Секция: русская литература

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

Научно-практическая конференция «Я познаю мир».

Секция: русская литература.

Исследовательская работа

Александр Сергеевич Пушкин и Николай Михайлович Карамзин

( к истолкованию трагедий «Борис Годунов»)

Мухаметвалеева Камила

Школа №38, 8 класс, г. Казань

Научный руководитель:

учитель русского языка и литературы

Николаева О.А.

Казань 2011.

2

Оглавление

Введение

А.С. Пушкин и Н.М. Карамзин

Глава 1. Исторический материал Н.М. Карамзина – источник создания «Бориса Годунова».

^ Глава 2. Кто делает историю?

Глава 3. А.С. Пушкин и Н.М. Карамзин о Борисе Годунове.

Глава 4. Трагедия времени Б. Годунова.

Заключение.

Список использованной литературы и источников.

3

Введение

В 2011 году исполняется 174 года со дня смерти великого русского писателя Александра Сергеевича Пушкина. Пушкинская тема – вечная в наших размышлениях и исследованиях, по предсказанию В.Г. Белинского, каждая эпоха будет произносить о поэзии Пушкина своё слово и никогда не скажет всего.

А.С. Пушкин и Н.М. Карамзин жили, практически, в одно время (Пушкин (1779-1837); Карамзин (1776-1826)). Нельзя сказать, что они были лучшими друзьями, но и то что у них было мало общего, тоже нельзя. Поэт и историк переписывались.

Одна из наиболее распространённых интерпретаций трагедия «Борис Годунов» - это концепция Г.А. Гуковского, изложения в книге «Пушкин и проблемы реалистического стиля». Приверженцы этой концепции полагают, что главное лицо пушкинской пьесы – народ. Для Г.А. Гуковского «Борис Годунов» - трагедия о царе – узурпаторе, который не нашёл опоры в обществе, остался в одиночестве и, терзаемый угрызением совести, слабый, беспомощный, потерпел неизбежное поражение. Пушкин, по мнению Г.А. Гуговского, хочет понять истории народа, исходя из «объективного положения вещей», и проверяет свои выводы высшим судом, судом народного сознания. По Г.А. Гуговскому в «Борисе Годунове» события истории созданы именно народом.

В чём, с точки зрения Пушкина, состоит «формула» русской истории, к которой приблизился Карамзин?

С самого начала в России образовывается система государственного устройства, не похожая на феодализм. Государственным умом Пушкин, историк и писатель стремился постичь самобытное прошлое России. Но судьба России не была для Пушкина отделена от судьбы Европы, хотя поэт остро ощущал несходство отечественной и западной истории. Например, в «Борисе Годунове» опыт запада затронул вскользь, через его отражение в истории католической Польши; тем не менее Пушкин, безусловно, и во время работы над трагедией, и после её окончания размышлял о судьбе Европы в целом. Александр Сергеевич верно понял огромность содержания труда Карамзина, написав что он нашёл Россию, как Колумб Америку. Это уточнение очень важно: открывая Древнюю Россию, Карамзин открывал историческую роль русского народа в образовании великой державы. Именно летописи помогли писателю увидеть, понять и изобразить героический характер русской истории, показать героические страницы жизни народа.

Карамзин восхищался своим отечеством, и его чувства были высказаны им в статье 1802 года «О любви к отечеству и народной гордости»: «Но какой народ в Европе может хвалиться лучшею Судьбою?».

В литературе, использованной в этой работе , рассмотрено произведение А.С. Пушкина «Борис Годунов», как литературная, так и историческая точки зрения критиков.

Как во всяком классическом произведении, в «Борисе Годунове» воплощена глубочайшая философия жизни и философия истории – в этом смысле произведение представляет общечеловеческий интерес.

Цель данной работы – рассматривая «Бориса Годунова» в отношении его исторической действительности, основное внимание сосредоточить на той связи произведения с реальностью, которая обусловила название его трагедией. Героическая и трагическая страницы русской истории 1825 года, трагедия «Борис Годунов» - внутренняя взаимосвязь всех этих проблем составляет стержень данной работы.

4

Глава 1

«Борис Годунов» Пушкина был написан в 1825 году, перед декабристским восстанием. В письмах к А.С. Пушкину его друзьям, К.Ф. Рылеев и А.А. Бестужев, советовали ему обратить внимание на псковскую старину: «Там заглушены последние вспышки русской свободы, настоящий край вдохновения, - и неужели Пушкин оставит эту землю без поэмы?» (9,с.202). Они ждали от него поэмы в духе гражданского романтизма. А он написал трагедию «Борис Годунов».

События, изложенные в «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина стали исторической основой трагедии, а главной темой-отношение народа к происходящим событиям. Сам Пушкин неоднократно писал об этом.

«Что за чудо эти два последних тома Карамзина (11, т.10, с.135)»,- писал Пушкин. Восхищение вызывало политическое злободневность событий прошлого в освещении их историкам XIX столетия, аналогия исторических явлений: «Это животрепещуще, как вчерашняя газета».

Отвечая на вопрос Вяземского о плане, он отвечал ему: «Ты хочешь плана? Возьми конец десятого и весь одиннадцатый том, вот тебе и план». (5, с.1,2) Пушкин не оставлял без внимания ни примечания Карамзина, ни его мысли по поводу тех или иных событий.

Автору «Бориса Годунова» было важно, чтобы читатель сумел почувствовать политический подтекст изображаемой им эпохи смутного времени, ощутить её колорит и вместе с тем уловить обобщённо-философский план трагедии.

