Geum.ru

Stephen King "Danse Macabre"

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   33

становится микрокосмом, в котором сталкиваются вселенские силы, и внутренняя

погода дублирует внешнюю. Те, кто критикует фильм Стенли Кубрика, должны

помнить, что именно эти элементы Кубрик хотел подчеркнуть. - Примеч.

автора.>.

Это увлекательная и, можно сказать, фундаментальная перемена в

готическом романе. В былые времена критики рассматривали Плохое Место как

символическое изображение матки - главным образом видели в нем сексуальный

символ, который, возможно, позволяет готике без опаски рассуждать о

сексуальных страхах. Парк и Мейлин полагают, что новая американская готика,

созданная за двадцать с небольшим лет после выхода "Призрака Хиллхауза",

использует Плохое Место не для символизации сексуального интереса и страха

перед сексом, но интереса к самому себе и страха перед самим собой.., и если

кто-нибудь спросит вас, почему за последние пять лет наблюдается такой рост

интереса к литературе и фильмам ужасов, вы можете обратить внимание того,

кто вас спрашивает, на факт, что рост числа фильмов ужасов в 70-е и начале

80-х годов совпадает с появлением таких вещей, как рольфинг <Рольфинг -

"альтернативная" терапевтическая система, основанная на глубоком массаже;

примитивный крик - primal screaming - часть нетрадиционной психотерапии.

Крик, который издает пациент во время сеанса такой терапии, якобы излечивает

его от давней подавленной боли; горячие ванны - имеется в виду

распространение джакузи, используемых в лечебных целях.>, примитивный

крик и горячие ванны.., и что наиболее популярные образчики жанра ужасов, от

"Изгоняющего дьявола" до "Они пришли изнутри" Кроненберга, - это примеры

новой американской готики, которая предлагает нам не символическую матку, а

символическое зеркало.

Кто-то может счесть мои рассуждения академическим вздором, но на самом

деле это не так. Цель литературы ужасов не только в том, чтобы исследовать

территории табу, но и в том, чтобы подкрепить наше положительное отношение к

статус-кво путем демонстрации того, какой жуткой может быть альтернатива.

Подобно самым страшным кошмарам, хорошее шоу ужасов делает свое дело,

выворачивая статус-кво наизнанку, - вероятно, в мистере Хайде нас больше

всего пугает то, что он вместе с тем и доктор Джекил. В американском

обществе человек все больше интересуется только самим собой, и

неудивительно, что жанр ужасов старается показать нам отражение, которое нам

не нравится, - наше собственное.

Говоря о "Доме по соседству", мы обнаруживаем, что можем отложить в

сторону карту Призрака из колоды Таро: по сути, в доме, которым

последовательно владели Харральсоны, Шиханы и Грины, никаких призраков нет.

Карта, которая здесь подходит больше, появляется неизменно, когда мы имеем

дело с нарциссизмом: это карта оборотня. Более традиционные рассказы об

оборотне всегда - намеренно или нет - подражают классической истории

Нарцисса; в версии Лона Чейни-младшего мы наблюдаем за Чейни, который

наблюдает за собой в Вечно Популярном Бассейне, когда он превращается из

чудовища в Ларри Тэлбота. Точно ту же сцену мы встречаем в телеверсии

"Невероятного Неуклюжего", когда этот Невероятный снова принимает внешность

Дэвида Бреннера. В "Проклятии оборотня" (Curse of the Werewolf) Хаммера эта

сцена вновь повторяется, только на сей раз превращение претерпевает Оливер

Рид и сам же следит за этим процессом. Подлинное зло дома по соседству в

том, что он превращает людей в существ, к которым они должны испытывать

отвращение. Подлинная тайна дома по соседству - он служит гардеробной для

оборотней.

"Почти все герои новой американской готики в той или иной форме склонны

к нарциссизму, - подводит итог Парк, - это слабые люди, которые пытаются

понять суть своих тревог". Я думаю, это объясняет характер Колкит Кеннеди;

объясняет и характер Элеанор, главной героини "Призрака Хиллхауза", - а

Элеанор Вэнс, безусловно, самый яркий образ в новой американской готической

традиции.

