Д. Б. Эльконин Избранные психологические труды
| Вид материала | Документы |
СодержаниеРаздел VII Из научных дневников Выдержки из научных дневников (1965—1983) |
- Эльконин Д. Б. К проблеме периодизации психического развития в детском возрасте, 217.77kb.
- А. Н. Леонтьев Избранные психологические произведения, 6448.08kb.
- А. Н. Леонтьев Избранные психологические произведения, 6931kb.
- Отечества избранные психологические труды в 70-ти томах, 4620.69kb.
- Ананьев Б. Г. Избранные психологические труды: в 2 т. М: Педагогика,2000. Ананьев, 102.79kb.
- И. И. Ш м альгаузен избранные труды организм как целое в и ндивидуальном и и сторическом, 7370.54kb.
- Литература Особенности типологического подхода и метода исследования личности, 2747.84kb.
- Д. Б. Эльконин сочетал в себе талант ученого, умеющего глубоко анализировать фундаментальные, 82.82kb.
- Г. П. Щедровицкий «Избранные труды» в 4-х, 5709.72kb.
- Программа обновление гуманитарного образования в россии б. Д. Эльконин, 2246.93kb.
Раздел VII
Из научных дневников
Выдержки из научных дневников (1965—1983)
15.12.1965. Центральная проблема развития для Пиаже — это «децентрация», т. е. та же проблема эгоцентризма, которая была им поставлена еще в самых ранних работах и лишь приобретшая новое содержание, новую систему доказательств.
Во-первых, это есть старая или во всяком случае для нас не новая проблема связанности действий сенсорным полем, или видимым полем, по теории Л. С. Выготского. Во-вторых, это проблема перехода к действиям в смысловом поле.
Отсюда одна из важнейших проблем: «игра и децентрация». Взятие ребенком на себя роли взрослого есть реальная «децентрация». Это NB! Отсюда еще одна функция игры. И следовательно, игра не наиболее эгоцентрическая деятельность, а, наоборот, деятельность, преодолевающая эгоцентризм. Ее основное противоречие отмечал еще Л. С. Выготский: «вся во власти желаний», следовательно, максимально эгоцентрическая, но вместе с тем и преодолевающая эти желания. Подстановка вместо одних желаний других — не своих.
Когда и как становится возможным отойти от предмета, от его функционального употребления— проблема не только интеллектуального, но и социального развития. Данные процессы едины. Единство социального и интеллектуального развития — в этом весь секрет.
Проблема аффекта и интеллекта, над которой
480
работал Л. С. Выготский, не могла быть им правильно решена потому, что он видел в ней проблему «ребенок — предмет». А это только одна сторона.
Итак, для меня главное: игра — деятельность, в которой происходит «децентрация» личности, т. е. изживание детского эгоцентризма.
Но почему, по данным Пиаже, «децентрация» наступает так поздно — только к концу дошкольного возраста? Значит, дело не только в игре — а в чем еще?
22.2.1966. Содержание обучения должно выводить ребенка за пределы его непосредственного личного опыта, в сферу опыта человеческого и тем самым давать ребенку новую форму жизни в обществе — взаимодействие с обобщенными, общечеловеческими знаниями.
Может быть следовало бы для этого уже с I класса давать детям историю человеческих изобретений, историю культуры.
Как люди научились считать?
Какие раньше были цифры?
Давайте считать, как древние египтяне.
Как люди раньше писали (из истории письма: иероглифы, пиктограммы и т. п.)?
История географических открытий.
История — археология.
Как люди всё узнают? Но ни в коем случае не «робинзонада», не повторение, а просто введение детей в понимание того, что есть история знаний человеческих.
2.3.1966. В игре два центра, которые надо выпятить и от которых надо «танцевать»: 1) взрослый и оценка развития «сверху» — будущее всегда присутствует в развитии ребенка, но не в конкретной, а во всеобщей форме (и здесь развитие идет от общего к частному и дифференцированному); 2) общение детей друг с другом, их реальная связь — детское сообщество (к сожалению, по последнему вопросу очень мало материала).
Именно благодаря отождествлению себя со взрослым происходит отделение ребенка от взрослого и формирование личного сознания как социального. Развитие сознания индивидуально по форме, но социально по своему происхождению и содержанию.
