Geum.ru

Stephen King "Danse Macabre"

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   33

мы игнорируем тот факт, что интересы американского бизнеса часто

противоречат друг другу, и предполагаем, что наше вмешательство в дела

Вьетнама, предпринятое с добрыми намерениями, но нелепо исполненное, есть

результат заговора военно-промышленного комплекса; или, как в недавно

расклеенных в Нью-Йорке, неграмотно составленных и плохо напечатанных

плакатах, которые утверждали, что аятолла Хомейни - марионетка.., да, вы

верно угадали - Дэвида Рокфеллера. С нашей бесконечной изобретательностью мы

предполагаем, что капитан Мантелл не задохнулся от недостатка кислорода,

когда в 1947 году гнался за этим странным дневным отражением Венеры, которое

опытные пилоты называют солнечным псом; нет, он гнался за кораблем из

другого мира, а когда подлетел слишком близко, пришельцы взорвали его

самолет лучом смерти <Летчик капитан Мантелл в 1948 году сообщил, что

видит какой-то объект, и полетел к нему, но разбился. Один из самых первых

эпизодов эпопеи с летающими тарелками.>.

У вас может сложиться неверное представление, если вы подумаете, что я

приглашаю вас посмеяться над всем этим вместе со мной: это не так. Это не

ограниченность сумасшедших; это вера мужчин и женщин, отчаянно пытающихся -

нет, не сохранить статус-кво, а понять, что происходит. И когда кузина Бекки

Дрисколл Вильма говорит, что ее дядя Айра совсем не дядя Айра, мы верим ей

инстинктивно и сразу. Если не поверим, то перед нами будет всего лишь старая

дева, которая медленно сходит с ума в маленьком калифорнийском городке.

Мысль непривлекательная; в разумном мире такие милые леди средних лет, как

Вильма, не должны сходить с ума. Это не правильно. В этом слышится шепот

хаоса, более пугающий, чем вера в то, что она права насчет своего дяди Айры.

Мы верим в это, потому что наша вера подтверждает разумность женщины. Мы

верим ей потому.., потому.., потому, что что-то же происходит! Все эти

параноидные фантазии на самом деле совсем не фантазии. Мы - и кузина Вильма

- правы; это мир спятил. Мысль о том, что мир спятил, неприятна, но как мы

можем справиться с сорокафутовым насекомым Билла Нолана, как только увидим,

каково оно на самом деле, и так же можем мы справиться и со свихнувшимся

миром, если будем твердо знать, на чем стоим. Боб Дилан обращается к

экзистенциалисту внутри нас, когда говорит: "Что-то здесь происходит, / Но

вы не знаете, что это, / Не правда ли, мистер Джонс?" Финней - в обличье

Майлса Беннелла - твердо берет нас за руку и объясняет, что здесь

происходит: это все проклятые стручки из космоса! Это они виноваты!

Интересно прослеживать классические нити паранойи, которые Финней

вплетает в свое повествование. Когда Майлс и Бекки собираются в кино, друг

Майлса, Джек Билайсек, просит Майлса прийти и взглянуть на то, что он нашел

в подвале. Это "что-то" оказывается обнаженным телом человека на карточном

столе, причем Майлсу, Бекки, Джеку и жене Джека Теодоре тело кажется не

вполне сформировавшимся, каким-то незаконченным. Разумеется, это стручок,

принимающий обличье самого Джека. Вскоре мы получаем конкретное

доказательство, что что-то идет не так, как нужно:


"Бекки буквально застонала, когда мы увидели рисунок отпечатка

<пальца. - Примеч. автора.>, и я думаю, нам всем стало нехорошо.

Потому что одно дело рассуждать о теле, которое никогда не было живым, о

пустом теле. И совсем другое, глубоко проникающее в сознание и касающееся

там чего-то примитивного, увидеть доказательства своих догадок. Никакого

рисунка не было; пять абсолютно гладких черных кружков".


