9 апреля, Встреча вторая, Генрих Манн, «Учитель Гнус»

Вид материала

Содержание

История нашего высокомерия. Снобизм. 4.30
Все это полный бред. 5.20
Драма маленького человека, который изломан своей образованностью особого типа. 25.35
Диалогическое пространство. 40.08
Ответственность перед собой. 50.27

Подобный материал:

9 апреля,

Встреча вторая,

Генрих Манн, «Учитель Гнус»

Участники – АМ Лобок, Михаил, Инна, Ольга, Альбина

Краткое содержание:

Первая цитата. 2.37.

История нашего высокомерия. Снобизм. 4.30

Все это полный бред. 5.20

Учительская позиция в культуре. 13.00.

Почему и как читаются книжки. 14.50

Неслучившийся собеседник. 16.50

Обсуждение Толстого. 18.48 (вызванное появлением Ольги).

Нацизм, страсть самоутверждения.

Травма книжной культурой. Лекция Волковой. Житийная литература. Жизнь как попытка восхождения к простоте 26.25

Психологическая потребность в пирамидальном устройстве мира. Драматическое наследие эпохи просвещения. 32.40.

Драма маленького человека, который изломан своей образованностью особого типа. 25.35

Большевизм тоже порождение идеологии просвещения. 38.20.

Диалогическое пространство. 40.08

Самоидентификация себя с гнусом, жажда самоутверждения. Люди, которые жаждут учителя. 46.20

Ответственность перед собой. 50.27

Фашизм – трагедия полуобразованных людей, психология зависти в фашизме. Зависть в нас. Смирение. 1.01

Сила духа, тайна внутренней свободы. Пушкин, Шаламов 1.12.15

Жадность, переходящая в полезный эгоизм. 1.31.35.

Учебник – это то, в чем личность умирает. Карл Маркс. Гениальность библии. 1.34.40.

Отличие раскаяния от сожаления. Гнус и Раскольников. 1.41.09.

Злодеяния и раскаяния. Пафос новой жизни и уход в монастырь. 1.46.15.

Вторая цитата («Учитель Гнус»). 1.56.10.

Чувство собственного достоинства. 1.57.30.

Настоящий аристократизм. 2.2.10.

Греки - образцы идеальной сущности... 2.04.35.

Интеллигенция в России. Аристократизм культуры. 2.5.35.

Божественное имеет право на ошибку. 2.12.25

Аристократическая литература в России. 2.13.55.

Развернутое содержание –

Первая цитата. 2.37.

«Гнус определил все это как идиотизм и поставил в связь с тупоумным ответом соседа. Он негодовал все больше и больше. Он вдруг очутился в мире, который являлся как бы отрицанием его самого, среди людей, внушающих ему глубочайшее отвращение, людей, которые не понимали печатного слова и слушали концерт, даже не прочитав программы».

^ История нашего высокомерия. Снобизм. 4.30

Собственно говоря, вот я прихожу в мир зачем, вот к этим людям? Для того, чтобы почувствовать, насколько я значителен. Я же могу к ним не приходить, я же могу игнорировать мир, который внушает мне отвращение. Это же вообще история такая стратегическая. Но мы приходим в этот мир, в какие-то фрагменты реальности, которые нам противны. Господи, ну ерунда какая-то, полный бред здесь происходит. Но эта сладость самоутверждения, которую мы проживаем вот в этот момент.

^ Все это полный бред. 5.20

Михаил: Бред это все, что вы говорите. Потому что вы употребили сейчас три категории – снобизм, высокомерие и отвращение. Снобизм и высокомерие – это разные вещи. Снобизм – это социальное высокомерие. Высокомерный человек – опять же, у него должен быть определенный пьедестал, в котором он сам для себя забравшись, смотрит на других, высокомерно. Отвращение – это уже другое, на уровне тактильных каких-то, буквальных вещей. Это какая-то внутренняя должна быть либо чистота, либо нечистота, но это уже шизофрения. То, что там написано – обычная практическая паранойя, общественная паранойя, социальная паранойя. Конфликт – опять же личный конфликт человека, который он почему-то решил вынести на всех. Это черта всей немецкой литературы, всего немецкого сознания.

8.00. Технологически, литературно (кусок) построен великолепно, очень много антитез, я против всех – все против меня. И тут начинается вот это самокопание…

8.40 . Вот не хочется мне вообще про человека говорить… Мы обожаем говорить про человека вообще, хлебом не корми, вот про человека вообще поговорим, да не интересуют меня люди вообще, меня интересуют 4 человека, собравшиеся за этим столом.

