Geum.ru

В. П. Крючков "Повесть Петербургская "

Вид материалаДокументы

Содержание


Научное издание
Е. Зозуля, Н. Никитин, Б. Пильняк, Н. Огнев.
Kneeb Piter Komandor"
Питербурху, Питербурху пустеть будет
Центонные тексты
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7

Оглавление


О соборности (интертекстуальности) прозы Б. Пильняка . …….... 3


"Повесть Петербургская, или Святой камень-город"

Б. Пильняка и "Петербургский текст русской литературы"……...13


Авторский замысел "Повести Петербургской…"

и ее критическое истолкование……………………………….…….13


Название как эквивалент текста рассказа

"Его величество Kneeb Piter Komandor"…………………...……….22


"Санкт-Питер-Бурх" как демонстрация "соборности"

прозы Б. Пильняка: петербургские мотивы

А. Пушкина, Ф. Достоевского, Д. Мережковского,

А. Белого, М. Горького в рассказе.……. …………………………...35


Мотивы Востока и Запада, российской столицы

и судьбы России в "Повести Петербургской…"

Б. Пильняка…………………………………………..……….……….. 86


Список литературы …………...…………………………….…………100


Приложение. Иллюстрации В. Масютина

к "Повести Петербургской, или Святому

камень-городу" Б. Пильняка (М. - Берлин: Геликон, 1922) ….….…..….. 117


^ Научное издание


Крючков Владимир Петрович


"Повесть Петербургская, или Святой камень-город"

Б.А. Пильняка и "Петербургский текст русской

литературы": интертекстуальный аспект


Книга издана в авторской редакции

Компьютерный макет автора


Подписано к печати 20.02.2005

Формат 60 х 84/16. Бумага офсетная. Печать ризо

Гарнитура Book antiqua. Усл. печ. л. 6,0

Тираж 150 экз. Заказ № 51


Издательство "Научная книга"

410028. Саратов, Б. Садовая, 127

Отпечатано на ризографе ООО "Комплект – С"

410019, г. Саратов, ул. Танкистов, 28

1 "Соборный" характер проявился, в частности, и в факте совместной работы Б. А. Пильняка с другими писателями. См. ^ Е. Зозуля, Н. Никитин, Б. Пильняк, Н. Огнев. «Домик в Коломне. Рассказ четырех о пяти» (Эхо. 1923. № 8); Б.А. Пильняк, П.А. Павленко. “Лорд Байрон» ("Новый мир". 1928. № 1); Андрей Платонов, Бор. Пильняк. "Че-Че-О: областные организационно-философские очерки" (Новый мир. 1928. № 12); Пильняк Б., Беляев С. Мясо: Роман // Новый мир. 1936. № № 2, 3. 4.

Не вступая в полемику относительно правомерности употребления термина "интертекстуальность" применительно к литературе начала ХХ века и 1920-1930-х годов, заметим, что в случае с Пильняком это употребление оправдано, отражает практику чрезвычайно активного использования писателем интертекстуальных элементов (различного рода заимствований) из русской литературной классики. В данной работе нас будет интересовать "интертекстуальность" как одна из граней "соборности" (по Пильняку), другие аспекты пильняковского феномена "соборности" требуют самостоятельного изучения и будут рассмотрены в отдельном исследовании, посвященном прозе Б. Пильняка 1920-х годов (в печати). См. также [Крючков 2003: 142-175].

1 Соборность в религиозно-мистическом плане как свободное собрание людей, объединенных любовью (А.С. Хомяков) [см.: Христианство: Словарь. - М.: Изд-во "Республика", 1994. С. 439] в мировоззрении Б. Пильняка не актуализируется.


1 См. полемическое замечание Б. Пильняка из его письма к Е.Д. Зозуле: "Ты все толкуешь о "сюжетности", - не знаю я, что это такое" [Пильняк. Письма 2002: 231]

1 "Эпоним - лицо, чем-л. знаменитое, имя которого послужило для образования любого другого онима" [Подольская 1988: 150].

