Правовые аспекты легализации «нетрадиционной семьи» в России.*

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Программа дисциплины «Банкротство хозяйствующих субъектов: гражданско-правовые и уголовно-правовые, 387.07kb.
• Международные правовые аспекты в современном спортивном движении содержание, 230.97kb.
• Итоги работы Комиссии по легализации объектов налогообложения за 9 месяцев 2011 года., 6.68kb.
• Теоретические аспекты традиционной и нетрадиционной медицины Глава, 8.7kb.
• «Несчастные случаи с обучающимися: правовые аспекты», 871.45kb.
• Программа май, 83.69kb.
• Аннотация рабочей программы дисциплины «Нормативно-правовые основы защиты семьи» Цели, 24.59kb.
• Легализация огнестрельного оружия в россии, 611.61kb.
• Тема урока «Правовые основы брака и семьи», 132.09kb.
• Ббк 63. 3(2) 64-332я7+ббк60. 561. 321я7+66, 642.27kb.

Правовые аспекты легализации «нетрадиционной семьи» в России.*

А. Чернега, кандидат юридических, наук, старший преподаватель кафедры гражданского и семейного права МГЮА


Предлагаем вашему вниманию публикацию, посвященную проблемным вопросам семейного права в России. Речь пойдет о наметившейся в российском обществе тенденции к абсолютной легализации однополых союзов (или «нетрадиционной семьи»). Проблематика, обсуждаемая в статье, тесно свя­зана с биоэтическими проблемами, которые решает российское обще­ство и российские врачи. Обсужде­ние ведется с позиций православ­ного юриста.


Достаточно важную роль в процессе легализации «нетрадиционной семьи» в мировом сообществе сыграла Каирская международная конференция ООН по народонаселению и развитию, состоявшаяся в Каире в 1994 году. В этой конференции, помимо представителей таких государств, как Англия, США, ФРГ, приняли участие и представители России.

Каирская конференция утвердила «Программу действий по регулированию народонаселения». Принцип 9 программы закрепил равноправие и равноценность разных типов половых союзов, включая однополые союзы¹. Провозглашенный Каирской конференцией постулат вызвал резко негативную оценку со стороны делегаций из Ватикана и Латинской Америки. Российская делегация не высказалась по данному вопросу, может быть, в связи с тем, что в то время в России он был неактуален, — в силу ст. 121 Уголов­ного кодекса РСФСР 1960 года гомо­сексуализм (мужеложство) рассматри­вался как уголовное преступление. На сегодняшний день данный уголовный запрет снят и российское общество вплотную встало перед проблемой легализации «нетрадиционной семьи».

В наши дни идея «нетрадиционной семьи» прослеживается, главным обра­зом, в публикациях с участием Россий­ской ассоциации планирования семьи — РАПС. Так, в одном из номеров журнала «Планирование семьи» за 1998 год встречаем следующее утвер­ждение: «Семья — это всего лишь тео­ретическое понятие, имеющее от­ношение к небольшой группе людей с тесными взаимоотношениями. В наши дни она может принимать различные формы, в том числе форму союза меж­ду однополыми лицами... Нельзя со­действовать какому-либо одному типу семьи»². Приведенное утверждение фактически обосновывает провозгла­шенный Каирской конференцией по­стулат о равноправии всех типов се­мей. Насколько же эта идея соответ­ствует действующему российскому за­конодательству?

Как уже было замечено, в ст. 121 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года была установлена уголовная ответ­ственность за мужеложство. К сожа­лению, в новом Уголовном кодексе РФ мужеложство и лесбиянство не рас­сматриваются в качестве самостоятель­ных уголовных преступлений, в чем не­трудно усмотреть презрение исконной традиции отечественного уголовного права. Дело в том, что в России еще с 1551 года «содомские грехи» мужеложства, лесбиянства и скотоложства рассматривались в качестве уголовных преступлений (согласно п. 33 Постанов­ления Стоглавого собора). В наши дни государство, отказавшись от традици­онно криминальной оценки упомянутых явлений, санкционировало их.

Итак, коль скоро отечественное уго­ловное право не препятствует легали­зации «нетрадиционной семьи» в Рос­сии, попробуем обратиться к действу­ющему гражданскому семейному за­конодательству. Может быть, в право­вых источниках этих отраслей мы най­дем какие-либо запреты и ограниче­ния относительно «нетрадиционной семьи»?