25.4.1966. Очень важный вопрос о будущем периода ролевой игры — ведь если он когда-то возник, то он когда-нибудь может и исчезнуть.
Овладение не орудиями труда (которое невозможно в детстве даже более позднем, чем дошкольное), а «орудиями» культуры доступно очень рано. Все время есть тенденция снижения возраста начала обучения, например, чтению и письму.
Следовательно, возможно относительно раннее овладение «орудиями». Но это не меняет характера и содержания периода ролевой игры. Дело в том, что само по себе овладение «орудиями» не способно ввести, включить ребенка в систему социальных отношений, а это
481
главное. Игра не может отмереть, хотят содержание этого периода будет включать овладение чтением, письмом и т. п.
14.5.1966. Социальные отношения между людьми впервые выделяются ребенком в игре. Ролевая игра есть деятельность, ориентированная на социальные отношения, существующие в мире взрослых. Она их моделирует, выделяет. В этом суть дела.
15.5.1966. При генетическом анализе ролевой игры необходимо указать, что те элементы, которые входят в игровую деятельность, лишь в очень ограниченной степени являются специфическими предпосылками игры. В известной степени они — предпосылки всех других видов деятельности — труда, учения и особенно «творческой» деятельности детей дошкольного возраста (рисования, слушания сказок и т. п.).
Символизация может возникать и до речи. Это верно! Однако подобные символы не индивидуальны, как считает Пиаже,—они даны в форме игрушек, которые становятся заместителями реальных предметов.
8.6.1966. Определение «Психика есть функция мозга» может быть трактуемо двояко. Если Пс-f(М), то независимой переменной выступает мозг, его развитие. Тогда его работа определяет психику. Но существует не математическое, а биологическое понятие функции в ее отношении к структуре. С общебиологической точки зрения, мозг и его структура определены функцией, для осуществления которой они возникли. Тогда история мозга — прежде всего история его функции, история психики.
Не от мозга к психике, а от психики к мозгу, к его строению.
В понимании связи эволюции мозга с психикой был прав Тейяр де Шарден. Тупики эволюционного развития, начиная по крайней мере с приматов (а я думаю и раньше), есть издержки эволюции, определяющиеся прежде всего тем, что требовалась ориентировка в соответствующих условиях, ergo функционирование психики не приводило к реконструкции мозга, т. е. к морфологическим изменениям. Функция не порождала изменений в органе.
Но начиная с неолита наблюдается явный примат, психического над вариациями соматических факторов.
На той стадии развития, на которой происходят уже не морфологические, а структурные изменения, и возникают функциональные системы, психика оказывает свое влияние все больше и глубже.
3.9.1966. Почему социальные отношения открываются ребенку именно в игре, а не в практике его совместной деятельности со взрослым? Почему игра выступает ориентировочной деятельностью ребенка в социальных отношениях?
Может быть, ответ на эти вопросы дает работа Л. В. Берцфаи: при решении практической задачи функциональные отношения не становятся предметом действий ребенка — они выделяются им при чисто ориентировочной деятельности (1966).
Может быть, так происходит и с социальными отношениями.
482
Предметная деятельность как практическая закрывает для ребенка эти социальные отношения. Они становятся специфическим предметом, выделяются в особых условиях, в которых не решается практическая задача.
Надо продумать — и, может быть, это верно. Вообще соотношение практической и собственно познавательной задачи представляет очень важную проблему.
Тезис о том, что познание происходит только в действии и через действие,— правильный и вместе с тем ограниченный. Если перенимать готовое действие, то вместе с ним формируется и готовая, сокращенная, а может быть, и деформированная ориентировочная его основа. А ведь в предмете ее всегда больше, чем в действии,—и даже многообразные действия не создают полного представления о предмете, полной ориентировочной основы. Это только основа практического действия с предметом.
А как быть со знанием о нем?
10.11.1966. Удар по ассоцианизму нанесли не структуралисты, а И. П. Павлов, одновременно подорвавший и утвердивший ассоциа-низм. Утвердил тем, что временная связь равна ассоциации. Подорвал тем, что показал происхождение ассоциаций и установил зависимость внутренней динамики от истории их возникновения.
