Лада лузина: «Журналистика — описание процессов вокруг, писательство — взгляд внутрь себя»
| Вид материала | Документы |
- Модель экономического кризиса, 91.46kb.
- Laney tне introvert advantage перевод с английского, 4380.75kb.
- Методика и порядок работ по определению, классификации и идентификации процессов. Описание, 707.68kb.
- Учебно-методическая карта дисциплины История журналистики (наименование) для студентов, 33.67kb.
- Методы достижения осознанных сновидений (ОС), 1069.7kb.
- Курс лекций по дисциплине «Русский язык и культура речи», 1092.65kb.
- И. М. Дзялошинский политическая журналистика учебно-методическое пособие, 300.97kb.
- Книга (фильм, спектакль, музыкальное произведение), которое перевернуло мою душу, 38.22kb.
- 1. Любишь ли ты шум и суету вокруг себя, 213.15kb.
- Мантра-медитация лекция, 855.07kb.
Лада ЛУЗИНА: «Журналистика — описание процессов вокруг, писательство — взгляд внутрь себя»
Константин РЫЛЕВ, «День»
Как-то проходя по «Глобусу» я обратил внимание, что какая-то девушка старательно разглядывает через стекло витрину с книгами Лады Лузиной. Пристально глядит на них, потом отходит чуть в сторону, еще раз рассматривает экспозицию. И, видимо решив, что не все ее устраивает, заходит в магазин и начинает переставлять книжки в ином порядке. У меня только первые несколько секунд теплилось предположение, что это работник магазина, которому есть дело до оформления вещей НАШЕГО писателя. Конечно, это была сама Лузина! Поскольку у нас в стране только писателю (не издателю и уж тем более — не продавцам книг) есть дело до произведений местных авторов и их раскрутки.
«Только так и надо делать, — сказала она, улыбаясь, когда мы поздоровались, — И тебе советую» — «Да я так и поступаю, — говорю, — только это несколько поднадоело».
Мы сразу договорились об интервью: поговорить на писательские темы.
Личность Лузиной (она же — Владислава Кучерова) яркая и неоднозначная. Она сделала свой «маленький переход через Альпы»: от скандальной журналистки «Бульвара» — к писательнице.
В первой роли нужно было: обозвать кого-нибудь, раздеться, сфотографироваться в бане с мэтром украинской эстрады и прочие подвиги такого рода. Но за всей этой бравадой чувствовалось (по некоторым из ее наблюдений и характеристик), что человек рвется куда-то поближе к литературе как таковой.
После огромной и «дюже откровенной» статьи о об отношениях с одним, сейчас малоизвестным, телеведущим Лузина, наконец, прославилась! Однако стилистический уровень того опуса не соответствовал достижениям эротической литературы в исполнении Генри Миллера, Лимонова или даже «Полевым исследованиям украинского секса» Оксаны Забужко. Было только неуемное желание учудить «что-нибудь эдакое». Эти черты (только некоторые черты!) Лузиной я даже радостно «привил» одной из героинь своего романа «Брачные игры». Но что касается реального прототипа, была еще одна интересная психологическая деталь, не вписывающаяся в канву литературного персонажа.
С одной стороны, у девушки вроде склонность к эпатажу, почти эксгибиционизму, а с другой, когда, например, мы пересекались где-нибудь в театре или на концерте, меня всегда удивляла застенчивость Лады. Она тоже была искренней: эти опускания глаз, вежливый, но задорный смех. Такие вот полярности уживались в одном человеке!
Время шло, и появилась первая книга рассказов Лады — «Моя Лолита», затем вторая — «Я — ведьма». Сейчас готовится к выходу ее первый мистико-приключенческий роман «Киевские ведьмы. Щит и меч». За два года — совсем неплохо (помимо сборников статей).
Ее издатель Александр Красовицкий сообщил в глянцевом журнале, что «Ведьма» — самая продаваемая на тот момент книга его издательства «Фолио».