"Замысел книги о призраках, - пишет Ленемая Фридман в своей работе о

книге Джексон, - появился у миссис Джексон.., когда она читала книгу о

группе психологов XIX века, которые сняли дом с привидениями, чтобы изучить

его, записать все, что они увидят и услышат, и представить доклад Обществу

психических исследований. Она вспоминает: "Они считали, что занимаются

исключительно наукой, и однако то, что вставало за их сухими отчетами, -

отнюдь не отчет о доме с привидениями; это рассказ о нескольких искренних и

целеустремленных, но, мне кажется, введенных в заблуждение людях, с их

мотивацией поведения и их прошлым". Книга так ее взволновала, что ей

захотелось самой создать собственный дом с привидениями и людей, его

изучающих.

Вскоре после этого, во время поездки в Нью-Йорк, она увидела на 125-й

улице гротескное здание; оно выглядело таким злым, создавало такое гнетущее

впечатление, что долго снилось миссис Джексон в кошмарных снах. По ее

просьбе нью-йоркский друг навел справки и выяснил, что дом, который с виду в

полном порядке, на самом деле - просто оболочка, потому что внутри все

выгорело во время пожара... Тем временем она просматривала газеты, журналы и

книги, ища дом, который по внешнему виду мог бы стать домом с привидениями;

и наконец в одном журнале нашла подходящее изображение. Дом оказался очень

похож на тот, что она видела в Нью-Йорке: "...такой же болезненный, кажется,

на глазах распадающийся; если какой-нибудь дом и подходит для привидений,

так именно этот". Из подписи к снимку явствовало, что дом этот находится в

Калифорнии; надеясь, что ее мать, которая живет в Калифорнии, сможет

что-нибудь разузнать, миссис Джексон ей написала и попросила помочь.

Выяснилось, что дом этот матери не просто знаком: оказалось, что его

построил прадед мисс Джексон".

Хе-хе-хе, как говаривал Хозяин склепа.

На самом простом уровне "Хиллхауз" повторяет историю исследователей из

Психологического общества, о которых читала миссис Джексон: это рассказ о

четырех охотниках за привидениями, собравшихся в доме с дурной репутацией. В

книге рассказывается об их приключениях, которые приводят повествование к

страшной, таинственной кульминации. Охотники за привидениями - Элеанор, Тео

и Люк - собрались вместе по приглашению некоего доктора Монтегю,

антрополога, чье хобби - изучение психических феноменов. Люк, молодой умник

(запоминается исполнение этой роли Россом Тамблином в сентиментальной

киноверсии книги, снятой Робертом Уайсом), представляет гостям владелицу

дома, свою тетку; все это дело кажется ему веселой забавой.., по крайней

мере вначале.

Элеанор и Тео пригласили по другой причине. Просмотрев архивы

нескольких психологических обществ, Монтегю разослал приглашения многим

людям, которые в прошлом сталкивались с "аномальными явлениями", - в

приглашениях, разумеется, говорилось, что их просто приглашают провести лето

в Хиллхаузе. Откликнулись на приглашения только Элеанор и Тео - каждая по

своим причинам. Тео, которая убедительно демонстрирует свои паранормальные

способности, показывая карточные фокусы, поссорилась с любовником (в фильме

Тео - ее играет Клер Блум - представлена лесбиянкой, и ее тянет к Элеанор; в

романе Джексон нет ни малейшего следа нестандартных сексуальных ориентации

Тео).

Но именно с Элеанор, которую в детстве завалило камнями обрушившегося

дома, - тот персонаж, который наполняет роман жизнью, и прорисовка ее образа

автором ставит "Призрак Хиллхауза" в один ряд с величайшими романами о

сверхъестественном; мне даже кажется, что этот роман и книга Генри Джеймса

"Поворот винта" - единственные великие романы о сверхъестественном за

последнюю сотню лет (хотя к этому списку можно добавить две повести:

"Великий бог Пан" (The Great God Pan) Махена и "В горах безумия" (At the

Mounteins of Madness) Лавкрафта).

"Почти все герои новой американской готики.., склонны к нарциссизму.

Это слабые люди, которые пытаются понять суть своих тревог".

