Geum.ru

Концепция правовой деятельности в современном обществе по

Вид материалаАвтореферат диссертации

Содержание


Содержание работы
Глава третья
Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора
Подобный материал:
1   2   3
^

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ



Во введении обосновывается актуальность и выбор темы исследования, определяется степень ее разработанности, ставятся цель и задачи, излагаются методы исследования, научная новизна и основные положения, выносимые на защиту, дается оценка теоретического и практического значения диссертации, приводятся сведения об апробации ее результатов.

Первая глава «Логико-методологические основы теории правовой деятельности» посвящена методологии исследования правовой деятельности, анализу имеющихся в литературе основных подходов к ее теоретическому рассмотрению, определению понятия и выявлению признаков с позиций классической теории познания. Автор полагает, что все это способствует разработке концептуальных основ теории правовой деятельности.

Так, в первом параграфе в отечественной юридической науке: история проблемы, анализ походов к ее разрешению» диссертант путем краткого обзора источников рассматривает основные этапы накопления и приращения научных знаний о правовой деятельности в отечественной и зарубежной юридической литературе. В отечественной юридической науке накоплен достаточно богатый материал, позволяющий определить науковедческий статус категории «правовая деятельность» и ее место в категориальном аппарате юридической науки. Наиболее перспективным в этом направлении признается активная разработка категории «правовая система». Ее внедрение в научный оборот обосновывается в принципе теми же причинами, что и категории «правовая деятельность», – выявлением роли, которую играет в этой системе личность как высшая социальная ценность в нашем обществе и как активный субъект правовой деятельности. Действительно, если правовую систему рассматривать как весь арсенал юридических средств и всю совокупную правовую деятельность, осуществляемую в обществе в различных формах и сферах, то перед исследователем предстает сложный и обширный правовой мир – мир бесчисленных связей, в центре которого находится человек. Правовая система позволяет индивиду раскрыть его возможности и способности, реализовать свой социальный и нравственный потенциал. При этом во всех работах, где поднимается проблема «правовой системы», неизменно упоминается правовая деятельность в качестве ее элемента.


На основании данного тезиса во втором параграфе дается определение понятия «правовая деятельность». При этом автор полагает необходимым уточнить те логико-методологические представления, на основании которых будет осуществляться познание сущности правовой деятельности и ее конкретных проявлений при определении ее научного понятия.

Характеризуя объем понятия «правовая деятельность», диссертант указывает, что в общественной жизни постоянно возникают и разрешаются всевозможные социальные коллизии особым «правовым» способом, направленным на достижение общественного мира во всех других сферах жизни. Причем та часть общественной жизни в сфере экономики, политики и т.д., которая приобрела правовое измерение, обязательно должна воспроизводиться как правовая, ибо последняя становится единственно приемлемым способом существования человека в этих сферах жизнедеятельности.

Раскрывая содержание понятия «правовая деятельность», автор считает, что не совсем точно признавать критерием правового возможность государственного принуждения. Когда в понимании права абсолютизируется его значение как средства государственного воздействия на общество и человека, то в этом случае собственное содержание права как меры свободы утрачивается среди наслоений неправовых содержаний (политического, экономического и т.д.). Право перестает быть параметром человеческого существования, проявлением способности человека придать смысл миру.
В диссертации обосновывается авторская позиция, согласно которой правовая деятельность представляет собой такую социально значимую активность (свободу выбора и свободу самовыражения), которая осознанно и целенаправленно осуществляется субъектами – носителями субъективных прав и юридических обязанностей – в различных сферах общественной жизни для удовлетворения их разнообразных потребностей специфическим духовно-практическим способом (в рамках правоотношений) и которая поэтому признается обществом и государством правильной, справедливой, а в случае необходимости – дающей возможность вынести решение и вызвать юридически значимые последствия.

Наличие третьего параграфа обусловлено тем, что определение сущности правовой деятельности не имело бы ни теоретического, ни практического значения, если бы за этим не последовало раскрытие содержания правовой деятельности, в которой сущность конкретизируется и раскрывается в виде различных модификаций. Автор полагает, что установление сущности правовой деятельности вскрывает то главное, чем она фактически является, – ее внутреннюю природу; исследование ее содержания предполагает рассмотрение совокупности важнейших ее составных, теснейшим образом взаимосвязанных друг с другом элементов, в которых сущность находит конкретизацию, продолжение и раскрытие. Лишь рассмотрев определенным образом упорядоченную совокупность элементов и процессов, образующих правовую деятельность, т.е. содержание, и способы существования и выражения этого содержания, его различных модификаций, т.е. форму, можно всесторонне, в единстве изучать названное явление.

С точки зрения формы и содержания правовая деятельность предстает дискретной, расчлененной на элементы (акты, действия, операции, средства, предметы, субъекты с их целями и мотивами), способы организации, объединения которых образуют то, что называют внутренней формой (структурой), а способы внешней объективации – внешней формой.


Хотя в юридической литературе разработана целая иерархия, посредством которой различные виды и акты поведения могут быть определенным образом упорядочены (телодвижение – действие – операция) и при этом каждый вышестоящий уровень включает в себя нижестоящие, автор считает целесообразным остановиться на уровне правового действия, поскольку именно его чаще всего моделирует законодатель в правовой норме.

