Один на один Ник Перумов
| Вид материала | Документы |
СодержаниеГлава третьяСАША В дверях стояла света жукова в ослепительно красивом бледно-лиловом платье. |
- Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
- Ник Перумов Черное копье, 7848.51kb.
- На тему: учитель математики Халикова Наджия Исхаковна, 210.02kb.
- Задачи развития элементарных математических представлений у дошкольников, 242.94kb.
- Ник Перумов Война мага. Том 4: Конец игры, 9464.07kb.
- Ник Перумов Адамант Хенны, 5376.16kb.
- Індивідуальний навчальний план екстерна складається у трьох примірниках на основі навчального, 427.15kb.
- Формы государства, 35.82kb.
- Українська мова багата на синоніми (слова близькі за значенням). Урок І заняття, думати, 99.25kb.
- Английский язык один из германских языков (западногерманская группа), 281.44kb.
Глава третья
САША
По свежим новеньким обоям гордо шествовал здоровенный лоснящийся таракан. Какой-нибудь чокнутый энтомолог нашел бы подобную картинку очень даже жизнеутверждающей. Саша придерживался прямо противоположного мнения. Он лежал на кровати в “общаге”, совершенно одетый, и наблюдал за передвижениями насекомого со все нарастающей тошнотой. Скорей всего, дурноту вызывал не сам таракан, а воспоминание о вчерашнем “коктейле”, основным ингредиентом которого была омерзительная “баночная” водка с глумливым именем “Аврора”. Смутно припоминались какие-то немытые люди, рассуждавшие в ночи о Шопенгауэре; злой таксист, отказавшийся перепрыгивать разводящийся Тучков, кажется, мост; веселые молодые барышни в шортах и почему-то в высоких шнурованных ботинках военного образца. Да, да, да, была еще сильная ссора с вахтершей, которая не хотела пускать в общагу всех новых Сашиных друзей..
Таракан остановился и задумался. Саша опустил руку под кровать, пытаясь нащупать ботинок, и тут только обнаружил, что лежит не только одетый, но и обутый. Таракан заметил движение, почуял опасность и припустился что было мочи к шкафу. Нет на свете более наглых и в то же время более чутких существ, чем отечественные общажные тараканы… “Хрен с тобой, – подумал Саша, – обои жалко пачкать”.
Внутри все ныло и болело. Как физически, так и морально.
Господи, как же это все-таки по-русски, и как же это все-таки пошло – топить горе в вине!..
Господи, да какой же идиот придумал такие обои?! Еще в девятом, помнится, классе, когда проходили так и не понятую Сашей тусовку “Трех сестер” Чехова, учительница специально тыкала их носом: смотрите, ремарка: “Входит Наташа. На ней розовое платье с зеленым поясом”. И трагически умолкала, давая возможность прыщавым оболтусам-девятиклассникам самим постичь всю глубину пошлости такого сочетания.
Обои были розовые в зеленую клетку.
Саша, кряхтя, слез с кровати и поплелся на вахту – звонить Маше. Проклятые сорок ступенек дались ему с большим трудом. Его мучили стыд и раскаяние. Но больше всего его мучила неизвестность. Хрен его знает, чего он наплел вчера ночью, вернувшись с Мишкиных похорон? Кого обличал, на кого сердился? А вдруг он сгоряча наговорил Маше каких-нибудь особо обидных слов? Ох, не хотелось бы, ох, не надо…
– Приезжай скорей! Я кислые щи на обед варю! – сказала по телефону добрая Маша, усугубив Сашины страдания еще и стыдом за издевательство над беззащитной женщиной.
Саша хлебнул пустого чая и вышел на улицу. В животе противно забурчало, в голове давно шумело, перед глазами изредка проносились хвостатые, как метеоры, яркие вспышки.
На эскалаторе пришлось изо всех сил держаться за поручень, а при сходе с эскалатора несколько раз крепко зажмуриться, чтобы убедиться, что из стоящей здесь урны НЕ растет дерево. Реклама в вагоне вызывала самые неожиданные и гнусные ассоциации. Веселые жареные цыплята напоминали пациентов ожогового отделения. От призыва “сделать ремонт со вкусом” на зубах ощутимо заскрипел песок. Всемирно известная зажигалка нестерпимо воняла бензином.