Учительская позиция в культуре. 13.00.

Почему и как читаются книжки. 14.50

Книжки читаются не потому, что они считаются умными и не потому, что я пытаюсь приобщиться к какой-то высокой культуре… По большому счету, книжки читаются потому, что они чем-то цепляют, они цепляют и что-то из нас вытаскивают. И очень важно понять, если мы относимся к книге как к психологическом тексту (каким-то странным образом Генрих Манн или кто-то там еще обращается ко мне, хотя он знать об этом не знает)…

Неслучившийся собеседник. 16.50

Обсуждение Толстого. 18.48 (вызванное появлением Ольги).

Нацизм, страсть самоутверждения.

Переделать тупоумных людей, научить их подлинности

25.20. История нацизма на этом и строится, на культурном самоутверждении. Я как носитель высокой культуры, я должен на них воздействовать, или их переломать. Но того, кого я презираю.

25.55. Есть в человеке страсть самоутверждения, мне хочется быть мессией, мне хочется быть умным, мне хочется чувствовать себя круче. Собственно говоря, нацистская идеология вся ведь на этом строится.

Травма книжной культурой. Лекция Волковой. Житийная литература. Жизнь как попытка восхождения к простоте 26.25

Есть люди, которые в этой культуре живут, они книжники, но они не несут в себе этого некого самоупоения. Та блестящая лекция Волковой – она же как раз про это. Волкова – это человек, который фантастически глубок, она фантастически глубоко плавает и ныряет в глубины культуры и при этом основной пафос – это пафос уничтожения в себе вот этой высоты, пафос того, что есть подлинность жития. Там основной ход был в 19 веке – это конфликт литературы книжной и житийной. Житийная литература вроде бы абсолютно наивная, она примитивная. Но Волкова совершенно изящно и изысканно показывает, как литература житий святых оказывается выше тоньше и глубже в каких-то вещах, она, как минимум, не самоутверждающаяся литература

27.55 Что значит начать жить? Начать проживать друг друга, это самое трудное. Готовность выныривать из внешних культурных оболочек, в которых спрятаны собеседники.

29.35 Волкова делает акцент на полноте опыта проживания вот этого так называемого простого, так называемого примитивного человека. И с этой точки зрения поразительным образом идет рифмовка этого фрагмента с историей про Толстого. Собственно говоря, Толстой тоже пытается прорваться к простоте. Любой человек, который живет в культуре, может «впасть как в ересь в неслыханную простоту», а это безумно трудно.

Жизнь как попытка не опрощения, а восхождения к той простоте, в которой совершается настоящая подлинная жизнь. Когда она оказывается выше и значительнее книжной культуры

30.55 Катастрофа нацизма – это катастрофа упоения определенной книжной культурой и катастрофа высокомерия, и попытка построить жизнь по книжному сценарию

Психологическая потребность в пирамидальном устройстве мира. Драматическое наследие эпохи просвещения. 32.40.

На мой взгляд, величайший герой русской литературы непознанный и непонятый – это Фамусов с его знаменитым – собрать все книги бы да сжечь. В этом есть действительно трагедия книжной культуры.

Достоевский – нет ни одной позиции, которая занимает безусловную высоту над всеми другими. Для Достоевского мир в принципе не выстроен пирамидально, а позиция толстого в этом плане это как раз попытка прорваться сквозь пирамидальность, а во фрагменте у Генриха Манна – некая корневая психологическая потребность в пирамидальном устройстве мира. Мир должен быть устроен пирамидально, и в этом плане, это конечно полный антидостоевский. Я имею в виде не Генриха Манна, а учителя Гнуса.

33.20. В каком-то смысле это драматическое наследие эпохи просвещения.

Есть теория, что фашизм зародился в эпоху просвещения. Мы просвещаем – просвещение и воспитание.

Нацизм – доведение идеологии просвещения до некоего предельного абсурда. Звоночки – Великая французская революция, когда начинается кровавая бойня за идею, кто носитель правильной идеи и кого очередного неправильного нужно уничтожить. Мы же не ради живота своего, мы ради истины, учитель гнус он тоже ради истины, ради высокой культуры, он пропитан этим презрением, он понимает, что такое есть совершенство музыки, литературы, а это что? Какое-то там дохлое раблезианство и тд.