Законы высшей нервной деятельности есть законы деятельности «пустого» мозга, и вместе с тем они — копия способа выработки ассоциаций. Конечно, нервная система в целом и нервная клетка в отдельности обладают определенными особенностями — своей физиологией и химией, но формы деятельности и способы естественной выработки актов поведения у животных (а тем более у человека) созданы в ходе биологической эволюции таким образом, чтобы преодолевать, а не подчиняться этим особенностям.
9.1.1967. Главное — понять игру как взаимодействие реальной и идеальной форм и, следовательно, как особую форму усвоения. Идеальная форма — взрослый человек и наиболее общие отношения между людьми. А процесс усвоения происходит путем развертывания внешней деятельности ребенка.
Очень интересно выделить в игре основные элементы усвоения, это почти как в учебной деятельности. Образец — воспроизведение— контроль.
Этому надо посвятить особый параграф в своей книге. Конечно же, предварительно более глубоко продумав данный вопрос. Как бы не заинтеллектуализировать игру.
18.1.1967. Закономерности формирования черт личности не есть закономерности развития личности. Это просто разные вещи.
2.2.1967. Главная задача, которая стоит у меня при разработке теории игры, связана с выяснением взаимоотношения игры и психического развития. Если верен тезис, что психологическое развитие происходит только в процессе усвоения, то что же представляет собой усвоение, происходящее в ролевой игре?
483
В чем различие этого усвоения от усвоения, происходящего в процессе обучения? Что и как развивается в игре? Какие стороны личности? Ориентировка в каких явлениях действительности?
Здесь мы имеем два взаимосвязанных момента. Во-первых, самая структура игры подчинена правилу (см.: Л. С. Выготский. Правило, ставшее аффектом,— произвольность поведения). Во-вторых, то, что Пиаже называл символическим мышлением,— вроде бы простое упражнение, которое становится все более и более широким по своему объему. Перенос значений облегчается тем, что это деятельность, находящаяся вся во власти аффекта, вернее, во власти делать то, что «я хочу». Вместе с тем перенос значений и связанное с ним сокращение действий облегчают выделение ориентиров социального поведения. Очень важно соотношение сокращения действий, связанных с ориентировкой на внешние свойства предметов, с выделением ориентировочной основы и, следовательно, с формированием ориентирующего образа.
Данное положение наиболее ярко в теоретическом плане может быть показано на примере игры, и оно очень важно для общей теории усвоения и развития.
Наконец, игра — это усвоение не форм человеческой деятельности, а содержания моральных норм. Здесь со всей силой выступает воспроизведение образа действия или отождествление себя с другим. Однако, главное, как и во всяком воспроизведении,— это контроль, который сначала находится в руках коллектива и лишь постепенно становится самоконтролем.
Опять к личности!
В каком соотношении все это находится?
Содержание-роль-социально-моральные отношения.
Воспроизведение.
Контроль (внешний, переход во внутренний).
Техника воспроизведения-сокращение действий-перенос значения с одного предмета на другой.
Выделение ориентировочной основы действия, т. е. образа; оно невозможно без сокращения и без символизации.
Может быть, при рассмотрении игры лучше всего можно поставить проблему аффекта и интеллекта, как ее разрабатывал Л. С. Выготский, и показать модель этого единства?
Подтекст всего этого: раскрытие природы процесса усвоения и его связи с развитием на примере игры, но с прицелом на обучение и развитие. То, что в игре происходит в отношении социальных отношений, то в школьном обучении происходит в отношении основ наук. Мотивация совместной деятельности перерастает в познавательную мотивацию. Но как?
28.3.1967. Необходимо рассмотреть то, что мы называем типом деятельности, не как предметную деятельность (ее предметом могут быть вещи или люди как вещи), а как форму отношений ребенка и общества.
484
Кстати, преодоление индивидуалистической и парной педагогики может произойти при выяснении взаимоотношения ребенка и общества. В этом суть дела.
В этом может заключаться и решение проблемы психического развития — развития личности в целом. Здесь мы имеем расширение системы взаимоотношения ребенка и общества:
ребенок и конкретный взрослый, их единство и нерасчлененность;
разрушение предметного фетишизма, выделение взрослого как образца — возникновение мира взрослых, взаимодействие с миром взрослых, который выступает в форме взрослого вообще, отождествление со взрослым и воспроизведение его общественных функций, игра;
учение как форма отношений ребенка и общества, а не учителя, фетишизация учителя опасна, учитель — представитель общества, в первую очередь его науки и культуры;
другой человек как человек, коллектив как маленькое общество.