Примерьте эту туфельку на Элеанор, и вы увидите, что она ей как раз

впору. Элеанор одержима собой; и Хиллхауз становится для нее огромным

чудовищным зеркалом, отражающим ее собственное искаженное лицо. Воспитание и

семейная жизнь очень сильно воздействовали на эту женщину. Когда мы

проникаем в ее сознание (а мы там находимся постоянно, за исключением первой

и последней глав), то все время думаем о древнем восточном обычае уменьшения

женских ног: только в тесной обуви были не ножки Элеанор, а та часть ее

мозга, которая отвечает за способность жить независимо.

"Безусловно, образ Элеанор - один из лучших в книгах миссис Джексон, -

пишет Ленемая Фридман. - Он уступает только образу Меррикет в ее последнем

романе "Мы всегда жили в замке" (We Have Always Lived in the Castle).

Элеанор - личность многосторонняя; она может быть веселой, очаровательной и

остроумной, когда чувствует, что этого от нее ждут; она щедра, великодушна и

готова отдать всю себя. В то же время ей ненавистен эгоизм Тео и она готова

обвинить ее в обмане, когда та обнаруживает знак на стене. Элеанор много лет

прожила в раздражении и гневе: она ненавидит свою мать, потом - сестру и

зятя за то, что те пользуются ее покорностью и пассивностью характера. Она

пытается преодолеть чувство вины, которое испытывает из-за смерти матери.

Как бы ни был кто-то к ней близок, для этого человека в ней всегда

остается какая-то загадка. Эта загадка - результат неуверенности Элеанор и

изменений в ее умственном и эмоциональном состоянии, которые трудно понять.

Она никогда не чувствует себя в безопасности и потому непостоянна в своих

отношениях с другими людьми и с домом. Она ощущает неодолимую силу духов, и

ее тянет в конце концов им подчиниться. Когда она решает остаться в

Хиллхаузе, читатель вправе предположить, что она погружается в пучину

безумия" <Фридман. Ширли Джексон, с. 133.>.

Таким образом, Хиллхауз - это микрокосм, в котором сталкиваются

универсальные силы, и в своей работе о "Солнечных часах" (книга опубликована

в 1958 году, за год до "Призрака Хиллхауза") Джон Парк пишет о

"путешествии.., попытке к бегству.., попытке спастись.., от надоевшего

авторитаризма...".

Место, с которого Элеанор начинает свое путешествие, одновременно

служит и причиной этого путешествия. Элеанор застенчива, отчуждена и

покорна. Ее мать умерла, и Элеанор подвергла себя суду и признала виновной в

небрежении - а может быть, даже в убийстве. После смерти матери она

полностью попадает под власть своей замужней сестры, и в начале книги они

ссорятся из-за ее поездки в Хиллхауз. И Элеанор, которой тридцать два года,

обычно всем говорит, что она на два года старше.

Ей удается уехать, стыдясь, что она практически украла машину, которую

сама помогала купить. Этот побег и есть попытка спастись от того, что Парк

называет "надоевшим авторитаризмом". Путешествие приводит ее в Хиллхауз, и

сама Элеанор думает - со все возрастающей к концу книги лихорадочной

напряженностью - о том, что "путешествие кончается встречей возлюбленных".

Ее нарциссизм, может быть, лучше всего раскрыт в мечтах по пути к

Хиллхаузу. Она останавливает машину, полная "недоверия и удивления" при виде

ворот с полуразрушенными столбами посредине длинного ряда олеандров. Элеанор

вспоминает, что олеандры ядовиты.., и затем:

"Выйду ли я, подумала она, выйду ли я из машины и пройду в разрушенные

ворота и, как только окажусь в волшебном квадрате из олеандров, обнаружу,

что оказалась в сказочном месте, защищенном ядом от глаз прохожих? Пройдя

волшебные ворота, смогу ли я миновать защиту, разорву ли заклинание? Я

попаду в чудесный сад, с фонтанами, и низкими скамьями, и розами, увившими

беседки, найду тропку, украшенную рубинами и изумрудами и мягкую,

предназначенную для маленьких ножек королевской дочери, и тропа приведет

меня к зачарованному месту. Я поднимусь по низким каменным ступеням мимо

каменных львов и попаду во двор, где играют фонтаны и где королева со

слезами ждет возвращения принцессы... И мы заживем навеки счастливо".