Маша встретила провинившегося уютным незлым ворчанием. На ней был надет короткий халатик и мягкие шлепанцы с помпонами. Саше показалось, что он никогда в жизни не видел более симпатичного сочетания. Особенно сентиментальному “с бодуна”, ему захотелось немедленно сползти вниз, обнять Машу за теплые колени и умереть от благодарной нежности.
Похлебав живительных кислых щей, выпив бутылку пива и повалявшись часа два на диване, Саша совершенно ожил. Для завершения похмельного курса он решил заняться “трудотерапией” – подмел пол в прихожей и вкрутил новую лампочку в торшер.
Вечером, заметив, что Маша заводит будильник, Саша страшно расстроился. Ведь это означало, что впереди двое суток Машиного дежурства. А значит, два пустых длинных дня и две бесконечные холодные ночи для него.
– А ты не можешь прогулять? – на всякий случай спросил он.
– Что ты! Это ж не завод какой-нибудь. Меня не то что за прогул, за десять минут опоздания – фить! – и за дверь, без разговоров!
– Строгие у тебя хозяева… – подивился Саша.
– Да уж, строгие! – засмеялась Маша. Она стояла у дивана в тоненькой ночной рубашке, словно подсвеченной изнутри. Саша тут же полез обниматься и горячо, по-детски, зашептал ей в ухо:
– А как же я? Один останусь? Я здесь один умру…
– Не плачь, маленький, – прошептала Маша, отвечая на его объятья, – я что-нибудь придумаю.
И что вы думаете? Придумала! – Назавтра, уже в четыре часа дня, позвонила и тихо-тихо, наверное, трубку рукой прикрывала, скомандовала:
– Приезжай! Быстро записывай куда.
Мама миа! Ну и хоромы! Никто, конечно, не позволил Саше бродить по дому и рассматривать, но и без того стало ясно: богато люди обитают. Ну да и фиг с ними. Сашу сейчас больше интересовала не окружающая роскошь, а Машина маленькая комнатка под лестницей, где так кстати расположился диванчик.
Далеко в доме часы пробили десять.
– Хорошо как… – проговорил Саша, обнимая Машу. Они лежали на диванчике, тихонько переговариваясь в темноте. Одно жалко – курить нельзя, ну, да ради такого случая и потерпеть можно.
Наверное, они немного задремали, потому что никто из них не услышал, как открывается дверь. Внезапно зажегшийся свет ударил по глазам, не хуже мокрого полотенца.
^ В ДВЕРЯХ СТОЯЛА СВЕТА ЖУКОВА В ОСЛЕПИТЕЛЬНО КРАСИВОМ БЛЕДНО-ЛИЛОВОМ ПЛАТЬЕ.
Погода была прекрасная,
Принцесса была ужасная.
* * *
Лицо Светы выражало такое вселенское презрение, что Саше показалось – со всего тела сейчас клочьями полезет кожа.
– Светлана Вениаминовна, – залепетала Маша, соскакивая с дивана, – извините, пожалуйста, муж приехал…
Саша удивился и тому, что за пять секунд превратился в “мужа”, и тому, что их общую одноклассницу вдруг называют по имени-отчеству.
Маша судорожно натягивала на себя трусы, кофточку, зачем-то схватила сумку… Саша заметил, что у нее ужасно некрасивые, толстые лодыжки.
Света по-прежнему стояла в дверях, но взгляд ее изменился. Теперь он стал еще строже, будто она о чем-то сосредоточенно размышляла. Совершенно очевидно – о том, как поизощреннее расправиться с этими двоими.
Саша вдруг понял, что судьба, не спросив у него совета, решила сыграть “ва-банк”. Если сейчас он кинется вслед за Машей надевать трусы и лебезить перед “Светланой Вениаминовной”, тогда… Тогда всю его дальнейшую жизнь можно распечатать на полстранички машинописного текста. Прямо завтра они с Машей подают заявление в ЗАГС, скромная свадьба, проблемы с жильем, скандалы с матерью, болезненные дети (не меньше двух), участок в Синявино, покупка навоза, раздолбанный “жигуль”, проблемы с запчастями, дети-хулиганы, проблемы с учебой, пьянство, проблемы со здоровьем… спасибо, достаточно.
