Вальтер Скотт. Собр соч в 8 томах. Том М

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Скотт. Пуритане Вальтер Скотт. Собр соч в 8 томах. Том М.: Правда, Огонек, 1990 Перевод, 8045.34kb.
• Вальтер Скотт. Уэверли, или шестьдесят лет назад Вальтер Скотт. Собрание сочинений, 8083.67kb.
• Источник ocr: Собр соч в 4-х томах; "Урания", М., 1996 г., том, 4377.13kb.
• Тема Кол-во страниц, 20.75kb.
• Платон. Собр соч. В 4 т. Т м.: Мысль, 1993. 528с. (Филос насл. Том 116.) С. 81-134., 1118.11kb.
• Шопенгауэр А. Избранные произведения / Сост., авт вступ ст и примеч. И. С. Нарский, 3496.22kb.
• Cols=2 gutter=83> литература маркс К., Энгельс, 345.97kb.
• Дэвид Дайчес, 1633.42kb.
• Вальтер Скотт Айвенго, 6276.71kb.
• Жюль Верн. Пятнадцатилетний капитан, 5397.75kb.

Глава XXXVII


Выше утесов, убежища птиц,

Глубже колодцев и темных гробниц,

Глубже самых глубоких

Нептуновых вод,

Выше пиков высоких

Любовь себе путь найдет.


Старинная песня


Флетчеру пришлось расстаться с Клодом Холкро и сестрами из Боро-Уестры

отчасти потому, что невдалеке показался небольшой отряд вооруженных людей,

шедших из Керкуолла; появление их было скрыто от подзорной трубы юдаллера

небольшим возвышением местности, но пират видел их очень хорошо, что

побудило его позаботиться о собственной безопасности, поспешно вернувшись к

шлюпке. Остановка, которую издали видел Магнус, произошла по воле Минны.

- Стойте, - сказала она, - и выслушайте мои приказания. Передайте от

меня вашему предводителю, что, какой бы ответ ни пришел из Керкуолла, пусть

он все же ведет свое судно в обход острова к Стромнессу, станет там на

якорь, и, когда увидит дым на Бройзгарском мосту, пошлет на берег шлюпку за

капитаном Кливлендом.

Флетчер хотел было в подражание своему приятелю Бансу получить за все

беспокойство, которое доставило ему сопровождение прелестных молодых леди,

хотя бы поцелуй, и, пожалуй, ни страх перед приближением керкуоллцев, ни

оружие в руках Минны не остановили бы его дерзости, но имя его капитана, а

быть может, еще более того не допускающий никаких возражений величественный

и властный вид Минны Тройл удержали его от каких-либо поползновений. Он

по-морскому откланялся, обещал, что за сигналом будут зорко следить, и,

возвратившись к шлюпке, последовал со своим поручением на судно.

Когда Холкро и девушки двинулись навстречу замеченному ими на

керкуоллской дороге отряду, который, в свою очередь, тоже остановился,

словно наблюдая за ними, Бренда, которая все это время молчала из страха

перед Флетчером, воскликнула:

- Боже мой, Минна, в чьих руках оставили мы нашего дорогого отца!

- В руках отважных людей, - твердым голосом ответила Минна. - Я не

боюсь за него.

- Отважных, если хотите, - сказал Клод Холкро, - но вместе с тем

чрезвычайно опасных негодяев! Я знаю, что этот Алтамонт, как он называет

себя, хотя это совсем не его настоящее имя, самый распущенный малый, который

когда-либо оглашал подмостки пятистопными ямбами и потрясал публику своей

страстью! Он начал с роли Барнуэлла, и все так и думали, что он кончит

виселицей, как в последнем действии "Спасенной Венеции".

- Это ничего не значит, - возразила Минна, - чем яростнее волны, тем

могущественнее голос их повелителя. Упоминание одного только имени Кливленда

заставило подчиниться самого отчаянного из них.

- Мне очень жаль Кливленда, - сказала Бренда, - если таковы его

товарищи; но что он значит для меня по сравнению с моим отцом?

