Geum.ru

В. Ф. Андреев  Источники наших знаний о древнем Новгороде     Прежде чем начать рассказ

Вид материалаРассказ
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6

Очерки истории средневекового Новгорода



 

В.Ф. Андреев

 Источники наших знаний о древнем Новгороде

 

 

Прежде чем начать рассказ о наиболее   существенных   сторонах жизни древнего Новгорода, нам предстоит выяснить, откуда историки черпают сведения о далеком прошлом Новгорода.

Ни один исследователь новгородских древностей не может обойтись в работе без замечательных историко-литературных памятников русского средневековья — летописей. Летописи — историко-литературные произведения, в которых события излагаются погодно, или, как говорили в Древней Руси, «по летам» (отсюда и происходит слово «летопись»), от «сотворения мира» и до того времени, когда жил летописец.

Летописание на Руси возникло вскоре после принятия христианства — в XI столетии. Первым центром летописания был, по-видимому, Киев. Несколько позднее начали составлять летописи в Новгороде. До нас дошли сотни списков древних русских летописей. Но еще больше погибло их в пожарах.

Сведения о Новгороде — одном из значительнейших городов Европы — можно найти в любой из летописей, где бы она ни была написана. Но для нас особый интерес, конечно же, представляют собственно новгородские летописи. Древнейшие летописи (XI — XIII века) дошли до нас в списках XIV—XV и более поздних веков.

Наиболее древний из всех известных списков русских летописей — так называемый Синодальный список (назван по принадлежности библиотеке Синода) Новгородской Первой летописи (XIII«— XIV века). О древности данной рукописи говорит прежде всего материал, на котором она написана. Это пергамен — тонко выделанная телячья кожа. До появления в середине XIV века на Руси бумаги книги здесь писались на пергамене. К сожалению, утрачено начало Синодального списка, он начинается с середины рассказа о событиях 1015 года, систематическое изложение доведено до 1333 года. В более поздних списках той же летописи имеется текст, повествующий о событиях, происходивших в Новгороде до 1015 года.

Небезынтересная особенность Первой Новгородской летописи — упоминание о ее создателях. В летописи под 1144 годом имеется такая запись: «В то же лето поставил мя попом архиепископ святыи Нифонт», а под 1188 годом сказано: «Томь же лете преставися раб божий Герман, иереи святого Иякова, зовемыи Воята, служившу ему у святого Иякова полъпятадесят лет». Слово «полъпятадесят» в древнерусском языке означало число 45. Составив два летописных известия, мы можем заключить, что в XII веке одним из составителей (или переписчиков) летописи был священник Герман Воята, служивший в церкви святого Якова. Церковь эта не сохранилась. Она стояла на Добрыниной улице Людина конца, к юго-западу от кремля. Позднее труд попа Германа был продолжен пономарем той же церкви Тимофеем и священником Иоанном.

Наряду с Первой летописью до нас дошли во многих списках летописные своды, составленные в XV —> XVI веках: Вторая, Четвертая, Пятая Новгородские летописи, летопись Авраамки, Уваровская летопись, а также Софийская первая летопись.

Не прекращалась летописная работа и в XVII столетии. В тот период были созданы новые большие своды (Третья Новгородская, так называемые Погодинская и Забелинская летописи).

Десятки сохранившихся летописных списков свидетельствуют, что ни один из древнерусских городов (исключая, пожалуй, Москву в XV—XVI веках) не имел такой богатой летописной традиции, как Новгород. И это не случайно. Бурная политическая жизнь, высокий уровень развития культуры, большой интерес новгородцев к прошлому способствовали созданию многочисленных летописей. Летописи создавались и переписывались главным образом в среде духовенства: при архиепископском дворе, в ряде монастырей и церквей.

Прочтя даже несколько страниц летописи, нетрудно заметить в ней неповторимый новгородский колорит. Летописцев отличали любовь к родному городу, стремление возвеличить его, показать его богатство и славу, силу и мужество новгородцев. Именно с точки зрения новгородского жителя смотрел летописец на события, происходившие в других частях Русской земли, поэтому его суждения о них не всегда бывали объективными, а оценки — подчас неверными.

Новгородские летописи очень подробны. Этим, в частности, во многом объясняется обилие научных, научно-популярных и художественных произведений о средневековом Новгороде. Однако не следует представлять себе новгородские летописные своды как универсальные исторические энциклопедии о прошлом Новгорода. Увы! Летописец писал лишь о том, что в глазах средневекового человека было важным и необычным. Например, в летописи не раз говорится о ценах на хлеб на новгородском рынке в голодные годы, но ни разу не сказано о том, сколько стоил хлеб обычно. О выборах главных магистратов республики — посадников — летопись, как правило, упоминает лишь тогда, когда эти выборы были связаны с острой политической борьбой, с восстаниями.

Важный источник, в значительной степени дополняющий летопись, — древние акты: официальные документы, которые писались в Новгороде, как правило, на пергамене и скреплялись печатью. Акты принято делить на две группы: государственные, или публично-правовые, и частные.

Среди государственных актов большой интерес представляют договорные грамоты Новгорода с князьями, самые ранние из которых датируются второй половиной XIII века. В них перечисляются права и обязанности князя, приглашенного на новгородский престол.

Существовали также и акты международные, регулировавшие отношения Новгорода с его западными соседями — Ливонским   орденом,   Литвой,   Швецией, Норвегией. Как правило, это мирные договоры, заключавшиеся после окончания войны. Сохранилось также несколько десятков грамот, в которых регулировались различные спорные вопросы новгородцев с их главным торговым партнером — Ганзой, союзом северогерманских городов.

В отличие от актов государственных частные акты, как видно из их названия, касались сферы отношений между частными лицами. Эти источники почти всегда связаны с землевладением. Земля в средневековом обществе, преимущественно аграрном, ценилась весьма высоко, и переход ее из рук в руки оформлялся специальными документами: купля-продажа — куп-чи ми, обмен — меновыми, дарение — данными (от слона «давать») и т. д. Интересны новгородские «рукописания» (завещания), по которым мы можем судить о величине земельных владений бояр, крестьян, о порядке наследования, о денежных операциях.

Основным источником по истории землевладения и сельского хозяйства Новгородской земли во второй половине XV века являются писцовые книги. По объему уникальной информации о важнейших сторонах хозяйства Новгородской земли писцовые книги многократно превосходят все остальные известные источники, вместе взятые. Они составлены писцами московского правительства в конце XV — начале XVI века. После ликвидации республики и конфискации земельных владений бояр, житьих людей, многих церковных земель московским властям необходимо было провести сплошную перепись для учета земельного фонда вновь присоединенной территории. Каждая книга посвящена описанию какой-либо одной из пятин Новгородской земли. Внутри пятин описание велось по более мелким административным единицам — погостам.

Писцовые книги первого московского описания конца 1470-х — начала 1490-х годов, так называемое «старое письмо», до нас не дошли. Однако их материалы входят в состав «нового письма», то есть писцовых книг конца XV—начала XVI века. К сожалению, и писцовые книги «нового письма» не дошли до нас полностью. Хорошо сохранились описания Деревской и Водской пятин, хуже — Шелонской пятины и только в отрывках — Обоненежской и Бежецкой пятин.

Что и как описывали московские писцы? Они указывали, кому описываемые земельные владения принадлежат теперь. Например, являются дворцовыми землями самого великого князя или, скажем, отданы в поместье московскому служилому человеку. Обязательно указывалось, кому данное земельное владение принадлежало в республиканский период (что для нас особенно важно). При описании каждого сельского поселения поименно перечислялись все женатые мужчины, жившие в нем. Непременно отмечалось, сколько крестьяне сеют зерновых, главным образом ржи, сколько копен сена косят. Весьма важными являются сведения о доходе (натуральном и денежном), который феодалы взимали с зависимых крестьян. Причем указывается величина «старого дохода», то есть того, который получали прежние новгородские владельцы, и «нового дохода», взимавшегося с крестьян в то время, когда велось описание.

Историки давно обратили внимание на писцовые книги как на исключительной ценности источник. Их исследованием занимались еще до революции. Эта работа продолжается до сих пор. Долгое время ученые использовали для своих построений отдельные факты, и лучшем случае —- группы фактов из писцовых книг.