Он глубоко вздохнул. Дождался момента, когда Маша на время перестала причитать, и весело сказал:
– Здорово, Светило!
После чего спокойно встал, не делая ни малейших попыток прикрыться, достал из кармана куртки пачку “Беломора”, протянул Свете:
– Будешь? – И закурил сам.
Какая сильная пошла игра! Саша немыслимым чутьем угадал ту единственную верную интонацию – без тени раболепства или развязности, которая и прошибла Свету. Чуть-чуть в сторону – и все бы вылилось в море презрения или звонок охране.
– Через пять минут я жду тебя в гостиной. Без этой вонючки, – движение брови в сторону – упаси Боже! – конечно, не Маши, а “беломорины”, – и по возможности одетым. – Можно смело держать пари, что пять минут она давала не Саше на одевание, а брала себе – для поиска нужной тактики.
Маша находилась в полуобморочном состоянии.
– Не ходи! – вцепилась она в Сашин рукав. – Я боюсь!
– Глупая, – ласково ответил он, слегка ее обнимая. – Не убьет же она меня…
– Она может! – почти в истерике крикнула Маша. – У нее пистолет есть!
– Фигня. Промахнется. Где здесь гостиная?
Света сидела в кресле спиной к Саше. И уже по этой спине было понятно: первый раунд – это еще не победа.
– Там, на столике, – хорошие сигареты, можешь взять, – произнесла она не оборачиваясь. Понятно. Играем в строгую барыню.
– Благодарствуйте, – нашелся Саша, – непривычные мы. – Ох, зря, сейчас она мне вмажет… Встала… Подходит…
Честно говоря, он держался из последних сил. Каждая жилочка дрожала у него внутри. Еще секунда – и он бы грохнулся перед Светой на колени и начал, захлебываясь в слезах и соплях, говорить о своей огромной, бестолковой, безнадежной любви. Он даже испугался, что сейчас сотрет в порошок собственные зубы, так сильно пришлось их сжать.
– Я бы хотела задать тебе несколько вопросов, после того как ты посмотришь вот это, – сказала, протягивая какой-то пакет. – Хотелось бы выслушать членораздельные ответы, – добавила почти зло.
Очень хотелось ответить что-нибудь короткое, меткое, хлесткое, вроде “дефектов речи не имею!” или, еще лучше… Эх, если сразу не получилось – лучше промолчать.
Саша взял у Светы из рук пакет, и все мысли тут же вылетели у него из головы. Ампулы. Дискета. Статистика, та самая злополучная статистика пациентов Поплавского, которая лежала у него на столе в тот самый день… “Хлопушенко” – бросилась, словно нарочно, в глаза фамилия тетки давешнего таксиста. Конечно, она здесь. Где же ей еще быть? Так. И еще… Записка.
– Читала? – спросил он, не поднимая головы, уверенный, что Света ответит “нет”.
– Читала! – с вызовом ответила она.
– И что тебя интересует? – Хороший, отличный “прокурорский” тон!
– Все. Почему Игорь через МЕНЯ передает ТЕБЕ посылки? Какое ТЫ имеешь отношение к его аппарату? Какие такие “способности” имеет в виду Игорь? При чем здесь крысы? – Нельзя было даже сказать, что Света “засыпала” Сашу вопросами, так как произносилось все нарочито спокойно, даже небрежно, через четко выдержанные паузы.
– А сам Поплавский тебе ничего не объяснил? – Обратите внимание: Саша упорно называет доктора по фамилии, Света с тем же упорством говорит “Игорь”.
Света только пожала плечами, грациозно подошла к небольшому сервировочному столику и налила себе, кажется, коньяку.
Саша еще раз проглядел письмо. Дата: 28 мая. Выходит, Поплавский решился и написал его после Сашиного ухода? Сразу стало стыдно за глупейшую выходку с турецкими лирами.
