В философии вопрос о сущности человека всегда был связан с понятием нравственности.. Значение нравственности для жизни человека особенно обсуждалось в древнегреческой философии, она связывалась со счастьем, наслаждением, мудростью и т. д. В средние века источником нравственности признавался Бог, а добродетельная жизнь определялась истинами веры и Божьими заповедями, которым человек должен был следовать. В эпоху Возрождения возрождаются гедонистические и эвдемонистические воззрения античности, связывающие нравственность с индивидуальной и природной природой человека. Однако во все времена нравственность признавалась очень важной, но не самостоятельной ценностью, воспринималась скорее как источник или предпосылка, обеспечивающая счастливую и осмысленную жизнь. Ни один из этих вариантов не удовлетворил И. Канта, создателя классической этики. Он первый предоставил нравственности автономию, т. е. не связывал и не основывал ее ни на внешних, ни на внутренних вещах человека, а анализировал ее как самостоятельную ценность.

Для того чтобы показать самоценность нравственности (добродетели), нужен был критерий, который позволил бы судить о том, что добродетельно, а что нет. Для И. Канта таким критерием был долг. Он утверждает, что поступки внутренне добродетельны, если они совершаются так, как должны совершаться, а не по какой-либо другой внутренней или внешней причине. Например, человек не нарушает нормы общежития, вроде бы живет праведно, ожидая награды после смерти или зная, что его дурные дела могут быть разоблачены и он будет страдать. На первый взгляд такая жизнь считается добродетельной, но И. Кант так не считает, потому что человек живет добродетельно по иным причинам, чем сама добродетель. В вышеперечисленных случаях он поступает праведно из-за страха или религиозных убеждений. По мнению И. Канта, такое поведение не может быть оценено в моральных категориях. Только такая жизнь или поведение являются истинно нравственными когда человек действует так, как он должен действовать по долгу, а не по какой-либо другой причине. Долг I. В философии Канта признается единственным критерием добродетельного поведения или добродетельной жизни.

Но тогда возникает другой вопрос: чем мотивирован долг? Ведь долг – это своего рода самопринуждение, побуждающее человека к совершению действий или поступков, даже если он этого делать не хочет. Что делает его? I. Для Канта именно внутренняя сила человека, которую он называет доброй волей, дает направление и побуждение человека к действию. Добрая воля выражается человеком только тогда, когда он поступает праведно без оглядки на свои склонности, выгоды, страх или счастье. Почему, например, счастье не может быть критерием или стремлением к нравственности, как думали большинство древних философов? И. Кант отвечает, исходя из следующих соображений:

«Хотя принцип счастья может дать максимы, он никогда не может дать максим, которые годились бы в качестве законов воли, даже если мы делаем целью всеобщее счастье. Ведь, поскольку познание этого счастья основывается исключительно на данных опыта, поскольку всякое решение о нем очень сильно зависит от мнения каждого человека, которое, к тому же, еще очень неустойчиво, то принцип счастья действительно может дать всеобщее, но не всеобщие правила, т. е. такие, которые в среднем наиболее распространены, а не такие, которые всегда и необходимо должны соблюдаться, так что на этом принципе нельзя основывать никакого практического закона. Именно потому, что здесь предмет свободного выбора должен быть основанием своего правила и, следовательно, должен предшествовать правилу, он может касаться только чувственного, т. е. опыта, и может только на нем основываться. и тогда разнообразие решений должно быть бесконечным. Следовательно, этот принцип не обязывает всех разумных существ соблюдать одни и те же практические правила, даже если они могут быть охвачены общим названием счастья. С другой стороны, нравственный закон мыслится как объективный и необходимый только по той причине, что он должен быть действителен для всех, кто имеет разум и волю».

И. Кант подчеркивает, что счастье как предмет опыта всегда остается индивидуальным. Оно не может быть всеобщим и одинаковым для всех, а нравственные требования, наоборот, не могут быть индивидуальными: одни для меня, другие для вас. Они должны быть универсальными и общими.

Руководствуясь доброй волей, человеческий разум ищет общие правила поведения, которым необходимо следовать. Прежде всего, он устанавливает их для себя. И. Кант называет такие субъективно определяемые правила, на которых человек основывает свое поведение, максимами. При общении с другими человек должен формулировать свои максимы таким образом, чтобы они могли подойти всем. Таким образом, они приобрели бы форму общих и всеобщих законов поведения, которые И. Кант называет императивами.