Правом привешивать печати к документам обладали высшие чиновники республики — посадники, тысяцкие. Особые  печати были  у новгородского архиепископа, у его наместников, у настоятелей монастырей. Известно большое количество княжеских печатей. Заметим, что подавляющее большинство древнерусских свинцовых булл относится к Новгороду,

Печати сохранились при подлинных грамотах, кроме того, они нередкая находка в археологических раскопках. Но особенно много их обнаружено на Городище, бывшей княжеской резиденции, где, по всей видимости, в древности был архив. На рубеже XVIII— XIX веков через территорию Городища был прорыт Сиверсов канал, который, очевидно, потревожил остатки архива. Документы, к которым были прикреплены печати, давно погибли, но печати сохранились, и каждый год воды Волхова выбрасывают на берег свинцовые кругляшки.

Исследованием печатей занимается специальная наука — сфрагистика, которая в последние десятилетия сделала крупные успехи. Наука теперь располагает систематизированным и изученным более чем полуторатысячным собранием новгородских печатей XI—XV веков. Оказалось, что печати дают первоклассный материал для изучения истории институтов власти древнего Новгорода. Они хорошо показывают изменения в посадничестве, сферу деятельности различных республиканских органов, соотношение княжеской и республиканской власти.

Кроме перечисленных видов источников по истории древнего Новгорода существуют и многие другие. Ценные сведения содержат различные церковно-литературные произведения: жития, в особенности житие Александра Невского, повести и т. п. Не может пройти историк и мимо иностранных источников. Много интереснейших подробностей истории республиканского Новгорода содержат ганзейские документы, в частности переписка, прибалтийские средневековые хроники. Особый интерес представляет единственное в своем роде описание Новгорода, составленное фламандским рыцарем Гильбером де Ланнуа, посетившим город в 1413 году. Де Ланнуа, к сожалению, очень кратко, рассказал западноевропейским читателям о внешнем облике Новгорода, его политико-административном устройстве, жизни его обитателей.

Весьма своеобразным источником являются знаменитые произведения устного народного творчества— новгородские былины «Садко», «Василий Буслаев». Былины, в отличие от актов, не дошли до нас в том виде, в каком были созданы. За шесть-семь столетий бытования в устной традиции, прежде чем былины были записаны собирателями русского фольклора, они пополнились всевозможными деталями, подробностями, бытовыми чертами, отразившими историческую реальность более позднего времени. Поэтому пользоваться текстами былин надо осмотрительно: порой трудно вычленить в них эпизоды и детали истории Новгородской республики.

Все источники, о которых мы говорили, были известны историкам в XIX и отчасти в XVIII веке. Особенно широко использовались летописи.

В последние десятилетия на первый план выдвинулись источники археологические. В течение полувека, с 1932 года, в Новгороде ведутся широкие археологические работы экспедицией, основанной видным советским исследователем, профессором Московского университета Артемием Владимировичем Арциховским, ныне возглавляемой его учеником Валентином Лаврентьевичем Яниным, крупнейшим специалистом по истории древнего Новгорода.

Культурный слой Новгорода, раскопками которого занимаются археологи, — явление уникальное. В некоторых местах он достигает толщины 7—8 метров. Это значит, что, если бы мы захотели познакомиться со следами    деятельности    людей, населявших город в первые десятилетия его существования, то есть в X веке, нам пришлось бы углубиться в землю на семиметровую глубину. Почему? Новгород стоит на слое плохо пропускающей воду материковой глины. Поэтому городская почва в древности была насыщена влагой. Органические остатки жизнедеятельности новгородцев (дерево, кожа и т. д.), попадая во влажную среду, прекрасно сохранялись, не подвергаясь гниению. Это нетрудно проверить. Если мы любую деревянную вещь опустим в банку, наполненную водой, и плотно ее закроем, то изделие сможет храниться в банке без видимых изменений практически неограниченное время.

Культурный слой в средние века рос в городе весьма интенсивно. По материалам Неревского раскопа видно, что в среднем он нарастал на сантиметр в год, или на метр в столетие. Мусор из города не вывозили, поэтому все бытовые и производственные отходы выбрасывались на усадьбах.

Новгород, как и другие русские города, был почти исключительно деревянным. Из камня строились, как правило, лишь церкви, а с XIV века — оборонительные сооружения. Город часто горел. После появлялись новые постройки — оставались стружки, щепки, опилки. Наконец, в городских дворах содержали скот: навоз также не вывозился. Все это, вместе взятое, способствовало быстрому росту культурного слоя.

Новгородский культурный слой имеет еще две особенности, во многом определяющие его хорошую сохранность, а значит, и выдающееся научное значение. Во-первых, в нем очень мало так называемых перекопов. Из-за большой влажности почвы древние новгородцы почти не рыли колодцев (в которые неминуемо попадала бы грязная вода из культурного слоя), не углубляли фундаментов построек, очень редко строили погреба. Таким образом, как правило, чередующиеся древние слои не были потревожены более поздними земляными работами. Во-вторых, в XVIII веке в Новгороде была осуществлена перепланировка города. Вместо узких, проложенных бессистемно улочек древнего города появилась регулярная застройка: на Софийской стороне — радиально-кольцевая, на Торговой — с прямоугольными кварталами. Причем в основном широкие улицы были проложены не по линиям древних, а в стороне от них. Таким образом, строительство каменных зданий в XVIII—XX веках не потревожило остатков основных комплексов древней застройки.

Многолетние раскопки открыли ранее неизвестный исследователям мир средневековых вещественных памятников. Глазам археологов предстали целые кварталы древнего Новгорода: усадьбы с жилыми и хозяйственными постройками, улицы, остатки лавок торга. В коллекции экспедиции десятки тысяч древних предметов — орудия ремесленного и сельскохозяйственного труда, оружие, ювелирные изделия, монеты и печати, музыкальные инструменты, шахматы и кости, детские игрушки, огромное количество остатков кожаной обуви, керамика, различные деревянные и металлические изделия, которыми пользовались в быту средневековые новгородцы...

Одним словом, новгородский культурный слой — поистине драгоценный памятник отечественной истории. Каждый квадратный метр раскопанной территории древнего Новгорода — новый вклад в сокровищницу наших знаний.

Но самая главная находка, ставшая сенсацией в мировой археологии, состоялась 26 июля 1951 года. Первая берестяная грамота! Она и более семисот драгоценных берестяных свитков, извлеченные из земли за последние почти четыре десятилетия, значительно обогатили наши знания о жизни древних новгородцев.

В отличие от пергамена, материала чрезвычайно дорогого, который служил лишь для написания важных документов и роскошных церковно-служебных книг, а также летописей, береста отличалась исключительной дешевизной. Не нужны были и чернила. Буквы выцарапывались на бересте особым заостренным металлическим либо костяным стержнем — стилем. Поскольку этот писчий материал был всем доступен, то и обращались с ним соответственно: прочитанную бересту чаще всего рвали и выбрасывали — вот почему большинство грамот дошло до нас в обрывках, и порой требуется немало труда и знаний, чтобы прочитать и правильно истолковать текст берестяной грамоты. Нередки и такие случаи, когда на бересте сохранилось лишь несколько разрозненных букв, не поддающихся толкованию.

Древнейшие новгородские берестяные грамоты датируются первой половиной XI века, а самые поздние — серединой XV столетия. На бересте встречаются самые разнообразные по характеру и тематике тексты — от ученических опытов юного новгородца Онфима, выводившего первые в своей жизни буквы, до берестяных черновиков пергаменных грамот.

Для исследователей новгородской истории очень важно, что авторами и адресатами берестяных писем были представители разных групп населения Новгорода, Среди них известные по летописям члены знаменитого посадничьего рода бояр Мишиничей-Онцифоро-вичей, усадьбы которых находились в Неревском конце, новгородский художник и видный церковный деятель Олисей Гречин, живший в Людином конце.

При помощи берестяных грамот удается, таким образом, соединить воедино сообщения других письменных источников и археологические находки, обнаруженные на усадьбе летописного персонажа. В этом и состоит одна из важнейших особенностей исписанной бересты, являющейся, с одной стороны, письменным источником, который можно изучать отдельно от других, а с другой — частью археологического комплекса, найденной вместе с многими другими вещами, попавшими в землю одновременно с ней на одной усадьбе. Совместное изучение комплекса находок, взаимно дополняющих друг друга, многократно увеличивает возможности исследователя.