Прежде чем ответить на поставлен­ный вопрос, обратимся к истории действующих нормативных актов граждан­ского и семейного права. В 1995 году был разработан новый Семейный ко­декс РФ, вобравший в себя передо­вые идеи зарубежного законодатель­ства о браке и семье. Целый ряд ба­зовых принципов советского семейно­го права был подвергнут критике. В новый Семейный кодекс было решено не включать отдельные главы и раз­делы из прежнего Кодекса о браке и семье. Взамен подвергнутых критике и исключенных норм авторы нового кодекса ввели в него ряд новелл, в чис­ле которых небесспорные институты «брачного договора» и «суррогатного материнства». Характерно, что опре­деление брака и семьи новый Семейный кодекс не содержит. Между тем в дореволюционный период определе­ние брака составляло, так сказать, осе­лок семейного права России. Если за­глянуть в разработанные в то время учебные курсы по семейному праву, то можно обнаружить, что все они начи­наются с определения брака. Причем светские авторы упомянутых курсов ис­пользовали каноническое определе­ние брака, данное в Кормчей книге. Такая связь канонической и юридиче­ской трактовок брачных отношений объясняется тем, что дореволюционные российские законы и, прежде всего, со­ставленный в 1833 году Свод законов Российской Империи, регулировали брачные отношения исключительно с участием лиц православного вероис­поведания. Однако использование светскими юристами канонического оп­ределения брака во многом объясня­ется еще и тем, что светское законо­дательство России в части семейно-брачных отношений строилось на ос­новании религиозных правил. По мне­нию ряда юристов XIX в., неправомер­но рассматривать семейные правоот­ношения как часть светского гражданского права. Поскольку брак в свете христианской религии представляется «учреждением религиозным», постоль­ку нормы о браке, как считали эти юри­сты, должны содержаться в системе ка­нонического, а не светского права³. Конечно, это крайняя позиция, но она существовала в России и имела своих сторонников.

Итак, в отечественном семейном праве, в частности в «Курсе русского гражданского права» профессора Г. Ф. Шершеневича, брак определялся как «союз мужчины и женщины с целью сожительства, основанный на взаим­ном соглашении и заключенный в ус­тановленной форме»⁴.

Данное определение брака, как уже было сказано, имеет известное сходство с его каноническим определением, со­держащимся в Кормчей книге: «Брак, — гласит это определение, — есть мужеве и жене сочетание, сбытие по всей жизни, Божественныя и человеческия правды общение». Канонические сбор­ники Православной Церкви, в том чис­ле греческий Номоканон патриарха Фотия (IX в.) и Кормчая книга⁵, опери­руют определением брака, предложенным римским юристом Модестином (III в.) и вошедшим в Дигесты Юстиниа­на. Таким образом, каноническое пра­во, восприняв определение брака из недр светского права, вновь передало ему это определение. Эта преемствен­ность между светским и каноническим определением брака выразительно про­слеживается на примере семейного пра­ва дореволюционной России: здесь свет­ское юридическое определение брака представляло собой не что иное, как переложенное на юридический язык каноническое его определение.

Разработчики нового Семейного ко­декса РФ сочли эту характерную осо­бенность отечественного семейного права устаревшим пережитком. Не слу­чайно в комментариях к Семейному ко­дексу РФ и учебной литературе по се­мейному праву вместо четкого опре­деления брака приводятся различные его теории, среди которых на первом месте стоит древнеримская теория брака как договора. В соответствую­щих разделах учебников и коммента­риев подробно излагаются умозаклю­чения Канта, а по соседству с ними по­мещена христианская теория брака как таинства... В общем, читатель (прежде всего студент) может придерживаться любой теории на свой вкус, при этом он, как правило, не подозревает, что во всех современных изданиях по семейному праву традиционное для русско­го семейного права определение бра­ка вообще не упомянуто, будто бы оно и не существовало на протяжении це­лого ряда столетий. И это не какая-то досадная случайность или забывчивость теоретиков современного семейного права. Приведем мнение одного из раз­работчиков нового Семейного кодекса, автора первого учебника по современ­ному семейному праву России доцен­та М. В. Антокольской: «В современ­ном плюралистическом обществе, — утверждает М. В. Антокольская, — не­возможно навязывание всем его чле­нам единого представления о браке. Поэтому право должно охватывать лишь ту сферу брачных отношений, которая поддается правовому регулированию. Этическая оценка брака сугубо личное дело каждой супружеской пары. Навя­зывание таких представлений извне (то есть государством или законом — К. Ч.) есть не что иное, как посягатель­ство на свободу мировоззрения лич­ности». «Постепенно, — продолжает автор, — осознание этих обстоятельств пробивает себе дорогу»⁶. Заметим, что не без помощи тех, кто научно умаща­ет ее! Характерно, что приведенная точка зрения типична для современно­го отечественного правоведения.