1 "Эпоним - лицо, чем-л. знаменитое, имя которого послужило для образования любого другого онима" [Подольская 1988: 150].

1 Название рассказа "Его величество Kneeb Piter Komandor" Б. Пильняка перекликается с четырежды повторенным афоризмом со ссылкой на Конфуция во втором рассказе "Повести Петербургской…" - "Санкт-Питер-Бурх": "Ни один продавец идолов не поклоняется богам, он знает, из чего они сделаны".


2 В издании рассказа 1922 года [в составе "Повести Петербургской…"] в тексте названия было выделено автором слово PITER, служащее подсказкой читателю, акцентирующее внимание на имени главного героя произведения, и в визуальном отношении название выглядело следующим образом:

"Его Величество

^ Kneeb Piter Komandor"

[См.: Пильняк Б. Повесть Петербургская. Москва – Берлин: "Геликонъ", Июнь 1922].


3 О параллели Фауст И. Гете - Петр в "Медном всаднике" А.С. Пушкина (как основе всего "Петербургского текста русской литературы") см.: [Эпштейн 1988: 41-64]. Уже о Петре А.С. Пушкина М. Эпштейн заметил: в нем "Фауст и Мефистофель не разделены" [Эпштейн 1988: 62].

1 Н. Мораняк-Бамбурач отмечает близость "СПБ" "к А. Толстому и его новелле "День Петра" (1917), в которой тема старика, прорицавшего царство Антихриста, потоп и исчезновение Петербурга, развивается как у Пильняка" [Мораняк-Бамбурач 1991: 42-43].


2 Поскольку роман Д. Мережковского "Антихрист (Петр и Алексей)" является для анализируемого рассказа Б. Пильняка мотивирующим в целом, нужно, кажется, отнести и само название "Его величество Kneeb Piter Komandor" к числу аллюзий, причем явно шаржированного плана, на текст романа Д.С. Мережковского: оно создано по лексико-синтаксической модели "реплики", которую автор "Антихриста..." доверил в своем романе "зеленому гвинейскому попугаю" в одном из эпизодов, описывающих частную жизнь Петра: "Ваше величество... дурак!" пронзительно хрипел попугай. Его научили кричать "здравия желаю, ваше величество!" и "попка дурак!", но он соединил то и другое вместе" [Мережковский 1990: 600]; "Ваше величество дурак!" - кричал попугай" [Мережковский 1990: 601]. Название рассказа Б. Пильняка, созданное по той же модели, может рассматриваться как своеобразный парафраз (хотя и отдаленный) эпизода из Мережковского, скрепленный к тому же аллитерационной связью. Во всяком случае, полностью исключить такой аллюзии нельзя. См. также аналогичную ироническую номинацию в рассказе Б. Пильняка "Сторона ненашинская" (1924): "...Его величество обыватель, купец, мещанин" [2: 429].

1 В 20-х числах августа 1921 г. Б. Пильняк писал Е.И. Замятину: "И надо – за стол, писать. Сейчас буду писать про Петербург. "Санкт-Питер-Бург" – и это будет памяти Блока. Напишите мне названия книг, что можно прочитать о Петербурге" [Цит. по: Блок А. Новые материалы и исследования. М., 1982. Кн. 3. С. 535. (Лит. наследство. Т. 92)].

1 Писательские симпатии избирательны, и одно из объяснений особой притягательности в данном случае творчества Д.С. Мережковского для Б.А. Пильняка, думается, таится в той характеристике, которую дал литературному таланту Д.С. Мережковского Н.А. Бердяев: "Весь Мережковский в антитезах христианства и язычества, духа и плоти, неба и земли, общественности и личности, Христа и Антихриста и т. д. и т. д. Мысль Мережковского не сложна и не богата. <...> Блестящий литературный талант Мережковского, его дар художественных схематических конструкций, его исключительное умение пользоваться цитатами скрывают бедность и монотонность мысли, маскируют его гностическую неодаренность, его нелюбовь к познанию и его недостаточную философскую подготовку. Он гипнотизирует блестящими словесными антитезами, противоположениями, соединениями и сопоставлениями, которыми и сам загипнотизирован". ссылка скрыта. Новое христианство (Д.С. Мережковский)  // Типы религиозной мысли в России. [Собрание сочинений. Т. III] Париж: YMCA-Press, 1989. -. С. 490. В немалой степени сказанное Н.А. Бердяевым относится и к литературному таланту Б.А. Пильняка, к его сильным и слабым сторонам.