Поэт охотно использовал многие из приводимых историком цитат, оттенков речи героев. Например: «самозванец», пишет Н.М. Карамзин, «изъявил особенное уважение королю французскому Генриху 4» (2, т.10,с.127). Эти слова стали для Пушкина своего рода ключом к характеру Лжедмитрия, и он наделил его большинством черт, присущих европейскому монарху.

Характер - основополагающее понятие пушкинской эстетики драмы. О характере, как самом главном в искусстве драмы, поэт думал едва начав работу над «Борисом Годуновым». Восхищаясь искусством Шекспира в создании характеров-«До чего изумителен Шекспир!»,- Пушкин говорил, что английский драматург «никогда не боится скомпрометировать своего героя, он заставляет его говорить с полнейшей непринуждённостью, как в жизни, ибо уверен. Что в надлежащую минуту и при надлежащих обстоятельствах он найдёт для него язык, соответствующий его характеру».(11. т.10, с.127).

Центральная фигура трагедии, как это видно по названию, -Борис Годунов. Убийство царевича Дмитрия является главной действующей силой произведения, отправной точкой для развития сюжета. Существовало много различных мнений о причастности к преступлению новоявленного царя, но как бы то ни было А.С. Пушкин и Н.М. Карамзин считали это неоспоримым фактом. Следствием этого чёрного поступка стал хаос в стране.

«Бояре, некогда стояв с ним на одной ступени, ему завидовали; народ помнил его слугою прдворным»,-отмечал Н.М. Карамзин. Более того, так как был нарушен порядок преемственности власти по наследству, наносился удар государственной чести. Борис после таких злодеяний оказался морально сломленным.

«…Трогательное добродушие древних летописцев, столь живо постигнутое Карамзиным и отражённое в его бессмертном создании…»(11, т.7, с.53) Пушкин находил сходство древней летописи с «Историей Государства Российского». «Карамзин есть первый наш историк и последний летописец»(11, т.7,с.94),- скажет он в 1830 г., афористически метко определяя самый метод Карамзина-историка. Многотомное сочинение Карамзина – труд историка, подвиг учённого, но своей «иноческою простотою», особенным вниманием к нравственным сторонам жизни, напомнило Пушкину летопись.

5

О царствовании Бориса Годунова Карамзин писал: «Начинаем повесть равно истинную и неимоверную». О том же историческом времени Пимен говорит как о «повести плачевной».

Живой, цельный, индивидуальный человеческий характер – сплав черт неожиданных, противоречивых. Соединение качеств, как будто несовместимых, отмечает Пушкин в летописце Пимене: «Нечто младенческое и вместе мудрое…» Автору казалось, однако. Важнее отметить не столько немощность летописца, сколько его умудренность в сочетании с непосредственностью восприятия.

Созданный в трагедии Пушкина образ летописца – это в какой-то мере собирательный образ поэта Древней Руси, тип поэтического сознания. Поэт выступает всегда как эхо своего времени. И именно это соединение исторически реального и поэтически вымышленного видел в Пимене автор: «Мне казалось, что сей характер все вместе нов и знаком для русского сердца». «Знаком» - потому что подобных летописцев на Руси было немало. «Нов» - потому что создан воображением художника и тот, в свою очередь внёс в этот образ что-то близкое ему самому, творческое начало.

Своей жизненной достоверностью и, конечно же, великим искусством автора характер Пимена буквально «ошеломил» слушателей, когда поэт читал в 1826 г. Трагедию в кругу московских друзей. «Мне показалось, что мой родной Нестор поднялся из могилы и говорит устами Пимена, мне послышался живой голос древнего русского летописателя», - вспоминал М.П. Погодин о своём впечатлении от сцены в келье, когда его читал автор в доме Д.В.Веневитинова, «О, какое это было утро, оставившее следы на всю жизнь». И ещё: «Никто не понимал так верно наших летописателей, как он в монахе Пимене». Для драгоценны приведённые строки не только потому, что это мнение учёного-историка.

В наброске предисловия к «Борису Годунову» Пушкин говорил: «Нашед в истории одного из предков моих, игравшего важную роль в сию несчастную эпоху, я вывел его на сцену»(11,т.7,с.115). Подчеркнём определение: «несчастную…» Так поэт характеризовал смутное время, когда бессмысленно лилась кровь. На русских людей шёл войной русский же подданный – самозванец. Кровопролитие совершалось из-за престола и власти. В водоворот событий были вовлечены громадные людские массы. В пушкинском определении эпохи как «несчастной» нельзя не уловить отблеск эмоциональной тональности «Истории…» Карамзина, который не раз писал о том времени, как о «царстве несчастном»(2,т.10,с.237).

В изображении «несчастного» смутного времени в «Борисе Годунове» были краски истории, но события освещались с точки зрения прогрессивно-мыслящего человека другой эпохи – эпохи не менее драматичной и жестокой.

Время было «несчастным», но по-другому. Чем названное Смутным с заглавной буквы. Оно было озарено мыслью передовых людей времени, дерзанием их. Окрылёнными защитой прав задавленного крепостничеством народа. Бескорыстие порывов и поступков этих «богатерит, кованых из чистой стали,» как назвал декабристов А.И. Герцен, - вечный памятник человеческому благородству.

«Гаврила Пушкин, один из моих предков, я изобразил его

Таким. Каким нашёл в истории и в наших семейных бумагах».

Из предисловия к «Борису Годунову».

«Мне всегда казалось, - писал академик Е.В. Тарле, - что для Пушкина русская история и Россия были как бы своей семьёй, своим домом, по-семейному родным. И история для него была чем-то вроде расширенной их, Пушкиных, семейной хроникой. Они сливались у него так естественно, что даже не удивляешься, когда сталкиваешься с его – таким совершенно необычным – подходом к историческим явлениям» (12,с.211-212).