Многообразие берестяных посланий, написанных крестьянами, ремесленниками, торговцами, позволяет сделать чрезвычайно важный вывод о сравнительно широком распространении грамотности среди населения Новгородской земли. Грамоты дают возможность проникнуть в ранее недоступный для исследователей круг повседневных забот новгородца, о чем молчат летописи и другие письменные источники.

Читателя, интересующегося берестяными грамотами, отсылаю к солидной монографии академика Льва Владимировича Черепнина «Новгородские берестяные грамоты как исторический источник» и к книге В. Л. Янина «Я послал тебе бересту...», удачно сочетающей увлекательность изложения и научную обоснованность выводов.

Заметим, кстати, что берестяные грамоты, за редким исключением,— памятники деловой письменности. Сугубо личных посланий среди них очень мало. Это не случайно. По-видимому, новгородцы не слишком любили доверять бересте свои личные переживания. Большинство берестяных писем прислано в Новгород из его округи (крестьяне и ключники пишут своим господам, сборщик дани из Карелии — своему коллеге, находившемуся в Новгороде).

В городе была возможность общаться лично. В том случае, если это было невозможно, горожане, видимо, использовали восковые таблички. При раскопках найдено несколько таких табличек. Они широко использовались со времен античности. В Древнем Риме их называли церами или табулами. В дощечке делалось углубление, в которое заливался воск, по нему и писали уже знакомым нам стилем. Заостренный с одной стороны стиль имел с противоположного конца лопаточку или шарик, при помощи которых стиралось написанное. Обучение письму, черновые записи, частная переписка осуществлялись с помощью цер. Ученику, поэту рекомендовали: «Чаще поворачивай стиль!» — то есть лучше обдумывай написанное, оттачивай слог — чаще стирай и пиши заново (отсюда и происходят понятия «стиль», «стилистика»). При необходимости церы соединялись по две (диптих), три (триптих) и более (кодекс). По краям новгородских табличек для записей по воску имелись отверстия, при посредстве которых можно было соединить нужное количество дощечек воском внутрь и, возможно, запечатать их. О том, что в Новгороде наряду с берестой для письма широко использовался воск, говорит наличие почти у всех стилей, найденных археологами, лопаточки для заравнивания воска. К сожалению, воск на новгородских церах не сохранился, как, например, на тех, что найдены при раскопках Помпеи. Иначе не исключена возможность, что мы могли бы узнать об истории, подобной той, которую описал Овидий в «Любовных элегиях». Поэт рассказал о юноше, пославшем церы с признанием в любви и получившем их обратно:

Плачьте о горе моем: Возвратились печально таблички! Буква одна лишь на них Значит несчастное:  нет]

Для изучения истории Новгорода, как и любой другой, необходимо, чтобы источники, на которых она основывается, были возможно более точно датированы.

Для новгородских вещественных древностей эта задача разрешена. Влажность почвы и быстрый рост культурного слоя, предоставившие столь благоприятные возможности для изучения прошлого древнего Новгорода, были сущим бедствием для горожан времен средневековья. Весной и осенью город буквально утопал в грязи, поэтому улицы необходимо было мостить. До нас дошел «Устав о мостех» XIII века, в котором строго регламентировалось, кто какие из наиболее важных участков общественной территории должен мостить.

Толстые сосновые бревна (обыкновенно 100—200-летние деревья) разрубались вдоль пополам. Сосновые плахи укладывались вплотную одна к другой плоской стороной вверх на три продольные лаги. Такая конструкция оставалась неизменной в течение пяти столетий.

Сосновые мостовые могли служить много десятков лет. Однако на усадьбах по сторонам мостовой быстро рос культурный слой, и, чтобы она не утопала, новгородцы вынуждены были в среднем через 15—20 лет сооружать новую мостовую, которая укладывалась поверх прежней.

В некоторых районах древнего города раскопками вскрыты многометровые «поленницы», состоящие из 27—30 лежащих друг на друге уличных настилов.

Всякий знает, что по спилу дерева нетрудно определить его возраст. Сколько годичных колец — столько лет и росло дерево. Если год был благоприятный — кольцо широкое,  если неблагоприятный — узкое.

На сопоставлении спилов с тысяч бревен из культурного слоя основан так называемый дендрохроноло-гический метод, благодаря которому удалось точно выяснить, в каком году срублено дерево, обнаруженное в культурном слое, и соответственно когда был сооружен тот или иной ярус новгородских мостовых. А это значит, что любая вещь, найденная при раскопках, датируется временем существования того яруса мостовой, на уровне которого она обнаружена. Если раньше археологи могли назвать лишь столетие, в котором был изготовлен тот или иной предмет, то дендрохронологи-ческий метод позволяет установить возраст вещи, всего усадебного комплекса с невиданной прежде точностью, что имеет исключительно важное значение для изучения прошлого Новгорода.

Нынешний этап изучения древнего Новгорода наряду с продолжением исследований ранее известных источников во многом определяется развитием археологии. Более того, в настоящее время ни одна крупная проблема экономической или социально-политической истории Новгородской республики, а также истории культуры Новгорода не может решаться без привлечения археологического материала. В современной науке появился многозначительный термин — «комплексное источниковедение», то есть изучение источников, предполагающее широкий охват всех сохранившихся памятников, относящихся к какой-либо теме.

Мы познакомились с основными видами источников по истории древнего Новгорода. Может показаться, что их дошло до нас не так уж мало. Между тем если собрать вместе тексты всех письменных источников (летописи, акты, бересту и др.), то они уместятся на страницах трех-четырех толстых томов.

Источники — это тот фундамент, на котором ученые основывают свои выводы об истории древнего Новгорода. Труд историка, особенно того, кто изучает русское средневековье, сродни работе следователя. И тот и другой вынуждены восстанавливать интересующие их события нередко по отрывочным и порой случайным фактам, призывая на помощь способность анализировать, выстраивать в стройную систему эти факты. Однако, если следователь, как правило, может встретиться с очевидцами интересующего его происшествия, то историк такой возможности лишен. Его свиде-тели — источники, и их одних он может «допрашивать». Сложность работы историка-исследователя над источниками не только в том, что их сохранилось мало, но и в том, что человек, составивший в прошлом документ, делал это для своих практических целей, а не для последующих исторических изысканий. Даже летописца, работавшего специально для истории, не интересовали, например, обыденные для него вопросы повседневной жизни рядового горожанина, которые ныне представляют большой интерес.

Пользуясь юридической терминологией, можно сказать, что в руках историка зачастую находятся лишь косвенные улики, на основании которых трудно составить правильную картину происходивших когда-то событий, выяснить с необходимой полнотой мотивы, руководившие действиями их участников. Вот почему нередко оказываются возможными несколько вариантов реконструкции давних событий. Отсюда нерешенность многих важных исторических проблем, острые научные дискуссии.

О средневековом прошлом Новгорода в свете современных достижений науки и пойдет речь в этой книге.


У истоков Новгородской истории

 

 

Самые ранние страницы новгородской истории во многом неясны.   Основной   загадкой,

которую многие годы решают ученые, является происхождение города. Древнейшие упоминания о городе Новгороде, как уже существующем, содержатся в летописи под 859 годом. Читатель праве задать вопрос: что же тут неясного? Раз в летописи сказано, что в середине IX века город существовал, значит, так оно и было. Между тем этот вопрос кажется простым только на первый взгляд.

Дело в том, что первые летописи появились на Руси в XI веке, то есть лет через 150—200 после тех событий, о которых летописец рассказал в начале своего повествования о русской истории. Неизвестно, существовали ли в X веке какие-либо погодные записи. По-видимому, их не было, следовательно, летописец опирался на устную традицию, передававшуюся из поколения в поколение в форме преданий, дружинных песен, былин. Избрав принесенную из Византии форму изложения истории в форме погодных статей, летописец должен был помещать события, о которых ему было известно, под определенными годами. В тех случаях, когда речь шла о событиях IX—X веков, значительно удаленных во времени от летописца, его хронологию приходится признать весьма приблизительной. Таким образом, мы не можем безоговорочно доверять датировке определенных событий IX—X веков, которую дает нам летопись.