Глубина этой неожиданной фантастической картины призвана поразить нас,

и действительно, она поражает. Она свидетельствует, что для этой личности

фантазия стала образом жизни.., и то, что происходит с Элеанор в Хиллхаузе,

тревожно близко к исполнению этой странной мечты-фантазии. Даже по части

"навеки счастливой" жизни, хотя подозреваю, что Ширли Джексон в этом

усомнится.

Яснее, чем что-либо другое, этот абзац свидетельствует о беспокойных,

возможно, безумных корнях нарциссизма Элеанор - в ее голове постоянно

крутятся странные кинофильмы, в которых она - единственная героиня и

движущая сила; в сущности, эти фильмы - полная противоположность ее реальной

жизни. Ее воображение беспокойно, плодородно.., и, вероятно, опасно. Потом

каменные львы, которых она представляла себе в процитированном абзаце, снова

появятся в виде красочной подставки для книг в квартире, которую она рисует

себе для Тео.

То обращение внутрь себя, которое Парк и Мейлин ассоциируют с новой

американской готикой, в жизни Элеанор происходит ежеминутно. Вскоре после

фантазии о зачарованном замке Элеанор останавливается на ленч и слышит, как

мать объясняет официантке, почему ее маленькая дочь не пьет молока. "Она

хочет свою чашку со звездами, - говорит мать. - У нее на донышке звезды, и

она всегда смотрит на них, когда пьет молоко дома. Она называет это своей

чашкой со звездами, потому что может видеть звезды, когда пьет молоко".

Элеанор немедленно обращает это на себя; "Конечно, - подумала Элеанор,

- конечно, я тоже; чашка со звездами, конечно". Подобно самому Нарциссу, она

в состоянии иметь дело с внешним миром только как с отражением своего

внутреннего мира. И в обоих мирах погода всегда одинаковая.

Но оставим на время Элеанор, пусть она едет в Хиллхауз, "который всегда

ждет в конце дневного пути". Потом найдем ее там, если не возражаете.

Я сказал, что "Дом по соседству" - на самом деле рассказ о сотворении

дома с привидениями; происхождение Хиллхауза раскрывается в классической

истории о призраках, рассказанной Монтегю и занимающей одиннадцать страниц.

История рассказывается (разумеется!) у огня, с бокалом в руке. Вот ее

основные пункты: Хиллхауз был построен неперестроившимся пуританином по

имени Хью Грейн. Его молодая жена умерла через несколько мгновений после

того, как впервые увидела Хиллхауз. Вторая жена разбилась при падении -

почему она упала, никому не известно. Его две маленькие дочери жили в

Хиллхаузе вплоть до смерти третьей жены (эта здесь ни при чем - она умерла в

Европе), а потом их отправили к родственникам. Всю жизнь они спорили, кто

должен владеть этим поместьем. Позже старшая из сестер вернулась в Хиллхауз

с компаньонкой, молодой деревенской девушкой.

Упоминание о компаньонке представляется особенно важным, потому что в

ней Хиллхауз как будто наиболее точно отражает жизнь самой Элеанор. Пока ее

мать болела, Элеанор тоже превратилась в ее компаньонку. Смерть старой мисс

Грейн сопровождалась толками о небрежении: "слишком поздно послали за

врачом", "старуха лежала без всякого внимания наверху, а девчонка

кокетничала в саду с каким-то деревенщиной..."

Еще более неприятные события происходят после смерти старой мисс Грейн.

В суде разбирается спор между компаньонкой и младшей мисс Грейн за право

владения поместьем. В конце концов суд выигрывает компаньонка.., и вскоре

умирает, повесившись в башенке. Последующие жильцы чувствовали себя в

Хиллхаузе.., плохо. Нам намекают, что было не просто плохо; некоторые из них

бежали из Хиллхауза с криками ужаса.

