач,одобрения и неодобрения.
Когда мы пытаемся найти свою идентичностьисключительно с помощью внешних чувства— того, что мы можем видеть ислышать, например, наших титулов, денег или достижений,а— мы прикованы к объективному иуязвимы для времени. Когда мы открываем свое внутреннее видение, когда мынастроены на свое собственное переживание и признаем его центральное место внашем бытии, тогда мы становимся по-настоящему свободными. Яа— это нечто намного большее, чемисточник внутренней информации; это прочный фундамент нашего сознательногосуществования. Таким образом, когда мы находимся в своем собственном центре,внешние сигналы не обесцениваются, но они больше и не доминируют.
27 августа
Теперь пришло время, когда Лоренс переживалчастые смены настроения. Иногда он бывал восхищен новым чувством собственнойидентичности, не связанной с тем, что он делал и хорошо ли он это делал. Вдругое время это понимание казалось ему бессмысленным, как и многие пустыеслова. Иногда он приближался к прежнему переживанию страха небытия, но снованаступали периоды, когда он был спокоен и уверен, бессознательно выражая своебытие в действии. Постепенно появился новый элемент, вспышки которого мынаблюдали и раньше,а—давно похороненный гнев. Лоренс стал более раздражительным, менее сдержанным,менее цивилизованным деловым человеком.
— Извинитеза опоздание,а—сказал он, торопливо войдя в мой кабинет, бросив пиджак на стул, ослабивгалстук и присев на край кушетки.а— Какой-то сукин сын спал всю дорогу на бульваре Санта Моника, гдеразрыли улицу. Черт! Я готов был врезаться в него. Я сигналил пару раз, но,думаю, что он после этого поехал еще медленнее. Наверное, я слишком поздновышел из офиса, но этот чертов придурок, задержавший меня, оказался последнейкаплей.а— Оностановился; казалось, первая вспышка прошла.
— Видимо,вы часто сердитесь в эти дни.
— Да.Хм-м.а— Его голосстал другим, он обращался не столько ко мне, сколько к своим внутреннимразмышлениям. Он лег.а— Да. Правда, Джим, я чувствую себя немного напуганным тем, с какойяростью я набросился на этого беднягуа— медлительного водителя. Думая обэтом теперь, я понимаю, что использовал егоа— так же, как и мою семью, и моюсекретаршуа— чтобыузаконить вспышки своего гнева. Я слоняюсь туда-сюда, задираясь ко всем икаждому. Я просто хочу, чтобы кто-то что-то натворил, и я бы устроил разгон,но...
—Но
— Но мне некажется при этом, что я взбесился. Хм-м. Это больше похоже на то, как будточто-то во мне хочет выйти, что-то, что было спрятано так долго, что я не знаю,что это и что оно будет делать, когда выйдет на свет.
Слова Лоренса были вполне разумными, но яощутил напряжение между лопатками. В каком-то смысле я приготовился кнеожиданностям с его стороны.
— Я имею ввиду, что на самом деле я, кажется, озабочен этим чувством.а— Казалось, он не был уверен втом, что хочет сказать.
— Вы незнаете, насколько серьезно можно принимать это чувство дикого зверя внутритебя, Ла... Лоренс.
Что Я чуть не сказал УЛарриФ.
— Думаю,лучше принять это всерьез. Я имею в виду, что действительно хотел раздавитьсегодня этого парня, и я знаю, что мне нужно следить за тем, как я разговариваюс женой и детьми. В последнее время я постоянно огрызаюсь или кричу наних.
— Кажется,сейчас вы довольно равнодушно говорите об этом.
— Вероятно,да, но...а— Оностановился, и когда заговорил снова, его голос уже не казался спокойным. В еготоне слышались напряжение и опасение, которые снова вызвали у менядискомфорт.а— Этостарая история, Джим. Я рассказывал вам о своем гневе, но скрывал его подлиннуюсилу и то, насколько я стал бояться совершить нечто такое, о чем впоследствиибуду жалеть.а— Онснова остановился. Его напряженность стала еще более заметной.а— Но дело в том, что я не уверен,что хочу и дальше прятать в себе эти дикие чувства. Я вынужден напоминать себео том, что может случиться...
Pages: | 1 | ... | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | ... | 47 | Книги по разным темам