Новгород значит «новый город». По отношению к какому же старому он получил свое название? Какое поселение было историческим предшественником Новгорода?

Город в Древней Руси — укрепленное поселение, окруженное стенами (деревянными). Высказывались предположения, что такими городами были Старая Ладога или Старая Русса. Однако «старыми» они стали называться довольно поздно, после появления Новой Ладоги и Новой Руссы. К тому же древнейшие слои поселения в Старой Руссе датированы археологами XI веком — временем, когда Новгород был уже сравнительно крупным городом.

Летопись первоначально называет Новгородом крепость на левом берегу Волхова, на территории нынешнего кремля. Лишь позднее это название распространилось на все поселения, расположенные по обоим берегам реки. Это, а также целый ряд других фактов навели В. Л. Янина и М. X. Алешковского на мысль попытаться поискать «старый город» на территории... самого Новгорода.

Новгород — наиболее археологически изученный средневековый город. Раскопки проводились в разных его районах. Кроме того, в Новгороде осуществлялось геологическое бурение. Раскопки и геологические скважины (а их пробурено более 500) показали, что мощность культурного слоя в разных частях города различна. Это говорит о том, что сначала люди заселили не всю территорию города, а лишь часть ее. Теперь твердо установлено, что существовали три ядра древнего Новгорода, три первоначальных поселка: один на правом берегу Волхова (Славно), два других на противоположном — к югу от кремля (Людин) и к северу от него (Неревский). Именно в этих местах толщина культурного слоя самая большая.

Основываясь на широко известной из летописей легенде о призвании варяжских князей, где говорится, что Рюрика и его братьев пригласили «словене, кривичи, меря и чудь» (словене — это ильменские славяне, кривичи — западнославянское племя, меря и чудь — племена угро-финского происхождения), В. Л. Янин и М. X. Алешковский сделали вывод, что первоначально на месте Новгорода существовали три разноэтничных поселка, окруженные стенами. Позднее поселки объединились и их жители построили общую крепость, по отношению к «старым городам» получившую название Новгород.

Одно из положений изложенной гипотезы нуждается в подкреплении археологическим материалом. Если поселки принадлежали разным племенам, вещи (например, украшения), извлеченные из нижних горизонтов культурного слоя в соответствующих местах, должны иметь особенности, присущие изделиям разных племен. Пока таких отличий обнаружить не удалось.

Недавно ленинградский археолог Евгений Николаевич Носов развил уже высказывавшуюся ранее точку зрения, что историческим предшественником Новгорода было Городище — холм, находящийся несколько выше Новгорода, неподалеку от истока Волхова, Слово «городище» на древнерусском языке означало «заброшенный город», место, где когда-то стоял город.

Летописи XII—XV веков не раз упоминали Городище как резиденцию новгородских князей и их наместников. В прошлом веке новгородские краеведы стали называть это место Рюриковым Городищем, полагая, что здесь когда-то жил легендарный князь Рюрик.

Многолетние раскопки Городища под руководством Е. Н. Носова дали немало очень интересных и важных материалов. Они показали, что поселение было укрепленным. Нижние горизонты культурного слоя датируются серединой IX века. В древних скандинавских сагах Новгород именуется Холмгардом, что, по мнению ряда исследователей, означает «город на острове». Другие ученые понимают это слово как «островную местность»,  «поселения в островной местности»,

Поскольку, как считает Е. Н. Носов, Городище, расположенное у истока Волхова, занимало ключевое положение на балтийско-волжском пути, являясь военно-административным пунктом и торгово-ремесленным центром, расположенным напротив языческого мольбища в Перыни, его укрепления вполне могли быть тем «старым городом», по отношению к которому более поздняя крепость получила название Новгород.

Таким образом, вопрос о происхождении Новгорода не может ныне считаться окончательно решенным. Многое должны прояснить будущие раскопки.

В настоящее время наиболее древние из раскопанных в Новгороде слоев датируются первой половиной X века. Самая ранняя мостовая из обнаруженных на Перевском раскопе относится к 953 году. Под ней лишь небольшая прослойка культурного слоя. На Троицком раскопе обнаружена мостовая, сооруженная в 944 году. Однако в черте древнейших новгородских поселков еще много нераскопанных участков, особенно на Славне и в прибрежной части Неревского поселка. Быть может, в дальнейшем на этих участках удастся найти слои IX столетия.

В первые века своего существования Новгород был очень небольшим, по современным меркам, и сплошь деревянным городом. Новгород расположился на территории с холмистым рельефом, на обоих берегах реки — редчайший случай для средневековья, когда города обычно находились на одном из берегов, наиболее высоком.

Первые жители будущего города строили свои дома на берегах реки, но не у самой воды, а из-за нередких наводнений на невысоких холмах. Улицы шли перпендикулярно Волхову. Позднее они были соединены так называемыми «пробойными» улицами, шедшими параллельно реке.

За более чем тысячелетнюю историю города его рельеф сильно нивелировался, но и сейчас еще кое-где видны возвышенные места. В городе было много ныне засыпанных небольших речек, оврагов, которые разделяли разбросанные по холмам поселки первых жите- Новгорода.

Как мы уже знаем, таких поселков было три, —  дали начало трем будущим административным единицам республиканского периода: концам Славен-«чсому (на Торговой стороне), Неревскому и Людину (па Софийской стороне). На левом берегу Волхова, па холме, высились стены и башни первого новгородского детинца. Он был еще деревянным, очень небольшим по площади и занимал северо-западную часть современного кремля.

На противоположном берегу кроме усадеб Славенского поселка находился княжеский двор, занимавший территорию к юго-востоку от сохранившегося доныне Никольского собора, построенного князьями на своем дворе в первой трети XII века. Дворец князей стоял, по-видимому, на холме, остатки которого видны и теперь, — это перекресток проспекта Ленина и Суворовской улицы. Неподалеку от княжеского двора, на берегу Волхова, находился городской торг. Он занимал территорию между сохранившейся до наших дней церковью Ивана на Опоках и Никольским собором.

Летописные известия о Новгороде X—XI веков очень скупы и отрывочны. Тем большую ценность эти известия представляют.

В летописи под 882 годом говорится о походе князя Олега из Новгорода на Киев, в результате которого были объединены два крупнейших восточнославянских союза племен: ильменских славян и полян. С того момента началась история Древнерусского государства — одного из самых могущественных в тогдашней Европе. Столицей своей державы Олег сделал Киев, поэтому государство историки называют Киевской Русью.

В летописи под 912 годом сообщается, что Новгород платил скандинавам (варягам) 300 гривен в год «мира деля», то есть для того, чтобы избежать опасности варяжских набегов. В 947 году вдова князя Игоря Ольга установила порядок сбора дани с Новгородской земли.

Напоминаем, что летописную хронологию нельзя признать абсолютно точной, в то же время факты, сообщаемые летописью, вполне достоверны.

Впрочем, не только в русских летописях, но и в иностранных источниках Новгород упоминается в середине X века. Византийский император Константин VII Порфирогенет в своем трактате «Об управлении государством» писал о руссах, приплывавших на ладьях в Константинополь из Новгорода. В скандинавских сагах также фигурирует Новгород под названием Холмгард. Самые ранние саги о Новгороде связаны с временем княжения в нем Владимира Святославича.

Согласно русским летописям, он стал княжить в 970 году. Тогдашний великий киевский князь, легендарный воин Святослав Игоревич, отправляясь в поход, посадил своих сыновей Ярополка и Олега князьями в крупных землях своего государства.

Летописец рассказывал, что к нему пришли новгородцы, заявив, что если Святослав не подыщет им князя, то они сами его найдут. Великий князь им ответил: «Да кто же к вам пойдет?» И действительно, оба старших сына Святослава отказались. Небольшой город на севере восточнославянских земель, по-видимому, не представлял для них интереса. Тогда новгородцы попросили у Святослава младшего сына, Владимира. Владимир согласился и вместе со своим дядей по матери Добрыней отправился в Новгород.