Утвердилось мнение, что Лузина — это качественная женская литература. Поклонницы ее творчества есть и в нашей редакции.
Что касается меня, то сильное впечатление на меня произвел ее рассказ «Дьявол на пенсии» («Моя Лолита»). О нем нельзя сказать: женская это литература или мужская? Это просто литература. И талантливая. Там угадан характер Киева, ясные и четкие обрисовки персонажей. Сюжет хоть и навеян Булгаковым, тем не менее это самобытное и оригинальное произведение.
С Лузиной получилось не интервью, а скорее диалог. Иногда переходящий в спор (что делать — два автора!). Но думаю, любопытный и для остальных.
Однако начнем с начала.
^ «Я ЛЮБИЛА НЕ ЛЮБИТЬ»
— Та нашумевшая статья, это была попытка заявить о себе не слишком замечательным способом? В той вещи был список недостатков реального человека: ногти не стрижет, волосы не моет. Не тот уровень деталей. Это не литература, а предъявление счета.
— Может быть, но это был честный счет с точки зрения моей обиды. Я была абсолютно искренна вне зависимости от того, хороша я была или плоха.
— ^ Но ты же в объекте критики замечала только негатив?
— А что может замечать женщина, которая расстается с мужчиной?
— В этом и определенная нечестность. Меня кинули — так я вам устрою! У Цветаевой обиды выливались в гениальные стихи, но не в счета.
— Это была просто месть.
— ^ Но она не была красивой.
— (Смеется) Зато — сработала! Это единственный и для меня ценный опыт, когда похоть стала смыслом. Когда ей подчинено все!
— ^ Но ведь ты не производишь впечатление человека-животного?
— Наверное, поэтому больше такого опыта у меня не было. Но после той статьи у меня случился переломный момент: на пути от скандальной журналистки к писательнице.
Раньше для меня, например, месть была тем, чего я не могла не сделать. Я любила свою злость, любила не любить. Я нравилась себе плохой. Потому что быть плохой удобно и весело. А Женя Рыбчинский сказал мне по поводу той статьи одну-единственную фразу, которая полностью переменила мою жизнь: «Кому стало лучше от того, что ты написала?» Задачи, которые я ставила тогда перед собой, я выполнила: отомстить за обиду, заставить страдать, засветиться, получить деньги. Но лучше от этого действительно не стало никому. Получается, что за всю свою журналистскую деятельность я никому не сделала лучше.
Теперь, когда я сажусь писать, прикидываю: кому я сделаю лучше своим произведением? Может, кто-то рассмеется — ему станет легче. Или оно поможет решить какую-нибудь, пусть и примитивную женскую проблему.
После рассказа «Крещенские гадания» мне приходило множество писем от девушек. В них говорилось, что они стали по-другому смотреть на себя в зеркало. Поняли, что они относились к себе излишне скептически. Для меня теперь одна из основных задач: чтобы был позитивный сдвиг, пусть маленький, не глобальный, но он должен быть!
^ «ЗА ПОЛГОДА НАПИСАНИЯ РОМАНА ИЗ ДОМА Я ВЫХОДИЛА ТОЛЬКО ЗА СИГАРЕТАМИ И ПРОДУКТАМИ»
— Для стиля твоих критических стаей было характерно жесткое изображение артистов. Забавно, что тебя впоследствии удивляло, что они обижались. Что за феномен? Ты не чувствуешь насколько сатирически преображаешь героев? Но помимо эпатажа ты хочешь подать себя и рафинированной эстеткой. Как ты объединяешь в себе сатиру и эстетство?
— Органично. Как Булгаков совмещал разные вещи? Если проследить за его творчеством, то на первом этапе — отдельно фельетоны, отдельно — фантастика, отдельно — религиозная философия. Потом все это он свел в «Мастере и Маргарите». Я тоже пробую себя в разных аспектах. Я хотела прославиться — прославилась. Потом поняла, что мне неинтересно, чтобы меня знали в одной роли. Хотелось не просто «звенеть», а...
