Geum.ru

Александр Мень. История религии. Том 4

Вид материалаДокументы

Содержание


Во власти сомнений. еврипид
Механическая вселенная. демокрит
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   65

ПРИМЕЧАНИЯ



Глава двенадцатая

^ ВО ВЛАСТИ СОМНЕНИЙ. ЕВРИПИД


1. Еврипид. Геракл, 424. Трагедии Еврипида цитируются по переводам И.

Анненского.

2. Там же, 1609 сл.

3. На склоне лет Еврипид жил в Македонии, в то время еще дикой лесистой

стране. Там им были написаны "Вакханки".

4. Еврипид. Вакханки, 378.

5. Там же, 200.

6. Там же, 810.

7. Там же, 882.


Глава тринадцатая

^ МЕХАНИЧЕСКАЯ ВСЕЛЕННАЯ. ДЕМОКРИТ

Абдеры во Фракии, ок. 420 г.


Бывает нечто, о чем говорят:

"Смотри, вот это новое";

но это было уже в веках,

бывших прежде нас.

Экклезиаст


Нападая на вульгарные верования масс или строя "научные" космогонии,

поэты и натурфилософы в одном пункте оставались верны языческой традиции:

они не решались посягнуть на веру в незыблемость и завершенность мирового

строя. Каким бы ни представлялся им космос - текучим или статичным,- они

исходили из того, что он никогда не будет иным; тем самым просвещенные умы

Эллады сохраняли старый фундамент натуралистического магизма. Вселенная со

всем, что в ней содержится, представлялась им чем-то вроде заколдованного

замка, выхода из которого нет. А внутренний режим этой темницы не может

измениться слишком сильно; человек в ней целиком зависит от ее порядка -

Судьбы и надзирателей - богов.

Неудивительно поэтому, что именно в Греции, где это воззрение

выразилось наиболее ярко, было столь сильно трагическое мирочувствие,

определившее дух античной драмы. Даже философы, прозревавшие идеи Логоса и

космического Разума, то и дело говорили о бездушной Ананке - Необходимости,

которая являлась не чем иным, как одной из модификаций Рока. Причина этой

зависимости мысли от древнего фатализма заключалась в том, что для греков

отправной точкой духовных исканий была Природа. В ней хотели найти все: и

первичную реальность, и божественные силы, и нормативы морали.

Наиболее законченную форму это преклонение перед Природой получило в

материализме, который, полностью отказавшись от идеи духовного начала,

попытался объяснить бытие только через движение вещества.

Хотя предмет нашего повествования - религиозная мысль Греции, мы не

можем обойти это учение, ибо, как станет ясно в дальнейшем, оно занимает

определенное место в истории натуралистических верований.

x x x




По преданию, основоположником материализма считается уроженец Милета

Левкипп, но о нем почти ничего не известно (1). Разработка же этой доктрины

принадлежит ученику Левкиппа - Демокриту (ок. 460-370), происходившему из

фракийского города Абдеры (2). Подобно другим греческим философам, Демокрит

много путешествовал. Диоген Лаэртский говорит, что он был "учеником каких-то

магов и халдеев", а другой античный писатель уверяет, что Демокрит побывал у

персов, индийцев и египтян, учась у них мудрости. Ездил философ и в Афины:

по некоторым сведениям, он жил там инкогнито, чуждаясь славы, но иные

утверждают, что он тщетно пытался завязать контакты с Анаксагором, который,

однако, не пожелал иметь с ним дела.

Демокрит был, несомненно, одним из крупнейших ученых своего времени и

плодовитым автором. В своих книгах, число которых доходило до семидесяти, он

трактовал о физике, математике, анатомии, психологии, астрономии, богословии

и этике (3). Его попытка дать целостную картину мира была, вероятно,

наиболее значительной до Аристотеля. Характерно, что главное его

произведение так и называлось: "Диакосмос" - "Мировое устройство".

Странствуя в чужих краях, изучая растения и животных, вскрывая трупы,

Демокрит повсюду стремился найти чисто естественные причины явлений.