^ Драма маленького человека, который изломан своей образованностью особого типа. 25.35

Мучение Толстого своей образованностью, которую он пытается преодолеть. Толстой пытается в себе всю жизнь преодолеть учителя гнуса. Преодолеть вот это состояние – мне кажется, что я умнее, заведомо умнее, ну как же я книжек больше прочитал, и я тоньше знаю какие-то книжные моменты.

Трагедия маленького человека, по сути, оставшегося маленьким, но получившего большое образование. Большой человек растет не из большого образования, он не из книжек прорастает, а из вот этой разбуженности души, разбуженности сострадания, способности слышать другого человека.

Большевизм тоже порождение идеологии просвещения. 38.20.

Попытка абсолютного самоутверждения над людьми за счет некой истины, которая во мне есть. Я знаю больше, поэтому я имею право руководить, управлять и давать инструкции, как должны думать другие.

^ Диалогическое пространство. 40.08

Это же все полный бред, но это ваш бред. Диалогическое пространство, пространство Достоевского. Абсолютно непонятно, как Достоевский делает то, что так и не удалось сделать Толстому.

Как научиться подходить к текстам не сточки зрения знаний, знания всплывут, умные слова появятся, но они появятся только тогда, когда будут работать на просыпающегося человека, на вот этого внутреннего ребенка.

43.20. Работа со своими пространствами и работа с пространствами смыслов других.

Самоидентификация себя с гнусом, жажда самоутверждения. Люди, которые жаждут учителя. 46.20

48.00. Педагогическая власть, гуру обладает светом и ведет к истине, а все остальные – ученики. И есть куча людей, которые жаждут учителя, который укажет свет истины. Действительно есть множество людей, которые мечтают о Гнусе в той или иной форме, который все расставит по полочкам, и тогда я могу просто пойти за светом истины за тем или за другим.

49.30 Источник истины, истина, которая рождается в диалоге, всегда несовершенна, она всегда на краешке какого-то соединения наших мыслей. Перекладывание ответственности на гуру.

Опыт житийный он именно потому невероятно ценен, потому что это опыт, который мы строим на свой страх и риск, не по бумажкам, а впервые, исходя из того, что есть в жизни.

^ Ответственность перед собой. 50.27

Мы несем ответственность за свой выбор. Как понять, что такое ответственность. Трудность держания ответственности на себе. Самое трудное – увидеть зону своей ответственности.

54.45. Самые талантливые учителя работают на себя, а не на ребенка. Трудный ученик – провокация на развитие учителя.

56.50. Изобретение идеи порядка ребенком, появление зоны собственной ответственности.

Фашизм – трагедия полуобразованных людей, психология зависти в фашизме. Зависть в нас. Смирение. 1.01

1.02. Фашизм – это всегда трагедия полуобразованных людей, людей которые почувствовали вкус культуры, вкус книги, но при этом у которых нет какой-то корневой аристократической системы

1.3.10. Вся диктатура (полуобразованность и идея счастья, царства на земле, светлого будущего) коренится в том, что мы сейчас все полуобразованны, но когда все вместе достигнем того, тогда мы станем богами. А у аристократии уже есть сформированная модель «куда стремиться». Те, кто необразованны, туда и не идут, как говорил Конфуций, у кого есть мозги, тот управляет государством, у кого их нет, тот ему подчиняется. При диктатуре – кто имеет деньги, тот имеет власть.

1.7.40 Зависть в нас. Когда зависть становится губительной, жажда самоутверждения. Когда я чувствую ум безмерный и понимаю, что я с моим-то умом! – это зависть Раскольникова.

1.9.15. Настолько же, как жажда жадности, очень важен для российской культуры ход на смирение, которое способно каким-то образом тебя уравновесить с миром. Смирение гордыни, способность принять себя в тех обстоятельствах, которые тебе даны, как идеальные для тебя, … в которых ты можешь абсолютно полноценно реализоваться. … Я в любой точке своей жизни обладаю возможностью состояться, в самых невозможных условиях.

Сила духа, тайна внутренней свободы. Пушкин, Шаламов 1.12.15

Очень важная история про людей, которые попадают в ГУЛАГ. ЛН Гумилев практически все свои циклы сочинил там. Невозможная ситуация может быть не критичной для меня. Сила духа ответственного перед самим собой. Тайна внутренней свободы, тайна Пушкина - ситуация полной ловушки, полной тюрьмы, и он вопреки всему этому создает себя, строит совершенно фантастический и невероятный мир и невероятный язык в этих обстоятельствах.

