Артур Таболов. Водяра

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Екатерина Ткачева, 265.04kb.
• Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей, 2272.32kb.
• Прощай, Артур – гроза Востока! Драма Предисловие, 529.53kb.
• Авалон Артур – Змеиная сила Перевод А. Ригина, 3086.89kb.
• Джером Клапка Джером. Трое на четырех колесах Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей, 1265.76kb.
•      Вконце XIX века Артур Уэйт писал, что все, что касается происхождения "Магии Арбателя",, 423.89kb.
• Артур Шопенгауэр. Размышления о государстве, политике и праве (фрагменты Сочинений), 509.28kb.
• Оганесян Артур Мартунович Новочерк 904-508-7668 18. 01. 61 Пушилов Алексей Юрьевич, 70.13kb.
• Де Гобино, Жозеф Артур, 4751.19kb.
• Артур Шопенгауэр. Афоризмы житейской мудрости, 2893.06kb.

II

Президентские маршруты всегда тщательно проверялись службой

безопасности. За час до прибытия самолета с Галазовым начальник охраны

проехал по двадцатикилометровой трассе от аэропорта до города. Ничего

подозрительного не обнаружилось. Только одно привлекло внимание. На середине

пути, метрах в трехстах от ярко освещенного поста ГИБДД, на обочине стояли

старые "Жигули"-пикап с прицепом, закрытым брезентом, с осетинскими

номерами. Заднее левое колесо было снято, машина стояла на хлипком штатном

домкрате. Капитан на посту объяснил: подошел какой-то мужик, русский,

попросил приглядеть за его тачкой, пока он съездит в шиномонтажку починить

колесо. В прицепе и в багажнике яблоки, с фазенды, везет на базар.

Перегрузил машину, а резина старая, вот и встал. Капитан проверил. Верно,

яблоки. Твердые, как камень, зимний сорт. Обматерив недотепу-водителя, дал

добро. Предупредил: только мигом. Водила обрадованно поблагодарил, тормознул

такси, поспешно погрузил запаску в багажник и уехал. Почему-то до сих пор

нет.

Начальник президентской охраны осмотрел "жигуль" и прицеп. Яблоки.

Много. Наверное, весь урожай с шести соток. Записал номера, пообещал

капитану: через час не уберешь - погоны сниму. Через полтора часа, когда

президентский кортеж поравнялся с постом, "жигуль" с прицепом все еще темнел

на обочине. "Ну, сукин сын!.." - обругал начальник охраны милицейского

капитана.

И в этот момент раздался взрыв. Позже эксперты определили, что заряд

был примерно двести килограммов пластида. На посту ГИБДД выбило стекла,

яблоки разлетелись на километр. Взрыв прозвучал через пятнадцать секунд

после того, как президентский кортеж миновал смертельное место.

Никто еще не успел ничего понять, как водитель президентской "Волги",

кадровый офицер ФСБ, приказал "Пригнитесь!" и вбил в пол педаль газа.

"Волга" по встречной обошла "лендровер" охраны и милицейский "форд" и на

скорости за двести рванула к городу. Только когда она въехала в ворота

резиденции, Галазов спросил:

- Что это было?

- То, о чем я вам говорил, - ответил Алихан.

- Ты знал?

- Допускал. Мы проанализировали все ваши маршруты и поняли, где самое

удобное место для покушения. Мы угадали.

- Кто - мы?

- Мои сотрудники. Тимур Русланов, вы его знаете. И начальник службы

безопасности Теймураз Акоев.

- Передай им мою благодарность.

- Передам. Я хотел бы сделать вам небольшой подарок.

Алихан подошел к своему джипу, подоспевшему к резиденции вместе с

"лендровером" и милицейским "фордом", взял у Тимура спортивную сумку с

чем-то увесистым и поставил у ног Галазова.

- Передайте охране. Пусть все время возят с собой и включают за

городом.

- Что это?

- То, из-за чего вы остались живы. Джаммер.

- Что такое джаммер?

- Широкополосный подавитель радиосигналов. Блокирует импульс

радиовзрывателя. Если бы он не сработал, мы бы с вами сейчас не

разговаривали. Но он сработал.

Галазов вдруг ощутил, что смертельно устал. Это была не обычная

усталость после долгого, переполненного волнениями дня. Она уже давно

копилась в каждой клетке тела, как в дереве копится энергия умирания. Оно

еще цветет, еще плодоносит, но все больше появляется сухих веток, рыхлеет

кора, подгнивают корни. Усталость старости. Галазов всегда гнал от себя эти

мысли. Какая старость? Шестьдесят семь лет - для мужчины-горца это не

старость. Это пора мудрости, не замутненной безрассудными страстями

молодости. Но сейчас понял: да, старость.

- Кто? - внезапно севшим голосом спросил он. - Кто за этим стоит?

- Не знаю, - ответил Алихан. - Знаю только одно: не ингуши.

Галазов поднял на него тяжелый взгляд. Знает больше. Знает, но не

скажет.

- Ладно. Я тоже хочу сделать тебе подарок. У тебя есть интерес в

американском спирте?

- Есть.

- Сворачивай все дела. Как можно быстрей.

- Спасибо, Ахсарбек Хаджимурзаевич. Это очень ценный совет.

В словах Алихана Галазов уловил легкую иронию, принял ее за недоверие и

рассердился:

- Не веришь? Я тебе больше скажу. Не имею права говорить, но тебе

скажу. Завтра прилетает начальник погранслужбы генерал Николаев. У него

приказ президента: покончить с американским спиртом. И он его выполнит!..