- Прибереги свою жалость для тех, кто в ней нуждается, - ответила

Минна, - и не бойся за нашего отца. Видит Бог, что один серебряный волос на

его голове дороже для меня всех подземных сокровищ! Но я знаю, что там, на

судне, он в безопасности и скоро будет в безопасности и на берегу.

- Хотел бы я это видеть, - сказал Клод Холкро, - боюсь только, что

керкуоллцы, догадавшись, что Кливленд как раз то, чего я страшусь, не

решатся обменять его на юдаллера. У шотландцев очень строгие законы

относительно сговора с преступниками, как они называют подобные сделки.

- Но что это за люди на дороге перед нами? - спросила Бренда. - Почему

они остановились и так подозрительно на нас смотрят?

- Это патруль городской стражи, - ответил Холкро. - Достославный Джон

отзывается о них довольно едко, но не следует забывать, что он был якобитом:


Все дело их - набить бы только пузо!

В бою - бегут, в тылу они - обуза,

Раз в тридцать дней решимости полны,

И нету их, когда они нужны. -


Полагаю, что они остановились, приняв нас, когда мы появились на вершине

холма, за людей со шлюпа, а теперь, когда различили на вас юбки, то снова

двинулись вперед.

Тем временем отряд приблизился и оказался, как и предполагал Клод

Холкро, патрулем, посланным следить за движением пиратов и помешать им

высадиться на берег и разорять страну.

Подошедшие сердечно поздравили Клода Холкро, которого многие из них

хорошо знали, со счастливым избавлением от плена, и начальник отряда,

предлагая молодым леди всю возможную помощь, не мог, однако, не высказать

соболезнования по поводу обстоятельств, в которых оказался их отец, намекнув

при этом, правда, в весьма деликатной и неопределенной форме, на трудности,

могущие возникнуть в деле его освобождения.

Когда они прибыли в Керкуолл и получили аудиенцию у провоста в

присутствии еще трех или четырех членов городского магистрата, трудности эти

были представлены им как весьма серьезные.

- Фрегат "Альциона" крейсирует вдоль побережья, - сказал провост, - его

видели недалеко от Данкансби-Хэда, и хотя я питаю глубочайшее уважение к

мистеру Тройлу из Боро-Уестры, однако окажусь правонарушителем, если выпущу

из тюрьмы капитана этого подозрительного судна ради спасения лица, которому

дальнейшее заключение узника может грозить, к несчастью, большой опасностью.

Этот человек, как нам стало известно, - душа и правая рука своих

разбойников, и вправе ли я освободить его, чтобы, вернувшись на борт, он

принялся грабить страну или, быть может, вступил в бой с судном его

величества, ибо дерзости у него хватит на что угодно.

- Отваги - на что угодно, хотите вы сказать, господин провост, -

прервала его Минна, не в силах больше сдерживать свое возмущение.

- Ну что же, можете называть это как пожелаете, мисс Тройл, - сказал

почтенный джентльмен, - но, по моему мнению, та отвага, что побуждает одного

выступить против двоих, немногим лучше самой обыкновенной дерзости.

- Но что же тогда будет с нашим батюшкой? - воскликнула Бренда

умоляющим тоном. - Ведь он друг, он настоящий отец для жителей нашего

острова, столько народу приходит к нему в надежде на участие и столько же за

помощью. Погубить его - все равно что погасить маяк во время бури! Как вы

можете равнять угрожающую ему опасность с такой пустой вещью, как

освобождение из тюрьмы несчастного, который и вдали от наших берегов не

избегнет своей печальной участи?

- Мисс Бренда права, - сказал Клод Холкро, - я сторонник правила

школьников "не трогай, и я тебя не трону". А кроме того, разве непременно

нужен приказ об освобождении из-под стражи? Послушайте, провост, совет

старого дурака: пусть тюремщик забудет заложить засов у дверей или оставит

неплотно закрытым окно, и мы избавимся тогда от разбойника, а самый лучший,

самый прекрасный человек обоих архипелагов, и Оркнейского и Шетлендского, не

долее как через пять часов снова будет с нами за чашей пунша.