Света стояла около столика с напитками. Наверное, раздумывала, предложить ли выпить человеку, которого только что застала в постели с прислугой.
– Мне чего-нибудь покрепче, – разрешил ее сомнения Саша.
– Я не припомню, Самойлов, ты и в детстве был таким наглым?
– Жизнь научила, – весело пожаловался он, – да и ты, кажется, в школу не на “ягуаре” приезжала…
Ох кажется, переборщил. Сейчас она мне эту водку прямо в рожу плеснет… Нет, просто чуть поболтала в стакане, задумчиво добавила лед. Со льдом, конечно, приятней – и в глаз попасть можно, да и за шиворот закатится…
– Ладно, спрошу еще. – Какая сила воли у девушки! – Чего это ты, Самойлов, в обморок упал, когда Юру в “Фуксии” увидел?
– Ты и это знаешь? – слегка обалдел Саша.
– Знаю.
– Поплавский рассказывал?
– Не забывай, вопросы задаю я.
Саша автоматически взял у Светы из рук необычный низкий стакан с толстенным дном и залпом выпил водку.
– Слушай, Светило, может, хватит друг перед другом шпионов изображать? Я ведь, несмотря на все это, – он обвел рукой со стаканом шикарную гостиную, – прекрасно помню, как во втором классе снежком тебе в лоб попал.
– Наверное, с тех пор я тебя и не люблю, – отчеканила Света, глядя ему прямо в глаза. – И не смей никогда называть меня этим похабным “Светилом”.
Да? И что теперь делать? Попросить пистолет и прямо сейчас, здесь застрелиться?
– Светк, по-моему, ты просто блефуешь, – большого труда стоило удержаться в прежнем легком тоне. – Ты о чем-то догадываешься и хочешь у меня вытянуть подробности. Просто из любопытства, да?
– А если – нет?
– Что – нет?
– НЕ из любопытства?
– Тогда зачем? – Он обратил внимание, что Света закурила вторую сигарету подряд. Разговор получался совершенно бестолковый, но Саша готов был продолжать его до бесконечности, лишь бы находиться здесь, рядом со Светой.
– Перестань так на меня смотреть! – сердито прикрикнула она. Словно прочла Сашины мысли.
– Как?
– Так, будто сейчас возьмешь меня на руки и понесешь на край вселенной! – Жаль, жаль, но яду в этих словах было больше, чем поэзии.
– Извини. Больше не буду. – Саша отвернулся и решил, что эмоции действительно нужно контролировать. – И все-таки, что ты хочешь узнать?
– Скажем так: я очень интересуюсь аппаратом.
– Но аппарата больше нет…
– Я знаю. Но я хочу найти Игоря и восстановить аппарат.
– Не понял. – Саша сел на диван, потирая лоб. – Найти Игоря? Но ведь, если письмо подписано двадцать шестым, он мог быть у тебя… или вчера, или сегодня?
– Вчера.
– Опять не понял. Зачем тогда искать?
– Ох, ну какое твое дело?! – Света с размаху села в кресло напротив. – Да, да! Я виделась с Игорем вчера днем. А вечером, поздно вечером, поняла одну вещь, которая все изменила. А он – уже уехал! Ясно?
– Ясно. А какую вещь? – Сто против одного, что она не ответит.
Света глубоко вздохнула, поглядела в потолок, потом опустила глаза. Скорей всего, на светском языке жестов это означало раздумья и сомненья. И – нельзя не отметить – проделано было очень изящно.
– Я поняла, КУДА мне обязательно нужно отправиться с помощью аппарата. – Сказала, как платок батистовый уронила…
– Особняк на Суворовском?.. – задумчиво спросил Саша, глядя в пол.
Света недоуменно глянула на него. Особняк? На Суворовском? Нахмурилась, вспоминая…
Саше вдруг показалось, что по комнате пронесся маленький смерч. Нет, нет, просто Света в одно мгновение оказалась стоящей напротив него, уперев руки в бока. Глаза ее, несмотря на избитость метафоры, действительно метали молнии. Словно для усиления эффекта, полыхнули сине-бело-желтым огнем бриллиантовые сережки.