Гаврила Пушкин знает в чём сила немногочисленного войска самозванца. Именно этому герою, Гавриле Пушкину, автор поручил слова, выражающие философско-историческую концепцию драмы:

6

«Но знаешь, чем сильны мы, Басманов?

Не войском. Нет, не польскою подмогой,

А мнением, да! Мнением народным!»

Эти слова из «Бориса Годунова» о «мнении народном» как силе, решающей исход сражения, вошли в общее употребление как афористически точное выражение важнейшей исторической истины – истины эмоционально утверждаемой: «да! Мнением…» Произносит эти слова герой, которого автор считал талантливым и дерзким.

Пушкин пытался защитить свою трагедию от нелепых требований переделки её в «историческую повесть или роман»(резолюция Николая 1 на рукописном экземпляре). В письме Бенкендорфу был сформулирован тот принцип изображения реальных исторических лиц, которому поэт следовал в своем творчестве. Герои должны действовать в соответствии с характером «установленным» для них, т.е. сложившемся в представлении поколений на основе знакомства с реальными фактами. Историзм в изображении действовавших лиц – условие реалистического раскрытия характера. «…Верное изображение лиц, времени, развития исторических событий и характеров» - таково пушкинское определение принципов изображения жизни в его трагедии (из «Письма к издателю Московского вестника»).

Для русской литературы середины 20-х годов XIX века создание «Бориса Годунова» было событие, знаменовавшее появление драматического искусства нового типа. Новизна эта прежде всего в том, что герои трагедии – живые люди. Сколько общечеловеческого заключено в мотивах их поведения, в их мыслях и чувствах! Герои вовлечены в водоворот исторических событий, они сами – частицы этих событий. Судьбы людей складываются независимо от политической истории, а в зависимости от неё – они неотделимы от судьбы народа.

Народ в «Борисе Годунове» - самостоятельное действующее лицо. «Народ» - это не просто фон, на котором развёртываются события, так или иначе проявляют себя отдельные лица. Это единство людей, объединенных общностью порывов и устремлений.

Концепция народа в «Борисе Годунове» очевидна: народу в истории принадлежит главная роль, именно он решает, в конце концов участь государства и власти; судьба отдельного человека неотделима от судьбы народной. Пушкинское изображение народа в «Борисе Годунове» одно из самых проникновенных в мировой художественной литературе.

Когда людям становится известно, что престол остался без царя, один из толпы восклицает:

«О Боже мой, кто будет нами править? О горе нам!»

Сначала автор предполагал дать пространное рассуждение этого лица:

«…А царство без царя

Как устоит – поднимется раздор,

А хищный хан набег опять готовит

И явится внезапно под Москвой.

Кто отразит поганую орду,

Кто сдвинет Русь в грозящую дружину?

О горе нам!»(10,с.50)

Сколько в этих словах тревоги за судьбу государства, если вдруг нападёт «хан»! В «Истории…» Карамзина читаем: «Между тем носились слухи о вторжении хана Крымского в пределы России, и народ говорил в ужасе: «Хан будет под Москвою, а мы без Царя и Защитника!» Историк рисует картину реально происходящего. В трагедии Пушкина в первоначальном варианте этой сцены, человек из народа тоже с беспокойством говорит о возможном «раздоре», а о том, что должен быть кто-то, кто объединил бы силы в «грозящую дружину». Было ли исторически правомерно показать столь осознанное отношение народа к необходимости власти?

7

На протяжении всей трагедии Пушкин показывает стихийный характер народного движения, взрывчатость массовых волнений, и такими они действительно были в эпоху «многих мятежей».

Согласно концепции пушкинской трагедии, являющейся историческим обобщением, очевидна необходимость того, чтобы глава государства был избран всенародно. Это прекрасно понимают все те, кто стремится к престолу, - быть избранным на площади хотя бы для того, чтобы потом когда-нибудь иметь возможность сослаться на это, как и поступает Годунов, напоминая Шуйскому о своём «избрании», о царях «законных, назначенных, избранных всенародно, увенчанных великим патриархом». Люди ничего не знают о Годунове и вместе с тем избирают его:

«Венец за ним! Он царь! Он согласился!

Борис наш царь! Да здравствует Борис!»

Обдумывая замысел трагедии, Пушкин конспектировал главы «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина, где было сказано: «Тогда же был в Москве Юродивый, уважаемый за действительную или мнимую святость: с распущенными волосами ходя по улицам ногой в жестокие морозы, он предсказывал бедствия и торжественно злусловил Бориса; а Борис молчал и не смел сделать ему ни малейшего зла, опасаясь ли народа, или веря святости сего человека». Для мыщления Карамзина - историка было важно этическое освещение событий. Поэтому и об Юродивом Карамзин говорит как о человеке, которому Борис не смел сделать «зла», хотя Юродивый и «злословил» царя.

Какой глубочайший драматический смысл приобретает сцена с Юродивым в трагедии Пушкина! Юродивый не есть ещё одно эпизодическое лицо из народной толпы, как «один», «другой», «третий». Роль Юродивого в идейном содержании произведения – и социальном, и этическом, - настолько важно, что этот эпизод драмы можно считать кульминационным.

Кто из простых людей мог осмелиться бросить царю такое ужасное обвинение? Только Юродивый (Юродивый обращается к царю со страшными словами: «Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича».) Не только смелой, но и дерзкой, дерзновенной сценой с Юродивым не кончается в пушкинской трагедии решение проблемы народа как судьи истории – народу предстоит сказать ещё веское действенное слово в заключительных эпизодах. В последних массовых сценах особенно чувствуется стремление автора показать неодинаковость людей из народа. Различие и даже противоположность их мнений, наметить эскизы народных характеров. Как непохожи один на другого эти люди, обсуждающие события.