После гибели Святослава между его сыновьями разгорелась острейшая борьба за власть. Великим князем стал Ярополк, разбивший в 977 году войска Олега, погибшего в битве. Владимир, опасаясь, что и его постигнет участь Олега, бежал из Новгорода в Скандинавию. Ярополк назначил в Новгород своих посадников.

В 980 году Владимир возвратился в город с наемной варяжской дружиной, изгнал посадников Ярополка и сам с войском отправился к Киеву, осадив войска брата в его столице. Ярополк был изменнически убит, и Владимир Святославич стал великим киевским князем.

Ко времени княжения Владимира и его сына Ярослава относится расцвет Киевской Руси. Растут города, развиваются ремесла и торговля. Русь начинает играть значительную роль в международных отношениях.

Несомненно, что Новгород в то время значительно вырос, укрепились его международные торговые связи, о чем говорят, например, находки в городе арабских монет второй половины X века. Новгородом в то время управляли посадники (от слова «посадить»), присылаемые великим князем из Киева. Посадники могли быть и княжеского, и некняжеского происхождения (например, дядя Владимира Святославича — Добрыня).

В 989 году вслед за Киевом произошло крещение Новгорода. Велико значение принятия христианства, сменившего традиционное славянское язычество с его многобожием (Перун — бог грома и молнии, Волос — покровитель скота, Даждьбог — бог солнца и т. д.). Оно сблизило Русь с другими европейскими государствами, в особенности с могущественной Византийской империей, поскольку христианство было принято в форме византийского православия. Русская церковь   подчинялась   константинопольскому   патриарху.

Византия — наследница античных культурных традиций, и укрепление связей с ней способствовало развитию русской культуры. Греческие зодчие построили первые значительные каменные сооружения (храмы) на Руси, вслед за строительством которых здесь появились свои каменных дел мастера, свои архитектурные школы. Византийские традиции находили отражение в живописи, в литературе Древней Руси.

Христианская религия, с ее единобожием, способствовала усилению княжеской власти в Киевской Руси; церковная организация, построенная по иерархическому принципу, стала мощным инструментом русской государственности. Она укрепила связи между отдельными частями Киевской Руси. Православие стало идеологическим фундаментом русского средневекового общества.

Христианство вводилось сверху княжеской властью и нередко наталкивалось на сопротивление широких слоев населения, не желавшего расставаться с языческой верой отцов и дедов. В Новгород в 989 году был прислан первый епископ грек Иоаким Корсунянин, который разрушил языческие святыни древних новгородцев и руководил крещением.

Однако прижилась новая религия не сразу. Даже через восемьдесят с лишним лет после крещения Руси в Новгороде (да и не только в нем одном) происходили волнения, инспирированные волхвами, языческими жрецами, за которыми шла значительная часть населения.

В Новгородской Первой летописи под 1071 годом сохранился рассказ, живо рисующий обстановку тех лет. Один волхв сумел при помощи проповедей вернуть к древним верованиям значительную часть новгородцев. В городе начался мятеж. Восставшие хотели покончить с христианской верой и убить епископа. Епископ Федор, по словам летописи, взяв крест и облачившись в епископские ризы, вышел к народу и заявил: «Кто верит волхву — тот пусть отойдет к нему, а тот, кто верит в крест, — станет у креста». И люди, собравшиеся на епископском дворе, разделились на две группы: новгородский князь Глеб с дружиной приняли сторону епископа, а все остальные встали рядом с волхвом. Настал, как ясно из летописи, чрезвычайно острый момент. Выручила решительность князя. Глеб обратился к волхву с вопросом: знает ли тот, чем будет заниматься завтра? Волхв ответил, что сотворит великие чудеса. Тогда князь, выхватив топор, ударил им волхва. Тот упал, сраженный насмерть, а народ разошелся по домам.

Археологический материал доказывает, что элементы язычества сохранялись в погребальном обряде новгородцев в XII и даже XIII веках. Церковь вынуждена была приспосабливаться к обстановке. Христианские храмы нередко строились на местах, где прежде были языческие капища. Церковь не запрещала отмечать некоторые древние языческие праздники (например, масленицу), включив их в свой календарь и придав им христианскую окраску.

Продолжая рассказ о событиях X столетия, отметим, что, уходя на киевский великокняжеский престол, Владимир поручил управление Новгородом своему дяде Добрыне. Позднее он послал туда своего старшего сына Вышеслава, а после его смерти — Ярослава. С именем Ярослава связана первая попытка быстро развивавшегося и богатевшего Новгорода освободиться от киевской зависимости.

Под 1014 годом летопись сообщает об отказе Ярослава выплачивать дань Киеву. Ежегодно в Новгородской земле собиралась крупная по тем временам сумма в три тысячи гривен, из которых две тысячи отправлялись в Киев, а остальные шли на содержание княжеской дружины в Новгороде.

Узнав, что сын не собирается присылать дань в Киев, Владимир Святославич приказал готовить войска к походу на Новгород. Не полагаясь на силу своей дружины, Ярослав прибегнул к средству, уже испытанному его отцом: нанял варягов. Оказавшись в Новгороде, наемники повели себя как завоеватели. Не желая терпеть насилия, новгородцы, воспользовавшись отсутствием в городе Ярослава Владимировича, который находился в селе Ракоме, в одну из июльских ночей 1015 года перебили многих варягов. В ответ разгневанный Ярослав, заплативший немалые деньги варягам и надеявшийся на их силу, собрал самых знатных новгородцев на пир, во время которого приказал своим слугам их убить.

И надо же было случиться, что именно в ту ночь гонец привез из Киева письмо Ярославу от его сестры Предславы. Она сообщала следующее: Владимир Святославич в разгар приготовлений к походу на Новгород умер, а его престол захвачен одним из сыновей — Святополком. Святополк, желая один владеть всем Киевским государством, убил трех своих братьев — Бориса и Глеба, причисленных впоследствии церковью «к лику святых» (первые русские святые), и Святослава Древлянского.

Положение Ярослава было очень сложным. Он тоже был не прочь занять киевский престол, но своя дружина была у него небольшая, варяги были перебиты, а на помощь новгородцев рассчитывать не приходилось. И все-таки Ярослав, названный летописцем Мудрым, нашел выход. Он собрал новгородцев на вече и обратился к ним с речью, донесенной до нас летописями: «Любимая моя и честная дружина, юже вы исекох вчера в безумии моем, не теперво ми их златом окупити... Братье, отец мой Владимир умерл есть, а Святополк княжить в Киеве; хощю на него пойти, потягните по мне!» Тут и лесть («любимая и честная дружина», убитых Ярославом «в безумии» новгородцев «не окупить никаким золотом»), и трезвый политический расчет. Ярослав понимал, что новгородцы, стремясь к автономии и освобождению от киевской дани, не откажутся, несмотря на обиды, поддержать его против Святополка. И оказался прав. Новгородцы согласились. Князь во главе дружины, составленной из новгородцев и остатков варяжского отряда, сумел разбить в битве у Любеча Святополка, который бежал в Польшу.

 Однако борьба на этом не закончилась. В 1018 году Святополк вернулся на Русь с войском своего тестя, польского короля Болеслава, и наголову разбил Ярослава — тот лишь с четырьмя дружинниками бежал в Новгород с намерением продвигаться в Скандинавию, но новгородцы не допустили этого. Они порубили ладьи Ярослава, собрали деньги, создали новое войско и дали возможность князю продолжить борьбу.

В то время Святополк, уверенный, что прочно сидит на великокняжеском престоле, поссорился с поляками. Лишенный поддержки польского войска, он потерпел поражение от дружины Ярослава на реке Альте.

После победы Ярослав в благодарность за помощь щедро одарил новгородцев и отпустил их домой. Им были даны особые грамоты — «правда» и «устав», согласно которым Новгород должен был жить. Некоторые исследователи считают, что среди тех грамот была знаменитая «Русская правда» — древнейший из сохранившихся памятников русского законодательства.

И в последующие десятилетия Новгород по-прежнему зависел от киевских князей. Ярослав послал туда наместниками (посадниками) своих сыновей: сначала Илью, а позднее Владимира. Владимир Ярославич в 1044 году построил новгородскую крепость, а в следующем году заложил вместо сгоревшего первого христианского храма Новгорода — тринадцатиглавой дубовой Софии — новый грандиозный каменный Софийский собор.