Четверо героев, которым известно теперь о заговоре стручков,

договариваются не вызывать полицию, а посмотреть, как эти стручки

развиваются. Майлс отводит Бекки домой, а потом уходит к себе, оставив

Билайсеков стоять над карточным столом. Но среди ночи Теодора Билайсек

неожиданно меняет решение, и оба они оказываются на пороге дома Майлса,

Майлс звонит своему знакомому психиатру Мэнни Кауфману (психоаналитик? -

сразу подозреваем мы; но здесь не психоаналитик нужен, хотим мы крикнуть

Майлсу: зови армию!) и просит его посидеть с Билайсеками, пока он сходит за

Бекки.., которая до этого уже призналась, что ей кажется, будто ее отец

больше не ее отец.

На нижней полке шкафа в подвале дома Дрисколлов Майлс находит

заготовку, превращающуюся в псевдо-Бекки. Финней превосходно описывает, как

выглядит это будущее существо. Он сравнивает его развитие с изготовлением

медальона, с проявлением фотографии, а ниже - с необычными, очень похожими

на живых людей, куклами из Южной Америки. Но нас в нашем нынешнем нервном

состоянии больше всего поражает аккуратность и тщательность, с которой была

запрятана эта тварь: она ждала своего часа в пыльном подвале в закрытом

шкафу.

"Отец" опоил Бекки, и в сцене, полной романтики, Майлс отыскивает ее в

доме и несет на руках по спящим улицам Санта-Миры; легко представить себе,

как серебрится в лунном свете ее тонкая ночная рубашка.

А дальше? Приходит Мэнни Кауфман, и мужчины снова отправляются в дом

Билайсеков, чтобы осмотреть подвал.


"На столе не было тела. Под ярким, не отбрасывающим тени светом сверху

лежал ярко-зеленый войлок, и лишь по краям и вдоль боков виднелся толстый

слой серого пушка, который упал, как я предположил, с потолочных балок.

Раскрыв рот, Джек мгновение смотрел на стол. Потом повернулся к Мэнни и

протестующим голосом сказал:

- Оно было на столе! Мэнни, было! Мэнни улыбнулся и быстро кивнул:

- Я тебе верю, Джек..."


Но мы-то знаем: так говорят все психоаналитики.., собираясь позвать

людей в белых халатах. Мы знаем, что этот пушок не упал с потолка; проклятая

тварь оставила семена. Но никто, кроме нас, этого не знает, и Джек

произносит дежурную фразу всякого беспомощного параноика: "Вы должны мне

поверить, док!"

Мэнни Кауфман полагает, что увеличение количества жителей Санта-Миры,

считающих, что их родственники перестали быть самими собой, объясняется

массовой истерией - примерно такой, какая сопровождала салемские процессы

над ведьмами, коллективное самоубийство в Гвиане или даже танцевальную

болезнь средних веков <случаи массовой истерии, когда население целых

деревень танцевало в течение нескольких дней, не в силах остановиться. Таких

людей считали одержимыми дьяволом, и эти случаи расследовала

инквизиция.>. Но под этим рациональным подходом пугающе просвечивает

экзистенциализм. И он говорит: это происходит потому, что происходит. И рано

или поздно все двинутся дальше.

Так и выходит. Миссис Сили, которая считала, что ее муж больше не ее

муж, говорит Майлсу, что теперь все в порядке. То же самое происходит с

девушками, которые совсем недавно боялись своего учителя. И кузина Вильма

звонит Майлсу, чтобы сказать, что ей очень стыдно: ведь она подняла такой

шум; конечно, дядя Айра - это дядя Айра. И всякий раз оказывается одинаковым

одно обстоятельство, одно имя: здесь побывал Мэнни Кауфман, он им помог. Да,

что-то здесь не так, но спасибо, мистер Джонс, мы сами знаем, в чем дело. Мы

заметили, что повсюду возникает имя Кауфмана. Мы ведь не дураки, верно? Черт

побери, мы не дураки! И совершенно очевидно, что Мэнни Кауфман играет на

стороне команды гостей.