— ^ Обрести мелодию?
— Вот именно! Образ журналистки-скандалистки изжил себя. На том возрастном этапе хочется ярко одеваться: самые большие сережки, аляповатый грим, самый большой страз на палец! Чтобы все на тебя оборачивались. Журналистика — описание процессов вокруг, писательство — взгляд внутрь себя. Это повлекло за собой и смену образа жизни.
— ^ В чем конкретно это выразилось?
— Мне пришлось сменить работу, манеру одеваться, образ мышления, распорядок дня. Журналистка — профессия подвижная, тусовочная. Кокетничаешь, крутишь романы, шастаешь по мероприятиям, много внешнего блеска. А я уже полгода занимаюсь писательской профессией. Это не абстракция, полгода я каждый день сидела у компьютера, рожала свой треклятый роман. Уже несколько раз я билась головой об стенку и как минимум два раза хотела все бросить.
— ^ Тебе его заказал издатель?
— Как же! Я сама решила его написать! Самое большое произведение до этого было 60 страниц, а тут — 600! Сидишь в джинсах и в одной и той же майке. За окном — лето, у людей — отпуск, истерические всплески моды, а я не покупаю новых платьев, потому что не понадобятся.
— ^ Значит тебе нравится этот новый способ существования?
— Да, писать — кайф. Но помимо того я же нормальный человек и женщина приятной наружности.
— ^ Ты могла бы поработать несколько часов, а потом — гулять.
— Не могла! Вечером читала книжки, придумывала, что буду писать завтра, что исправлю — бесконечный процесс. Из дома я выходила только за сигаретами и продуктами.
— ^ Ты что, аванс получила?
— Чтоб так сидеть, как проклятая, я заработала журналистикой! Я же еще и квартиру снимаю. Потому что дома у меня, как у героинь Дарьи Донцовой — вокзал. Получается, мне нужно было заработать деньги и отложить их, чтобы немного поработать писателем.
^ «ЕСЛИ У МЕНЯ ДЕПРЕССИЯ, Я ПОКУПАЮ СЕБЕ ПОЛКИЛО «КРАСНОГО МАКА», ТРИ КНИЖКИ ДОНЦОВОЙ И ПОЛНОСТЬЮ ОТКЛЮЧАЮ ГОЛОВУ»
— К вопросу о Донцовой, твое творчество тоже относят к разряду женской литературы. Тебя это не задевает?
— Бытует мнение, что женская литература — это не литература. Я так не считаю, раз она кому-то нужна. Та же Донцова дает мне возможность отдохнуть. Если у меня депрессия, я покупаю себе полкило «Красного мака», три книжки Донцовой и полностью отключаю голову.
Второе, что мне дает Донцова, — это некоторый правдивый опыт. Ее главные героини всегда приютят, всем помогут. На контрасте с остальным, ужасным миром. Она описывает семью, и тебе хочется в ней оказаться.
— ^ У нее подспудная цель — сохранение семьи. А у тебя что?
— Не знаю точно... А может, и знаю, но стыдно ее озвучить. Но в любом случае мне увлекательно создавать свой мир.
Я по образованию театральный критик, мой педагог всегда сожалел, что я не пошла в аспирантуру. А я объясняла, что театральный критик только оценивает чужой процесс, а мне хотелось создавать свой, как режиссеру. Ты строишь идеальный мир и кому-то его презентуешь.
— ^ Идеальный? Без недостатков?
— С недостатками, конечно, но с теми, которые признаешь. И ты их побеждаешь в идеальном произведении. То, что происходит сейчас в моем творчестве, — учеба.
— ^ Сколько можно учиться?
— Пока не научусь (смеется).
— Действительно, в «Моей Лолите» у тебя много, условно говоря, учебных рассказов. Но мне очень понравился «Дьявол на пенсии».