1 Поэма "Медный всадник (Петербургская повесть)" А.С. Пушкина здесь не рассматривается, но ее присутствие подразумевается, поскольку она является исходной для всего "петербургского текста русской литературы".


2 Ср. о "мозговой игре" в романе А. Белого "Петербург" (гл. "Странные свойства"): "Мозговая игра носителя бриллиантовых знаков [Аполлона Аполлоновича Аблеухова - В.К.] отличалась странными, весьма странными, чрезвычайно странными свойствами: черепная коробка его становилася чревом мысленных образов, воплощавшихся тотчас же в этот призрачный мир". Мир "Повести петербургской..." Б. Пильняка - это мир условный, призрачный, метафизический, созданный в пародийном ключе.

1 По замечанию К. Федина, Пильняк "любит "удивлять". В какой-то мере усложненность пильняковской манеры письма объясняется ироническим наблюдением Ф. Достоевского над читательской психологией, актуальным именно в случае с Пильняком: "Здесь, чтобы заставить себя читать, даже выгоднее писать непонятно" [Достоевский 1980: 6]. "Непонятность" Пильняка - действительно сложного, для посвященных, писателя - была им возведена в принцип по причинам различного характера: от стремления пригласить читателя к сотворчеству до причин идейно-художественного, поэтического характера.

1 См. также в романе Б. Пильняка "Голый год": "Интеллигенция русская не пошла за Октябрем. И не могла пойти <...> интеллигенция - верные дети Петра <...> Каждый интеллигент кается, и каждый болит за народ, и каждый народа не знает. А революции, бунту народному, не нужно было - чужое" [I: 75].


2 Это определение дано В.Н. Топоровым в связи с аналогичной ситуацией в "Египетской марке" О.Э. Мандельштама [Топоров 1995: 354].


1 Сам принцип контаминации образа (центральные персонажи "Петербурга" и "Санкт-Питер-Бурха" служат ярким тому подтверждением) был творчески унаследован Б. Пильняком от А. Белого, что было возможно, конечно, при известной близости в целом писательской манеры Пильняка и Белого. Ср. утверждение Л. Долгополова: "Никто из современников Белого не использовал так широко и так открыто опыт предшественников вплоть до прямых заимствований, как это делал он сам" [Долгополов 1981: 530]. В этом плане наиболее верным учеником А. Белого был, конечно, Б. Пильняк.


1 Мотив пустынности Невы присутствовал в изданной в 1920 году книге Г. Уэллса "Россия во мгле" в главе "Гибнущий Петроград": "Обычно река совсем пустынна, если не считать редких буксиров..."). Названная книга Уэллса, предположительно, была в числе книг, нашедших отражение в рассказе "Санкт-Питер-Бурх", что подтверждается на уровне лексико-тематическом. В числе общих мотивов отметим мотив национальной катастрофы и гибели России как "цивилизации западного типа - наименее организованной и наиболее шаткой из великих держав" ("Нигде в России эта катастрофа не видна с такой беспощадной ясностью, как в Петрограде. Петроград был искусственным творением Петра Великого; его бронзовая статуя все еще возвышается в маленьком сквере близ Адмиралтейства, посреди угасающего города"); мотив коренного преобразования городов при социализме, о чем шла речь в разговоре Уэллса с Лениным в Кремле ("И они станут иными, да, совершенно иными", - Ленин); мотив Ленина как кремлевского мечтателя (по Пильняку - Гостя); мотив " невежественного и в массе своей тупого" крестьянства, которого, видимо, вслед за своим другом А.М. Горьким, опасался Уэллс; мотив "слияния с Азией", которого страшился Г. Уэллс [См. Герберт Дж. Уэллс. Россия во мгле. ссылка скрыта].