– Проклятье! Теперь я вспомнила! Ты тоже там был! Так вот что такое – твои “способности”! Ты умеешь залезать в чужой мир, да?
– Да, – скромно подтвердил Саша.
– Ага! – страшным голосом сказала Света. И тут же, чисто по-женски, вкрадчиво спросила: – А как ты это делаешь?
– Не знаю, – честно ответил Саша. Он сидел на диване с видом ребенка-вундеркинда, который берет в уме интегралы, но не может объяснить, как это у него получается.
– Сейчас, сейчас. – Света замахала руками, села обратно в кресло, явно стараясь удержать какую-то важную мысль. – А отправлять туда не можешь?
– Наверное, нет… То есть… Я не пробовал… Понимаешь, я могу следовать за человеком в его мир, ну, то есть, когда он подготовлен… Помнишь, Поплавский специально гипнотизировал… пациентов… А я этого не умею… Хотя знаешь, – быстро добавил он, заметив, как сникла Света, – когда все это случилось с Юрой, ну, там, в этой “Фуксии и Селедочке”, Игорь был совершенно ни при чем…
– А что там случилось?
– Ну, ты же сама спрашивала. Когда я в обморок грохнулся…
– А-а… И что?
– Так я… – Саша замялся. – Как бы это подоходчивей и по порядку все объяснить? Что отправился он в мир Юрия, но Юрия там уже не было, потому что Юру мы “замочили” там еще раньше…
Нет. Подоходчивей не получилось. Света сидела, раскрыв глаза до невероятных размеров, и недоверчиво слушала Сашину сумбурную фантастику.
– Ты… галлюцинациями не страдаешь? – на всякий случай спросила она. – Ладно, ладно, не обижайся, шучу. – Она задумалась еще на несколько минут, а потом сказала, как будто ее вдруг осенило: – Слушай, ты есть не хочешь? А то я как на этом приеме устриц хватанула, так больше – ни крошки…
Саша удивленно посмотрел на нее. Прав был покойный Мишка Шестаков: ни черта-то в них не понять.
А есть, и правда, хочется.
Света правильно приняла его молчание за согласие, энергично кивнула и собралась было нажать какую-то кнопку. Но передумала.
– Пошли на кухню, – скомандовала, – сами что-нибудь придумаем. – И уже пошла, но вернулась. Нажала другую кнопку.
Кажется, и секунды не прошло – в гостиной уже стоял крепкий парень с ледяными глазами. Неприятное что-то было в его лице – и не зверь, и не машина. И не человек.
– У меня гость, – без имени обратилась к нему Света. Как к машине. Как к зверю. Не как к человеку – Нас не беспокоить. А завтра утром я буду разбираться с каждым из вас в отдельности. Меня очень интересует, как моя бравая охрана пропустила в дом постороннего человека.
“Я ему ни капельки не завидую”, – подумал, содрогаясь Саша, глядя в спину уходящему охраннику.
– Очень поучительный спектакль, – сказал он Свете, когда они остались одни.
– Какой спектакль? – удивилась она. – Скорей всего, я их завтра всех повыгоняю. А сегодня тебя нужно было просто показать.
– Зачем?
– Чтобы случайно не пристрелили во время похода в туалет.
– Даже так? – Саше все еще казалось, что это не более чем милая шутка.
– А как иначе? – совершенно искренне удивилась Света.
– А Маша? – начал соображать он. – Что – тоже уволишь?
– Не просто уволю, милый мой, а еще и рекомендацию в компьютер забью. Чтоб ни в один приличный дом не взяли.
– Ты что – серьезно? – У него по спине поползли мурашки.
– Абсолютно. – Света решительно куда-то направилась.
– Эй! Эй! Подожди! Так же нельзя! – Саша ринулся следом. – Она же наша одноклассница! Она же ничего такого не сделала! Она…
Света резко остановилась и, повернувшись, сказала, как отрезала:
– Помолчи, Самойлов. Это не твое дело. Свои дела будешь с ней в койке решать.
И оттого, что ее невыносимо медово-карие глаза оказались вдруг так близко, Саша мгновенно поглупел и ляпнул:
– Ты что, Светило, – ревнуешь?