Так, в изданном в 1998 году Ком­ментарии к Семейному кодексу Л. М. Пчелинцевой содержится поло­жительная оценка отсутствия в нор­мах Семейного кодекса определения брака. В качестве обоснования та­кой оценки автор ссылается на комп­лексный характер института брака, ко­торый находится под воздействием не только правовых, но также моральных и этических норм, которые, по мнению автора, не имеют юридического зна­чения⁷.

Итак, согласно достаточно распро­страненному в современном правове­дении мнению, моральные ценности стоят вне закона, закон не должен касаться сферы морали. Какие же вы­воды из этого следуют? Вновь обра­тимся к учебнику М. В. Антокольской: «Законодательство Российской Импе­рии активно пыталось регулировать внутренние отношения супругов в бра­ке. «Муж обязан любить свою жену, как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостатки и облегчать ей немо­щи», — гласит ст. 106 Законов граж­данских. Статья 107 так формулирует обязанности жены: «Жена обязана по­виноваться мужу своему как главе се­мейства, пребывать к нему в любви и неограниченном послушании, оказы­вать ему угождение и привязанность как хозяйка дома». По сути, — делает вывод автор, — все эти правила не что иное, как мнимые права, санкций за них установлено не было...»⁸. Как видим, с точки зрения М. В. Антокольской, в том случае, если установленные законом права имеют моральную (а в данной ситуации — еще и каноническую) по­доплеку, содержат моральные установ­ки и правила, — они являются «мнимы­ми», «нереальными» правами. Это и не права вовсе, а пустой звук!

Итак, разработчики нового Семей­ного кодекса сочли традиционное для отечественного семейного права опре­деление брака пустым морализатор­ством, не имеющим юридического зна­чения. Результаты такого подхода к оте­чественному правовому наследию пла­чевны. Дело в том, что если предпочесть четкому определению брака многочис­ленные его теории, то вполне можно оп­равдать существование теории так на­зываемой «плюралистической модели брака», что уже сделано за рубежом. «Авторы этой теории, — доверительно сообщают студентам авторы юридиче­ских учебников, — считают, что уже в настоящее время существование в каж­дой правовой системе единственной модели брака не отвечает потребно­стям современного общества... выска­зывается предположение, что в будущем лица, вступающие в брак, получат право с помощью договора выработать для себя ту модель брака, которая для них наиболее приемлема, а государство будет лишь регистрировать их выбор»⁹. В первом издании своего учебника по семейному праву за 1996 год автор приведенной цитаты доцент М. В. Ан­токольская выражается еще более ясно: «В настоящее время, — замеча­ет она, — возможно появление брач­ных союзов даже между лицами одно­го пола». Ту же мысль мы встречаем и в другом учебнике по семейному пра­ву, составленном также одним из раз­работчиков нового Семейного кодек­са — доктором юридических наук А. М. Нечаевой.

Желая убедить студентов в том, что плюралистическая модель брака пред­ставляет собой не только научную те­орию, но и реальную действительность, автор учебника приводит целый спи­сок зарубежных стран, где в течение последних лет были приняты специаль­ные законы, разрешающие так назы­ваемые зарегистрированные партнер­ства лиц одного пола. «Дания, Норве­гия, Швеция, — читают студенты, — Гол­ландия, Франция...» Безусловно, препо­даватели и учащиеся юридических ву­зов России, равно как и все, кто инте­ресуется вопросами семейного права, должны быть информированы о том процессе, который происходит в мире. Однако нужна и адекватная научная оценка этой информации с точки зре­ния традиционных для России право­вых и нравственных установок. К со­жалению, упомянутые учебники такой оценки не содержат. Не сказано в них и о том, что за рубежом однополые партнерства, хотя и влекут за собой целый ряд правовых последствий дей­ствительного брака, все же не пресле­дуют тех целей, которые традиционно считаются определяющими для семьи, — речь идет о рождении и воспитании детей. Так, в соответствии со шведским законом от 1994 года «зарегистриро­ванные однополые пары не могут иметь в совместном воспитании ребен­ка, не могут ни вместе, ни порознь усы­новить ребенка, не имеют доступа к медицинским процедурам по искусст­венному оплодотворению»¹⁰. В насто­ящее время от этого принципа отсту­пила лишь Голландия. В 2001 г. в нор­мах голландского семейного законо­дательства была закреплена возмож­ность усыновления и удочерения де­тей однополыми парами.