В диссертационном исследовании различаются внутренние и внешние стороны деятельности, но особо указывается все же на те ее внешние проявления, которые служат необходимым условием юридической оценки действий субъектов. При этом объективные оценки не должны абстрагироваться и от субъективных, психологических свойств поведения, мотивов, целей, планов действий, общей социальной ориентации субъекта. Ведь именно эти субъективные элементы, будучи внутренними побудителями к поступку, придают ему то или иное направление, что во взаимодействии со внешней средой определяет характер поведения и наступивших последствий. Эта сторона действия, называемая духовным фактором, в каждом правовом действии имеет важное значение; только для области права она не существует сама по себе, а всегда связана с действием, проявляющимся вовне.

Во второй главе «Современное осмысление правовой деятельности» автор обосновывает позицию, согласно которой имевшая место в юридической науке недооценка значения категории «правовая деятельность» во многом была связана со смешением правовой деятельности с правовым поведением, активностью и другими процессами. Автор отмечает, что анализ соотношения правовой деятельности с некоторыми правовыми явлениями должен включать в себя, по крайней мере, раскрытие следующих моментов: а) общие черты рассматриваемых правовых явлений; б) различие рассматриваемых правовых явлений; в) их взаимодействие (взаимосвязи) в правовой действительности.

Рассмотрение логико-методологических основ правовой деятельности закономерно ставит перед исследователем проблему правопонимания.
В прямой зависимости от ее решения (чему и посвящен первый параграф) понимаются и трактуются все другие правовые явления. Существование различных концепций правопонимания зачастую не разрешает проблему адекватного познания правовых явлений, а лишь усложняет ее, так как варианты «расширенного» понимания права приходят в противоречие с традиционными конструкциями юридической теории. С другой стороны, одной из причин перманентной критики нормативного правопонимания выступает несогласованность традиционного категориального аппарата юриспруденции с появляющимися новыми правовыми категориями и понятиями.

Рассмотрев различные точки зрения по поводу понимания права, приходится констатировать, что при всей привлекательности столь популярного в последнее время интегративного подхода отождествление права и правовой деятельности не позволяет раскрыть социально-психологические механизмы влияния права на общественную жизнь. Право – не действия, а их регулятор. Право само по себе не действует – действуют люди и их объединения (в соответствии с правом или нарушая его).

В ходе проведенного сопоставления правовой деятельности и правового поведения во втором параграфе констатируется, что есть нечто общее, что позволяло некоторым авторам рассматривать указанные явления как тождественные. Общим явлением, отражаемым посредством того или другого понятия, выступает действие. Поэтому в правовой сфере исследованию подлежат одни и те же социальные феномены – юридически значимые поступки людей и их объединений, но под различным углом зрения.

Для обозначения отдельных юридически значимых поступков законодателем используются обычно слова «действие», «бездействие», «деяния», которые могут рассматриваться как структурный уровень правовой деятельности. Слово «поведение» используется крайне редко (например, в УК РФ, УИК РФ, УПК РФ в смысле образа жизни и действий: «с учетом личности осужденных и их поведения», «…стимулирования их правопослушного поведения», «…осужденный должен своим поведением доказать свое исправление», «контроль за поведением» и др.). Важно отметить, что только такие виды человеческой активности, обозначенные законодателем как деятельность, действия (бездействие) или деяние, самостоятельно вызывают юридически значимые последствия. Что же касается упоминаемого в текстах законов поведения, то оно, чтобы вызвать правовую реакцию, должно быть обязательно опосредовано (учтено, проконтролировано, простимулировано, доказано, оценено и др.) конкретными действиями (деятельностью) субъектов, причем, как правило, не тех, кто это поведение осуществляет. Таким образом, семантическое поле, традиционно используемое законодателем, диктует определенные ограничения в использовании слова «поведение» при анализе правовых феноменов, связанных с человеческой активностью.

В связи с этим вызывает возражение и использование понятия «правовое поведение» применительно к обозначению правонарушений и других правовых отклонений. Даже если допустить употребление термина «правовое поведение» в смысле, равнозначном категории «правовая деятельность», то лишь для отражения положительно оцениваемых законодателем и обществом поступков. Правовая деятельность с точки зрения объема и содержания может быть только положительной. Даже этимологически слово «правовой» означает «правильный», «справедливый», «правый». А вот термин «противоправная деятельность» более приемлем для характеристики всех негативных, отрицательных явлений в правовой сфере, иногда именуемых «правовые отклонения».

Автор показывает, что существуют различные обстоятельства, препятствующие использовать категории «правовая деятельность» и «правовое поведение» либо как равнозначные, взаимозаменяющие друг друга, либо как соотносящиеся друг с другом по принципу целого и части. Они близки друг другу как отражающие разнообразные проявления целенаправленной человеческой активности в правовой жизни, но отличаются с точки зрения того, что именно фиксируется при помощи той или иной категории. Категория «правовая деятельность» в узком смысле охватывает весь спектр действий и операций субъектов правовой жизни, которые, будучи признаны правильными и справедливыми со стороны общества и государства, способны самостоятельно повлечь в качестве таковых правовые последствия. Категория «правовое поведение» необходима потому, что в ряде случаев образ правовых действий тоже может признаваться законодателем положительным в правовом смысле (например, при активном содействии участника группового преступления раскрытию этого преступления (п. 1 ст. 64 УК РФ)) и опосредованно вызывает определенную правовую реакцию (суд может назначить более мягкий вид наказания, чем предусмотрен статьей Особенной части УК РФ).