Новому храму, построенному в 1050 году (в нем похоронен умерший в 1052 году Владимир Ярославич), суждено было стать не только кафедральным, главным храмом Новгородской земли, но и политическим символом будущей Новгородской республики. «Где святая София, тут и Новгород!»—сказал князь Мстислав Удалой, обращаясь к новгородцам перед одним из походов.

Ярослав Мудрый часто и подолгу бывал в Новгороде. Здесь он основал первую на Руси школу. Д<в 1036 года он не был полновластным великим князем а делил власть с одним из своих братьев — Мстиславом Тмутараканским, который имел сильную дружину. Только после смерти Мстислава Ярослав окончательно утвердился в Киеве.

В 1021 году на Новгород напал полоцкий князь Брячислав. Когда он с добычей возвращался назад, Ярослав с войском догнал его и отобрал награбленное. Позднее, в 1066 году, «подвиг» отца повторил Всеслав Брячиславич. Он неожиданно напал на Новгород, взял его и, ограбив, вернулся восвояси. Всеслав не погнушался и ценностями главной святыни Новгорода — Софийского собора, приказав снять колокола и паникадила.

В следующем году войско князя разбили сыновья Ярослава Мудрого, добыча была возвращена, а сам Всеслав угодил в тюрьму.

Освобожденный восставшим народом полоцкий князь вновь решил напасть на Новгород. Но на этот раз военное счастье ему не улыбнулось: войска Все-слава в 1069 году были разбиты у границ Новгорода на реке Гзени, а самого князя взяли в плен, из которого позднее отпустили.

Походы полоцких князей 1021 и 1066 годов вплоть до шведской агрессии начала XVII века были единственными в своем роде военными предприятиями, когда войскам противника удавалось взять Новгород.

В XI—XII столетиях Новгород стал центром громадной территории, простиравшейся от Северного Ледовитого океана до Торжка. Новгородцы собирали дань с племени чуди, жившего в юго-восточной Эстонии, куда еще в 1030 году совершил поход Ярослав Мудрый и основал город Юрьев (нынешний Тарту), не раз совершали походы в Карелию, в земли соседних угро-финских племен ижоры, води, веси.

Сохранилась грамота новгородского князя Святослава Ольговича, написанная в 1137 году. В ней перечисляются погосты, доходы с которых должны были поступать в пользу новгородского владыки. Эти погосты находились в Обонежье, а также на берегах Северной Двины и ее притоков Ваги, Емцы, Пинеги. Таким образом, уже в первой половине XII века новгородские данники собирали дань далеко на севере.

Однако не только военные походы способствовали расширению территории Новгородской земли. Громадное значение имело мирное колонизационное движение русского крестьянства в северном направлении. В течение столетий русские земледельцы постоянно осваивали территории, чрезвычайно редко заселенные племенами угро-финского происхождения, которые главным образом занимались охотой и рыболовством.

Забегая вперед, отметим, что необъятная территория Новгородской земли имела основное ядро, которое на последнем этапе новгородской независимости делилось на пять частей, именовавшихся пятинами. На север и северо-запад от Новгорода лежали земли Водской пятины, включавшие в себя и часть современной Карелии. По правому берегу Волхова, далеко на север и северо-восток, к Белому морю, простиралась Обонежская пятина. К юго-западу и западу от Новгорода, по реке Шелони, а также к югу от нее и узкой полосой на север располагалась Шелонская пятина. К юго-востоку от Новгорода была Деревская пятина. Бежецкая пятина — единственная, которая начиналась не у стен города, а в стороне, к востоку от Новгорода, между землями Обонежской и Деревской пятин.

Основная территория была земледельческой.   Она наделялась на податные округа, именовавшиеся помостами, и управлялась присылаемыми из Новгорода должностными лицами. Примерно в таком же положении находилась Двинская земля, лежавшая по береги м Северной Двины, в стороне от пятин. В пятинах располагались основные земельные владения новгородских бояр.

Помимо основной территории от Новгорода зависели многие отдаленные от него земли, связь которых с главным городом была менее тесной и осуществлялась сборщиками дани. Новгородские даныцики доходили до Оби, где жили ханты и манси. Дань собиралась в западной Карелии и на Терском берегу (южная часть Кольского полуострова). Уплачивалась она, как правило, мехами.

Поступавшие в Новгород государственные налоги и дань являлись одним из главных источников его богатства. Столица обширной земли, Новгород получил наименование Великий. И хотя в исторической и художественной литературе часто можно встретить название Великий Новгород и даже Господин Великий Новгород применительно к городу X—XIII веков, на самом деле Великим он стал именоваться во второй половине XIV века. Впервые в официальных документах название Великий Новгород находим в договорной грамоте московского и тверского князей 1375 года. Впрочем, еще раньше термин Великий Новгород употреб-лен в записи, не имеющей официального характера. В одном из напрестольных евангелий Софийского собора на последней странице есть такая запись: «В лето (>870-е (1362 год.— В. А.)... написано бысть Еуангелие се в Великом Новегороде повелением боголюбивого архиепископа новгородского Алексея...» В государственных же документах самого Новгорода впервые Великим он назван в договоре с ганзейскими городами 1392 года.

 Прилагательное «великий» в древнерусском языке означало не только «выдающийся», «сильный», но прежде всего «большой» (по размерам, значению). Вероятно, Новгород получил этот эпитет в связи с тем, что его необходимо было отличать от другого Новгорода — Нижнего, который был гораздо меньше. Возможно также, что новгородцы употребляли эпитет «великий» в противовес титулу великого князя. Великими князьями на Руси называли владетелей крупных княжеств, в подчинении у которых имелись князья (удельные). Новгород в XIV веке принимал на службу князей для охраны северных и западных границ. Были у него и особые территории — волости, управлявшиеся наместниками, присылаемыми из Новгорода.

Позднее в грамотах, исходивших от веча, новгородцы называли свой город Господином Великим Новгородом, а в последние годы самостоятельности даже Господином Государем Великим Новгородом. Иностранные путешественники, побывавшие в Новгороде, неоднократно приводят поговорку, родившуюся, несомненно, в республиканские времена: «Кто может против бога и Великого Новгорода!» Однако титулы «Господин» и «Государь» говорят больше о политических амбициях новгородцев, чем о реальном могуществе Новгорода в середине XV века. Не случайно эти титулы не были признаны в международных отношениях. В межгосударственных договорах в XV веке употреблялись только слова «Великий Новгород».

Новгород и князья

 

 

Понятие «Великий Новгород» связано прежде всего   с   той своеобразной    формой,    которую имело Новгородское государство,— с республикой. Своеобразие   политического устройства Новгорода, имевшего серьезные отличия от государственного устройства других русских земель, издавна привлекало к нему внимание и профессиональных историков, и писателей, и общественных деятелей. Передовые русские люди прошлого столетия в вечевых порядках новгородского средневековья видели политический идеал народоправства, к которому следовало стремиться в условиях самодержавной России. М. 10. Лермонтов писал:

 

Есть бедный град, там видели народы

Все то, к чему теперь наш дух летит.

 

Огромная работа, проведенная исследователями, позволила во многом выяснить историю Новгородской республики. Но было бы заблуждением думать, что псе проблемы решены и современные историки четко представляют себе, как родилась, жила и погибла республика. Напротив, при все более глубоком изучении истории Новгорода возникают новые проблемы. То, что ранее казалось очевидным, теперь подвергается сомнению. И наоборот: многое из того, что ученые когда-то только предполагали, теперь получило твердую опору в исторических источниках.

До недавнего времени историки были единодушны во мнении, что образование Новгородской республики следует связывать с событиями 1136 года. Видный советский историк, академик Борис Дмитриевич Греков еще в 1929 году в статье с весьма характерным названием «Революция в Новгороде Великом в XII веке» поставил вопрос: «Когда Новгород сделался республикой?» Рассмотрев первые века новгородской истории, ученый пришел к выводу, что до XII столетия по своему политическому устройству Новгород практически мало чем отличался от других городов Киевской Руси. В XIII веке в нем были налицо республиканские порядки.