«<…> императив, то есть правило, характеризующееся обязанностью, выражающей объективное принуждение к действию [тем или иным образом], а значит, если бы разум полностью определял волю, то она неизбежно была бы необходимо действовать по этому правилу. Поэтому императивы имеют объективное значение и совершенно отличны от максим как субъективных основных утверждений».

Философ подчеркивает различие между максимами и императивами и анализирует, какими должны быть максимы, чтобы приобрести значение всеобщности и всеобщности и стать императивами. По его мнению, максимы приобретают нравственную ценность только тогда, когда они соответствуют общему закону нравственного поведения, т. е. императиву. Таким образом, формулируя максимы своего поведения, человек должен спросить себя, хотел бы он, чтобы другие люди основывали свое поведение на тех же правилах и чтобы это стало всеобщим правилом и нормой поведения.

С другой стороны, понятие императива неоднородно для И. Канта. Он различает гипотетические и категорические императивы. Гипотетический императив – это такие нормы поведения, которые применяются для достижения определенной цели. Например, когда человек поступает праведно, потому что хочет спастись или боится наказания. По мнению И. Канта, такое поведение не имеет отдельной нравственной ценности, хотя в основе человека лежат законы, регулирующие общественную жизнь, или сложившиеся религиозные убеждения. И. Кант пишет:

«Очень прекрасно делать людям добро из любви к ним и сострадательного расположения или быть просто из любви к порядку; но это еще не есть истинная нравственная максима нашего поведения, соответствующая нашему месту как людей среди разумных существ, если мы позволим себе, как добровольцам, с гордым высокомерием отвергнуть идею долга и, независимо от приказа, делать только ради удовольствия то, для чего нам не нужно приказа».

Такого рода императивы И. Кант называет практическими повелениями, а не законами. Правила поведения, основанные на них, не могут стать универсальными, потому что всегда найдутся люди с другими склонностями или целями. Если человек просто склонен вести себя хорошо, скажем, хорош от природы, то И. Кант не считает его поведение нравственным. По мнению философа, поведение, основанное на склонностях, не является ни нравственным, ни безнравственным.

Категорический императив не касается целей, конкретных условий или содержания поведения. Категорический императив описывает правило поведения, которое будет применяться без каких-либо оговорок. Здесь не может быть никаких «но» или «если». Он требует, чтобы человек вел себя так, чтобы его личное правило поведения могло стать всеобщим законом поведения. «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда была в то же время принципом всеобщего правотворчества»., иными словами, ведите себя так, чтобы ваша максима могла стать обязательным правилом поведения для всех людей. Основной закон нравственности, выраженный в виде категорического императива, должен быть общим всеобщим правилом, регулирующим жизнь и поведение людей везде и всегда. Для того чтобы убедиться, является ли моральным то или иное правило поведения (максима), необходимо сопоставить его с основным законом нравственности — категорическим императивом — и выяснить, может ли оно стать всеобщим правилом поведения, т. должен быть поднят, что было бы, если бы все действовали в соответствии с ним? Например, кто-то в трудной ситуации дает обещание, хотя и не собирается его сдерживать. Анализируя такое обещание, И. Кант ставит два вопроса: разумно ли давать лживое обещание и не противоречит ли оно долгу? Ниже приводится цитата, отражающая позицию философа:

