Николай Гаврилович Чернышевский. Что делать?

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   ...   86

VI




Однажды, - это было уже под конец лета, - девушки собрались, по

обыкновению, в воскресенье на загородную прогулку. Летом они почти каждый

праздник ездили на лодках, на острова. Вера Павловна обыкновенно ездила с

ними, в этот раз поехал и Дмитрий Сергеич, вот почему прогулка и была

замечательна: его спутничество было редкостью, и в то лето он ехал еще

только во второй раз. Мастерская, узнав об этом, осталась очень довольна:

Вера Павловна будет еще веселее обыкновенного, и надобно ждать, что прогулка

будет особенно, особенно одушевлена. Некоторые, располагавшие провести

воскресенье иначе, изменили свой план и присоединились к собиравшимся ехать.

Понадобилось взять, вместо четырех больших яликов, пять, и того оказалось

мало, взяли шестой. Компания имела человек пятьдесят или больше народа:

более двадцати швей, - только шесть не участвовали в прогулке, - три пожилые

женщины, с десяток детей, матери, сестры и братья швей, три молодые

человека, женихи: один был подмастерье часовщика, другой - мелкий торговец,

и оба эти мало уступали манерами третьему, учителю уездного училища, человек

пять других молодых людей, разношерстных званий, между ними даже двое

офицеров, человек восемь университетских и медицинских студентов. Взяли с

собою четыре больших самовара, целые груды всяких булочных изделий,

громадные запасы холодной телятины и тому подобного: народ молодой, движенья

будет много, да еще на воздухе, - на аппетит можно рассчитывать; было и с

полдюжины бутылок вина: на 5О человек, в том числе более 10 молодых людей,

кажется, не много.

И действительно, прогулка удалась как нельзя лучше. Тут всего было:

танцовали в 16 пар, и только в 12 пар, зато и в 18, одну кадриль даже в 20

пар; играли в горелки, чуть ли не в 22 пары, импровизировали трое качелей

между деревьями; в промежутках всего этого пили чай, закусывали; с полчаса,

- нет, меньше, гораздо меньше, чуть ли не половина компании даже слушала

спор Дмитрия Сергеича с двумя студентами {75}, самыми коренными его

приятелями из всех младших его приятелей; они отыскивали друг в друге

неконсеквентности, модерантизм, буржуазность, - это были взаимные

опорочиванья ; но, в частности, у каждого отыскивался и особенный грех. У

одного студента - романтизм, у Дмитрия Сергеича - схематистика, у другого

студента - ригоризм; разумеется, постороннему человеку трудно выдержать

такие разыскиванья дольше пяти минут, даже один из споривших, романтик, не

выдержал больше полутора часов, убежал к танцующим, но убежал не без славы.

Он вознегодовал на какого-то модерантиста, чуть ли не на меня даже, хоть

меня тут и не было {76}, и зная, что предмету его гнева уж немало лет, он

воскликнул: "да что вы о нем говорите? я приведу вам слова, сказанные мне на

днях одним порядочным человеком, очень умной женщиной: только до 25 лет

человек может сохранять честный образ мыслей". - Да ведь я знаю, кто эта

дама, -сказал офицер, на беду романтика подошедший к спорившим: - это г-жа

N.; она при мне это и сказала; и она действительно отличная женщина, только

ее тут же уличили, что за полчаса перед тем она хвалилась, что ей 26 лет, и

помнишь, сколько она хохотала вместе со всеми? И теперь все четверо

захохотали, и романтик с хохотом бежал. Но офицер заместил его в споре, и

пошла потеха пуще прежней, до самого чаю. И офицер, жесточе чем романтик

обличая ригориста и схематиста, сам был сильно уличаем в огюст-контизме.

После чаю офицер объявил, что пока он еще имеет лета честного образа мыслей,

он непрочь присоединиться к другим людям тех же лет; Дмитрий Сергеич, а

тогда уж поневоле и ригорист, последовали его примеру: танцовать не

танцовали, но в горелки играли. А когда мужчины вздумали бегать взапуски,

прыгать через канаву, то три мыслителя отличились самыми усердными

состязателями мужественных упражнений: офицер получил первенство в прыганье

через канаву, Дмитрий Сергеич, человек очень сильный, вошел в большой азарт,

когда офицер поборол его: он надеялся быть первым на этом поприще после

ригориста, который очень удобно поднимал на воздухе и клал на землю офицера

и Дмитрия Сергеича вместе, это не вводило в амбицию ни Дмитрия Сергеича, ни

офицера: ригорист был признанный атлет, но Дмитрию Сергеичу никак не

хотелось оставить на себе того афронта, что не может побороть офицера; пять

раз он схватывался с ним, и все пять раз офицер низлагал его, хотя не без

труда. После шестой схватки Дмитрий Сергеич признал себя, несомненно,

слабейшим: оба они выбились из сил. Три мыслителя прилегли на траву,

продолжали спор; теперь огюст-контистом оказался уже Дмитрий Сергеич, а

схематистом офицер, но ригорист так и остался ригористом.

Отправились домой в 11 часов. Старухи и дети так и заснули в лодках;

хорошо, что запасено было много теплой одежды, зато остальные говорили

безумолку, и на всех шести яликах не было перерыва шуткам и смеху.