III

Директора Федеральной пограничной службы РФ генерала армии Николаева

называли "генерал со скрипкой". Он был потомственным офицером, в третьем

поколении. Генералом был его дед, погибший в 1939 году. Отец в двадцать два

года командовал полком, прошел всю войну и вышел в отставку

генерал-полковником. Как во всех семьях высокопоставленных военных, детям

давали хорошее образование, приглашали домашних учителей. У Николаева

обнаружились музыкальные способности, занимался скрипкой. Но в консерваторию

поступать даже и не пытался, последовал семейной традиции - стал курсантом

Московского высшего общевойскового командного училища имени Верховного

Совета РСФСР. Скрипка так и осталась увлечением на досуге. Играл для себя,

иногда на домашних вечерах, которые устраивала мать, поэтесса Елена

Николаева, выпускница Литературного института. Где бы ни служил Николаев, в

его доме всегда собирались местные артисты и литераторы, заезжие писатели и

поэты, приезжавшие на гастроли музыканты. Они часто удивлялись, узнав, что

гостеприимный хозяин дома, человек с мягкими манерами потомственного

интеллигента - военный в больших чинах.

Как ни странно, интеллигентность не стала помехой его карьере. Начав,

как и все молодые офицеры, с должности командира взвода, Николаев прошел все

ступени служебной лестницы, был командиром роты, батальона, начальником

штаба и командиром полка и дивизии, первым заместителем командующего армией

и командующим армией, успешно окончил Военную академию имени Фрунзе и

академию Генерального штаба. В сорок три года стал первым заместителем

начальника генштаба, а через год, когда из расформированного КГБ вывели

пограничников, указом президента Ельцина был назначен главнокомандующим

Пограничными войсками России, а затем директором Федеральной пограничной

службы РФ.

Стремительность карьерного роста Николаева многим казалась загадочной,

но все попытки вычислить "волосатую руку" в прежнем руководстве СССР или

тайные связи с Ельциным ни к чему не привели. Не было руки, не было никаких

связей. Пришлось согласиться с тем, что своей карьерой Николаев обязан

только самому себе, своей исполнительности, инициативности и обостренному

чувству офицерской чести, запрещающей угодничать перед начальством и

перекладывать ответственность на других. На него работало время. Подобно

тому как в трудную пору войны на высшие командные посты выдвигались люди,

умевшие воевать, так и в первые постсоветские годы оказались востребованы

профессионалы, на которых власть могла положиться. Таким профессионалом и

оказался Николаев, "генерал со скрипкой".

В 1993 году, когда он возглавил погранслужбу, самое катастрофическое

положение сложилось на Дальнем Востоке. Японские траулеры и сейнеры

беспрепятственно браконьерничали в российских водах, а сторожевики

пограничников стояли у причальных стенок из-за нехватки горючего. Квоты на

вылов рыбы раздавались за взятки. Капитаны судов дальневосточного

рыболовного флота, ставшими частными после поспешного акционирования, ни с

какими квотами не считались, вывозили улов в Японию и сдавали оптовикам за

наличную валюту или прямо в море перегружали морепродукты и крабов на

японские суда. Страна теряла миллиарды долларов, рыбные запасы России

стремительно истощались. Все попытки центральной и местной власти навести

порядок наталкивались на ожесточенное сопротивление набравшей огромную силу

рыбной мафии.

Очень немногие знали, чего стоило Николаеву переломить ситуацию. Борьба

с Минфином за увеличение финансирования оказалась не самой трудной

проблемой. Было все: предложения взяток в миллионы долларов, угрозы и

покушения на ближайших сотрудников. В море разворачивались настоящие

сражения - с погонями, с обстрелами браконьерских судов. На телевидении

замелькали сюжеты о задержании японских траулеров и конвоировании их в

российские порты. Опустели оптовые рыбные рынке на Хоккайдо и Окинаве.

Но деньги дальневосточной рыбной мафии доходили в Москве до самых

верхов. Иначе ничем нельзя было объяснить растущее недовольство в близких к

правительству и президенту кругах активностью главного пограничника. Когда

нельзя предъявить никаких обвинений по делу, всегда находятся обходные пути.

Пошли разговоры о непомерной амбициозности Николаева, превращающего

погранслужбу в такого же монстра, каким был КГБ. На экстренном совещании в

Кремле после нападения боевиков Басаева на Буденновск президент Ельцин,

болезненно ревнивый к чужим успехам, обвинил директора ФПС в том, что он

оставил без охраны границу между Дагестаном и Чечней. Обвинение было

нелепым, такой границы никогда не существовало. Николаев не стал

оправдываться, но на следующий день подал рапорт об отставке. Ельцин понял,

что напрасно дал волю своему раздражению, и отставку не принял.

Перед Николаевым следовало извиниться, но главнокомандующий не

извиняется перед генералом. Здесь вам не тут. Президент пригласил

строптивого пограничника в свой кабинет в Кремле, после часовой беседы с

глазу на глаз одобрил все его действия на Дальнем Востоке и увеличил

финансирование погранслужбы с заложенных в бюджет трех миллиардов рублей до

восьми. Это и было извинением президента. А спустя еще некоторое время

приказал вылететь на Северный Кавказ и навести порядок на осетино-грузинской

границе.

Во Владивостоке вздохнули с облегчением, а во Владикавказе поняли, что

пришли тяжелые времена.