1 Если в этой музыкальной аллюзии и можно увидеть связь с "музыкальными" метафорами А. Блока, то она носит также характер "мозговой игры", то есть иронически обыгрывается Б. Пильняком, как и образ Иванова в целом.

В то же время, учитывая, что в этом рассказе Пильняк, по его словам, "выбрался из Китая… - на Неву реку" (не совсем "выбрался", как явствует из рассказа), вполне возможно увидеть в этой аллюзии, как и в других случаях в анализируемом тексте, концептуально значимый для рассказа китайский подтекст (см. об этом далее), также иронически обыгранный: древнекитайский историк Цзя И (200-86 до н.э.) видел в качестве средства гармонизации общества ли - "закон" и юэ "музыку" ("Законы" поведут жизнь общества по руслу естественных для жизни общества, им же созданных норм; "музыка" будет формировать психическую природу человека" [Конрад 1972: 70]). При обоих прочтениях мотива музыки этот мотив "обозначает" претензии Иванова на знание путей (другим недоступных и непонятных, чуждых, в том числе и автору-повествователю) гармонизации общества.


1 Отметим факт явного заимствования (и обыгрывания) Б. Пильняком этой фразы из романа Д.С. Мережковского "Антихрист (Петр и Алексей)". У Д. Мережковского эта фраза принадлежит Феофану Прокоповичу и обращена она к Петру I: "Ты еси Петр, Камень, и на сем камени созижду церковь Мою" [Мережковский 1990: 693].


2 В восприятии Б.А. Пильняка (как и многих русских читателей) Петербург - это город в первую очередь конторский, ср. строки из письма Б. Пильняка М. Горькому от 24 мая 1921 г.: "Пошлите вы меня, Алексей Максимович, хоть в Петербург в конторщики или к черту на кулички" [Пильняк. Письма 2002: 104]. Такое устойчивое восприятие города как сосредоточения присутственных мест, контор, департаментов и т.п. и их чаще всего незадачливых обитателей было вызвано и литературной русской классикой XIX века.

1 Пристрастие героя к чтению книг (тем более в замкнутом, изолированном от мира пространстве) указывает на книжное происхождение теории Иванова, оторванность ее от реального пространства и от реальной жизни.


2 Истоком "шахматной" темы здесь может являться (помимо других, о чем см. далее) конкретный эпизод из "Антихриста" Д.С. Мережковского: "Петр сел играть в шахматы с Брюсом. Играл всегда хорошо, но сегодня был рассеян. С четвертого хода потерял ферзя... Петр вскочил и опрокинул ногою шахматною доску, все фигуры полетели на пол" [Мережковский 1990: 601]. Б. Пильняк, что для него характерно, символизирует ситуацию, делая шахматной доской для Петра весь мир, подчеркивая тем самым масштабность петровских преобразований. Сближение "шахматной" темы в данном случае с текстом "Войны и мира" Л. Толстого, где имя Петра упоминается наряду с Наполеоном, представляется менее обоснованным, ср.: "Мнимость величия Петра подчеркивается и заимствованной у Л.Н. Толстого цитатой – мотивом шахматной игры" [Горинова 1996: 122].


1 Ю.Г. Цивьян отмечает в "Петербурге" А. Белого лейтмотивный характер образа человека, "который вдруг принимается стремительно раздуваться, чтобы наконец взорваться – лопнуть" (исток этого мотива в романе Белого – детский бред Николая Аполлоновича Аблеухова). [Цивьян 1984: 106].

