Geum.ru

Локальные районы, комплексно представляющие памятники архитектуры и градостроительства, традиционной культуры, а так же природы и ландшафта

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14

Острой проблемой на нынешнем этапе является и проблема создания заповедника в границах экспозиционной и охранных зон музея. Ценный ландшафт, привлекательность пригородной территории вблизи Волковического водохранилища — причина несговорчивости местных властей, руководителей хозяйств, земельных собственников, которые видят в заповеднике посягательство на свои меркантильные интересы. В силуэт исторических ландшафтов внедряются фасады стальных ангаров, трубы местных полукустарных предприятий, котеджей, особняков. Все это сопровождается захламлением и засорением пойм, тальвегов и балок, опушек редколесья. И законных рычагов воспрепятствовать всему этому нет, ибо ни охранные зоны, ни научное обоснование заповедника так и не были представлены в соответствующем порядке на утверждение Правительства и подготовку соответствующего Постановления. Между тем очевидно, что реализация для белорусского скансена идеи ландшафтно-этнографического заповедника, -- это путь в XXI век. Это путь к реанимации пригородной инфраструктуры, её ландщафтно-гидрологических, почвенно-дендрологических объектов, поселений /Строчица, Городище, Озерцо, Волчковичи/, дорог, культурно-соци­альной сферы /сакральных объектов, церквей, объектов воспитания и образования, зон отдыха и т.д. С дистанции в двадцать лет по-иному воспринимаются и некоторые положения научной концепции белорусского скансена. Мы не зря отметили, что принятие её прошло как-то незаметно, как бы само собой. А между тем решение научной проблемы историко-этнографического районирования Беларуси имеет длительную историю и неоднозначные ответы. Сектора-регионы, отраженные в структурах аналогичных музеев, это, как правило, исторические провинции конкретных стран: Дзукия, Аукштайтия, Судов, Жемойтия в Литве; Латгале, Земгале, Видземе, Курземе — в Латвии, Слобожанщина, Подолье, Полесье, Карпаты на Украине, и т.д. Если взять историю Беларуси за последнее тысячелетие, то мы найдем известия о таких регионах, как Гуровская земля, Полоцкая земля, Берестейская земля, Случчина, Пинщина /XII — XVI вв./. Полесье, Белая Русь /Подвинье и Верхнее Поднепровье/, Черная Русь, Литва / XVIII —XVI вв./. В XIX — начале XX веков известны были Полесье, в том числе Мозырьское и Туровское, Пинское, Случчина, Виленщина, Могилевщина. С научной точки зрения очевидно, что исторически культурно-этнографическое пространство Беларуси делится на восточную, западную, южную и северную провинции. Но научные параметры не отражаются в самосознании, в ощущении принадлежности к краю, земле, местности. Полешуки, например, осознают принадлежность к природно - ландшафтному региону Полесья, для жителей Поозерья или Поднепровья это половчина, витебщина, могилевщина. Здесь первостепенную роль играет фактор, определяющий исторический процесс развития культурно-бытовых особенностей и те исторические центры, вокруг которого шло формирование провинций и земель. А такими центрами являлись древние города. В свете высказанного деление Беларуси на Поозерье, Поднепровье, Центральную Беларусь является чисто научным изыском. Тем более, что большинство лингвистических и историко-этнографичсских приз­наков не вписываются в данную схему, а имеют свои регионы и ареалы /три основных языковых диалекта, основные типы дворовой застройки, многочисленные локальные вариации народного костюма, ритуалы, обряды, поверья и т.д./. Дискуссионность обозначенной проблемы подтверждается и тем, что на протяжении 60-х — 80-х годов выдвигались четыре версии историко-этнографического районирования Беларуси: три региона /северный, южный, и западный/ по Л.Молчановой и З.Соболенко/, вышеназванных шесть по В.Титову, четыре /Подвинье, Поднепровье, Поприпятье, Понеманье/ по М.Пилипенко.

Ныне проекты ликвидации бесперспективных поселений и укрупнения сохраняемых, равно как и агротехническая перекройка ландшафта в масштабах республики отошли в прошлое. Неактуальными становятся и идеи централизации культурно-образовательной инфраструктуры. Наоборот, возрождение духовности в общественном сознании оживляет культурную жизнь провинции и её уголков. Здесь и церковь, и местные краеведческие и школьные музеи и т.д. Основа такого возрождения в восстанов­лении ценности труда на земле, отчего дома, усадьбы, собственности. В такой ситуации перевозка сакральных /культовых/, монументальных и мемориальных /усадьбы, часовни и др./ памятников неактуальна. Необходимо способствовать их реставрации на местах и таким образом, созданию заповедных территорий в провинции. Неактуальна ныне и перевозка объектов исторической застройки, сел, местечек и предместий городов. Ныне специалистами разрабатывается концепция сохранения исторических сельских поселений Беларуси. И, наоборот, актуальными для музея могли бы стать реконструкции памятников деревянного зодчества, утраченных, но известных по научным источникам /церкви, часовни, фальварки, фрагменты усадеб/.

Такой же принцип необходимо применить и к воссозданию некоторых характеристик типов усадеб /крытый двор, двор-курень и др./. Использование метода исторических реконструкций оправ­дано и потому, что памятники традиционных усадеб, жилища XIX — начала XX вв. имеют значительные искажения первоначального облика: нарушены соотношения объемов, искажены пропорции проемов /окно, двери/ и т.д. Наиболее сильно такие искажения наблюдаются в жилых постройках, где планировочные габариты, высота стен, потолка, уклоны крыши, конструкции в большинстве не адекватны тем, что имели место сто лет назад. Ó÷èòûâàÿ, что к настоящему времени застройка экспозиции составляет 20% от окончательной, высказанные замечания можно бы было учесть и внести определенные коррективы.