Б; Д. Греков рассмотрел две жалованные грамоты князей новгородским монастырям. В текстах обеих грамот, как и в других древнерусских актах, нет дат их написания, поэтому они датированы по различным косвенным признакам, прежде всего по летописным известиям о князьях, от имени которых составлены. Первая, написанная на пергамене грамота великого киевского князя Мстислава Владимировича и его сына Всеволода Мстиславича Юрьеву монастырю,— древнейший дошедший до нас русский акт — обычно датируется ИЗО годом. Вторая — грамота князя Изяслава Мстиславича Пантелеймонову монастырю — сохранилась в поздней копии, исследователи относили ее к 1148 году. Первая грамота начинается весьма торжественно: «Се яз (это я — В. А.) Мстислав Володимир сын, держа Русску землю, в свое княжение повелел есмь сыну своему Всеволоду отдати Буице святому Георгию...» Начало другой значительно скромнее: «Се яз князь великий Изяслав Мстиславич, по благословению епископа Нифонта, испрошав есми у Новгорода святому Пантелеймону землю село Витосла-виц...»

Сравнивая обе грамоты, Б. Д. Греков пришел к выводу, что в ИЗО году князья в Новгороде еще были полновластны и свободно распоряжались землей. В 1148 году они уже были вынуждены просить разрешения на земельные пожалования монастырю «у Новагорода», то есть у веча.

Оставалось выяснить, когда именно между ИЗО и 1148 годами произошел переворот, лишивший князей всей полноты власти и превративший их в лиц, подчиненных городскому вечу. Таким переворотом, «революцией», Б. Д. Греков считал новгородское восстание, начавшееся 28 мая 1136 года. Во время восстания новгородцы арестовали князя Всеволода Мстиславича с женой, детьми и тещей и содержали их под стражей семь недель на епископском дворе в детинце, а потом изгнали из города.

В результате переворота 1136 года победили республиканские порядки. Вече превратилось в верховный государственный орган, появились выборные посадники, а лишенных государственной власти князей стали приглашать в Новгород лишь на роль наемного военачальника. Им было запрещено владеть землей на территории новгородских волостей. Они даже не имели права селиться в городе и обязаны были жить на Городище.

Так в Новгороде утвердился республиканский строй, который практически в неизменном виде просуществовал почти три с половиной столетия, вплоть до присоединения Новгорода к Москве.

Предложенная Б. Д. Грековым концепция происхождения Новгородской республики уже в 1930-х годах стала общепринятой и вошла в школьные и вузовские учебники, в многотомные академические издания по истории нашей страны.

В последнее время изложенная концепция коренным образом пересмотрена В. Л. Яниным. Изучая новгородские печати конца XI — начала XII века и летописные известия, он пришел к выводу, что выборное посадничество возникло не в результате восстания 1136 года, а раньше, в конце XI века, в период новгородского княжения Мстислава Владимировича. Неверным оказалось и утверждение, что до 1136 года князья жили на Ярославовом дворе в Новгороде, а позднее были выселены на Городище. Во-первых, из летописи известно, что уже в 1103 году князья построили на Городище церковь Благовещения (второй по древности после Софии каменный храм Новгорода). Во-вторых, мы знаем, что в 1137 году новгородский князь Святослав, собравшийся жениться, получил от епископа Нифонта отказ на венчание в Софийском соборе.

Незадачливый князь был вынужден венчаться в Никольском соборе на Ярославском дворе при помощи «своих попов». Последний факт достаточно ясно говорит о том, что и после 1136 года Ярославов двор вместе с Никольским собором принадлежал князьям.

Что же касается рассмотренных Б. Д. Грековым двух княжеских грамот, то разницу в их формулярах В. Л. Янин объяснил иначе. Прежде всего ему удалось показать, что грамота Изяслава Мстиславича написана в 1134 году, то есть до восстания. Написаны же они по-разному из-за того, что князь Всеволод был в то время новгородским князем и мог жаловать земли из государственного фонда, не испрашивая разрешения веча. Его брат Изяслав новгородским князем не был и обращался за санкцией к вечу и епископу.

Наконец, обращение к сфрагистическому материалу позволило установить факт, значение которого трудно переоценить. Как мы уже знаем, официальные документы в Древней Руси скреплялись свинцовыми печатями. Совершенно очевидно, что тот, кто скреплял документы своей буллой, обладал и административной, и судебной властью. Так вот, если взять период в сто лет после восстания 1136 года, то окажется, что от того времени до нас дошли 370 печатей княжеского круга, 14 епископских и всего лишь десяток печатей республиканской администрации. Такая статистика подтверждает, что в руках князей в течение XII — первой половины XIII века продолжала оставаться исполнительная власть, которую, как видно из других источников, они осуществляли под контролем веча и совместно с выборными посадниками.

Итак, восстание 1136 года не было тем рубежом, до которого Новгород был княжеским владением, а после него — республикой. Тем не менее значение его достаточно велико: практически после восстания окончательно восторжествовал принцип «вольности в князьях».

Как же случилось, что в отличие от других русских земель в Новгороде победили республиканские порядки? Какие причины привели к образованию Новгородской республики? Их несколько. Прежде всего отметим экономическое и политическое усиление русских княжеств в XI—XII веках, в том числе и Новгородской земли. Особенно заметным было усиление в XII веке Владимиро-Суздальского княжества на северо-востоке и Галицко-Волынского — на западе Руси.

Власть киевских князей постепенно слабела. Немаловажной причиной ослабления южных княжеств, и прежде всего Киева, была непрекращающаяся борьба с кочевниками южных степей — половцами, требовавшая много сил и средств. Владимиро-Суздальские земли, Новгород и русские княжества, расположенные на западе Руси, половецкие набеги не затрагивали.

В 1097 году съезд русских князей в городе Любече принял решение «каждому да держать отчину свою».

Последним сильным киевским князем, при котором еще сохранялось единство Русской земли, был сын Владимира Мономаха Мстислав, правивший в 1126—1132 годах. После него киевский великокняжеский престол стал своеобразным призом в междоусобной борьбе наиболее могущественных русских князей. Несмотря на решения княжеских съездов, на Руси начались междоусобицы, во время которых князья старались расширить свои владения, захватить для себя и своих близких родственников лучшие княжеские столы.

Случилось так, что в то время, когда в других русских землях постепенно обосновывались определенные княжеские династии, Новгород собственной династией не обзавелся, хотя новгородцы стремились именно к этому. В 1102 году великий князь Святополк Изяславич задумал вывести из Новгорода княжившего там Мстислава Владимировича и посадить своего сына. Новгородцы направили в Киев послов, которые заявили великому князю, десять лет княжившему в свое время в Новгороде: «Не хочем Святополка, ни сына его! Если, княже, две главы имеет сын твой, то пошли его; а сего нам дал Всеволод (предыдущий великий князь.— В. А.); а вскормили есмы собе князь; а ты еси ушел от нас». Из этого можно понять, во-первых, что Новгород чувствовал себя достаточно сильным, чтобы дерзко разговаривать с великим князем, прямо намекая на возможное убийство его сына, если тот осмелится прибыть в Новгород, во-вторых, новгородцы стремились «вскормить» себе князя, рассчитывая сделать Мстислава основателем династии новгородских князей.

Когда Мстислав по приказанию своего отца Владимира Мономаха в 1117 году все-таки покинул Новгород, новгородцы предприняли еще одну попытку иметь у себя постоянного князя. Они заставили сына Мстислава Всеволода поклясться, что он «хочет у них умереть», то есть княжить в Новгороде до смерти. Всеволод Мстиславич вопреки своему обязательству, как и многие другие князья, стремился на юг, поближе к великокняжескому престолу, рассчитывая в будущем его занять. В 1132 году он попытался захватить переяславский престол, но безуспешно. Нарушение Всеволодом клятвы было одной из главных причин его изгнания из Новгорода в 1136 году.

В результате окончательного распада древнерусского государства Новгород, в прежние времена тесно связанный с Киевом и принимавший от него в качестве посадников старших сыновей великого князя, получавших впоследствии великокняжеский престол, оказался без собственных князей.

В середине и второй половине   XII   века   великие князья по традиции еще иногда вмешивались в дела новгородцев, посылая туда князьями угодных им лиц. Однако великокняжеская власть в те времена уже не была столь могущественной. Киев не мог, как раньше, не спрашивая мнения новгородцев, посылать им своих ставленников.