И еще одно. По настоянию Джека Билайсека Майлс наконец решает позвонить

своему другу в Пентагон и рассказать ему всю эту невероятную историю. О

своем звонке в Вашингтон Майлс рассказывает так:


"Нелегко изложить сложную, запутанную историю по телефону... И нам не

повезло со связью. Вначале я слышал Бена и он меня слышал так ясно, словно

мы были в соседних комнатах. Но когда я начал рассказывать ему, что здесь

происходит, связь ухудшилась. Бену приходилось все время просить меня

повторить, а я едва не кричал, чтобы он меня понял. Невозможно говорить

связно, невозможно даже думать логично, когда приходится повторять каждую

фразу, и я обратился к оператору и попросил установить лучшую связь... И не

успел закончить, как в трубке что-то загудело, и мне пришлось перекрикивать

это гудение..."


Конечно, "они" уже завладели линиями связи и контролируют все, что

приходит в Санта-Миру и исходит из нее. ("Мы контролируем передачу, - как

звучал еженедельно пугающий голос вступления к "Внешним ограничениям". -

Контролируем горизонтальную разверстку.., контролируем вертикальную." можем

перевернуть изображение, заставить его дрожать.., можем изменить фокус...")

Такой абзац отзовется в душе любого человека, кто когда-то протестовал

против войны, члена СДС <Студенты за демократическое общество (Students

for a Democratic Society) - самая крупная организация "нового левого"

движения 60-х годов.> или активиста, поверившего, что его домашний

телефон прослушивается или что парень с "Никоном" на краю демонстрации

делает снимки для какого-то черного списка. Они повсюду; они следят; они

подслушивают. Неудивительно, что Сигел поверил, что книга Финнея -

о-красном-под-каждой-кроватью, а другие считали, что она о тайном фашистском

заговоре. По мере того как мы все глубже и глубже погружаемся в этот кошмар,

можно поверить и в то, что стручки стояли на травянистом холме в Далласе или

послушно проглотили таблетки в Джонстауне и затолкали их в горло своим

детям. Боже, какое было бы облегчение - в это поверить!

Разговор Майлса с его армейским другом - самое яркое описание того, как

работает мозг параноика. Даже если ты все знаешь, тебе не позволено

рассказывать никому.., и так трудно думать с этим гудением в голове!

Отсюда и ксенофобия, которую испытывают главные герои. Стручки -

"угроза нашему образу жизни", как говаривал Джо Маккарти. "Надо объявить

военное положение, - говорит Джек Майлсу, - осадное положение или что-то в

этом роде - все что угодно! И потом сделать то, что можно. Вырвать с корнем,

раздавить, сокрушить, убить!"

Позже, во время своего короткого бегства из Санта-Миры, Майлс и Джек

обнаруживают в кузове машины двух стручков. Вот как Майлс описывает то, что

происходило потом:


"И так они лежали, в наступающих и отступающих волнах мигающего

красного света; два больших стручка, уже лопнувших в одном или двух местах,

и я вытянул руки и вдавил их в грязь. Они были невесомыми, как детские

воздушные шарики, шершавыми и сухими на ощупь. И, почувствовав их

прикосновение к своей коже, я совершенно потерял самообладание и начал

топтать, бить, давить, даже не слыша собственный хриплый бессмысленный крик:

"Уххх! Уххх! Уххх!" - крик страха и звериного отвращения".


Никакого дружелюбного старика, который держит в руках табличку

"Приходите и будьте как дома"; перед нами Майлс и Джек, испугавшиеся

странных бесчувственных чужаков из космоса. Никакой дискуссии (визави с

Существом) о том, что можно узнать полезного для современной науки. Никакого

белого флага или хотя бы перемирия; чужаки Финнея такие же необычные и

отвратительные, как раздувшиеся пиявки, которые иногда присасываются к вашей

коже во время купания в застоявшемся пруду. Никаких рассуждений, нет даже

попыток осмыслить положение - только слепая и примитивная реакция на

появление чужака извне.

Роман, который больше других напоминает роман Финнея - "Повелители

марионеток" (The Puppet Masters) Роберта Э. Хайнлайна; как и книга Финнея,

формально это научная фантастика, но на самом деле - роман ужасов. У

Хайнлайна на Землю являются существа с самого крупного спутника Сатурна -

Титана; являются, готовые к действиям. Твари Хайнлайна не стручки, они на

самом деле пиявки. Похожие на слизняков твари садятся людям на шею, как вы

или я усаживаемся на спину лошади. Обе книги поразительно схожи во многих

отношениях. Рассказчик Хайнлайна начинает с выраженного вслух сомнения, на

самом ли деле "они" разумны. А заканчивает уже после отражения угрозы.

