Geum.ru

Иван Сергеевич Тургенев. Дворянское гнездо

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   49

XXXVI




На следующий день, часу в двенадцатом, Лаврецкий отправился к

Калитиным. На дороге он встретил Паншина, который проскакал мимо его верхом,

нахлобучив шляпу на самые брови. У Калитиных Лаврецкого не приняли - в

первый раз с тех пор, как он с ними познакомился. Марья Дмитриевна

"почивали", - так доложил лакей; у "них" голова болела. Марфы Тимофеевны и

Лизаветы Михайловны не было дома. Лаврецкий походил около сада в смутной

надежде встретиться с Лизой, но не увидал никого. Он вернулся через два часа

и получил тот же ответ, причем лакей как-то косо посмотрел на него.

Лаврецкому показалось неприличным наведываться в тот же день в третий раз -

и он решился съездить в Васильевское, где у него без того были дела. На

дороге он строил различные планы, один прекраснее другого; но в сельце его

тетки на него напала грусть; он вступил в разговор с Антоном; у старика, как

нарочно, все невеселые мысли на уме были. Он рассказал Лаврецкому, как

Глафира Петровна перед смертью сама себя за руку укусила, - и, помолчав,

сказал со вздохом: "Всяк человек, барин-батюшка, сам себе на съедение

предан". Было уже поздно, когда Лаврецкий пустился в обратный путь.

Вчерашние звуки охватили его, образ Лизы восстал в его душе во всей своей

кроткой ясности; он умилился при мысли, что она его любит, - и подъехал к

своему городскому домику успокоенный и счастливый.

Первое, что поразило его при входе в переднюю, был запах пачули, весьма

ему противный; тут же стояли какие-то высокие сундуки и баулы. Лицо

выскочившего к нему навстречу камердинера показалось ему странным. Не

отдавая себе отчета в своих впечатлениях, переступил он порог гостиной...

Ему навстречу с дивана поднялась дама в черном шелковом платье с воланами и,

поднеся батистовый платок к бледному лицу, переступила несколько шагов,

склонила тщательно расчесанную душистую голову - и упала к его ногам... Тут

только он узнал ее: эта дама была его жена.

Дыхание у него захватило... Он прислонился к стене.

- Теодор, не прогоняйте меня! - сказала она по-французски, и голос ее

как ножом резанул его по сердцу.

Он глядел на нее бессмысленно и, однако, тотчас же невольно заметил,

что она и побелела и отекла.

- Теодор! - продолжала она, изредка вскидывая глазами и осторожно ломая

свои удивительно красивые пальцы с розовыми лощеными ногтями. - Теодор, я

перед вами виновата, глубоко виновата, - скажу более, я преступница; но вы

выслушайте меня, раскаяние меня мучит, я стала самой себе в тягость, я не

могла более переносить мое положение; сколько раз я думала обратиться к вам,

но я боялась вашего гнева; я решилась разорвать всякую связь с прошедшим...

puis, j'ai ete si malade, я была так больна, - прибавила она и провела рукой

по лбу и по щеке, - я воспользовалась распространившимся слухом о моей

смерти, я покинула все; не останавливаясь, день и ночь спешила я сюда; я

долго колебалась предстать пред вас, моего судью - paraitre devant vous, -

mon juge; но я решилась, наконец, вспомнив вашу всегдашнюю доброту, ехать к

вам; я узнала ваш адрес в Москве. Поверьте, - продолжала она, тихонько

поднимаясь с полу и садясь на самый край кресла, - я часто думала о смерти,

и я бы нашла в себе довольно мужества, чтобы лишить себя жизни - ах, жизнь

теперь для меня несносное бремя! - но мысль о моей дочери, о моей Адочке,

меня останавливала; она здесь, она спит в соседней комнате, бедный ребенок!

Она устала - вы ее увидите: она по крайней мере перед вами не виновата, а я

так несчастна, так несчастна! - воскликнула г-жа Лаврецкая и залилась

слезами.

Лаврецкий пришел, наконец, в себя; он отделился от стопы и повернулся к

двери.

- Вы уходите? - с отчаяньем проговорила его жена, - о, это жестоко! -

Не сказавши мне ни одного слова, ни одного даже упрека... Это презрение меня

убивает, это ужасно!

Лаврецкий остановился.

- Что вы хотите слышать от меня? - произнес он беззвучным голосом.

- Ничего, ничего, - с живостью подхватила она, - я знаю, я не вправе

ничего требовать; я не безумная, поверьте; я не надеюсь, я не смею надеяться

на ваше прощение; я только осмеливаюсь просить вас, чтобы вы приказали мне,

что мне делать, где мне жить. Я, как рабыня, исполню ваше приказание, какое

бы оно ни было.

- Мне нечего вам приказывать, - возразил тем же голосом Лаврецкий, - вы

знаете - между нами все кончено... и теперь более, чем когда-нибудь. Вы

можете жить где вам угодно; и если вам мало вашей пенсии...

- Ах, не говорите таких ужасных слов, - перебила его Варвара Павловна,

- пощадите меня, хотя... хотя ради этого ангела... - И, сказавши эти слова,

Варвара Павловна стремительно выбежала в другую комнату и тотчас же

вернулась с маленькой, очень изящно одетой девочкой на руках. Крупные русые

кудри падали ей на хорошенькое румяное личико, на большие черные заспанные

глаза; она и улыбалась, и щурилась от огня, и упиралась пухлой ручонкой в

шею матери.

- Ada, vois, c'est ton pere {Ада, смотри, это твой отец (франц.).}, -

проговорила Варвара Павловна, отводя от ее глаз кудри и крепко целуя ее, -

prie le avec moi {проси его вместе со мной (франц.).}.

- C'est ca papa {Так это папа (франц.).}, - залепетала девочка,

картавя.

- Oui, mon enfant, n'est-ce pas que tu l'aimes? {Да, мое дитя, не

правда ли, ты его любишь? {франц.).}

Но тут стало невмочь Лаврецкому.

- В какой это мелодраме есть совершенно такая сцена? - пробормотал он и

вышел вон.

Варвара Павловна постояла некоторое время на месте, слегка повела

плечами, отнесла девочку в другую комнату, раздела и уложила ее. Потом она

достала книжку, села у лампы, подождала около часу и, наконец, сама легла в

постель.

- Eh bien, madame? {Ну как, мадам? (франц.).} - спросила ее ее служанка

француженка, вывезенная ею из Парижа, снимая с нее корсет.

- Eh bien, Justine {Да так, Жюстина (франц.).}, - возразила она, - он

очень постарел, но, мне кажется, он все такой же добрый. Подайте мне

перчатки на ночь, приготовьте к завтрашнему дню серое платье доверху; да не

забудьте бараньих котлет для Ады... Правда, их здесь трудно найти; но надо

постараться.

- A la guerre comme a la guerre {На войне как на войне (франц.).}, -

возразила Жюстина и загасила свечку.