В XII—XIII веках на Руси одновременно правили несколько сильных князей. Новгородцы поэтому заключали союз с одним из них, принимая к себе родственника то смоленского, то черниговского, то владимиро-суздальского князя. Недовольные тем или иным князем, горожане изгоняли его, как нередко говорится в летописи, «указывали ему путь». Такое положение было осуществлением на деле принципа «вольности в князьях».

Смена князей на новгородском престоле происходила довольно часто. За два столетия, с 1095 по 1304 год, князья менялись 58 раз, некоторые задерживались в Новгороде лишь несколько месяцев.

Неустойчивость отношений Новгорода с княжескими союзами вела к постепенному усилению роли посадников. Уже с конца XI века в связи с ослаблением великокняжеской власти новгородцы стали избирать из своей среды посадников, которые вместе с князем участвовали в управлении городом. Со временем функции посадников расширились. Наряду с контролем за действиями князей они получили самостоятельные сферы управления. К концу XIII века посадники становятся главными магистратами республики, сосредоточившими в своих руках всю полноту исполнительной власти.

Исследователи уже давно обратили внимание на то, что в XII—XIII веках смена князей на новгородском престоле сопровождалась сменой новгородских выборных посадников. Найдено и объяснение этому явлению:  в период феодальной раздробленности и частой смены князей в Новгороде развернулась острая политическая борьба.

Историкам удалось выяснить, что в городе существовали боярские политические группировки, связанные с определенными княжескими династиями. Если во внутриполитической борьбе побеждала прочерниговская группировка, то вече приглашало на княжеский престол представителя черниговской ветви княжеского рода, а посадником становился лидер победившей группировки. Положение менялось, если в городе брали верх сторонники суздальских князей.

С позиции современного человека может показаться странным, что новгородцы упорно приглашали князей из других княжеств, вместо того чтобы вовсе обходиться без них. Однако средневековые люди смотрели на это иначе. Известный исследователь истории Древней Руси Игорь Яковлевич Фроянов доказал, что древнерусские князья играли важную роль в социально-политической системе тогдашнего общества, осуществляя многообразные общественные функции. Они являлись предводителями войска, охраняя свою землю от внешних врагов. Князю принадлежали функции главы государства, отвечавшего за внутренний порядок и осуществлявшего дипломатические связи с соседями. Он был верховным судьей для всей земли, не только разбирая тяжбы на своем дворе, но и занимаясь законодательной деятельностью. При этом очень важно иметь в виду, что древнерусские князья были не абсолютными монархами, как их изображали русские дворянские историки, а представителями возглавляемой ими земли. В решении наиболее важных вопросов они должны были считаться с мнением народного собрания, веча, которое собиралось не только в Новгороде, но и в Киеве, Владимире, Полоцке и других городах.

Все перечисленные функции первоначально выполнялись князьями и в Новгороде, а значит, князья были нужны новгородцам.

Следует учитывать и еще одно немаловажное обстоятельство — так называемый традиционализм средневековья. В средние века одной из важнейших категорий общественной жизни' было понятие старины. Это значит, что средневековые люди стремились жить «по старине» — так, как жили их отцы и деды. «Старина» и служила в глазах средневекового человека наиболее существенным обоснованием судебных решений, межгосударственных и торговых отношений. И хотя общественные отношения, разумеется, развивались и в средневековье, порождая новые формы отношений между людьми, новые государственные институты, новые моральные и этические категории, понятие старины прочно коренилось в умах средневековых людей, во многом определяя их образ мышления и поступки.

Одним из атрибутов старины был в Новгороде и князь. Однако если в других русских землях в XII—XIII веках мы наблюдаем процесс усиления княжеской власти, в конце концов одолевшей вечевые порядки, то на берегах Волхова происходило обратное. Князья постепенно (но не в результате какого-то одного события вроде восстания 1136 года) утрачивают многие из своих полномочий. При этом Новгород практически никогда не обходился без князя, и его отсутствие новгородцы не считали нормальным явлением. Летописец всегда точно отмечает отсутствие князя. Так, под 1141 годом читаем: «Седеша новгородцы без князя 9 месяц», аналогичная запись имеется и под 1196 годом. Иногда в летописном рассказе особенно отчетливо отмечалась необходимость присутствия князя. Однажды «новгородцы не стерпече безо князя седети», поскольку «жито к ним не идяше ниоткуда»,  то  есть  был недород,  своего  хлеба  не  хватало, а враждебные князья не пропускали обозы с продовольствием в Новгород. Чтобы поправить положение, необходим был свой князь. Известны случаи, когда новгородцы насильно удерживали уже отстраненного от власти князя, пока ему на смену не прибывал другой. Иногда князья, не желавшие по каким-либо причинам далее княжить в Новгороде, бежали под покровом темноты, но новгородцы силой возвращали их назад.

В XII—XIII веках происходил постепенный процесс ограничения княжеской власти. Сначала новгородцы боролись за создание собственной княжеской династии, чтобы лучше контролировать деятельность князей. Когда же они поняли, что этого им сделать не удастся, их лозунгом стала свобода выбора князя.

В XIII веке Новгород начинает заключать с приглашенными князьями особые договоры, в которых князья «целуют крест на всей воле новгородской», то есть клянутся выполнять условия, записанные в договорах.

Условия, содержавшиеся в новгородско-княжеских грамотах, с XIII до середины XV века претерпели сравнительно немного изменений. Князья обязывались «держать» Новгород «по старине, без обиды», не судить без посадника, не назначать без ведома посадника должностных лиц, не выдавать грамот на владение землей и различные привилегии. Князьям запрещалось приобретать земли в новгородских волостях, в пограничных районах Новгородской земли, чтобы сохранить территориальную целостность государства. Князь не имел права вызывать новгородца на суд за пределы Новгородской земли, своей властью прекращать торговые отношения с немцами и закрывать Немецкий двор.

Имелись и многие другие ограничения. Одним из наиболее существенных среди них было   запрещение князьям произвольно, «без вины», смещать выборных республиканских должностных лиц. Новгородцы строго следили за соблюдением этого правила. Так, в 1218 году княживший в Новгороде Святослав Мстиславич прислал на вече своего тысяцкого, который объявил, что князь отнимает должность у одного из наиболее видных политических деятелей Новгорода начала XIII столетия — посадника Твердислава Михалковича. Когда же князя спросили, в чем состоит вина посадника, тот ответил, что отстраняет посадника «без вины». Летописец приводит речь Твердислава, который сказал, обращаясь к участникам веча: «Тому есмь рад, яко вины моея нету, а вы братье в посадницьстве и во князех вольны есте». На вече присутствовало немало политических противников посадника. Однако, увидев в действиях Святослава нарушение договора и попрание важнейшего права самим выбирать посадника, новгородцы единодушно поддержали Твердислава. Князь вынужден был отступить, а вскоре и покинуть Новгород.

Княжеская власть в отдельные периоды усиливалась. Чаще всего это происходило во времена военной опасности. Так было, например, в середине XIII века, когда с запада Новгороду угрожали немецкие рыцари-крестоносцы и шведы, а с юга — татары.

В годы княжения Александра Невского новгородцы были вынуждены мириться со своеволием князя, сильной рукой и осмотрительной политикой защищавшего от врагов Новгородскую землю. Когда Александр Невский покинул Новгород, чтобы занять великокняжеский престол, новгородцы признавали его власть. Таким образом, они вернулись к древней традиции признавать господином Новгорода великого князя, как было во времена Киевской Руси.

Вплоть до падения новгородской самостоятельности в 1478 году новгородским князем считался тот, кто получал от татарских ханов особый документ — ярлык на великое княжение.

Однако условия уже были иными, чем в X—XI веках. Новгородцы добились признания своих вольностей. Поэтому великие князья, как правило, не вмешивались во внутренние дела республики. Они ограничивались сбором причитавшихся им доходов и лишь изредка наезжали в Новгород, присылая выполнять свои функции особых наместников, которые жили в княжеской резиденции на Городище. Некоторые великие князья вообще никогда не бывали в своем новгородском княжении.