Рассказчик находится в одном из летящих к Титану кораблей: теперь, когда

дерево срублено, нужно выкорчевать и корни. "Смерть и разрушение!" -

восклицает рассказчик, и этим кончается книга.

Но какова угроза, которую представляют стручки в романе Финнея? Для

Финнея то обстоятельство, что они собираются покончить с человечеством,

кажется почти второстепенным (стручки не интересуются тем, что мой старый

знакомый любит называть "показать фокус"). Истинный ужас для Джека Финнея в

том, что они угрожают всему "милому" - и я думаю, что это объединяет нас

всех. На пути в свой кабинет незадолго до того, как вторжение

разворачивается в полную силу, Майлс так описывает то, что увидел:


"Вид улицы Трокмортон подействовал на меня угнетающе. В свете утреннего

солнца она казалась замусоренной и грязной; бак с мусором переполнен, и

мусор со вчерашнего дня не вывезен; уличный фонарь разбит, а чуть ниже..,

пустой магазин. Окна забелены, и к витрине прислонена табличка с неровной

надписью "Сдается в аренду". Не указано, куда обращаться, и я почувствовал,

что всем все равно, будет ли этот магазин когда-нибудь работать снова. У

входа в мое здание лежала разбитая винная бутылка, а медная табличка с

именем, вделанная в серый камень стены, была тусклой и покрытой пятнами".


С точки зрения Джека Финнея, самое плохое в похитителях тел то, что они

превращают милый маленький городок Санта-Мира в подобие станции подземки на

Сорок второй улице в Нью-Йорке. У людей, утверждает Финней, существует

врожденная склонность упорядочивать хаос (и это вполне вписывается в понятие

паранойи). Люди хотят улучшить Вселенную. Возможно, это старомодная идея, но

Финней традиционалист, как указывает Ричард Гид Пауэре в своем предисловии к

роману в издательстве "Грегг пресс". С точки зрения Финнея, самое страшное в

стручках то, что хаос нисколько их не тревожит и у них напрочь отсутствует

эстетическое чувство: это не вторжение роз из космоса, а скорее вторжение

сорняков. Какое-то время стручки подравнивают свои газоны, потом перестают.

Им все равно, если газоны зарастают ползучими сорняками. Они не собираются

идти в магазин хозяйственных товаров, чтобы превратить запущенный старый

подвал в игровую комнату - в лучших традициях "сделай сам". Коммивояжер,

приезжающий в город, жалуется на состояние дорог. Если дороги не починят,

говорит он, скоро Санта-Мира будет отрезана от всех. Но неужели вы думаете,

что стручки из-за этого лишатся сна? Вот что пишет в своем предисловии

Ричард Гид Пауэре о взглядах Финнея:


"Учитывая написанное Финнеем потом, легко увидеть, что упустили

критики, интерпретируя и роман и фильм просто как продукт

антикоммунистической истерии маккартистских пятидесятых годов, как взрыв "не

желаем знать" против "чуждого образа жизни"., угрожающего американскому.

Майлс Беннелл - предшественник героев-традиционалистов последующих книг

Финнея, но городок Санта-Мира, в округе Марин, штат Калифорния, есть

неиспорченная мифическая gemeinschaft <общность, единство, единение

(нем.).>, община, в поисках которой более поздние герои Финнея вынуждены

путешествовать во времени.

Победа Майлса Беннелла над стручками вполне совместима с приключениями

будущих героев Финнея: его сопротивление деперсонализации столь яростно, что

стручки в конце концов отказываются от своих планов колонизации и

перебираются на другую планету, обитатели которой не так цепляются за

цельность своей личности".