На это провост ответил почти в тех же выражениях, что и раньше, что

хотя он питает глубочайшее уважение к мистеру Магнусу Тройлу из Боро-Уестры,

но не может из уважения к частному лицу, каким бы почтенным оно ни было,

отступить от исполнения собственного долга.

Тут Минна обратилась к сестре тоном вполне спокойным, но полным

сарказма:

- Ты забыла, Бренда, что говоришь о спасении бедного, безвестного

юдаллера не с кем иным, как с главой оркнейской столицы. Можешь ли ты

ожидать, чтобы столь высокое лицо снизошло до рассмотрения столь

малозначащего дела? О, мистер провост успеет еще обдумать предложенные ему

условия, ибо в конце концов он должен будет на них согласиться - когда от

собора святого Магнуса не останется камня на камне.

- Вы можете сердиться на меня, милая барышня, - сказал добродушный

провост Торф, - но я не способен на вас обижаться. Собор святого Магнуса

стоит уже много веков и, я полагаю, переживет и вас, и меня, и тем более

шайку этих обреченных на виселицу негодяев. И хотя ваш отец наполовину

оркнеец и у него есть на нашем острове и владения, и друзья, но, даю вам

честное слово, я сделал бы то же самое для попавшего в беду шетлендца, как и

для всякого другого, кроме, пожалуй, уроженцев самого Керкуолла, которые

имеют право на некоторое преимущество. И если вы согласитесь остановиться у

меня в доме, мы с женой приложим все старания, дабы доказать вам, что вы

столь же желанные гости в Керкуолле, как и в Леруике или Скэллоуэе.

Минна даже не удостоила ответом это любезное приглашение, но Бренда

вежливо отклонила его, ссылаясь на то, что они обещали остановиться у одной

родственницы, богатой керкуоллской вдовы, которая уже ожидает их.

Холкро сделал еще одну попытку уговорить провоста, но тот остался

непреклонным.

- Сборщик податей, - сказал он, - уже грозился донести, что я вступил в

сношения, или, как он выразился, обделывал делишки, с чужеземцами, хотя это

казалось тогда единственным способом избежать в городе кровопролития; и если

теперь я откажусь от преимущества, которое доставили мне захват Кливленда и

бегство управляющего, то смогу заслужить нечто похуже, чем простое

порицание.

Одним словом, провост от всей души сочувствовал юдаллеру и продолжал

уверять, что ему "чрезвычайно жаль не только Магнуса Тройла, но и этого

молодчика Кливленда, у которого заметны кое-какие проблески благородства, но

долг прежде всего и никаких послаблений не допускает". Вслед за тем провост

прекратил дальнейшие препирательства, заявив, что его неотложного внимания

требует еще одно, тоже шетлендское дело. Некий джентльмен, по фамилии

Мертон, обитающий в Ярлсхофе, подал жалобу на странствующего разносчика

Снейлсфута, который при содействии одной из ярлсхофских служанок присвоил

себе некоторые ценные предметы, находившиеся на сохранении у Мертона. На

обязанности провоста лежало теперь разобрать дело и заставить Снейлсфута

вернуть вещи Мертону, ответственному за их сохранность перед законным

владельцем.

В этом сообщении не было ничего, что могло бы привлечь внимание сестер,

кроме имени Мертон. Имя это словно кинжал пронзило сердце Минны, напомнив

ей, при каких обстоятельствах исчез Мордонт. Менее острое, хотя тоже весьма

печальное чувство пробудило оно и в душе Бренды, вызвав легкую краску на ее

лице и слегка увлажнив глаза. Тут же, однако, выяснилось, что провост

говорил не о Мордонте, а о его отце, и дочери Магнуса, для которых

подробности дела не представляли особой занимательности, расстались с

почтенным старцем и направились к месту своего жительства.

