В немецких странах к востоку от Эабы существовала система, называемая поместным правлением (Gutsherrschaft), в отличие от земельного правления (Grundherrschaft), характерного для западногерманских стран. На Западе хозяин не вел собственного хозяйства, а самое большее имел лес, пруды, сады, виноградники и т. д., где нанимал наемных слуг; на востоке, как и в Польше, немецкие и чешские феодалы стали вести собственные хозяйства и скот. В этих хозяйствах стал применяться крестьянский труд и принудительный наем. Таким образом, натуральная и денежная пенсия была заменена на наемную, и одновременно ужесточилось крепостное право. В то время как на Западе крестьянин хотя бы платил различные сборы, символизирующие его личную зависимость, он мог даже полностью избавить себя от этой зависимости и получить свободу распоряжаться обрабатываемой им землей, на Востоке крестьянин был привязан к земле и должен был кормить орудие, которым он обрабатывал барское поле в своем собственном хозяйстве. На востоке крестьянские права на землю были в некотором смысле лучше, потому что это было бессрочное владение, тогда как развитие товарно-денежных отношений на западе привело к тому, что крестьянское хозяйство стало трактоваться как арендное (поэтому можно было прекратить арендовать). Поместные власти благосклонно относились к содержанию бедноты в деревне, которую нанимали на ферму в обмен на жилье и содержание, в то время как на западе беднота быстрее переходила на роль батраков и покидала деревню.
Некоторые изменения произошли после Тридцатилетней войны (1618 — 1648 гг.), вызвавшей значительное обезлюдение села, и поэтому ощущалась редкость крепостного права. С одной стороны, тяготы на те хозяйства, которые уцелели после войны, были увеличены, а с другой стороны, были привлечены переселенцы и сданы им в аренду земли. Права крестьян на землю также были подорваны. После Тридцатилетней войны так называемая ласитское землевладение, которое крестьянин мог прекратить в любой момент. Тридцатилетняя война принесла большие опустошения и разрушения. Когда феодалы затем судили новых крепостных на опустевших хуторах, они предоставляли им только право владения ляски, что позволяло им снимать крестьян с их хуторов. Даже постройки и скот не принадлежали крестьянину, а считались собственностью помещика. Это открыло законный путь к массовому перемещению крестьян.
В 18 веке крестьянские хозяйства в Пруссии и Австрии настолько разрослись, что это вызывало беспокойство у правительств этих стран, особенно по поводу доходов казны (земли помещиков не подлежали налогообложению). Эти фискальные соображения сыграли решающую роль в политике абсолютистских правительств Пруссии и Австрии, когда в 1-й половине 18 в. в этих странах образовалась централизованная абсолютная монархия. Государственный аппарат включал в себя профессиональный канцелярский персонал, заботившийся о сборе налогов с крестьян и горожан для расширения царского двора и государственного аппарата, снаряжении армии и проведении завоеваний. В Пруссии 2/3 доходов казны тратилось на содержание постоянной армии. Переселение крестьян противоречило интересам государства, так как уменьшало количество налогоплательщиков и потенциальных рекрутов. Деятельность юнкеров встретила сопротивление правителей, которые, имея в виду долгосрочные интересы государства, пытались остановить Ковров. В начале 18 в. в Пруссии, а во 2-й половине этого в. в Австрии были изданы указы, ограничивающие право выселения крестьян и присоединения их хозяйств к усадебным хозяйствам.
Когда в конце 17 века Габсбурги завоевали турецкие владения в Венгрии, они стали предоставлять земли придворным сановникам и генералам на вновь присоединенных территориях. Старые льготы в деньгах и натуре были затем заменены крепостным правом, и новые хозяева стали организовывать фермерское хозяйство.