Рассматривая в третьем параграфе соотношение правовой деятельности и правовой активности, автор учитывает, что в философии понятие «деятельность» соотносится с понятием «человеческая активность» как вид с родом. Это означает, что, кроме деятельности, человеческому индивиду присущи и другие виды активности. Однако в рамках правовой сферы, где законодателю подвластна только та человеческая активность, которая нашла свою внешнюю актуализацию в социально значимых деяниях различных субъектов, приводимые философские постулаты не могут послужить основой для разрешения поставленной задачи. Чаще всего ученые-юристы руководствуются этимологическим значением этого слова: «Активность – активная, энергичная деятельность».

Таким образом, правовая активность может рассматриваться как качественная характеристика правового поведения, связанного с дополнительными затратами времени, энергии, а иногда и материальных средств, т.е. такой образ правомерных действий, который учитывается и даже поощряется законодателем. А ее исследование как определенного аспекта поведенческой проблематики несомненно поможет и в раскрытии природы и условий, формирующих активность жизненной позиции и поведения граждан в правовой сфере. В связи с этим обращает на себя внимание то обстоятельство, что активным признают именно поведение, потому что его отличают от обыкновенных правомерных действий именно поведенческие характеристики, проявляемые субъектами при реализации права: инициатива, добросовестность, высокая степень ответственности, стремление принести максимум пользы обществу. Если под правовой активностью понимать степень зрелости, интенсивности, эффективности правового поведения и юридической деятельности, т.е. качественную характеристику волеизъявлений людей в правовой сфере, то она должна рассматриваться как разновидность правовой деятельности в широком смысле только при условии ее учета законодателем, проявлении через собственно правовые действия и соответствующей оценке со стороны правоприменителя. В противном случае правовая активность остается просто разновидностью правомерного поведения, выделяемой по субъективной стороне, и не может претендовать на самостоятельный категориальный статус.

Анализируя в четвертом параграфе имеющиеся в юридической литературе взгляды по поводу соотношения правовой деятельности и правовой практики, изучая постановления Конституционного Суда РФ и других высших судебных инстанций, автор приходит к выводу, что не философский подход к пониманию практики, а только специфический юридический смысл истолкования слова «практика» (сложившаяся правоприменительная практика, судебная практика и т.д.) близок и понятен всем практикующим юристам и именно им оперируют высшие судебные инстанции в своих постановлениях и решениях. Строго говоря, широкий подход делает использование отдельной категории «правовая деятельность» излишним, поскольку тогда в рамках правовой практики, понимаемой в философском смысле (как вся предметно-практическую деятельность общества и государства по созданию норм права и их переводу на уровень конкретных правоотношений), можно охватить все ее проявления.

В диссертации обосновывается позиция, согласно которой правовая практика и правовая деятельность – неразрывно связанные явления правовой жизни общества. При определении их понятий следует учитывать, что класс обобщаемых с их помощью «предметов» – правовые волеизъявления субъектов – одинаков. Однако понятие «правовая деятельность» по своему содержанию включает в себя характеристику самих поступков людей в правовой сфере (таких признаков, как правильность, юстициабельность, юридическая значимость и т.д.). Что же касается понятия «правовая практика», то оно характеризует накопленный результат осуществления правовой деятельности с точки зрения сложившихся в ходе осуществления этих поступков приемов и навыков, объективированный в ряде случаев в правоположениях.

^ Глава третья «Правовая деятельность в свете системно-структурных представлений» призвана методологически обосновать, что не совсем правильно сводить правовую деятельность к сумме действий и операций. Автор показывает, что она вполне может быть представлена как система, имеющая свое строение, свои внутренние переходы и превращения, свое развитие.

Общая характеристика системной модели правовой деятельности дана в первом параграфе этой главы. В последнее время почти все теоретические исследования, рассматривающие тот или иной вопрос правовой действительности сквозь призму понятия «деятельность», связаны с попытками построить целостные системно-структурные модели правовой деятельности. Автор полагает, что идея о системном характере всего многообразия проявлений правового способа бытия требует, однако, дать обобщающий синтез значений правовой деятельности, который открыл бы путь для построения полной и четкой системно-структурной картины совокупной правовой деятельности. Поэтому в самом понятии правовой деятельности, его определении должно содержаться представление о ее системной сущности, но представление не о «системности вообще», а о системном характере правовой деятельности.

В ходе проведенного анализа имеющихся в отечественной юридической литературе вариантов системного описания правовой деятельности, автор посчитал целесообразным с учетом некоторых методологических основ попытаться самостоятельно представить теоретическую модель индивидуальной правовой деятельности как системы. В качестве отправных философских постулатов была выбрана парадигма системности, предлагаемая В.Н. Сагатовским.

Для того чтобы произошло выделение системы из среды, последняя должна содержать в себе: 1) системообразующие факторы (основания выделения, отбрасывающее, говоря образно, тень, под которую из остальной среды «вырезается» система); 2) системонаполняющие факторы (компоненты среды, преобразующиеся в компоненты системы); 3) системообусловливающие факторы (условия деятельности системы).