В отношении научно-фондовой работы музея логично предполагать, что основным направлением здесь должна быть работа по выявлению, фиксации и систематизации памятников народного зодчества. Здесь должна создаваться образцовая научная атрибуция, сводный учетный банк данных, каталоги и т.д. Историко-этнографических и краеведческих музеев насчитывается в республики около двухсот. А музей народной архитектуры — один. И изучение памятников, их популяризация должны быть основным приоритетом деятельности.

В успешной реализации любых начинаний и идей конкретную и решающую роль играют кадры, специалисты, в данном случае — музейщики. Сложность кадровой проблемы музея-скансена в том, что в его недрах должны со временем сформироваться специалисты, глубоко владеющие знаниями традиционной материальной культуры и этнографии, архитекторы, специализированные в области изучения и реставрации памятников, дендрологи-ландшафтники, владеющие вопросами эаповедного содержания среды. И сформироваться такие специалисты должны именно в музейной среде, в среде его ландшафта и памятников. Отсюда необходимость создания условий, стимулирующих сохранение специалистов и сводящих до минимума текучесть кадров. Штатная структура музея должна отвечать его структуре экспозиционной. В музеях такого профиля во главе экспозиционных отделов и секторов находятся архитекторы. И это оправдано, ибо не любая историческая постройка, имеющая научную и этнографическую ценность, может быть объектом архитектурной экспозиции. Помимо этнографических, она должна иметь и ряд художественно-эстетических ценностей, позволяющих с музейным ландшафтом и объектами создавать сгармонизированный ансамбль, композиционно целостную структуру. Мартин Хайдеггер говорил: «красота — есть бытие истины в несокрытой форме». Проблемы истины в экспозиции памятников, эстетики должен решать архитектор, и музее народной архитек­туры и быта Украины заведовавшие экспозиционными секторами архитекторы, спустя двадцать лет работы стали крупнейшими специалистами в республике по Полесью, Карпатам, Подолью. То же характерно и для музеев Прибалтики.

К сожалению, в год двадцатилетия скансена Беларуси в его коллективе нет ни одного специалиста, который стоял бы у истоков его создания. Ныне это сотрудники со стажем 5—8, максимум 10 лет. Самый низкий показатель в контингенте научных работников, максимальный — у администрации. Тем не менее, за двадцатилетие через музей прошло так и не закрепившись в нем корнями девятнадцать аспирантов академических и ведомственных институтов, восемь из которых обрели ученые степени.

Оче­видно, что ныне музей не может развиваться, опираясь на концепции двадцатилетней давности, которые, в свою очередь, строились на теориях конца XIX — середины XX веков. Уже сейчас требуется их обновление по ходу дальнейшего строительства экспозиции. Все чаще перевозятся памятники, не предусмотренные научным проектом экспозиции /темпланом/. Так, ждут своей реставрации перевезенные сюда фрагменты застройки XI — ХIII стст. с Минского замчища, железнодорожная станция 1872 г. Создается новый экспозиционный сектор из памятников традиционно-исторической деревянной застройки Минска /перевезено пять объектов/. Между тем, сохранение памятников деревянной архитектуры Минска, — всецело проблемы города. Ибо деревянные постройки являют ценность только в комплексе, ансамбле, как историчес­кое предместье, среда. Выдернутые поодиночке, они не только утрачивают архитектурную ценность, но и способствуют окончательной утрате среды.

Над проектными разработками музея в разное время трудились архитекторы: Ю.Шпит, В.Парсаданов, Н.Прокалей, С.Сергачев /ТЭО/; Л.Левин, В.Градов /Генеральный план/; В.Калнин /обоснование научно-проектных решений/, автор этих строк /архитектурно-планировочное решение/, А.Сардаров /музейные дороги/, Ю.Чантурия /памятники деревянной городской застройки/; А.Гавриков /социально-культурный центр/; В.Зеленкевич, Т.Судзиловская /проекты отдельных памятников/ и другие. В рецензировании и обсуждении проектов участвовали С.Богласов, А.Аникин, А.Гречин, Я.Линевич, О.Лодыгина, Б.Трацевский, В.Бугаенко, В.Некрашевич. Разработкой научной концепции руководили член-корреспонденты АН Беларуси В.Бондарчик и С.Марцелов. Под руководством доктора биологических наук, профессора В.Антипова выполнен проект озеленения музея. Памятники истории и культуры территории музея исследовали ученые Л.Поболь, В.Штыхов, В.Заяц. Научное обоснование создания ландшафтно-этнографического заповедника «Менка» рецензировалось Экологической Комиссией АН Беларуси под руководством академиков И.Лиштвана и И.Парфенова. В обсуждении музейных проблем принимали участие известный исследователь скансенов В.Шмелев, архитектор З.Гудченко из Украины, знакомились с муэеем В.Ушаков, специалисты из Санкт-Петербурга, Москвы, Архангельска, Новгорода, Львова, Румшишкеса, Риги, Тобольска, Новосибирска, Варшавы, Кракова, Стокгольма, Нью-Йорка. Декларативные возгласы о святости наследия не в состоянии спасти это наследие от обветшания и разрушения, а заповедную землю от запустения и заброшенности. Пристальный взгляд на скансен Беларуси со сторони государства и общества может стать побуждающим сигналом, призывом идти дальше, в грядущий век, в будущее.