— У меня тоже особое отношение к этому рассказу. Он достаточно странный. Я не выстраивала его по плану, как другие вещи. Он как бы сам «написался». Я показала его знакомым и спросила: «Там есть хоть какой-то сюжет?» А на сегодняшний день он лидирует в рейтингах. В конце любой моей книжки можно отметить понравившуюся вещь. Хотя мне кажется, что если бы из таких рассказов состояла вся книга, она бы хорошо не продавалась.
— ^ Что продается лучше всего?
— «Я — ведьма».
— У тебя демоническая тема — основная? Чего тебя к ней тянет?
— Не знаю, но с детства меня привлекают вампиры, ведьмы, колдуны.
— ^ Значит ты на стороне Тьмы?
— Я вовсе не на стороне Тьмы, но она мне интересна.
— Чем?
— В ведьмах мне импонирует возможность делать то, чего я не умею делать в жизни. А когда ты пишешь роман, ты переживаешь не свои приключения.
— ^ Но ведь любые приключения имеют под собой реальную подоплеку?
— Или нереализованные желания. Если говорить про роман «Киевские ведьмы. Щит и меч» (презентация — 14 декабря), когда ты получаешь власть — непросто что-то менять. Как говорят, нетрудно оставаться порядочным, ничего не делая. Посмотрим какой ты, если тебе дается возможность изменить все!
— ^ Но ведь часто ведьмы обращаются к темным силам.
— Делятся ведьмы на белых и черных. В киевском эпосе даже есть то, как они боролись между собой. Победили черные. Слово «ведьма» происходит от «ведать», то есть знать. Для меня ведьма — женщина, которая хочет больше знаний и власти.
— ^ Власти над человеком? В политику они не лезут?
— (Смеется) Пока нет. А почему я их взяла для романа: мистический сюжет позволяет шире варьировать возможностями.
Мне казалось странным, почему бы не сделать ведьму национальной украинской героиней. И не перевести ее в современный пласт.
— ^ Как в фэнтэзи?
— Фэнтэзи я не люблю, мне не нравится чужой мир, я этот хочу понять. Я все равно решаю свои проблемы и осуществляю свои мечты. Это в своем роде медитация.
— ^ Нет ли в «ведьминских методах» попытки играть нечисто, так сказать, краплеными картами? Ты предостерегаешь людей заниматься подобными вещами или призываешь?
— Я не могу призывать: либо черное, либо белое. Я ищу компромисс. Ищу его и для себя.
— Находишь?
— С трудом... С одной стороны, тема ведьм обширно представлена в украинской литературе, а с другой — Киев всегда считался столицей ведьм. Здесь — Лысая гора.
— Но здесь и Печерская лавра.
— Киев одновременно считался и столицей веры, и столицей ведьм.
^ «В КИЕВЕ КАЖДЫЙ МЕТР «ГЛУБОК» — МОЖНО СРАЗУ «ПРОВАЛИТЬСЯ»В ПРОШЛОЕ»
— Твое отношение к городу изменилось за время написания романа?
— Раньше я его не любила. Я хотела уехать в Москву. Когда я училась в институте, каждую неделю туда моталась. Киев мне казался ужасно медленным, провинциальным. В нем ничего не происходит! Киевский воздух я воспринимала как вязкий, труднопреодолимый кисель. А в Москве — темп, движение. Может, там труднее пробиться, но и заметят скорее. А тут все растягивается на года! Но после «Белой гвардии» Булгакова я научилась любить Киев. Эта книжка открыла мне город. Любовь к Киеву стала моей идеей-фикс. Раньше я не интересовалась историей. Теперь же мне пришлось изучить для романа легенды Киева. И город мне открылся заново!
Например, моя героиня заходит во Владимирский собор, делает пять шагов от входа и задумывается, что через эту точку проходили Николай II, Достоевский, Маяковский, Булгаков, Куприн. Они не могли не проходить! Каждый метр в Киеве настолько «глубок», что ты сразу «проваливаешься» в прошлое.