В число системообразующих факторов входят проблемная ситуация и целевое состояние. Поскольку смысл правовой деятельности заключается в том, чтобы способ ее организации и осуществления позволял при возникновении споров (проблемная ситуация) обеспечивать вынесение юридического решения, то для обеспечения этого необходимо возникновение и функционирование правового отношения (целевое состояние), т.е. у субъектов правовой деятельности должна возникнуть и актуализироваться взаимосвязь по поводу необходимых объектов.

Приступая к рассмотрению системонаполняющих факторов, из множества отношений, существующих между элементами вещи, выбирается подмножество, образующее структуру, упорядоченную по отношению к цели и смыслу. Синтез комплекса частей и структуры образует конструкцию системы. Комплекс частей и структура (совокупность функциональных отношений) являются необходимыми условиями функционального статуса системы. Их синтез – конструкция – обеспечивает необходимые и достаточные условия.

В качестве таких элементов должны выступать прежде всего реально существующие у субъектов правовой деятельности субъективные права и юридические обязанности. Конкретные правомерные поведенческие акты, действия и операции, осуществляемые их носителями сообразно с уже имеющимся у них правами и обязанностями, создадут разнообразные юридические конструкции правовой деятельности. Именно под воздействием реального поведения субъектов взаимодействия активизируются возможности и долженствования, заложенные на модельном уровне. Правомочия и долженствования, заложенные в субъективных правах и обязанностях, представляют собой внутреннюю форму, структуру правоотношения, под воздействием которой должно развиваться реальное взаимодействие субъектов правоотношения.

Но нельзя забывать о внешних условиях, влияющих на характер реализации всех названных системообразующих и системонаполняющих факторов. Применительно к правовой деятельности как системе в качестве таковых системообусловливающих факторов выступают правовой статус предполагаемых субъектов, затем – юридический факт и, наконец, при необходимости – правоприменительный акт, устанавливающий объем субъективных прав и юридических обязанностей либо констатирующий их наличие у конкретных субъектов. Нельзя забывать и о предмете правовой деятельности. Предметом любой целенаправленной деятельности, в том числе правовой, является все то, на что она направлена. Предмет находится вне самой деятельности и отделен от тех средств, при помощи которых на него оказывается соответствующее воздействие. Поэтому предметом правовой деятельности следует считать те социальные блага, которые обретаются субъектами в ходе осуществления субъективных прав и обязанностей, ради которых и совершались те или иные правовые действия. Думается, что именно перечисленные факторы задают реальную динамику правовой деятельности как системе.

Во втором параграфе автором определяются место и роль правовой деятельности в правовой системе общества. Правовая система по своему социальному предназначению должна выступать цивилизованным способом преодоления конфликтов, противоречий, причем не столько путем легального применения насилия и принуждения, сколько путем достижения общественного компромисса. Поэтому вопреки мнениям философам и ученым, считающим основной идеей права «солидарность», «свободу» или «волю господствующего класса», диссертант предлагает считать главной целью права порядок и социальную стабильность. Поскольку право всегда противоположно произволу, а также социальному хаосу и беспорядку, то правовая система представляет собой способ стабилизации и воспроизводства общественных отношений, в рамках которых только и могут удовлетворяться разнообразные социально-культурные потребности.

Достижение цели правовой системы возможно лишь при осуществлении особых действий людей с применением определенных средств,
т.е. таких способов проявления активности, которые не совпадают с реальным процессом их жизни в экономической, социальной, духовной сферах и на которые они притязают. Например, человек как разумное существо способен осознать конечность своего бытия, смертность. Отсюда следует притязание или право человека на жизнь. В отличие от него животное не притязает на право жить: оно просто живет, совпадая с самим способом своего существования. Человек в развитом обществе действует правовым способом, а его социальная правосубъектность есть необходимый нормативно опредмеченный результат цивилизованного активного самовыражения общественной природы человека. В качестве такового способа как функции правовой системы может выступать только многообразная правовая деятельность, основанная на способности ее субъектов в целях удовлетворения разнообразных интересов реализовывать свою волю в рамках, определяемых функциональным (правовым) статусом.

Поскольку в рамках правовой реальности субъект должен обладать лишь способностью быть носителем субъективных прав и юридических обязанностей, а позитивной свободой обладает каждый, как любой и всякий, то индивиды или их объединения как части правовой системы равны и наделены одинаковым правовым статусом.

Далее автор отмечает, что каждая общественная подсистема постоянно испытывает на себе возмущающие воздействия, как внутренние (например, правовые отклонения), так и внешние (противоречия между различными общественными подсистемами и т.д.) Между тем правовая система живет, функционирует, развивается, подчас весьма и весьма длительное время. Значит, наряду с целью, составом и структурой и т.д., есть и другие, системообусловливающие, системосохраняющие факторы. В частности, имеется в виду управленческий фактор. Применительно к правовой системе в качестве такового выступает правотворческая, правоохранительная, правоприменительная, контрольно-надзорная и другие виды юридически-властной деятельности. Все они основаны на способности (полномочиях) их субъектов осуществлять юридически обязательные акты: принимать законы, выносить приговоры и решения, вносить протесты, привлекать к юридической ответственности и т.д. Будучи тесно связана с правовым пространством, юридическая система вызвана к жизни чисто юридическими (публично-правовыми) проблемами и имеет целью восстановление гармонии в правовой жизни. Но управление, в особенности в обществе, немыслимо без информации, тех данных, сведений, которые характеризуют состояние, целостность системы в каждый данный момент, показывают, какова цель системы и достаточно ли точно она идет к цели, каковы отклонения от заданной цели и в чем их причина. Информация – способ связи компонентов системы друг с другом, каждого из компонентов с системой в целом, а системы в целом со средой. А поскольку правовая система – это не просто мысленный образ, зафиксированный в структуре юридических текстов, но прежде всего социальная реальность, включающая в себя и вещи, и людей, постольку право как система норм, являясь информационным аспектом правовой системы, должно рассматриваться в качестве системообусловливающего фактора, а не в качестве ее компонента.