Как же относится к проблеме од­нополых союзов действующее россий­ское законодательство? В норматив­ных правовых актах советского пери­ода возможность заключения исключительно между мужчиной и жен­щиной не выражалась прямо, а пред­ставляла собой предполагаемое ус­ловие заключения брака. В частно­сти, это условие было закреплено в ст. 1 Конс. РСФСР, согласно которой за­дачей Кодекса является «построение семейных отношений на доброволь­ном брачном союзе мужчины и жен­щины». Нынешний Семейный кодекс РФ, не внося в этом отношении ниче­го принципиально нового, содержит в двух своих статьях, а именно в ст. 1 и ст. 12, крайне лаконичное упоминание о принципе добровольности брачного союза мужчины и женщины. Таким образом, прямое указание на то, что брак является союзом лиц разного пола, в советском и современном оте­чественном праве отсутствует. На­сколько это опасно, знают те, кто убедился, как быстро пробелы в действу­ющем законодательстве России напол­няются сомнительным содержанием.

К сожалению, современные авто­ры научной и учебной литературы по семейному праву используют дорево­люционные издания семейно-правовых курсов исключительно как историче­ский материал. Между тем следовало бы более внимательно прислушаться к голосу разработчиков этих курсов. Поскольку в дореволюционной России в числе основных источников правового регулирования семейных отноше­ний был Номоканон, постольку незыб­лемым считалось закрепленное в нем «физическое свойство» брака, соглас­но которому последний представлял собой союз лиц разного пола¹¹.

Упоминание об этой характерной особенности брака пронизывает оте­чественные курсы гражданского и се­мейного права, составленные не толь­ко консервативными, но и наиболее прогрессивными правоведами в кон­це XIX и начале XX в. Однако авторы современных учебников по семейно­му праву не соизволили даже в под­строчниках упомянуть о российской правовой традиции. Остается только сожалеть, что эти учебники распрост­ранены в юридических вузах России, так что именно ими руководствуются в процессе обучения российские студен­ты, аспиранты, преподаватели.

Являясь преподавателем кафедры гражданского и семейного права од­ного из ведущих государственных юри­дических вузов, я имею возможность обсуждать на студенческих семинарах проблему «нетрадиционной семьи». Как правило, мнения студентов по это­му вопросу разделяются. Однако все они в один голос, вслед за авторами учебников, утверждают, что действую­щее российское законодательство не запрещает рассматривать содомский грех в качестве брака или семьи. В прошлом году одна из студенток уве­ренно заявила, что «нетрадиционная семья» (то есть однополый союз) креп­че, чем семья «натуралов» (то есть союз разнополых лиц). «Что значит крепче? — задали ей вопрос, — ведь сожитель­ство однополых даже семьей назвать нельзя, поскольку они детей не рожа­ют!» «Ну и что же!, — послышалось в ответ, — однополые могут легко решить эту проблему воспользовавшись искус­ственным оплодотворением. Наше за­конодательство на этот счет запретов не содержит...» И действительно это так! В современной России нет достаточных законодательных преград пропаганде и распространению различных форм сексуальных извращений... Впрочем, нужно поблагодарить составителей Международной классификации болезней предпоследнего 9-го — пересмотра Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), которые отнесли гомосексуализм к разряду половых извращений и нарушений. Это обстоятельство все же не позволяет в полной мере приравнять гомосексуальные отношения к законному сожительству мужа и жены.


Литература.

¹ Официальный текст доклада Международной конференции по народонаселению и развитию, Каир, 5-13 сентября 1994 г. Нью-Йорк, 1995 г.

² Сандалов Ю. Г. Половое просвещение школьников как краеугольный камень антирепродуктивной революции / РАПС против России. — М., 1999. С. 35.

³ Антокольская М. В. Семейное право. Учебник. — М., 1999. С. 58.

⁴ Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. — М., 1995. С. 408.

⁵ С принятием христианства произошла рецепция византийского брачно-семейного законодательства, основанного на канонических представлениях о браке. В России начинает
действовать Номоканон — собрание византийского семейного права, состоящее из канонических правил и светских постановлений византийских императоров. В последующем Номоканон был дополнен постановлениями русских князей. Русский перевод Номоканона с этими дополнениями получил название Кормчей книги. (Антокольская М. В. ук. соч. С. 47.)

⁶ Антокольская М. В. ук. соч. С. 104.

⁷ Пчелинцева Л. М. Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации — М ,1999. С. 43

⁸ Антокольская М. В. ук. соч. С. 57.

⁹ Антокольская М. В. ук. соч. С. 107.

¹⁰ Коментарий к Семейному кодексу Российской Федерации / Ответ ред. к.ю.н. Кузнецова И. М. -М., 2000.с. 63.

¹¹ Прот. Владислав Цыпин. Церковное право. — М., 1996. С. 337.

¹² К сожалению, Международная классификация болезней предпоследнего – 10-го пересмотра отказалась от такой практики.


* Печатается по: «Медицинское право и этика», № 1, 2003, - с. 103-110.