Об архетипическом герое Финнея в целом и о целях романа в частности

Пауэрс говорит так:


"Герои Финнея, в особенности Майлс Беннелл, - все нацеленные на себя

индивидуалисты в мире с противоположным направлением. Их приключения можно

использовать как учебное пособие по теории Токвиля о состоянии индивида в

обществе массовой демократии... "Похитители тел" - это приспособленная к

массовому рынку необработанная и непосредственная версия того отчаяния,

вызванного культурной дегуманизацией человека, которое отражено в "Пустынной

земле" (Wasteland) T.C. Эллиота и "Шуме и ярости" (The Sound and the Fury)

Уильяма Фолкнера. Финней искусно использует классическую для научной

фантастики ситуацию вторжения извне, чтобы символизировать уничтожение

свободной личности в современном обществе.., ему удалось создать самый

запоминающийся во всей массовой культуре образ того, что Джин Шеперд в своих

вечерних радиовыступлениях описывает как "ползучее превращение в

фрикадельки": поля зреющих стручков, превращающихся в абсолютно одинаковых,

бездушных, лишенных эмоций зомби - которые так чертовски похожий на вас и на

меня!"


Если взглянуть на роман Финнея с точки зрения колоды Таро, о которой

речь шла выше, то мы найдем в нем почти все ее карты. Здесь есть Вампир,

потому что те, на кого нападали стручки и из кого они высасывали жизнь,

становятся современной культурной версией живых мертвецов, как верно

указывает Ричард Гид Пауэре; есть и Оборотень, потому что эти люди - совсем

не люди, они претерпели ужасное изменение; наконец, стручки из космоса, эти

ужасные чужаки, которым не нужны для перемещения космические корабли,

конечно, подходят под определение Безымянной Твари.., и вы даже можете

сказать (если хотите выйти за пределы дозволенного; а почему бы и не

выйти?), что жители Санта-Миры не более чем Призраки самих себя в прежние

дни.

Не так уж плохо для книги, которая "всего лишь увлекательная история".


6


"Что-то страшное грядет" (Something Wicked This Way Comes) Рэя Брэдбери

сопротивляется простой и удобной классификации или анализу.., до сих пор не

давалась эта книга и кинематографистам, вопреки множеству попыток и

сценариев, включая сценарий, написанный самим Брэдбери. Роман, впервые

опубликованный в 1962 году, был критиками сразу же подвергнут разносу <В

этом нет ничего нового. Писатели, работающие в жанрах научной фантастики и

фэнтези, жалуются - иногда справедливо, иногда нет - на отрицательные отзывы

критиков литературного мейнстрима, но дело в том, что критики,

специализирующиеся непосредственно на этих жанрах, преимущественно глупы. А

журналы демонстрируют долгую и постыдную историю разноса произведений,

которые слишком значительны для породившего их жанра. Аналогичный прием

встретил и "Чужак в чужой стране" (Stranger in a Strange Land) Роберта

Хайнлайна.> и с тех пор выдержал свыше двадцати переизданий. Тем не менее

это не лучшая и не самая известная книга Брэдбери; "Марсианские хроники"

(The Martian Chronicles), "451 градус по Фаренгейту" (Fahrenheit 451) и

"Вино из одуванчиков" (Dandelion Wine), вероятно, превосходят ее и гораздо

лучше известны читательской публике. Но я считаю, что "Что-то страшное

грядет", эта мрачная поэтическая сказка, действие которой происходит в

полуреальной-полумифической общине Гринтауна, штат Иллинойс, вероятно,

лучшее произведение Брэдбери в русле той традиции, которая дала нам предания

о Поле Баньяне и его Малыше, Голубом быке <Друг и помощник легендарного

лесоруба Пола Баньяна, могучий бык, "с расстоянием между глазами в семь

топорищ с гаком">, о Пекосе Билле <Герой американского фольклора,

суперковбой Дикого Запада> и Дэви Крокетте <Герой фольклора

американской Границы, меткий стрелок, знаменитый охотник на медведей.>.

Это не идеальная книга: иногда Брэдбери пишет слишком вычурно и сложно, что

характерно для его произведений 70-х годов. Кое-где он повторяется. Но это

лишь второстепенные издержки большой работы; в основном Брэдбери

разворачивает сюжет умно, красиво и щегольски.

Может быть, стоит напомнить, что Теодор Драйзер, автор "Сестры Керри"

(Sister Carrie) и "Американской трагедии" (An American Tragedy), был,

подобно Брэдбери, в некоторых случаях своим собственным худшим врагом..,

главным образом потому, что не умел вовремя остановиться. "Когда ты