Она даже не стала утруждать себя презрением к нему. Лишь устало-безнадежно прикрыла глаза и тяжело вздохнула. С таким вздохом, наверное, опытные собаководы смотрят на щенка-неудачника. И правда, чего с ним возиться? Уши не стоят, спина проваливается и, главное, тупой, команд не понимает.
На кухне Света молча выложила из холодильника пакеты, свертки, банки. Свое эффектное платье она так и не сняла, страшно смущая Сашу ослепительной голой спиной. При этом она вовсе не выглядела принцессой на помойке. Быстро и ловко что-то резала, мазала, изредка спрашивая вполголоса:
– Тебе с семгой или с лососем? Или:
– Соус сам выбирай. В стенке стоят. – Хорошо моряком быть – хоть с соусами лицом в грязь не ударим. “Карри” от “Чили” в два счета отличим.
А однажды даже прикрикнула:
– Что стоишь как столб? Помогай накрывать! Что, на полу есть собираешься? “Девять с половиной недель” покоя не дают?
Саша покраснел ужасно. Он действительно вспомнил в этот момент знаменитую эротическую кормежку Рурка и Бессинджер. Он с любопытством следил за Светой, стараясь, правда, не слишком заглядывать ей в рот. Ему было страшно любопытно, как принимают пищу вот ТАКИЕ женщины? Представлялось что-то жеманное, крохотные кусочки, особо изящные движения и ежесекундное промакивание губ салфеткой. Ложный кинематографический антураж! Света ела как обыкновенный человек, действуя, правда, вилкой и ножом. Нормально откусывала нормальных размеров куски, не чавкала, рот вытирала в меру часто, мизинцев не оттопыривала. И все-таки, все-таки, все-таки! Наблюдать это можно бьшо часами. Света потянулась за соком, заметив вполголоса:
– Ты опять на меня СМОТРИШЬ.
– Мне очень нравится, – признался Саша.
– Останешься голодным.
Так и получилось. Света быстренько покончила с едой, взяла пачку сигарет, после небольшой заминки закурила, вопросительно посмотрела на Сашу.
– Ты долго еще будешь за столом торчать? Я тебя не на ужин приглашала.
Остается только прибавить, что вообще – не приглашала. Саша быстро сунул в рот кусок хлеба с рыбой, запил соком и чуть не поперхнулся.
– Детский сад, – с необычной интонацией произнесла Света. – Пошли. Дальше разговаривать будем.
В гостиной что-то неуловимо изменилось. Как будто стало побольше света? Чуть сдвинуты кресла? На столике совершенно чистая пепельница. Света села на диван.
– Так. Давай сначала. Что там получилось с Юрой?
– Мы случайно встретились у Поплавского. Я от неожиданности уронил бумажник.
– Ты что – нервный?
– Почему?
– Мне кажется, только в кино люди говорят: “Ах!” – и роняют чашки.
Саша нахмурился.
– С тобой разговаривать – все равно что на горных лыжах летом кататься.
– Ладно, – кивнула Света. – Один – один. Больше перебивать не буду.
– Ну вот, а у меня в бумажнике куча всякого хлама. Все рассыпалось. И там бумажка была, рекламка одна, он ее нечаянно поднял.
– Какая рекламка?
– Так она у меня и сейчас с собой… – Саша прикусил язык. Буклет отеля “Понтиви”, правда, лежал в бумажнике. А бумажник – в куртке. А куртка – в Машиной комнате… “А в перепелке – мышка, а в мышке – таракан!”
Света вытянула губы трубочкой, словно для поцелуя, и детским голоском произнесла:
– Хорошо, хорошо, я тебе верю.
– Кхм, кхм, – прокашлялся Саша, – ну и… на чем я остановился?
– На том. Что. Юра. Увидел. Рекламку, – очень раздельно произнесла Света, давая понять, что терпение ее не безгранично.
– И вдруг я увидел, что он… ну… готов! То есть… как под аппаратом… так же выглядит…
– Как?
… Наверное, около часа Саша рассказывал Свете о своих ощущениях, о путешествиях, о чужих мирах, о бабушке… Он увлекся, речь стала более гладкой и яркой.