"Я думаю, что главное зло - в самом доме, - говорит Монтегю. - Он

зачаровывает людей и уничтожает их личность и жизнь; это место, где

проявляется злая воля". И главный вопрос, который ставит "Призрак Хиллхауза"

перед читателем, - прав ли Монтегю или нет? Он предваряет свой рассказ

несколькими ссылками на классические образчики того, что мы назвали Плохим

Местом. Древнееврейское слово "населенный привидениями" - tsaraas -

буквально означает "больной проказой".

Гомер то же самое называет aidao domes, то есть "Дом Аида". "Вряд ли

есть необходимость напоминать вам, - говорит Монтегю, - что представление о

некоторых домах как нечистых и запретных, а может, и священных, старо, как

само человеческое сознание".

Как и в "Доме по соседству", единственное, в чем мы можем быть уверены,

так это в том, что в Хиллхаузе нет никаких призраков. Ни один их четырех

героев не натыкается на тень компаньонки, качающуюся в коридоре с веревкой

на шее. И это верно: Монтегю говорит, что в записях о психических феноменах

нет ни одного случая, чтобы призрак причинил физический вред человеку. И

если духи злые, то действуют они исключительно на сознание.

Мы знаем о Хиллхаузе только то, что в нем все не правильно. Ни на что

конкретное указать мы не можем; но эта не правильность чувствуется во всем.

Зайти в Хиллхауз - все равно что оказаться в сознании безумца; ваша судьба

будет предопределена.


"Человеческий глаз не в состоянии заметить что-нибудь такое, что

свидетельствовало бы о зле в наружности этого дома, и однако какое-нибудь

безумное соседство, не правильный угол, случайное соприкосновение неба и

крыши - все это превращало Хиллхауз в место отчаяния... Лицо у Хиллхауза

бодрствующее, с бдительными глазами темных окон и с выражением злой радости

в бровях-карнизах".


И еще более леденяще, еще больше к месту:


"Элеанор встряхнулась и повернулась, чтобы полностью рассмотреть

комнату. Комната невероятно не правильная, все пропорции как-то нарушены,

так что стены всегда кажутся чуть длиннее, чем способен выдержать глаз, а в

другом направлении, наоборот, чуть короче; значит, они хотят, чтобы я здесь

спала, недоверчиво подумала Элеанор; какие кошмары ждут, затаившись в этих

высоких углах, какое дыхание безмозглого страха коснется моего рта... Она

снова встряхнулась. Спокойнее, сказала она себе, спокойнее, Элеанор".


Мы воочию видим, как возникает рассказ ужасов, который порадовал бы

самого Лавкрафта. Возможно, эта история даже кое-чему научила бы Старого

Призрака из Провиденса <Лавкрафт родился в г. Провидено, штат

Род-Айленд.>. Лавкрафта привлекал ужас не правильной геометрии; он часто

писал о неэвклидовых углах, мучительных для глаза и мозга, и предполагал

наличие других измерений, в которых сумма углов треугольника может быть

больше или меньше 180 градусов. Он писал, что одних размышлений о таких

вещах достаточно, чтобы свести человека с ума. И он был недалек от истины:

из различных психологических экспериментов мы знаем, что, вмешиваясь в

восприятие человеком перспективы реального мира, мы затрагиваем самые основы

человеческого мозга.

Другие писатели тоже обращались к этой захватывающей мысли о нарушенной

перспективе; в моем любимом произведении, рассказе Джозефа Пейна Бреннана

"Задний двор Канавана" (Canavan's Back Yard), торговец антикварными книгами

неожиданно выясняет, что его самый обычный, заросший сорняком задний двор

гораздо длиннее, чем кажется, - на самом деле он простирается до амбразур

ада. В "Часе смерти в Оксране" (The Hour of the Oxrun Dead) Чарлза Л. Гранта

главный герой обнаруживает, что не может найти границы города, в котором

прожил всю жизнь. Мы видим, как он бредет по краю хайвея в поисках пути

назад. Тревожные строки.

Но на мой взгляд, Джексон справляется с этой концепцией лучше других -

и определенно лучше Лавкрафта, который ее понимал, но, очевидно, не мог

воплотить. В спальню, которую ей предстоит делить с Элеанор, заходит Тео и