Как только они прибыли к упомянутой выше родственнице, Минна принялась

разузнавать, насколько она могла это делать, не возбуждая подозрений, как

обстоят дела несчастного Кливленда, и вскоре обнаружила, что положение его

весьма серьезно. Правда, провост не подверг его строгому тюремному

заключению, как предполагал Клод Холкро, памятуя, быть может, с какой

доверчивостью Кливленд положился на его честь, и не желая без крайней

необходимости нарушать свое слово. Но хотя внешне Кливленд пользовался

свободой, однако он находился под неусыпным наблюдением специально

приставленных к нему и хорошо вооруженных людей, которым даны были указания

задержать его силой при малейшей попытке переступить тесные границы некоего

отведенного ему участка. Жилье ему предоставили в крепких стенах так

называемого королевского замка, на ночь дверь его комнаты запиралась

снаружи, и за ней бодрствовала стража, достаточная для того, чтобы сделать

всякую попытку побега невозможной. Кливленд пользовался, таким образом, той

степенью свободы, какую кошка в своей жестокой игре порой предоставляет

пойманной мыши. Так велик был, однако, страх перед находчивостью, смелостью

и жестокостью капитана пиратов, что и сборщик податей, и многие другие

благоразумные граждане Керкуолла порицали провоста за то, что он позволил

заложнику пользоваться условной свободой.

Нетрудно понять, что при таком положении вещей Кливленд не имел особого

желания появляться на людях, сознавая, что он способен внушить лишь

смешанные чувства любопытства и ужаса. Любимым местом его прогулок были

боковые приделы собора святого Магнуса, из которых только один, восточный,

был открыт для богослужения. Это величественное древнее здание, которому

удалось счастливо избежать разрушений, сопровождавших разгул первых лет

Реформации, и по сей день сохраняет отпечаток своего былого великолепия.

Придел, где совершается церковная служба, отделен решеткой от главного нефа

и от западной части храма, и повсюду царят такие чистота и порядок, каким

могли бы позавидовать даже горделивые громады Уэстминстерского аббатства и

собора святого Павла.

В этой-то внешней части здания Кливленду и дозволено было

прогуливаться, главным образом потому, что тогда стража должна была следить

только за одним выходом и, не слишком утруждая себя, имела возможность

предотвратить всякую попытку узника к бегству. Да и самый характер здания

хорошо подходил к мрачному душевному состоянию Кливленда. Высокие своды

опирались на ряды массивных колонн саксонской архитектуры, четыре из

которых, самые мощные, некогда поддерживали высокую колокольню; давным-давно

обрушившаяся, она была впоследствии восстановлена, но в искаженном и словно

обрубленном виде. Свет проникал в восточный придел через высокое,

выдержанное в строгих пропорциях и богато украшенное готическое окно, а

плиты пола были испещрены надписями на различных языках, указывавшими могилы

благородных оркнейцев, в разные времена погребенных в священных приделах

храма.

Здесь-то и прогуливался Кливленд, размышляя о событиях своей

безрассудной и преступной жизни, которая, весьма вероятно, уже близилась к

насильственному и позорному концу, тогда как он был еще в полном расцвете

своих сил. "Скоро и я, - говорил он себе, глядя на могильные плиты, - буду,

подобно этим мертвецам, лежать в земле, но слуга Господень не прочитает

молитвы, рука друга не начертит надписи, и гордый потомок не высечет

родового герба над могилой пирата Кливленда. Мои побелевшие кости будут в

цепях раскачиваться на виселице где-нибудь на пустынном берегу или одиноком

утесе, который станут из-за меня считать проклятым и приносящим несчастья.

Старый моряк, проходя тем проливом, покачает головой, назовет мое имя и

расскажет о делах моей жизни в назидание своим молодым товарищам. Но Минна,

Минна! Что ты подумаешь, когда узнаешь постигшую меня участь? О всемогущее

небо, сделай так, чтобы весть эту поглотил самый глубокий водоворот между

Керкуоллом и Боро-Уестрой и она никогда не достигла бы до ее слуха! О

праведный Боже, лучше было бы нам никогда не встречаться, если не суждено

уже больше встретиться!"

С этими словами он поднял глаза и увидел стоявшую перед ним Минну

Тройл. Лицо ее было бледно, волосы выбились из-под капюшона, но взгляд был

спокоен и тверд и хранил обычное выражение величественной печали. На ней был

тот же плащ, в который она закуталась, покидая судно. Первым чувством

Кливленда было изумление, затем его сменила радость, смешанная со страхом.