8

Глава 2

Карамзин полагал, что люди делают свою историю, однако, можно утверждать, в истории действует нравственный закон. И люди представляются здесь орудием его труда. Но пока в стране царит хаос, все слои населения стремятся повернуть события в свою пользу. Боярам представился верный случай, чтобы свергнуть ненавистного Бориса. Они завидовали его возвышению, не могли признать его равным себе, потому что в их жилах, в отличии от Годунова, течёт настоящая Рюриковская кровь. Карамзин по этому поводу пишет: «Князья Рюрикова племени: Шуйские, Сицкие, Воротынские, Ростовские, Телятевские – давно лишённые достоинства Князей Владетельных, давно слуги Московских государей…Наравне с детьми боярскими они не дерзали мыслить о своём наследственном праве и спорить о короне с тем, кто без имени царского уже тринадцать лет единствовал в России»(2,т.10,с.230).

Боярская оппозиция крайне ослаблена вековым господством деспотизма. Воротынский сетует:

Немало нас, наследников варяга,

Да трудно нам тягаться с Годуновым.

Народ отвык в нас видеть древнюю отрасль

Воинственных властителей своих.

Уже давно лишились мы уделов,

Давно царям подручниками служим,

А он ушёл и страхом и любовью

И славою народ очаровать.

(1,с.274)

Старинная аристократия канула в лету. Она уже не живёт бок о бок с народом, эти семейно-патриархические отношения разорваны, непоправимо нарушена связь с деревней.

Дворяне, правившие в своих вотчинах, как цари, стали простыми слугами монарха. «Сами древние Князья и Бояре живут умеренным жалованьем и поместными доходами, совершенно завися от милости Царской». (Карамзин). Налицо слабость и корыстность привилегированного сословия. Каждый хочет найти место подоходнее, несмотря на то, что они клялись и давали присягу на верность Отечеству и Царю. В этом отношении показательны образы Шуйского и Басманова. Во время правления Годунова бояре разобщены и несогласованны, они боятся сильной, крепкой власти, но только лишь узнав о неустойчивости самодержавия, начинают искать удобный случай, чтобы максимально ограничить влияние первого лица государства. В трагедии Князья хотят посадить на престол самозванца исключительно с этой целью, так как думают, что за услугу, оказанную ими, Дмитрий наградит и приблизит их с широтой, присущей русским людям. А происхождение новоиспечённого монарха их не очень волнует.

«Кто б ни был он, спасённый ли царевич,

Иль некий дух во образе его,

Иль смелый плут, бесстыдный самозванец…»

Народ, во время смуты, играет роль игрушки в руках бояр. Бояре искусственно раздувают

огонь народного гнева, превращая его в громаднейшую силу, которая может снести на своём пути абсолютно всё, в том числе и самодержавие. А толпа целиком доверяет свою судьбу дворянам, сама толком не понимаю в чём дело. Каждый ведёт себя как все:

«Народ завыл, там падают как волны,

За рядом ряд…ещё…ещё…Ну, брат,

Дошло до нас; скорее! На колени!

«…» Все плачут,

Заплачем, брат, и мы».

(1,с.277)

9

Народ не понимает, какое великое историческое событие вершится на глазах, но чувствует, что происходит что-то очень важное. Тут происходит расхождение между «мастерами пера». Карамзин написал, что призыв народа Борису идти царствовать, было подстроено: «Но по знаку народ упал весь на колени с воплем неслыханным… матери кинули на землю своих грудных младенцев и не слушали их крика».

Главное своеобразие политической истории Пушкин видел в том, что народ не был включён в общегосударственную жизнь. Народ появляется в трагедии либо для одобрения, либо для низвержения того или иного властителя. И Борис, и Самозванец, и бояре стремятся заручиться его поддержкой, но никто из них не рассматривает народ как действительную силу.

Пушкин, конечно, учитывал реальное место народа в тогдашней политической жизни. Не народ создал ситуацию, в которой началась Смута, не народ посадил Бориса царём, наконец, не народ призвал Самозванца в Москву. Правда, всё это делалось при его молчаливом или буйном участии, и всё же инициатива в пушкинской трагедии исходит не от народа. Даже в сцене мятежа ( «Лобное место» ) народ лишь следует призывам Гаврилы Пушкина, как ранее откликался на призывы Щелкалова и внимал воле патриарха и бояр. Государство отгородилось от народа и лишило его возможности участвовать в строительстве национального тела и духа. Прямым результатом своеобразного исторического развития России было, как полагал Пушкин, установление самодержавного строя. Народ был отстранён от участия в судьбе государства и уже сам не хотел власти, которая действовала бы от его имени и в его интересах. Он ограничился присвоением себе роли судьи, с нравственно-религиозной точки зрения оценивающего своих больших и малых правителей.(4,с.6).

Но в тоже время народ не всесилен и подчиняется воле вышестоящих. «Ах, смилуйся, отец наш! Властвуй нами! Будь наш отец, наш царь!»(1,с.277).

У Пушкина народ «кричит», вдохновляясь, однако, своей мыслью, а вовсе не той, какая волнует патриарха и бояр. Народ озабочен тем, что престол пуст: «О, Боже мой, кто будет нами править? О горе нам!»(1,с.275).

В.О. Ключевский по этому поводу писал, что люди роптали на действия власти, но народное недовольство ни разу не доходило до восстания против самой власти. Когда же династия пересеклась, то государство оказалось ничьим. Люди растерялись и пришли в состояние хаоса, некому повиноваться – стало быть, надо бунтовать(14,т.3,с.51-53).