1 Ср. об идее сыновства Революции с Империей Г. Федотов: "При покорном безмолвии Руси что заполняет трагическим содержанием петербургский период? Борьба Империи с порожденной ею культурой, — еще резче: борьба Империи с Революцией. Это борьба отца с сыном, — и нетрудно узнать фамильные черты: тот же дух системы, «утопии», беспощадная последовательность, «западничество», отрыв от матери-земли" [Федотов 1991: 51].


1 Пример народного слова о Петербурге: "Петербургу быть пусту (вариант - ^ Питербурху, Питербурху пустеть будет! - пророчествовал с утра 9 декабря дьячок Троицкой церкви на Петербургской стороне, после того как ночью раздавались какие-то странные звуки и шум сверху, как будто кто-то бегал по колокольне - "кикимора или чорт", по наиболее распространенной версии" [Топоров 1995: 323].


2 Смольный – достаточно красноречивая и прозрачная аллюзия в контексте отечественной политической истории, чтобы стать одним из аргументов в пользу предложенной нами интерпретации рассказа Б. Пильняка.


1 "Непременное условие" Б. Пильняка - "издать под старинку" [Пильняк. Письма 2002: 129] "Повесть Петербургскую..." при подготовке ее к изданию в 1922 году не было соблюдено в точности, по крайней мере обложка была выполнена в модернистском духе: стрела центрального проспекта Петербурга пронизывала город и увенчивалась метафизическим "Черным квадратом" К. Малевича [см.: ссылка скрыта].

2 Должно сказать, что в пильняковедении ассоциативная связь Иванова с Аполлоном Аполлоновичем Аблеуховых и Дудкиным не осталась незамеченной [см.: Мораняк-Бамбурач 1991: 42]. О возможных истоках символического мотива автомобиля, мчащегося "с оглушительным, нечеловеческим ревом" в романе А. Белого "Петербург", см. [Цивьян 1984: 113-114]. Космизация этого мотива в статье А. Белого "Город" ("Город, съевший поля, стянувший к себе все богатства земные – только автомобиль, висящий в пустоте") , активизация его в "Петербурге" ("Тут раздался оглушительный, нечеловеческий рев; проблиставшим огромным рефлектором невыносимо, мимо пронесся, пыхтя керосином, автомобиль из-под арки к реке") ставят его в ассоциативную связь с мотивом мчащегося автомобиля в рассказе Б. Пильняка "Санкт-Питер-Бурх" и других текстах Пильняка.


1 См. определение: "^ Центонные тексты представляют собой целый комплекс аллюзий и цитат (в большинстве своем неатрибутированных), и речь идет не о введении отдельных "интекстов", а о создании некоего сложного языка иносказания, внутри которого семантические связи определяются литературными ассоциациями" [Фатеева 2000: 137]. Конечно, в терминологическом смысле этого слова текст Пильняка не может быть назван центонным, его введение в данном случае имеет целью подчеркнуть множественный характер реминисценций и аллюзий в пильняковском рассказе, сложное их взаимодействие.

1 Симптоматично это "мы": тем самым вновь в истории русской литературы первой четверти ХХ века актуализируется мотив сыновства новых преобразователей жизни (Александра Ивановича Дудкина в том числе) по отношению к Петру, на который обратил внимание Л. Долгополов в стихотворении П. Якубовича (Мельшина) "Свидание" (1900), где Петр и поэт-народоволец - союзники, борцы с "пошлостью бесстыдной и бесславной", они - не антагонисты. "Твое несем мы знамя", - говорит Якубович, обращаясь к Петру [См. Долгополов 1985: 158]. Мотив сыновства/отцовства был продолжен М. Волошиным в его поэме "Россия" - в обыгрывании номинации Петр Первый: "Великий Петр был первый большевик" [Волошин 1991: 195]. О значимости, распространенности мотива Медного всадника в пореволюционное время и о многообразии форм его осмысления свидетельствует, в частности, поэма В. Маяковского "Четвертый, Тридевятый или Пятый Интернационал" (1924) [См. об этом: Иванюшина 2000: 312-326].