– В жизни не поверю, что наш деревянный Юрочка нагородил себе тако-ой мир! – Света была удивлена.
– Может, у него детство было тяжелое? Может, ему сказок на ночь не читали? – предположил разом подобревший Саша. – Вдруг он только снаружи – деревянный, а внутри…
– … мягкий, как дерьмо! – неожиданно закончила Света. – Чего это ты расчувствовался? Нашел, кого жалеть! – Она встала и быстро заходила по комнате. Часы гулко пробили два раза. – Так, так, так. Я поняла. Для того, чтобы попасть с твоей помощью в МОЙ мир, мне нужно ОЧЕНЬ СИЛЬНО НА НЕМ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ! Да?
– Наверное.
– Ты говоришь, что ВИДИШЬ, готов человек или нет?
– Вижу.
– Так, так, так, – снова повторила Света. “Она ходит, как пантера по клетке”, – благоговейно подумал Саша. Вот она уже села, сосредоточенно глядя в потолок.
– Эй, ты что – уже сосредотачиваешься? – Саша был поражен. – До завтра никак не потерпеть?
Света посмотрела на него как на дурачка.
– А зачем терпеть? – Хороший вопрос. Не в бровь, а в глаз. Действительно, зачем? – Может, ты спать хочешь? – Море, ну просто – море ехидства.
– Нет. Я… Ты просто забыла одну вещь. – Саша чуть не подскочил на месте. Правда ведь забыла!
– Какую?
– Ампулы!
– Какие, к черту, ампулы?
– Укол надо обязательно сделать, сразу после возвращения! Иначе умереть можно, от истощения!
– Чего ты врешь! Какой укол? Доктор Игорь никаких уколов мне не делал!
– Делал, делал! Всем делал! – О Господи, как ей объяснить-то, чтоб поверила? – Подожди ты, не спеши, торопыга.
Ты опять забыл, придурок, что здесь надо держать себя в руках? Света посмотрела на него так, будто он без разрешения погладил ее по голой ноге. Простое ласковое слово “торопыга” вызвало такую неадекватную реакцию, что Саша чуть не сгорел от стыда. Но и в мозгах заодно прояснилось. Он кинулся к пакету Поплавского, достал оттуда записку и две ампулы:
– Вот, читай. “SD-стимулятор”, “… не позднее, чем через полчаса по возвращении…”. Поняла?
– Поняла. – Света задумалась. – Ты уколы делать умеешь? В вену?
– Не очень.
– Я тоже. Что делать будем?
Саша пожал плечами, чувствуя легкое злорадство. Тебе решать, Светило. Ты путешествовать хочешь.
– Ай, ладно. Попутно разберемся.
– Что значит – попутно?
– А то – жить захочется, научимся и уколы делать.
– Ага, – очень задумчиво сказал Саша. – Если жить захочется тебе, укол буду делать я, и наоборот.
– Подумаешь, – она очень красиво передернула плечами, – могу и сама.
– Да ладно уж. Попутно так попутно… У тебя шприцы есть?
– Наверное. Аптечка есть точно.
Принесенная аптечка напоминала мини-супермаркет фармацевтических товаров.
– Это откуда ж такая? – удивился Саша.
– Из Англии привезли. Говорят, на все случаи жизни.
– Похоже на то, – согласился Саша, разглядывая жутковатого вида ножницы с загнутыми концами. – Ну и наворотили! На самом деле, зуб даю, у кого на такой наборчик денег хватает, ничем тут пользоваться не будет. Вот разве только… – Он, почти не глядя, вытащил яркую коробочку с интернациональным “ASPIRIN”. Повертел в руках, кинул обратно. Света держала два одноразовых шприца, смотрела на Сашу и почему-то хмурилась. – Ну, валяй, я готов. Сосредотачивайся.
– Полегче, Самойлов. Не юродствуй. И не хозяйничай здесь. У меня на тебя управа найдется.
– Какая?
– Привлеку тебя за нарушение границ частного владения.