Диссертант считает, что аналогичную роль выполняют все юридические решения, которые принимаются субъектами различных видов юридически-властной деятельности – контрольно-надзорной, правоприменительной, интерпретационной и т.д. Однако главенствующее место при характеристике информационного аспекта правовой системы должны с полным правом занять принципы правовой системы. Будучи простым и удобным каналом аккумуляции, а также передачи накопленного за многие тысячелетия опыта и знаний, они открывают доступ к самой информации и предоставляют возможность ее использовать в определенных целях.

В диссертационном исследовании уделено внимание еще двум системообусловливающим факторам – правовой энергии и правовой культуре.
В итоге автор приходит к выводу, что правовая система общества – это комплекс взаимодействующих в рамках правоотношений субъектов, которые активно осуществляют принадлежащие им субъективные права и обязанности на основе познанных принципов, ценностей и норм правовой жизни в целях обладания различными социальными благами способом, официально признаваемым обществом и государством в качестве правильного и справедливого.

В ряду категорий, охватывающих системно-правовую сферу жизни, правовая деятельность как ее функционально-субстанциональная основа занимает достойное место. Рассматриваемая сквозь призму функционирования правовой системы общества, т.е. в рамках действия права, категория «правовая деятельность» приобретает особое методологическое значение. Во многом благодаря категории «правовая деятельность» правовая система общества предстает как нормативно-деятельностная система, состоящая из взаимодействующих в ней субъектов, реализующих свои интересы социально приемлемым (правовым) способом бытия, целью которого является содействие духовным, политическим, экономическим и социальным отношениям.

Диссертационное исследование призвано раскрыть многообразные направления правовой деятельности, которые являются основными функциями правовой системы общества, причем функции системы есть интегрированный результат функционирования образующих ее компонентов. Само функционирование правовой системы общества представляет по сути осуществление субъектами правовой деятельности своей правовой власти, своих субъективных прав и юридических обязанностей, т.е. правореализацию в рамках правоотношений.

Поэтому в главе четвертой «Правовая деятельность в общетеоретической модели действия права» основное внимание уделяется общетеоретическому анализу действия права, завершающей ступенью которого и является реализация права. В связи с этим действие права в конечном счете в концентрированном виде выражается в многообразной правовой деятельности, осуществляемой субъектами в рамках правовой сферы общества. Этому и посвящен первый параграф. В нем осуществляется теоретический анализ реализации права с привлечением всего методологического потенциала деятельностного подхода, исследуется социальная природа правореализации в современном обществе как сложного, многоуровневого деятельностного процесса, определяются место и роль в нем тех или иных проявлений правовой деятельности.

В результате проведенного исследования автор во втором параграфе приходит к выводу, что решающим для определения правомерности правовых действий должно выступать обоснование их общей положительной направленности на охраняемые государством и обществом ценности, а также их общая незапрещенность в правовых нормах. При этом субъектами правовой деятельности и любыми объективными наблюдателями со стороны она воспринимается как совершаемая на основе правовых норм или не запрещенная ими. Границы понятия «правовая деятельность», не теряя своей определенности, характерных очертаний (таких, как юстициабельность и юридическая значимость), в современных условиях по мере внедрения принципа «разрешено все, что не запрещено законом» начинают включать больший размер «территории», и в качестве «пограничных столбов» (ее опознавательных знаков) выступают такие координаты действий субъектов, как их общая положительная направленность на защищаемые государством и обществом интересы, их незапрещенность. В то же время речь идет не о расширении пределов правового регулирования, в рамках которых действия субъектов будут подвергаться жесткому государственному регламентированию, а прежде всего об изменении приемов и способов правового регулирования, связанных с новым сочетанием модусов «разрешено» и «запрещено» в структуре правовых норм и порождающих самые разнообразные вариации свободного, дозволяемого поведения. Это приводит к обогащению содержания деятельности, признаваемой правомерной, за счет ее проявлений в юридически значимых областях жизни, прямо не обозначенных в законе, но и не запрещенных им.

Немаловажным обстоятельством, которое должно учитываться при анализе правовой деятельности как деятельности правомерной, является факт достижения поставленных целей в ходе правореализации. Ведь субъекты правоотношения должны руководствоваться при ее осуществлении именно теми целями, которые были обозначены в правовых нормах (если, конечно, этот элемент наличествует в структуре реализуемой нормы права).