1 "Записки из подполья" Ф.М. Достоевского актуализируются Т. Эдвардсом в связи с рассказом Б. Пильняка "Жених во полуночи" (1925) - о фантастическом деспотическом государстве термитов, являющемся параллелью к человеческому обществу [см.: Кассек 1992: 175].


2 Мотив одиночества сближает Ивана Ивановича Иванова и с героями А. Белого. Чтобы не множить здесь примеров из художественных текстов, сошлюсь на наблюдение А.К. Воронского: "И главные герои его романов и повестей удивительно одиноки" [Воронский 1987: 73-98].

1 Отметим в данном случае еще одну идеологическую (при лексическом совпадении) перекличку с А. Белым относительно "хрустального здания". Ср. у Б. Пильняка; "Петербург – новая архитектурная задача, город без крыш, с катками в верхних этажах… тишина, вымирание… гость?" [I: 402] и у А. Белого в статье 1904 г. "Символизм как миропонимание" о мнимости "победы позитивизма": "Перед нами не здание, увенчанное куполом, а только многоэтажные стены без крыши… [курсив мой – В.К.]" [Белый 1994: 244].


1 Кстати, в этом знаменитом сравнении, услышанном А.М. Горьким от сормовского рабочего в 1918 году - "прост, как правда" [Горький 1959: 349] - еще одно возможное обоснование "простого" имени Иванов Ивана Иванович.

1 См., об этом, например, статью Л. Смирновой "Горький и Ленин (Разрушение легенды)" [Смирнова 1993: 219-230], где цитируются строки из письма А.М. Горького В.И. Ленину (ноябрь 1909 г.), вносящие существенные коррективы в догматическое представление прошлых лет о взаимоотношениях вождя и пролетарского писателя: Горький писал В.И. Ленину после его настойчивых попыток связать имя и авторитет писателя с рабочим движением: "Порою мне кажется, что всякий человек для Вас – не более как флейта, на которой Вы разыгрываете ту или иную мелодию, и что Вы оцениваете каждую индивидуальность с точки зрения ее пригодности для Вас, - для осуществления Ваших целей, мнений, задач" [Смирнова 1993: 221]. Пильняк в своем рассказе пользуется в основном средствами сатирической типизации с ее тенденциозностью и односторонностью, и стремление к объективности и полноте изображения в данном случае не входило в планы Пильняка.


1 Л. Долгополов отмечает "космизм художественный ассоциаций Белого" [Долгополов 1988: 313]. Этот космизм свойствен и Б. Пильняку, он не заимствован, а художественное их мироощущение совпадает в данном случае.


2 Ср. аналогичный по содержанию эпизод в "Петербурге" А. Белого: "Здесь, в своей комнате, Николай Аполлонович воистину вырастал в предоставленный себе самому центр - серию из центра истекающих логических предпосылок, предопределяющих мысль, душу и вот этот стол: он являлся здесь единственным центром вселенной, как мыслимой, так и немыслимой" [Белый 1981]: та же ограниченность реального пространства героя пределами небольшой комнаты и та же претензия героя быть "центром вселенной, как мыслимой, так и немыслимой".

1 См. сатирическое развенчание в "Петербурге" А. Белого Медного всадника (действие происходит в каморке Дудкина): "Только три шага: три треска рассевшихся бревен под ногами огромного гостя; металлическим задом своим гулко треснул по стулу из меди литой император; зеленеющий локоть его всею тяжестью меди повалился на дешевенький стол из-под складки плаща, колокольными, гудящими звуками; и рассеянно медленно снял с головы император свои медные лавры; и меднолавровый венок, грохоча, оборвался с чела" (гл. "Гость").


2 Ср. иное мнение о данном эпизоде рассказа: "Обобщая все наблюдения, мы должны указать на собственно пильняковские мотивы, придающие Петербургскому тексту новый смысл. Это прежде всего "человеческая теплота", а потом "такое древнее, такое прекрасное вино, лучше которого нет: - женщина"…" [Мораняк-Бамбурач 1991: 46].