Безналичие – синоним сиротства, но это убеждение с личностью Бориса впрямую не связано. На месте Бориса мог быть и другой претендент. В сцене «Лобное место» народ провозглашает здравницу самозванцу: «Да здравствует Дмитрий, наш отец!»

Народ вовсе не безразличен к своей судьбе, к судьбе государства, к царской власти, но он смотрит на избрание Бориса, как пришествие Самозванца, с иной точки зрения, куда более глубокой и лишённой примеси и сиюминутных выгод или суетных соображений. У народа есть своя логика в оценках и действиях, не совпадающая с логикой Бориса и бояр.

Народ и царь, народ и бояре, народ и самозванец – таков стержень драматической коллизии пушкинской трагедии(10,с.49).

Глава 3

«Первая персона» той эпохи – царь Борис. От его действий зависело историческое развитие страны. В начале трагедии Борис – правитель, шурин умершего царя, лицемерно «покинул всё мирское» и затворился в монастыре. Шуйский же не сомневается: «Борис будет царём, а всё происходящее похоже на театр, в котором заняты и народ, и патриарх и бояре. Всей логикой поведения Борис устремлён к престолу и отказ от царства не входил в его планы. Если бы он не мечтал быть царём, то незачем было убивать царевича Дмитрия:

Скажу, что понапрасну

Лилась кровь царевича-младенца;

Что если так, Дмитрий мог бы жить.

(1, с.272)

Был ли Годунов действительно виновен в смерти девятилетнего Дмитрия, прямого наследника престола? Пушкин принял версию Карамзина: между собою и престолом Борис видел одного младенца. «Гибель Дмитриева, - писал Карамзин, - Была неизбежна». Рисуя картины происходившего, Карамзин сопровождает её своим психологическим комментарием: «Пономарь Соборной церкви … ударил в набат, и все улицы наполнились людьми, встревоженными, изумлёнными; бежали на звук колокола; смотрели дыма, пламени, думая, что горит дворец; подле него лежали мать и кормилица без памяти; но имена злодеев были уже произнесены ими». «Углич… опустел навеки, в память ужасного Борисова гнева на смелых обличителей его дела».

Ситуация, созданная Борисом, - убийство царевича Дмитрия – открывает ему путь к престолу, но самодержавная власть достигается преступлением, а значит оказывается незаконной. Борис насильственно нарушает установленный порядок, вековой обычай, прерывая царствование Рюриковского корня. Отсюда берёт исток безналичие, хаос; наружу вырывается безличная стихия. Преступление Бориса-человека становится государственным преступлением.

Эту мысль подчеркнул М.В. Киреевский, писавший, что «Борис Годунов» - это драма о хаосе, который вносит в русский порядок, в русский мир преступление Годунова: «Убиение Дмитрия с его государственными последствиями составляет главную нить и главный узел создания Пушкина» (8, с.106).

Пушкин изображает Годунова виновным потому, что узурпация престола была распространённым явлением, за единичным случаем стояло историческое обобщение. Однако поэт никогда не показывал бы Годунова преступником, если бы сам не был глубоко убеждён в его вине. Вот почему так уверенно Пушкин спорил с доводами М.П. Погодина, который возражая Карамзину, писал в статье «Об участии Годунова в убиении царевича Дмитрия»: «Сколько невероятностей! Сколько несообразностей!»

В конце статьи М.П. Погодина делается вывод: «Соединив теперь все собранные мною доказательства за него и против него, я представляю всё дело на суд Уголовной палаты, по существующим ныне законам. Не должна ли она оставить Бориса только в подозрении, и подозрении слабом». Пушкин пишет на полях: «Это глупость. Уголовная палата не судит мёртвых царей по существующим ныне законом, ибо на царей и на мёртвых нет иного суда».(11, т.7, с.389) «Судет» царей история – так важны и весомы эти пушкинские слова: лишь время произносит над людьми свой бесстрастный приговор. Возражая Погодину-историку, Пушкин говорит и о самих принципах объективной исторической оценки лиц и событий.

С воспроизведения ужаса от одной только мысли в совершенном преступлении начинается трагедия Пушкина «Борис Годунов».

«Ужасное злодействие!» - сокрушаясь, дважды повторяет Воротынский в первой сцене «Кремлёвские палаты (1598 г. 20 февраля)», и эти слова звучат как предостережение вступающему на престол царю. Шуйский, который был послан на расследование дела в Угличе, рассказывает Воротынскому:

«Весь город был свидетелем злодеянья;

11

Все граждане согласно показали;

И, возвратясь, я мог единым словом

Изобличить сокрытого злодея»

Спустя годы Пимен нарисует драматическую картину, свидетелем которой он сам был в Угличе ( и мы вспоминаем страницы «Истории…» Карамзина):

«Вдруг слышу звон, ударили в набат,

Крик, шум. Бегут на двор царицы. Я

Спешу туда ж – а там уже весь город

………………………….

И в ужасе под топором злодеи покаялись – и звали Бориса.

«Злодейство», «злодеянье», «злодей» - слова с этим корнем стоят в пушкинской трагедии рядом со словами «ужасное», «ужас». В искусстве слова как бы закреплена одна и та же психологическая реакция: охватывающий людей трагический ужас от совершаемого против законов человечности. Когда Годунов только ещё вступал на престол, бояре были поражены тем, как искусно играл он роль беспричастного к произошедшему в Угличе.

Сила характера и выдержка Бориса удивили даже Шуйского:

«Он мне в глаза смотрел как-будто правый…» Ещё более утончёна игра Бориса Годунова, когда он первый раз появляется перед приближёнными:

«Ты, отче патриарх, вы все, бояре,

Обнажена моя душа пред вами:

Вы видели, что я приемлю власть

Великую со страхом и смиреньем».