Он готов был закричать, готов был броситься к ее ногам, но она остановила

его, приложив палец к губам, и произнесла тихим, но повелительным тоном:

- Осторожно... за нами следят... там, за дверью, люди... они с трудом

впустили меня... Я не смею долго здесь оставаться, а то им покажется... они

смогут подумать... О Кливленд, я решилась на все, чтобы спасти вас!

- Спасти меня? Увы, бедная Минна! - воскликнул Кливленд. - Спасти меня

невозможно. Довольно того, что я снова увидел вас - хотя бы для того, чтобы

сказать вам навек прости!

- Да, мы должны проститься навек, - ответила Минна, - ибо судьба и ваши

преступления разлучили нас навсегда. Кливленд, я видела ваших товарищей. Что

мне к этому еще прибавить? Сказать, что я знаю теперь, что такое пират?

- Вы были во власти этих негодяев! - воскликнул, содрогаясь от ужаса,

Кливленд. - И они посмели...

- Нет, Кливленд, - возразила Минна, - они ничего не посмели - ваше имя

подействовало на них как заклятье. И одна только эта власть над волей

свирепых бандитов - только она одна напомнила мне о доблестях, которыми в

мечтах наделяла я когда-то моего Кливленда!

- Да, - гордо ответил Кливленд, - мое имя имеет - и всегда будет иметь

- власть над ними, даже когда они отдаются необузданным страстям, и если бы

они посмели оскорбить вас хоть одним грубым словом, о, они узнали бы... Но

что за безумные мысли... ведь я узник!

- Сейчас вы станете свободны! - воскликнула Минна. - Ваша жизнь, жизнь

моего дорогого отца - все требует вашего немедленного освобождения. У меня

есть план, как это сделать, и если выполнить его смело, он не может не

удаться. Уже смеркается: завернитесь в мой плащ, и вы свободно пройдете мимо

стражников. Я дала им на вино, и теперь они о вас и не думают. Спешите к

Лох-оф-Стеннису и скрывайтесь, пока не забрезжит день, а тогда разведите

дымный костер там, где суша, вдаваясь с обеих сторон в озеро, почти

разделяет его надвое у Бройзгарского моста. Ваше судно находится недалеко от

этого места и вышлет за вами шлюпку. Нельзя терять ни минуты!

- Но вы, Минна? Если этот безумный план удастся, - сказал Кливленд, -

что тогда станется с вами?

- За участие в вашем побеге, - ответила девушка, - меня оправдает перед

лицом Всевышнего чистота моих намерений, а в глазах людей - спасение моего

отца, чья судьба зависит от вашей.

В немногих словах сообщила она Кливленду, как судно их было захвачено

пиратами и к каким это привело последствиям. Кливленд возвел к небу глаза и

воздел руки в порыве благодарности за спасение сестер из рук его преступных

товарищей и поспешно прибавил:

- Да, вы правы, Минна, я должен бежать во что бы то ни стало, хотя бы

ради безопасности вашего отца. Итак, мы расстаемся, но я верю, что не

навеки...

- Навеки! - ответил ему голос, исходивший словно из-под сводов склепа.

Минна и Кливленд вздрогнули, оглянулись по сторонам, а затем с

удивлением посмотрели друг на друга. Обоим показалось, что эхо старинного

здания повторило последнее слово Кливленда, однако произнесено оно было

слишком выразительно.

- Да, навеки! - произнесла Норна из Фитфул-Хэда, выступая из-за одной

из тех массивных саксонских колонн, что поддерживали своды собора. - Здесь

встретились нога в крови с кровавой дланью. Счастье для вас обоих, что

зажила рана, из которой вытекла эта кровь. Счастье для вас обоих, а особенно

для того, кто пролил ее. Итак, здесь вам суждено было встретиться, но

встречаетесь вы в последний раз!

- О нет, - воскликнул Кливленд, порываясь взять Минну за руку, -

разлучить меня с Минной, пока я жив, может только ее собственная воля!