Представления о правовой деятельности как деятельности правореализующей носят более сложный характер. Здесь на первый план выдвигается то обстоятельство, что реализация права – многоуровневое явление; относящиеся к ее структуре процессы расположены не в линию, они происходят закономерно в разных плоскостях, четкое обозначение и анализ которых имеет немаловажное значение. Рассмотрев подробно уровни реализации статутных, материально-правовых, управленческо-правовых, процессуально-правовых и т.д. норм, остановившись на уровнях реализации, выделяемых в зависимости от того, какой структурный элемент правовой нормы воплощается в жизнь, затронув теоретические проблемы реализации норм на уровне саморегуляции и индивидуально-правового регулирования, автор не только находит место каждого из этих уровней в общей структуре правореализации, но и намечает меры по совершенствованию соответствующих звеньев правореализационной деятельности. Некоторые из них специально анализируются в третьем параграфе.

Рассмотрев данную проблему с теоретических позиций, диссертант делает вывод о том, что многое из того, что обычно включают в понятие «прямого действия Конституции», на самом деле прекрасно характеризует действие конституционно-правовых норм. Строго говоря, именно действие Конституции как особого нормативного правового акта может быть как непосредственным (прямым, в форме саморегуляции), так и опосредованным (Конституционный Суд РФ, суды общей юрисдикции и другие правоприменительные органы), причем в реальном процессе осуществления конституционных положений между этими формами существует тесная взаимосвязь и взаимозависимость.

Все случаи реализации конституционно-правовых норм, когда она сопряжена с юридической деятельностью и направляется не только собственно положением Конституции, но опосредована решением какого-либо органа, с точки зрения чистоты терминологии не может рассматриваться как проявление прямого действия Конституции. Используемое словосочетание «прямое применение Конституции» для характеристики деятельности судебных органов также лишено смысловой нагрузки, ибо любая реализация права, сопряженная с правоприменением, получила в общей теории права наименование «опосредованная». Не умаляя значения деятельности органов судебной власти по применению положений Конституции РФ, тем не менее не считаем возможным с общетеоретической точки зрения рассматривать такую деятельность как форму прямого действия Конституции.

В свою очередь, прямое действие Конституции включает в себя все формы реального влияния входящих в нее положений непосредственно на сознание, психику людей, а также на все общественные отношения. Об этом влиянии в широком смысле речь может идти безотносительно к тому, входят ли данные отношения в настоящий момент в предмет конституционно-правового регулирования. В узком смысле под прямым действием Конституции следует понимать лишь те случаи ее непосредственного влияния и осуществления, которые связаны с конкретной активностью граждан, других адресатов Конституции в политико-правовой и социально-экономической сферах, когда каждый может наиболее выгодно использовать положения Конституции для осуществления своих законных интересов. Принцип прямого действия конституции восходит к естественно-правовому течению европейской юридической мысли, в рамках которого утверждался приоритет универсальных правовых принципов и аксиом, обеспечивающих защиту естественных и неотъемлемых прав и свобод человека, над законами, установленными государственной властью. Именно в таком качестве Конституция превращается в мощный практический инструмент непосредственного воздействия на конкретные общественные отношения, поведение людей, деятельность их разнообразных объединений. Она становится юридическим ресурсом в современных непростых условиях происходящих общественных преобразований.

Данный вывод позволил автору конкретизировать понятие правовой деятельности применительно к современным российским правореализационным процессам и обосновать предложения по внесению дополнений и уточнений в Конституцию РФ. В связи с исследованием прямого действия Конституции РФ представляется целесообразным дополнить ст. 18 Конституции РФ пунктом 2: «Воплощение в жизнь основных прав и свобод человека не запрещенными законом способами правомерно и не должно зависеть от усмотрения государственных органов и должностных лиц». В статье 17 Конституции РФ пункт 2 следует уточнить и изложить в следующей редакции: «2. Основные права и свободы человека неотчуждаемы, принадлежат каждому от рождения, реализуются добровольно и свободно и не требуют подтверждения органами государственной власти и местного самоуправления».

Приступая к рассмотрению типов (видов) правовой деятельности в последней, пятой главе, автор напоминает, что под деятельностью в философской и социологической литературе часто понимается не только индивидуальное, но и массовое поведение людей, когда говорится о всей совокупности различных общественных мероприятий, коллективных действий, поступков отдельных людей. Поэтому проблема выделения типов правовой деятельности разрешима лишь на уровне структуры совокупной общественной деятельности.

В первом параграфе внимание диссертанта останавливается прежде всего на имеющемся в литературе предложении различать свободную (частную) и несвободную (публичную) деятельность.

Однако при внимательном изучении системы российского права вполне правомерно различение следующих типов правовой деятельности, анализируемых в диссертации:
  •  материально-правовой и процессуально-правовой;
  •  международно-правовой и национально-правовой;
  •  публично-правовой и частноправовой.

В рамках предлагаемых типов можно продолжать выделять виды правовой деятельности (например, по отраслевой принадлежности). Кроме этого, опыт методологического анализа искусственных средств человеческой жизнедеятельности позволил нам выделить несколько разновидностей правовой деятельности. В частности, к ним можно отнести:
  •  осуществление правовых норм в ходе их воплощения в общественные отношения;
  •  разработку и внедрение правовых норм в практику общественной жизни;
  •  правовое обучение и воспитание, повышение правовой культуры граждан и общества;
  •  правовое исследование (историческое, теоретическое, фундаментальное или прикладное).