Царю нужно показать людям, что он искренен с ними – так много значит одно его признание: «Обнажена…душа».

Пушкин умышленно снижает личность Бориса, приуменьшая его знатность:

«Вчерашний раб, татарин, зять Молюты,

Зять палача и сам в душе палач…».

(1, с.273)

В этом он опять-таки идет за Карамзиным, историк писал о татарском происхождении Бориса «помнили чертово монгольское племя и стыдились унижения Рюриковых Державных наследников». В автографе «набросков предисловия к Борису Годунову» Пушкин начертал фамилию Годунова как «Гудунов» или «Гудонов». Онегин – оттого обратил на это внимание: «У Пушкина описка или умышленно «Гудунов»? «Гудун» звучит более восточно». (5, с.2)

В сознании Пушкина, следовательно, прочно закрепилось убеждение, что Годунов татарин по происхождению. Дело тут не только в противопоставлении Бориса русским боярам, его духу тех национальных традиции, которые он сокрушает. Двойную функцию выполняет характеристика Бориса как «вчерашнего раба», который хочет взять «венец и бармы Мономаха». Краска это тоже восходит к Карамзину; «…если бы мечтал о сане Державном, никогда не дерзнёт взять скипетра…»

«Я подданным рождён и умереть мне поданным во мраке б надлежало…»

Борис по закону не мог претендовать на власть; нарушив порядок, он нанёс урон и государственной чести признак наследственности, дающий уважение монарху, был уничтожен. В умах и чувствах родилась смута, худшие страсти пробудились и вырвались наружу. Характеристика Шуйского – «сам в душе палач» - бросают тень на правление и царствование Бориса. Борис стремится стать законным царем.Противоречие заключается в том, что на пути к власти он пренебрегает обычаям,а достигнув своей цели,хочет сохранить их.

Нет, не только из честолюбивых целей хотел занять престол Годунов, не одни лишь корыстные намерения руководили им. Годунов наметил планы государственных преобразований, и он действительно многое сделал. Укрепилось могущество Российского

12

государства, его границы. Н.М.Карамзин писал о царствовании Годунова: «Борис в Европе и в Азии возвеличил имя России без кровопролития и без тягостного напряжения сил его.» Но чтобы Годунов не делал, как не старался делать благо, народ видел в нём причины всех бед, несчастий, происходивших с кем бы то ни было:

«Кто ни умрёт, я всех убийца тайный:

Я ускорил Фёдора кончину,

Я отравил свою сестру царицу –

Монахиню смирную… всё я!»

Годунову, не имеющего прав на царство, необходимо признание бояр и народа. Избрание царя происходит всенародно. По видимости, Борис избран «народной волей», и законность этого акта не подлежит сомнению, если не принимать в расчёт одно обстоятельство, до поры до времени скрытого и утаённого, - убийство Дмитрия:

«Помню точно ль

Царевича сгубил Борис?»

(1, с.273)

Всенародное избрание должно было обманом привязать весь Российский люд преступлению Бориса. Цель Бориса – захватить власть для своего дома, основать новую династию.

Отдавая приказ об убийстве Дмитрия и вступая на царство, Борис думал, что царский сан оградит его и от душевных терзаний, и от народного упрёка. «Престол, - писал Карамзин, - казался Годунову не только святым, лучезарным местом истинной, самобытной власти, но и райским местом успокоения, до коего стрелы вражды и зависти не досягают и где смертный пользуется как Божественными правами». (2, т.10, с.127) Узнав о самозванце, царь искренне удивлён и потрясён:

«Слыхал ли ты когда,

Чтоб мёртвые из гроба выходили

Допрашивать царей: царей законных,

Назначенных, избранных всенародно,

Увенчанных великим патриархом?»

(1, с.306)

Царь был всегда недосягаемым для мирского суда, но случилось иначе. Годунов царствовал «спокойно», и всё-таки его расчёты не сбылись. Он сам признаётся себе. Что даже царская власть не приносит желаемого блаженства. По прошествии 6 лет дух Бориса – человека и царя – сломлен. Годунов ещё владеет браздами правления, но окружающие его бояре замечают следы волнения: в ответ на сообщение Шуйского о появлении самозванца, царь «покраснел».

Царский сан и сознание его величия не дозволяют Борису проявлять слабость («не окажу я страха»), и он противится и смуте в душе, и смуте в государстве:

«Послушай князь: взять меры сей же час,

Чтоб от Литвы Россия оградилась

Заставами; чтоб ни одна душа

Не перешла за эту грань; чтоб заяц

Не прибежал из Польши к нам; чтоб ворон

Не прилетел из Кракова.»

(1, с.306)

Если бы Борис сражался с материальной силой, с действительным противником, средства,

употреблённые им, были бы достаточны для нападения и для победы. Но дело в том, что мощь самозванца заключена в присвоенном им имени. Против Бориса выступила тень Дмитрия, сила не материальная, а духовная.

«Но кто же он, мой грозный супостат?

Кто на меня? Пустое имя, тень –

13

Ужели тень сорвёт с меня порфиру.

Иль звук лишит детей моих наследства!»

(1, с.308)

Полем битвы с тенью становится государство, раздираемое смутой.

Тревога и нравственное смятение появляется в душе каждого человека.

Мучимый угрызениями совести, страдающий царь Борис пытается найти утешение в обращении к силам потусторонним, в гадании и ворожбе. В плане Бориса Годунова автором было намечено: «Годунов и колдуны». Но Годунов не показан в сцене с «Гадателями», мы узнаём об этом лишь из разговора стольников:

«Так, вот его любимая беда:

Кудесники, гадатели, колдуньи –

Всё ворожит, что красная невеста».