1.17. Варлам Шаламов. Откуда в нем невероятная сила духа? Он принципиально стопроцентно атеистичен и при этом несет в себе непоколебимую силу духа.

То деяние, тот подвиг духа, которое совершает ВШ, конечно беспрецедентен.

1.23.05. Сила духа появляется тогда, когда ты начинаешь вести какую-то принципиально другую траекторию, которая не успешна, но которая для тебя почему-то значима, которая выстрадывается тобою из опыта твоей жизни.

1.31.13. Сила духа обретается не из книжек, не из учебников, только из проживания своих проблем, из преодоления, из того как я строю сам себе сценарий своей жизни.

Жадность, переходящая в полезный эгоизм. 1.31.35.

Когда возделываешь пространство своего «я», понимаешь, что мое «я» – совершенно уникальное, не принадлежащее всем. Если чувствуешь суверенность и уникальность своего «я», тебе в голову не приходит этим пространством огорошить кого-то другого.

Учебник – это то, в чем личность умирает. Карл Маркс. Гениальность библии. 1.34.40.

Есть живое трагическое напряженное интеллектуально изломанное и очень сложное философское пространство Маркса (на уровне его текстов, рукописей), живая жизнь реального, безумно сложного человека – и что происходит с этим со всем, когда это превращается в учебник. То, что можно человека превратить в учебник – это факт, но сделать человека учением – это значит его убить.

1.35.40. Библию безумно трудно сделать учением. Гениальность библии как раз заключается в том, что это совершенно сумасшедший ход, связанный с тем, что под одной обложкой собраны разные авторы разных эпох. Человек обрекается на диалогичность, постоянно сталкивается с массой парадоксов, непонятностей, противоречий внутренних, и это все то, что заставляет собственные мозги шевелиться и каким-то образом что-то домысливать и чего-то придумывать. А уж когда дело доходит до нового завета, ну это же вообще нарочно не придумаешь, гениально – не одно, четыре евангелия. Сразу вводится версионность интерпретации жития. А еще куча апокрифических, отторгнутых.

1.37.20. Евангелия на само деле они все про что, фундаментально на чем вся история европейская строится - евангелие это, по сути дела, рассказ про предательство. Про то, как ученики предали учителя. Все до единого, в разном формате. От Иуды до Петра – они предали все, каждый на свой лад. И после чего начинается вся история «после». История раскаяния, вины, возобновления диалога с распятым и тд.

Что есть книга бытия – это книга про историю, которая вырывается из-под контроля Господа Бога.

Это история фантастическая про то, что сам господь бог абсолютно слаб перед деянием рук своих. «И раскаялся Бог...», а в начале то как все хорошо начиналось. Бог создает мир не по заранее задуманному замыслу, там такая роскошная фраза «сделал, и увидел бог, что это хорошо». И он увидел, то есть сделал, посмотрел – «ух ты! Получилось». И это на самом деле очень по-человечески... И дальше уже оказывается пространство наших интерпретаций, в которых мы и оказываемся людьми.

Отличие раскаяния от сожаления. Гнус и Раскольников. 1.41.09.

1.43.38. Гнус - победивший Раскольников. А Раскольников - это история движения от преодоления к морали к возникновению нравственности.

Злодеяния и раскаяния. Пафос новой жизни и уход в монастырь. 1.46.15.

1.49.23. Невероятно важно, что история апостолов - это не самобичевание и уход в монастырь, это деятельная реализация чувства вины, а не уход в чувство вины. А монастырь - это крайняя ситуация, она нужна, когда у человека ресурсов для деятельного преодоления чувства вины нет.

Вторая цитата («Учитель Гнус»). 1.56.10.

«Кроме того, она невольно подчинилась его непоколебимому и в этой непоколебимости почти величественному убеждению, что нет на свете людей, которые бы чего-нибудь стоили по сравнению с ним и с ней. Завороженная его властной силой, она тоже приобрела чувство собственного достоинства и важную осанку. Когда бразилец на уединенном утесе, ломая руки, упал перед ней на колени, она сказала тоном бесстрастного наблюдателя:

- Оказывается, вы обыкновеннейший пустобрех».

Чувство собственного достоинства. 1.57.30.

Что есть по-настоящему чувство собственного достоинства. Чувство достоинства, опирающееся на чувство нашей избранности. Мы - особые.