– Да ну? – удивился Саша. – Ну, тогда – мне пора. – Он двинулся к двери, небрежно бросив на ходу: – Желаю успеха. Надеюсь, у Поплавского дела с восстановлением аппарата пойдут успешно… – Господи, чего ж мы ссоримся? Похоже, она на меня из-за этого аспирина обиделась. Ох, только бы она не догадалась, что один взмах ее ресниц – и я буду на коленях ползать, просить прощения. Если догадается – выпрет отсюда в два счета, а может, и правда привлечет…
Света колебалась. Этот наглый мужлан-одноклассничек действительно поставил ее перед очень непростым выбором. Хочешь, Светочка, шоколадку сейчас? Будь умницей, прочти дяде стишок. Ну и что, что дядя – бяка? Он шоколадку отдаст и уйдет, больше мы его сюда не пустим…
Вместо ответа она опять отошла к столику и плеснула себе коньяку. Не многовато ли алкоголя получается за вечер, девушка? Внезапно ее охватила паника. А что, если не получится? Как, черт побери, сосредотачиваться? На чем? Взять, что ли, фотографию Шуманов? Так я совершенно не уверена, что ИХ небоскреб похож на здание “AS”. Я уже плохо его себе представляю… Помню, что служащие там называли меня почему-то “мадемуазель”… Парень там был, сотрудник “AS”, имя тоже французское… как его? Мишель? Худенький, сдержанный, в ресторан меня приглашал… О, Господи, не помню! Спокойно. Спокойно. Попробуем с другой стороны. Ведь это же – один и тот же МОЙ мир. Значит, можно вначале в Питер попробовать, в МОЙ Питер. Если получится, в ТЕ Штаты и на самолете сгонять можно… Кажется, в первый раз я так и сделала…
Света умоляюще глянула на Сашу:
– Ничего не получается…
– Может, тебе какую-нибудь зацепку найти? Ну вот вроде той рекламки, как у Юры…
– Зацепку… – Света крепко-крепко зажмурилась. – Нет… Ох, Самойлов, может, ты что-нибудь придумаешь, а то у меня уже голова от напряжения лопается!
– Как же я придумаю? – удивился Саша.
– Ну ты же там тоже был!
Саша послушно принялся вспоминать. Почему-то, кроме гнусного карлика Алексея Ивановича, в голову ничего не лезло.
– Знаешь что? Садись-ка ты поближе, – решительно приказал он Свете. – И руку мне дай. Вдруг все внезапно получится?
Света, глядя на него с большим подозрением, присела на ручку кресла.
– Нет, нет, так не пойдет! – Саша встал, сгреб с дивана кучу ярких журналов, аккуратно положил рядом на стол два шприца и ампулы, сел и кивком указал на место рядом с собой.
– Слушай, а церберы твои ничего плохого не подумают, если увидят, как мы тут валяемся? – на всякий случай спросил он. – А то будет проблема: меня на месте пристрелят, а ты ТАМ останешься…
– Без МОЕГО разрешения сюда никто не войдет, – строго-презрительно ответила Света. – К тому же, насколько я помню, все это ЗДЕСЬ занимает несколько минут, разве не так?
– Ага.
Свету передернуло.
– Значит, так. Договариваемся. Кто первый очухается, сразу же делает укол второму. Да?
Света кивнула и решительно села на диван.
– Вспоминай свой дом на Суворовском. Я там тоже был, постараюсь помочь.
Света подумала, что если бы вдруг сейчас внезапно вернулся Виталий и застал ее сидящей на диване рука в руке с каким-то парнем… Сердце заколотилось от этого воображаемого страха и… тут же закружилась голова…
Падая, Света склонилась к Сашиному плечу. Прозрачное облачко накрыло обоих. На Сашином лице застыло удивление.
… Куда-то толкало и тащило, кружило и корежило. Сопротивляться этой страшной силе было бессмысленно, пришлось сдаться и, не дергаясь, наблюдать, куда же тебя несет. Мозг напоминал огромный черный квартал, в котором, дернув рубильник, разом отключили весь свет…
… И неожиданно все включилось! Ноздри уловили незнакомый запах, в уши ворвалось кваканье и хруст, зрительный нерв послал первое сообщение: здесь сумерки…