Страдающий царь Борис ищет опоры и в религии. Когда над государством нависла военная опасность, Годунов не хочет беспокоить монахов: «Пусть молятся за нас они …» Как только начали распространяться слухи о «воскрешении» царевича, Борис обратился за помощью к Патриарху. Царю важно было знать его мнение. Иов же предложил перенести в Кремль «святые мощи» царевича, разъясняя: «… народ увидит тогда обман безбожного злодея. И мощь бесов исчезнет яко прах». Перед ремаркой «молчания» была ещё одна: «общее смущение. В продолжении сей речи Борис несколько раз обтирает лицо платком.» Страдания Бориса тем больше, что его видят и понимают окружающие. После ухода царя «один боярин» тихо говорит «другому»: «Заметил ты, как государь бледнел и крупный пот с лица его закапал?» Конечно же, психологически недопустимо было напоминать Борису о царевиче Дмитрии. Но только ли «по рассеянности» Пушкин показал Иова лишённым чувства реальности? Вероятно, в изображении простодушия патриарха ещё раз проявляется общий закон художественного творчества: изображение не всегда того, что было, но и того, что могло бы быть. (10, с.33)

Если вступая на престол Годунов был непроницаемых для окружающих, то с годами воля его оказывается сломленной. Невольно царь начинает проговариваться о том, что терзает его душу. Тому самому Шуйскому, которого он некогда «смутил» своей непоколебимостью, теперь, взволнованный вестью о самозванце, Борис говорит:

«Послушай, князь Василий:

Как я узнал, что отрока сего…

Что отрок сей лишился как-то жизни

Ты послан был на следствие…»

В этой нарочно оборванной фразе угадывается продолжение. В поспешной замене винительного падежа существительного «отрока сего…» именительным «отрок сей…», в пропущенном глаголе, возвратной форме «лишился (то есть лишил сам себя), в этом затуманивающем сознании, неопределённом «как-то» отражена истина о содеянном, которую Борис скрывать не в силах более: стойкость его сломлена, и всё-таки о его душевной боли мы должны догадаться. (10, с.34)

Преступная совесть затуманивает сознание Годунова, заставляя его думать, что если бы на его месте был не он, а Дмитрий, народ относился бы к нему иначе:

«Живая власть для черни ненавистна.

Они любить умеют только мёртвых».

Перед нами заблуждение не только терзаемого угрызениями совести человека, но и историческое заблуждение в том, что власть царя может быть вообще «любезна» народу, хотя и не всякий царь «грозен». «Живая власть» царя по своей сути несовместна с интересами простого народа: в трагедии Пушкина отразились, как в зеркале, социальные противоречия эпохи.

14

В письме Вяземскому Пушкин говорил, что смотрел сначала на Бориса лишь « с политической точки». В чем же проявился этот взгляд? Завещая престол сыну Ивану, Борис Годунов хочет приобщить его к мудрости царской власти : «Привычка Душа держав».

«Я ныне должен был

Восстановить опалы, казни – можешь

Их отменить; тебя благословят,

Как твоего благословляли дядю,

Когда престол он Грозного принял…

Пусть сын управляет государством, как правил он сам, как его предшественники, но сначала нужно постараться расположить к себе людей. Годунов вспоминает, что так было, когда правил царь Федор, который вошел в историю со славой царя доброго. Сыну Годунов советует ослабить бразды правления – это своего рода тактический прием:

«Со временем и понемногу снова

Затягивай державные бразды.

Теперь ослабь, из рук не выпуская…

«Затягивай… ослабь…» - мудрость царской власти в искусной дипломатии.

… он правит нами,

Как царь Иван…

Вот – Юрьев день задумал уничтожить.

( … ) ну, слыхано ль хоть при царе Иване

Такое зло

«Зло» , как и «ужас», измеряется опять мерой Грозного. Неслыханное «зло», о котором говорит боярин, имело социальный смысл. Отмена Юрьева дня – единственного дня в году ,когда крестьяне имели право переходить от одного хозяина к другому, означало еще большее их закрепощение. Но и бояре были не довольны отменой Юрьева дня: «не смей согнать ленивца!» В истории известно, что впервые Юрьев день был отменен еще при Иване Грозном: именно тогда были введены «заповедные лета».Годунов вернул старый обычай: крестьяне вновь получили возможность в осенний день переходить от одного землевладельца к другому. В трагедии имеется ввиду ,очевидно ,вторичная отмена Юрьева дня, но что это вторичная отмена – никак не проявляется. Тем самым усиливается впечатление от «зла» преобразований, проведенных именно Годуновым. Не только то, что Годунов царь-преступник, но и то, что он царь, самодержец, не может в конце концов, не вызвать недоверие к нему простых людей, делает трон качающимся при первом же известии о проявлении самозванца, с которым у людей начинают связываться новые надежды.

Раскрытие характера героя в его социальных связях и отношениях – такова, по мысли Пушкина, «цель» трагедии. И в «Борисе Годунове» эта «цель» осуществляется. (10,с.37).

Вся трагедия пропитана чувством вины Бориса в содеянном преступлении, даже смерть его необычна.

Когда Борису исполнилось 53 года от рождения: в самых цветущих летах мужества он имел недуги, особенно жестокую подагру, и легко мог, уже стареясь, истощить свои телесные силы душевным страданием. Теряя память, он благословил сына на государство Российское и через два часа испустил дух в храмине, где пировал с боярами и с иноземцами…(3,с.737-738).

Самим автором были объяснены поводы, побудившие его приняться за «Бориса Годунова» (об этом Пушкин говорил в 1829 году в набросках предисловия трагедии): «Изучение Шекспира, Карамзина и старых наших летописей дало мне мысль облечь в драматические формы одну из самых драматических эпох новейшей истории».(11,т.7,с.114).