1 См. о Каданецких болотах у Пильняка в "Машины и волки": "Здесь пахнет тиной, торфом, болотным газом. Здесь живет тринадцать сестер-трясовиц-лихорадок" [I: 15].


1 Одним из менее вероятных источников номинации инженер могла быть профессиональная принадлежность и литературная репутация Е.И. Замятина, о котором в письме Б. Пильняка к В.С. Миролюбову от 26 июля 1921 г. читаем (при общей высокой оценке творчества Е. Замятина), следующие строки: "...что я думаю о Замятине? - думаю, что его несчастье, что он как человек почти совсем инженер..." [Пильняк Письма 2002: 116].

1 О. Ронен в качестве "более близкой к сталинской формулировке аналогии поэт - инженер" [Ронен 1997: 394] рассматривает предшествующие поэтические формулировки В. Маяковского, в дополнение к уже рассматриваемым в литературоведении формулировкам Ю. Олеши и С. Третьякова. Неучтенная "инженерная" номинация из рассказа Б. Пильняка "Санкт-Питер-Бурх" свидетельствует, что метафора поэт - инженер является, видимо, не столько индивидуальной метафорой, сколько довольно употребительной поэтической формулой в литературе 1920-1930-х годов.

1 Литературная же генеалогия разговоров о смерти в "Санкт-Питер-Бурхе" возводится не только к рассказу Достоевского "Бобок", но и к Петербургу" А. Белого, к которому известен авторский комментарий: "Мой Петербург - призрак, вампир... Я населил свой Петербург автоматами, живыми мертвецами" [Одоевцева 1998: 488].


1 Это ощущение заката Петербурга было свойственно в то время многим, см., например, Г. Федотов: "Дряхлеющий, зарастающий травой, лишенный имени, Петербург духовно живет своим отрицанием новой Москвы" [Федотов 1991: 50].


1 "Когда в 17 году Ленин, приехав в Россию, опубликовал свои "тезисы", я подумал, что этими тезисами он приносит всю ничтожную количественно, героическую качественно рать политически воспитанных рабочих и всю искренно революционную интеллигенцию в жертву русскому крестьянству. Эта единственная в России активная сила будет брошена, как горсть соли, в пресное болото деревни и бесследно растворится, рассосется в ней, ничего не изменив в духе, быте и истории русского народа.." [Горький 1974: 27-28].


1Слово "хлыст" и его производные ("хлестнет") в прозе Б. Пильняка можно также расценивать как повторяющийся мотив, в значении которого явно выражена сема насилия. Ср. в "Повести непогашенной луны" слово "хлыст", которое тоже оказывается связанным с "первым" человеком в его отношении к природе: "В облаках торопилась, суматошилась луна и, как хлыст, стлался по улицам автомобиль".


2 См. строки из письма В.И. Ленина к А.М. Горькому: "Алексей Максимович! <…> А у Вас кровохарканье и Вы не едете!! Это ей же ей и бессовестно и нерационально. В Европе в хорошей санатории будете и лечиться и втрое больше дела делать. Ей-ей. А у нас ни леченья ни дела – одна суетня. Зряшная суетня. Уезжайте, вылечитесь. Не упрямьтесь, прошу Вас. Ваш Ленин" [Летопись жизни и творчества А.М. Горького, Вып. 3. 1959: 235].

1 Пильняк Б. Метелинка. - Берлин: Огоньки, 1922.


1 Необходимо, однако, по достоинству оценить ту важную роль, которую сыграл М. Горький в судьбе Б. Пильняка, выступив в его защиту во время скандала из-за повести "Красное дерево", опубликованной за границей в 1929 году: "У нас образовалась дурацкая привычка втаскивать людей на колокольню славы и через некоторое время сбрасывать их оттуда в прах, в грязь… Нужно помнить, что мы все еще не настолько богаты своими людьми, чтобы швырять ко всем чертям и отталкивать от себя людей, способных помочь нам в нашем трудном и великолепном деле" [Горький. "О трате энергии" // Известия, 1929. 15 сент. Цит. по: [Письма Бориса Пильняка к М. Горькому (Публикация Н.Н. Примочкиной) // Русская литература. 1991. № 1. с. 183].