Понятие о ребенке и его будущем в обществе. В первобытном обществе все ясно: ребенок — будущий охотник или рыболов, скотовод или земледелец. Даже в феодальном обществе все ясно.
В нашем же обществе все не ясно. Где-то на определенном историческом этапе развития человечества возникает неясность в определении будущего для ребенка. Кого готовить? На первый план выступают некоторые общие черты ребенка — физические, интеллектуальные и прочие качества безотносительно к будущей его профес-сии...Проблема профориентации отодвигается на все более поздние сроки, что свидетельствует об удлинении детства. Увеличивается разрыв между ребенком и обществом. Даже при определенности будущего усложнение орудий труда не создаст условий для непосредственного овладения ими.
3.4.1967. Вчера написал небольшую статейку для нашей стенной газеты в ответ на статью К. М. Гуревича по поводу соотношения между психологией и физиологией.
Конечно, в заметке для стенной газеты мне не удалось сказать все, что я думаю по этому вопросу. Многое осталось невысказанным. Кое-что я оставил «про запас». Это кое-что относится главным образом к следующим теоретическим вопросам.
1. Предметная деятельность человека и психическая ее регуля- . ция строятся, конечно, в соответствии с законами функционирования уже сложившегося мозга, но по законам формирования и функционирования ее самой. Ее структура, ее генезис объясняются только историей и никакой другой наукой объяснены быть не могут.
2. Во всякой области науки есть эти два аспекта — в соответствии с законами и по законам. Всякая наука стоит по крайней мере между двумя науками, изучающими две формы движения, и должна
485
установить, в соответствии с какими законами функционирует изучаемый предмет и по каким законам он строится.
3. История возникновения отдельных областей мозга есть история предметных действий. Лобная кора возникла в результате развития той части предметной деятельности, которая называется в настоящее время ориентировочной.
Кора по своей структуре не может быть ничем иным, как отражением функционального строения предметных действий разных уровней.
4. Собственные законы функционирования коры мозга, его анатомически фиксированная структура создают лишь необходимые условия для осуществления предметных действий и их психической регуляции.
5. Умственная деятельность предметна — этого не понимают некоторые физиологи, но что еще хуже — некоторые психологи или психофизиологи.
- Современная кибернетика уже поняла, что счетно-решающие устройства не имеют в себе программ. В настоящее время имеется несколько систем построения перцептронов, которые могут быть осуществлены на одной и той же машине. Пусть перцептрон самообучается работать по определенной схеме, в нем появится определенная система. И теперь мы будем объяснять этой функциональной системой его работу? Но ведь это не верно. Счетно-решающее устройство действует, как его научили, хотя учили его в соответствии с его устройством.
- Можно лишь сожалеть, что мы так мало знаем о мозге?
6.5.1967. Все больше я убеждаюсь в правильности своих предположений об историчности возникновения периодов детства. Главное, однако, в другом. Это уже ясно и может быть доказано разнообразными этнографическими материалами. Главное в том, что периоды ритмически сменяют друг друга и каждый из них имеет свое определенное содержание усвоения.
В одних периодах дети усваивают некоторое предметное содержание и действия с предметами — это раннее детство, младший школьный возраст и ранняя юность; в других периодах они усваивают социальные отношения, отношения ребенка и общества через взрослых — это младенчество, дошкольный возраст, подростковый. В данной связи я обратил внимание на критические, или переходные, возрасты. Сначала я думал — и это шло от Л. С. Выготского,—что переходные периоды связаны с изменением отношения «ребенок — взрослый» и через него — с изменением социальной ситуации развития.
Обдумывая сейчас под новым углом зрения вопрос о возрастных периодах, я обнаружил, что кризисы 3 лет и 12—13 лет, с одной стороны, и кризисы 1 года, 7 лет и 16 лет, с другой, столь же различны по своему содержанию, сколь и новообразования стабильных возрастов, на почве которых они возникают.
486