15

Глава 4

История в пушкинской трагедии идёт как бы по кругу: убийство Дмитрия, открывшее Борису путь к престолу, предопределяет убийство Фёдора Годунова, и на опустевший трон восходит Самозванец. Тень Дмитрия не исчезает с исторической сцены. Г.А. Лесскис по этому поводу писал: «Пушкин обнаружил порочный круг русской истории, который и составлял единственную трагическую коллизию в истории Московии: самодержавие порождает смуту, а смута порождает самодержавие. И ничего другого быть не может».(7,с.235).

Между тем смуту порождает не самодержавие, а нарушение законного порядка престолонаследия, оскорбление древнего обычая, отягощённое убийством. Страна погружается во всеобщую ложь, и легенда празднует победу над истиной.

Согласно утверждению Г.А. Лесскиса смута порождает самодержавие, в трагедии же ничего этого нет, поскольку Самозванца нельзя назвать законным самодержцем. Смута порождает только смуту. Трагедия начинается и кончается невинно пролитой кровью.

После последнего убийства следуют знаменитые ремарки: «Народ безмолвствует» и «Народ в ужасе молчит». Эти 2 ремарки нужно рассматривать вместе. В первой цитате Пушкин показывает причину народного молчания – ужас. Следовательно, АО второй ремарке «в ужасе» имеет другой смысл. Он может быть понят двояко. С одной стороны, народ пугается чудовищного преступления, совершенного на его глазах, с другой - он понимает, что злодеяния еще не закончились и грех далеко не искуплен. Чувство вины и греха чувствуют все герои трагедии: Борис признается в убийстве, Самозванец открывается перед Мариной. Шуйский и Басманов ощущают угрызения совести. Легенда исчерпывает себя. Этот перелом в понятиях и чувствах отразило слово «безмолствует». В слове «безмолствует» содержится и осуждение преступления и внезапно открывшейся лжи. Народ молчанием укоряет и себя, и Самозванца, и бояр. Безмолвие народа – начало очищения духа, восстановление жизни. Оно выступает предвестием будущего покаяния в прегрешениях и искуплениях вины.

История движется от крови к крови, но повторяется не зеркально, и движение может быть остановлено нравственным законом,.совестью.

Смутное время потому и было названо «смутным»,что о престоле стал мечтать и «бедный черноризец». И не только мечтать. Перед нами характер героя, основное качество которого- политический авантюризм. Его жизнь – цепь нескончаемых приключений. Если для Бориса Годунова привычной была внутренняя сосредоточенность, погруженность в размышления, если он показан главным образом в «Кремлевских палатах»,»Царских палатах, в «Боярской думе» и лишь раз на площади перед собором, то Самозванец весь в стремительном порыве, в беге, на коне, в сражении. Его жизнь- это вихрь движения.Калейдоскоп сцен, в которых лицо героя постоянно меняется. Если Борис Годунов был назван то «царь», то «Годунов», то «Борис» (каждый раз имеет особый смысл), то за этим «милым авнтюристом», как назвал его однажды авто, тянется целая вереница имен. В келье Чудового монастыря – это Григорий, в кормчее на Литовской границе – Григорий Отрепьев. В сцене «Краков» , «Дом Вишневского» - Самозванец. В сцене у фонтана не только Самозванец, но и Дмитрий (когда он произносит после ремарки «гордо» : «Тень Грозного меня усыновила, Дмитрием из гроба нарекла…»). На границе Литовской – Самозванец. В сцене «равнина близ Новгорода – Северского» - Дмитрий. В сцене Севск « - Самозванец. В сцене «Лес» - Лжедмитрий и Самозванец. Это последняя сцена, где мы видим героя, назван он в ней Лжедмитрий, и это не случайно. Лжедмитрий был «лжецарь» не только потому, что самозванец, но и по своим качествам. В плане трагедии было намечено: «Самозванец въезжает в Москву». Так действительно

Было в истории. Но Пушкин не показал этого въезда Самозванца, который в драме лишь приближается к городу. Подобный «герой» должен был совсем сойти со сцены истории, ведущую роль играет в ней народ пушкинской исторической драмы, финал трагедии.

16

Заключение

«Борис Годунов» Пушкина – трагедия о нечистой совести, ставшей причиной смуты.

Она названа именем самодержца, дерзнувшего предпочесть интересам страны личное властолюбие. Но смута – результат духовного всенародного помрачения. Поэтому изживание смуты означает пробуждение совести, не позволяющей славить преступление и грех.

Если в обрисовке характеров, трагических и комических сцен, Пушкин придерживался шекспировских драматических хроник, то историческим, философским и политическим содержанием «Бориса Годунова» поэт обязан Н.М. Карамзину, «драгоценной для россиян памяти», которой посвятил свою трагедию.

Спустя годы после окончания «Бориса Годунова», в набросках предисловия к трагедии, обобщавших опыт созданного , Пушкин напишет : «Карамзину следовал я в светлом развитии происшествий» (11,т.7, с.115). Именно человечность взгляда историка на события имел в виду Пушкин.

17

Список использованной литературы.

Пушкин А.С. Полн.собр.соч. в 10-ти т. Мю, 1978 г.

Карамзин Н.М. История Государства Российского.

Киреевский М.В. Критика и эстетика. М. Искусство, 1979 г.

Карамзин Н.М. Предания веков М., 1989 г.

Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реального мира.

Коровин В.М. Об исторических воззрениях Пушкина. «История». 1995 г.

Коровин В.М. Пушкин и Карамзин «История» 1995 г. № 46.

Лесскис Г. Пушкинский путь в русской литературе. М., Художественная литература, 1993 г.

Blog

Секция: русская литература

Содержание