Привычка натуралиста все проверять, взвешивать и расчленять вела к

преувеличению роли материальных компонентов мироздания. И до него

натурфилософия придавала "вещественному" универсальный характер: даже

Анаксагоров Нус изображался своего рода "вещью". У Левкиппа Демокрит

заимствовал атомизм - теорию корпускулярного строения материи, которая

явилась одной из замечательных научных догадок древности. Китайцы говорили о

частицах "ци", образующих мировое вещество; финикийцы - частые гости в

Абдерах - были знакомы с понятием о таких частицах и приписывали эту теорию

своему земляку Мосху Сидонскому. Мы уже говорили и о "семенах", или

"гомеомериях", Анаксагора. Таким образом, идея прерывности материи во

времена Левкиппа носилась в воздухе, Демокрит придал ей более стройную

форму.

Он утверждал, что мы не видим "неделимых" частиц, атомов, лишь потому,

что они крайне малы. В зависимости от того, какую они имеют форму - круглую,

острую, крючковатую, строятся тела различных свойств - жидкие, твердые,

огненные. Все многообразие мировых качеств, согласно Демокриту, в каком-то

смысле иллюзия. "Только считают,- говорил он,- что существует сладкое,

только считают, что существует горькое, в действительности же - атомы и

пустота" (4). Атомизм выступает в роли описательной космологии и теории

космогенеза. "Атомы бесконечны по величине и числу, они движутся по

Вселенной, вращаясь, и таким образом образуют все сложные тела" (5). Кроме

их беспорядочного движения в пространстве нет ничего.

Психологически эта позиция Демокрита очень понятна. От нее не был

свободен почти ни один исследователь, открывший новый принцип. В свое время

принцип эволюции неограниченно прилагали к любым явлениям природы и

общества; Фрейд хотел своим "либидо" объяснить всю культуру, марксисты

повсюду видели социально-экономическую подоплеку, а теософы - закон

перевоплощения. Как правило, такое (пусть и естественное) преувеличение

одного принципа очень вредило как философии и религии, так и науке.

Но чистым и законченным эмпириком Демокрит не стал. Он хотел быть

метафизиком и развить учение о самих основах мироздания. Тут он уже не мог

полагаться на чисто эмпирический метод. Поэтому ему пришлось принять тезис

Парменида о недостоверности чувственного знания. Более того, он в конце

концов объявил органы чувств препятствием к проникновению в суть природы.

Сложилась даже легенда, будто философ намеренно ослепил себя, "чтобы глаза

не беспокоили разум" (6). Одним словом, в последней инстанции он стал

доверять лишь интуитивному зрению ума.

Какую же картину открыло ему это "внутреннее око"?

В отличие от Анаксагора, утверждавшего, что без Разума никакие частицы

не могут произвести космического "порядка", Демокрит представлял себе мир в

виде бездонной пустоты, в которой без цели и смысла носятся мириады атомов.

Они есть единственная реальность; расходясь и сплетаясь, они совершенно

случайно образуют тела. Демокрит прямо говорил, что "совокупность вещей

возникла в силу случая", который поэтому есть "владыка и царь Вселенной".

Закономерность - явление вторичное, она же распространяется всего лишь на

сложные системы.

Очень важно не смешивать атомизм как научную гипотезу физики с

умозрительным метафизическим материализмом: первый относится к области

науки, второй - к области веры. Демокриту стало тесно в рамках

естествознания, и он возвел свою теорию вещества в ранг универсальной

концепции, ограничив все бытие атомарными комбинациями и отождествив его с

"бессознательной природой" (7).

Между тем Демокрит, как натуралист, не мог во всем видеть только

случайность. Слишком уж неправдоподобна была она в роли "царя Вселенной". Но

недаром Демокрит внимательно изучал философию элеатов, которая провозглашала

Ананке - Необходимость - управительницей мира. В механической Вселенной

недоставало именно этого рычага, ибо кому еще вращать хороводы частиц, как

не слепой силе Фатума? Демокрит так и заявляет: "Ананке - это то же, что

Судьба, и Справедливость, и Провидение, и Сила, созидающая мир" (8). Можно

сказать, что его материализм явился величайшим триумфом идеи Судьбы, от

которой нельзя требовать отчета и которая едва ли не более таинственна, чем

Божество мистиков (9).

Первоисточник этой наукообразной мифологии установить нетрудно: в

отличие от корпускулярной гипотезы, она является метаморфозой древнего

понятия о безначальном материнском Лове и Хаосе. Здесь натуралистический

магизм и вера в Судьбу привяли новую, умозрительную форму.