2 В начале их знакомства А.М. Горький не просто "похваливал" Пильняка, а "твердо верил" в него. В ответ на подаренную Пильняком книгу "Былье" ("Алексею Максимовичу – по самому по хорошему! Бор. Пильняк. 30 марта в Машковом переулке") Горький 1 мая 1921 года подарил Пильняку второе издание своей книги "Воспоминания о Льве Николаевиче Толстом" с надписью: "Борису Андреевичу Вогау с твердой верой в его большое будущее" [См.: Письма Бориса Пильняка к М. Горькому 1991: 181].


3 Существующие варианты объяснений такого резкого охлаждения не представляются исчерпывающими, см. замечание Н.Н. Примочкиной: "Во-первых, Горькому были чужды мировоззренческие основы творчества Пильняка (например, его воспевание революции как мужицкой, земляной, стихийной силы), его "нигилизм", а главное, его, по мнению Горького, "полное равнодушие к ценнейшему, живому материалу искусства – к Человеку". Во-вторых, Горького отталкивала художественная форма произведений Пильняка, его отношение к языку" [Пильняк 1991б: 182].


1 В связи с этим следующее замечание о роли М. Горького в судьбе Б. Пильняка представляется излишне оптимистичным, не учитывающим всей сложности этого, можно сказать, драматичного диалога: "Пильняк, как и многие другие писатели его поколения, творчество которых было кровно связано с великими событиями революции в России, мог бы сказать о себе словами М. Леонова: "…все мы, нынешняя литературная генерация, выпорхнули на свет из широкого горьковского рукава" [См.: Пильняк. 1991б: 181].


1 Эту идею автор и художник воплотили в издании 1922 года: на титульной странице обложки название было набрано кириллицей и в параллель к нему – китайскими иероглифами. Китайский колорит был придан художником В. Масютиным и иллюстрациям к "Повести…"

1 О концепции повторяемости истории, об образном параллелизме рассказов "Его величество Kneeb Piter Komandor" и "Санкт-Питер-Бурх" - "героях двойниках Зотове и Иване Ивановиче Иванове, а также Тихоне Старцеве и Андрее Людоговском" см. в статье О.Ю. Шилова "К проблеме автора и героя в исторической прозе Б.А. Пильняка" (Б.А. Пильняк. Исследования и материалы / Межвуз. сб. научн. тр. Вып. III-IV. - Коломна, 2001) с. 77 и след.

1 Ср. разработку этой темы в сатирическом ключе в "Собачьем сердце" (1925) М. Булгакова.

1 См.: "В традиционной антитезе Петербург - Москва Пильняк выбирает вариант, в котором "бездушный, казенный, казарменный, официальный, неестественный, регулярный, абстрактный, неуютный, вымороченный, нероссийский Петербург" сдается Москве - полуазиатской, стихийной деревне" [Мораняк-Бамбурач 1991: 44]; в "Повести Петербургской..." Б. Пильняк "спел отходную Петербургу и захлопнул за ненадобностью "окно в Европу" [Любимова 1995: 60].

1 Вместе с тем, Н.А. Бердяев здесь не совсем точен: образ несчастного террориста Александра Ивановича Дудкина, в определенном смысле преемника Петра I, обращен не столько в прошлое и настоящее, сколько в будущее. А Дудкин, в свою очередь, - прямой предшественник Ивана Ивановича Иванова из "Санкт-Питер-Бурха", точнее - его символический старший "брат", сошедший с ума; другой, "реальный" брат Иванова, как мы знаем из рассказа, был расстрелян.

1 Список включает одновременно и критическую литературу, рекомендуемую для чтения при изучении творчества Б. А. Пильняка в целом.