Качественные различия данных видов правовой деятельности коренятся, по нашему мнению, в расхождении методологического статуса правовых норм в системе целеполагающей деятельности. В первом случае они выступают средством преобразования объекта; во втором – целью созидающей деятельности; в третьем – средством преобразования самого совокупного субъекта; наконец, в четвертом – объектом познания. Диалектика целей, средств, методов деятельности в каждом случае предстает в особой форме, что обусловливает различие внутренней логики этих процессов.

Для уяснения предлагаемой схемы, в которой находят отражение все существующие типы и виды правовой деятельности, автору представляется целесообразным затронуть проблему так называемой фактической деятельности, которую отличают от собственно правовой.

Диссертант убежден, что любая правовая деятельность неотделима от фактической, ее нельзя свести к юридическим формам, лишенным живого содержания, или, наоборот, к фактическим действиям, оторванным от правовых форм. Многочисленные организационно-правовые мероприятия, хотя и носящие вспомогательный, дополнительный характер по отношению к собственно-правовой деятельности, но оцениваемые в совокупности с последней, приносят ощутимый общественно-политический эффект. Поэтому в диссертации поддерживается предложение не обособливать жестко отдельные разновидности правовой деятельности, а говорить о сложной правовой деятельности, которая включает в себя регулятивные, организаторские и идеолого-психологические способы воздействия на общественные отношения. Сказанное вовсе не означает, что выделение фактических действий, при помощи которых оказывается организационное или идеолого-воспитательное воздействие на общественные отношения, вообще невозможно. Однако следует помнить о том, что юридически оправданные организационные и воспитательные меры всегда предпринимаются «под сенью права». Должное осознание соотнесенности организационных и воспитательных мер с собственно правовыми способами воздействия на общественные отношения, их неразрывных взаимосвязей в рамках современного общества важно для правильного понимания роли его правовой системы, где организационная и культурно-воспитательная «технология» активности субъектов не может быть оторвана от общих правил «игры», проходящей на правовом поле.

Чтобы приведенные выводы обрели зримость и наглядную доказательность, во втором параграфе в рамках рассматриваемой картины основных направлений правовой деятельности автор останавливается на такой ее относительно новой разновидности, как информационно-правовая деятельность. Современный этап развития России характеризуется возрастающей ролью информационной сферы, представляющей собой совокупность информации, информационной инфраструктуры, субъектов, осуществляющих сбор, формирование, распространение и использование информации, а также системы правового регулирования возникающих при этом общественных отношений. В настоящее время в нашей стране получили широкое распространение новые виды деятельности в глобальных информационных системах и сетях, например: Интернет, электронная торговля, образовательная, коммерческая деятельность и т.д. Все это свидетельствует о том, что в рамках правовой системы России появилась новая грань ее функционирования – информационно-правовая, которая нуждается в расширении, укреплении и совершенствовании на базе теоретического осмысления ее основных закономерностей и тенденций развития.

Автор полагает, что главная особенность информационно-правовой деятельности заключается в том, что она носит комплексный характер, так как пронизывает все срезы российского правового пространства – частное и публичное, материальное и процессуальное, внутригосударственное и международное. При этом диссертант отмечает, что взаимопроникновение частноправовых и публично-правовых начал в информационной сфере носит не искусственно сконструированный характер, а обусловлено органикой, природой самого информационного пространства.

В аспекте различения в структуре информационно-правовой деятельности правовых, организационных и идеолого-психологических способов можно указать на явное преобладание организационных и идеолого-психологических. В целом можно даже заметить ее некий дополнительный, вспомогательно-посреднический характер. Оценка важности и значимости информационно-правовой деятельности в отрыве от той прикладной роли, которую она обеспечивает в рамках правовой системы совместно с другими направлениями правовой деятельности, лишает ее содержательной ценности. Например, рассматривая возможности Интернет в правовой сфере, нельзя не заметить, что Интернет позволяет решать проблемы транснациональной передачи данных и сокращает до минимума время, требуемое для представления правовой и иной информации. Внедрение Интернет-технологий в правовую систему позволит обеспечить доступ к информационным ресурсам максимальному количеству заинтересованных пользователей (субъектов права), независимо от того, является ли пользователь органом государства, коммерческой организацией или физическим лицом. Это положение важно в контексте реализации прав и свобод человека и гражданина, сформулированных в Конституции РФ.

Автор считает, что информационно-правовая деятельность может рассматриваться как самостоятельный вид правовой деятельности только в противопоставлении традиционной правовой деятельности, осуществляемой в современном российском обществе. В связи с расширением ее диапазона появились новые профессии и усложнились требования к специалистам, работающим в данной области. Что же касается ее общей направленности на обслуживание потребностей остальной правовой деятельности, то вряд ли это может послужить основанием для отрицания ее самостоятельности. Как известно, процессуально-правовая деятельность направлена на обслуживание материально-правовой, что не является препятствием для ее выделения в качестве самостоятельной разновидности.
К тому же, настаивая на широком (с точки зрения охвата как организационных, воспитательных, так и собственно порождающих правовые последствия волеизъявлений) понимании правовой деятельности в целом, мы оказываемся в состоянии охватить понятием «информационно-правовая деятельность» все ее многообразные проявления и модификации в формирующем информационном обществе России. На основании этих теоретико-методологических представлений диссертантом предложена теоретическая модель структуры части первой Информационного кодекса РФ (см. приложение 2), в котором законодательное закрепление получают субъекты, объекты и их связи в информационной сфере.