«Первое значение вопроса может, конечно, встречаться чаще. Хотя я ясно вижу, что такого рода уклонения мне недостаточно, чтобы выйти из моего нынешнего положения, я должен все же тщательно подумать, не причинит ли мне эта ложь гораздо большие неприятности, по сравнению с теми, из которых я их сейчас вывожу.; так как не так легко предвидеть последствия, хотя я и должен быть проницательным, чтобы однажды утраченное доверие не причинило мне гораздо больше вреда, чем все зло, которого я теперь хочу избежать, не было бы мудрее и в этом случае действовать согласно общему правилу и выработать привычку — обещать только в тех случаях, когда я намерен выполнить обещание. <…> И совсем другое дело быть правым по долгу и быть таковым, опасаясь бесполезных последствий: в первом случае в самом понятии поступка заключается для меня закон, во-вторых, я должен посмотреть на себя с другой точки зрения и подумать о том, какие последствия это может иметь для меня. Если я отклоняюсь от принципа долга, то такой поступок всегда неправилен; а если я предаю максиму своей мудрости, то это может оказаться иногда даже очень полезным для меня, хотя, конечно, всегда безопаснее придерживаться его. Однако, чтобы выяснить самым коротким и надежным путем, не противоречит ли ложное обещание долгу, я спросил бы себя: был ли бы я удовлетворен, если бы моя максима (ложным обещанием спасти себя от ситуации) приобрела бы силу общего закона (как для себя, так и для других), и мог бы я сам сказать себе: каждый дает ложное обещание, когда попадает в положение, из которого он не может выйти никаким другим способом. Тогда бы я быстро понял, что может и хочу соврать, но совершенно не хочу иметь общий закон, допущение лжи; ибо такой закон фактически аннулировал бы любое реальное обещание; Напрасно говорил бы я другим о своих добрых пожеланиях на будущие дела, потому что они не поверили бы мне, а если бы сделали это необдуманно, то обиделись бы на то же; поэтому, если бы только моя максима была превращена в общий закон, она должна была бы разрушить саму себя».

Другими словами, во что превратилось бы обещание, если бы все так поступали? Он потерял бы всякую моральную ценность, и давать обещания было бы бессмысленно. На этом примере И. Кант показывает, что нормы нашего поведения и управляющие ими правила должны быть такими, чтобы они могли стать всеобщим принципом нравственности, т. е. чтобы все на них основывались и руководствовались ими. Закон нравственного поведения должен быть всеобщим, независимым от условий места и времени, оторванным от конкретного эмпирического содержания. Кроме того, И. Кант подчеркивает, что нравственная ценность человека зависит не от его происхождения, талантов, социального положения или достижений, а от человеческих особенностей. В этом смысле категорический императив утверждает идею человеческого равенства. И. Кант очень ясно и недвусмысленно признает мораль человека выражением его человеческой ценности. В своем основном труде «Основы нравственной метафизики» И.

«Две вещи наполняют душу тем новым и более сильным восхищением и величайшим благоговением, чем чаще и дольше мы о них думаем, — звездное небо надо мной и нравственный закон во мне. <…> Первая начинается с того места, где я нахожусь во внешнем чувственно воспринимаемом мире <…>

Вторая начинается с моего невидимого Я, моей личности, и <…> возвышает мою ценность как мыслящего субъекта через мою личность, в которой нравственный закон открывает мне жизнь, независимую от животного и даже всего чувственно воспринимаемого мира, по крайней мере, насколько можно судить о целесообразной цели, назначенной моему существованию этим законом, который не ограничен условиями и пределами этой жизни, но простирается до бесконечности».

Обязанности человека также связаны с основным законом нравственности. По И. Канту, всегда следует вести себя так, чтобы другой человек был не средством действий, а всегда лишь целью поведения. Это положение  раскрывает гуманизм этики И. Канта, мотивированный идеей о том, что человек есть абсолютная ценность и поэтому не может использоваться как средство для каких-либо иных целей. В этом аспекте И. Кант не видит никаких исключений. К морали нужно относиться одинаково. Это этическая основа человеческих отношений в обществе, которая требует учета интересов других людей и уважения их прав.

Говоря о нравственной стороне человеческой жизни, И. Кант признает три необходимых условия такой жизни: свободу воли, бессмертие души и присутствие Бога. Хотя теоретически не доказано, что человек свободен, его душа бессмертна и Бог есть, но человек должен жить так, как если бы это было доказано. По И. Канту, необходимо признать свободу человека, ибо только тогда он будет нести ответственность за свои действия и быть обвиненным. Признавая бессмертие души, И. Кант осознает несовершенство человека. Человек не свят. Святость понимается как соответствие свободы воли и добродетели. Такое соответствие является идеалом, к которому должен стремиться человек. И. Кант не наивный человек, верящий во всеобщую добродетель людей. Он больше похож на рационального оптимиста, признающего значение нравственности в духовной жизни человека и нравственного прогресса как стремления.