Эгоизм не требует социальных связей и самоутверждения, а чувство избранности все равно требует социального самоутверждения. Чувство настоящего собственного достоинства заставляет нас быть терпимыми, благосклонными, не быть жестокими.

Настоящий аристократизм. 2.2.10.

Настоящий аристократизм - не книжный, не выдуманный. Тот аристократизм, в который играет Гнус, - бутафорский, театрализованный, который вычитан из книг, со сцены, но не то, что было по-настоящему и на самом деле. Любой аристокат несет на себе проклятье, а зачастую и ужас всего рода. Вереница предков, каждый из которых отнюдь не был идеальным. Естественно, что я, наследуя этой традиции, себя по отношению к ней каким-то образом должен строить. Для меня всегда есть вопросы про мое прошлое, а то, что мы видим у Гнуса - это чистая бутафория, игра.

Греки - образцы идеальной сущности... 2.04.35.

2.05. В идеологии нацизма очень много таких сочиниловок про идеальную историю, про идеального арийца. Не важно, что было на самом деле, не важны вот эти бытовые подробности, важно то, что вот есть вот этот образ, под который мы себя строим.

Интеллигенция в России. Аристократизм культуры. 2.5.35.

Аристократизм интеллигентский у нас не успел сформироваться. Гражданская литература у нас начинается совсем недавно, от Пушкина.

Интеллигент - это точка интеллектуального надрыва. Когда я с одной стороны охватил все это интеллектуальное богатство и чувствую уже себя образованным, а с другой стороны вот нет этой усталости аристократа и понимания. И чувство ответственности - с меня все начинается, я - точка начала... Я - та базовая черепаха, на которой весь остальной мир держится.

Любой литератор английский 19 века - Диккенс, Теккерей – чувствует, что под ним еще куча черепах, на которых этот мир выстроен. А в России с одной стороны собственной укорененной традиции гражданской нет, а с другой стороны - вот он запад, вот он восток - там мощные традиции, и мы из себя начинаем создавать великую литературу. И здесь точка надрыва, и точка прорыва. И в этом специфика постоянной этой интеллигентской надорванности, надломленности и сломанности.

2.9.50 Китайская и европейская культуры не невротизированы. И вот традиция русского языка, который как литературный язык возникает в первой трети 19 века.

Божественное имеет право на ошибку. 2.12.25

Книга ветхого и книга нового завета - это великие книги, которые санкционировали право бога на ошибку. Это главная причина, по которой это, действительно, является самой мощной книгой в истории культуры, потому что ни в одной другой религиозной традиции нет Бога, имеющего право на ошибку. Это, с одной стороны, гигантский источник напряжений, но, с другой стороны, это источник совершенно невероятного культурного драйва.

Аристократическая литература в России. 2.13.55.

2.15.07. Когда я знаю, что предшественник мой в языке 300 лет назад существовал и писал ой-е-ой как, это меня освобождает от некой ответственности. Впервые условия для аристократизма русской литературы возникают только сейчас. С этой точки зрения, современный писатель, это писатель, который уже не будет нести в себе вот этот надрыв и эту ответственность.

2.20.15. Мы впервые за долгое время оказались в ситуации, когда выбор и нахождение хорошей литературы - это стало зоной нашей ответственности, а не зоной ответственности заранее приготовленного путеводителя. Трагедия советской нации - все знали, что читать.

Читатель возникает в ситуации собственного выбора.

2.31.20. Аристократизм натуральный возможен тогда, когда род продолжается, а не когда этот род вырезали и гильотинировали. То же самое с книжками (если мы говорим о метафоре аристократизма), мы тогда можем говорить об аристократизме, когда есть традиция непрерывная литературная, когда у нас не происходит обрыва постепенностей, и больше половины народа, которые что-то представляли из себя до 17 года - оказываются под полным запретом. Просто потому, что они оказались по ту сторону баррикад, и мы о них ничего не знаем, гигантский пласт литературы. Но, кроме того, есть и вытеснение внутри себя вот этой традиции.

Создается абсолютно гениальная литература в советское время. Платонов. Горький, Шаламов. Но она с дополнительным надрывом, в ней не возникает аристократической успокоенности. А Владимир Сорокин уже аристократически успокоен, он литератор в чистом виде.

Навигация составлена Инной Моисеевой.

Blog

9 апреля, Встреча вторая, Генрих Манн, «Учитель Гнус»

Содержание