В заключении автор формулирует основные общетеоретические выводы по теме проведенного исследования и привлекает внимание к его методологической значимости, а также определяет перспективы дальнейшего изучения правовой деятельности в условиях формирования в нашей стране информационного общества.

В приложениях содержатся: теоретическая модель усовершенствованных ст.ст. 17 и 18 Конституции РФ, теоретическая модель структуры части первой Информационного кодекса РФ (законопроект), проект федерального закона «О нормативных правовых актов в Российской Федерации».


^ Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:


Монографии


1. Процессуально-правовые нормы и их реализация в социалистическом обществе: Монография / Р.В. Шагиева. – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1986. – 6,25 п.л.

2. Правовая деятельность в современном российском обществе (проблемы теории и методологии): Монография / Р.В. Шагиева. – М.: РПА Минюста России, 2004. – 13,5 п.л.

3. Концепция правовой деятельности в современном обществе: Монография / Р.В. Шагиева. – Казань: Изд-во Казанского ун-та. 2005. – 16,25 п.л.

4. Концептуальные основы теории правовой деятельности: Монография / Р.В. Шагиева. – М.: РПА Минюста России, 2005. – 4 п.л.


Статьи, опубликованные в журналах,
входящих в перечень, рекомендуемый ВАК


5. Правовая деятельность в системе категорий юридической науки // Вестник Российской правовой академии. – 2003. – № 4. – 0,75 п.л.

6. Содержание и форма правовой деятельности // Вестник Российской правовой академии. – 2004. – № 1. – 0,5 п.л.

7. Теоретические проблемы права и правовой деятельности в современном информационном обществе // Закон и право. – 2004. – № 9. –
0,4 п.л.

8. Правовая деятельность и ее разновидности в современном российском обществе // Журнал российского права. – 2004. – № 10. – 1,1 п.л.

9. Теоретические основы правореализации в современном российском обществе // Вестник Российской правовой академии. – 2005. – № 1. – 0,5 п.л.

10. Право и правовая деятельность: методологические основы соотношения // Право и образование. – 2005. – № 3. – 0,6 п.л.

11. Правовая деятельность в общетеоретической модели действия права // Закон и право. – 2005. – № 4. – 0,4 п.л.

12. Правовая и юридическая деятельность: теоретические аспекты единства и взаимодействия // Вестник Московского университета МВД России. – 2005. – № 2. – 0,4 п.л.


Научные доклады, представленные

на международных и всероссийских конференциях,
приравненные (согласно Положению о порядке присуждения
ученых степеней) к опубликованным работам,
отражающим основные научные результаты диссертации


13. Общетеоретическая модель залога (на примере ипотеки) // Сб. материалов Первой Международ. науч.-практ. конф. «Инвестиции в недвижимость как фактор финансовой стабилизации». Ульяновск: УлГУ, 1999. – Ч. 1. – 0,4 п.л.

14. К вопросу о прямом действии Конституции Российской Федерации 1993 года (проблемы теории и практики) // Судебно-правовая реформа в России на рубеже столетий: Материалы Всерос. науч.-практ. конф.
(22–23 ноября 2002 г.). – Ульяновск: УлГУ, 2002. – 0,4 п.л.

15. Особенности правовой деятельности в российском информационном обществе // Два века юридической науки и образования в Казанском университете: Материалы юбилейной Всерос. науч. конф. – Казань: Изд-во КГУ, 2004. – 0,4 п.л.

16. Концептуальные основы теории правовой деятельности в современном обществе // Обеспечение прав личности и интересов государства в современном обществе: Сб. тезисов Всерос. науч.-практ. конф. (Муром,
17–18 декабря 2004 г.). – Муром, 2004. – 0,5 п.л.

17. Правовая деятельность и правоотношение: теоретико-методологические проблемы соотношения // Материалы Международ. науч. конф. «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики»
(г. Тольятти, 20–23 апреля 2005 г.). – Тольятти: Волж. ун-т им. В.Н. Татищева, 2005. – Ч. 1: Правоотношения и юридическая ответственность. – 0,25 п.л.

18. Проблема правопонимания в связи с исследованием правовой деятельности // 35 лет Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации и ее роль в развитии юридического образования: Материалы Международ. науч.-практ. конф.: В 2 т. (Москва, 13 октября 2005 г.): Сборник / Отв. ред. И.Э. Звечаровский. – М.: РПА МЮ РФ, 2005. – Т. 1. – 0,6 п.л.

19. Право и правовая деятельность: теоретические проблемы соотношения // Материалы Междунар. заоч. конф. (Уфа, 14–17 апреля 2006 г.). – Уфа, 2006. – 0,5 п.л.

20. Теоретические проблемы правовой деятельности и правоотношений // Материалы Международ. науч. конф. «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики» (г. Тольятти, 17–20 мая 2006 г.). – Тольятти: Волж. ун-т им. В.Н. Татищева, 2006. – Ч. 1: Правоотношения и юридическая ответственность. – 0,25 п.л.