- Забудь, - воскликнула Норна, становясь между ними, - забудь эти

безумные мечтанья! Не питай напрасных надежд на встречу в грядущем; здесь вы

расстанетесь, и расстанетесь навеки. Не летать ястребу в паре с голубкой,

злодейство - не чета невинности. Минна Тройл, последний раз в жизни глядишь

ты на этого гордого и преступного человека. Кливленд, ты в последний раз

видишь Минну.

- И ты воображаешь, - с возмущением воскликнул Кливленд, - что твои

выдумки могут меня смутить? Я не из тех глупцов, которые видят в твоем

мнимом могуществе что-либо, кроме простого обмана!

- Молчите, Кливленд, молчите, - воскликнула Минна, ибо внезапное

появление Норны еще усилило страх, который она с детства внушала девушке, -

молчите! Она могущественна, она слишком могущественна! А ты, о Норна,

вспомни, что свобода моего отца зависит от свободы Кливленда.

- Счастье для Кливленда, что я это помню, - ответила предсказательница,

- ради спасения одного человека явилась я сюда, и ради этого спасения я

помогу обоим. А ты, со своей ребячьей выдумкой, неужели ты в самом деле

предполагала, что мужчина такого роста и с такой фигурой сойдет за девушку,

скрывшись под жалкими складками твоего домотканого плаща? Да подобная затея

кончилась бы лишь тем, что его немедленно заключили бы в оковы и посадили

под крепкий замок. Нет, освобожу его я! Он благополучно вернется на свой

корабль. Но пусть покинет наши края навсегда, пусть в других местах внушает

ужас своим черным флагом и еще более черным именем! Ибо если солнце дважды

взойдет, а корабль его все еще будет стоять здесь на якоре, да падет его

кровь на его голову! Взгляните же друг на друга в последний раз - это моя

последняя уступка вашей слабости - и скажите, если можете: "Прощай навек!"

- Слушайтесь ее, - пробормотала Минна, - слушайтесь ее, не возражайте.

Кливленд, схватив руку Минны, припал к ней горячими губами и сказал, но

так тихо, что она одна могла слышать его: "Прощай, но не навек!"

- А теперь, девушка, уходи, - приказала Норна, - и предоставь остальное

Рейм-кеннару.

- Еще одно слово, - взмолилась Минна, - и я послушаюсь. Скажи мне

только, правильно ли я поняла тебя: правда ли, что Мордонт жив и вне

опасности.

- Да, жив и теперь вне опасности, - ответила Норна, - иначе горе было

бы тому, чья рука пролила его кровь!

Минна медленно направилась к выходу из собора, время от времени

оборачиваясь, чтобы взглянуть на мрачный облик Норны и на стройную,

мужественную фигуру Кливленда, стоявших рядом в сгущавшейся мгле старого

храма. Когда она обернулась во второй раз, оба куда-то шли: Кливленд

следовал за старой сивиллой, которая медленно и торжественно удалялась в

направлении одного из боковых приделов. Когда Минна обернулась в третий раз,

они уже скрылись из вида. Девушка собралась с духом и поспешила к восточной

двери, через которую вошла; на мгновение она остановилась, услышав голоса

стражников, болтавших на улице.

- Долгонько-то наша шетлендка толкует со своим пиратом, - сказал один,

- дай Бог, чтобы они только о выкупе отца и говорили...

- Что правда, то правда, - согласился другой, - девчонки небось скорее

пожалеют молодца пирата, чем старого да дряхлого горожанина.

Тут разговор их был прерван появлением Минны, и стражники, как будто их

поймали с поличным, сорвали с себя шляпы и с самым сконфуженным видом

выразили ей свое почтение.

Минна вернулась домой глубоко взволнованная, но в конце концов все же

довольная результатами своей экспедиции: отцу ее, видимо, теперь уже ничто

не угрожало, она была уверена, что Кливленду удастся бежать, и узнала, что

Мордонт жив и находится вне опасности. Она поспешила сообщить обе эти

новости Бренде, и сестры вместе возблагодарили Всевышнего. Бренда готова

была даже поверить в сверхъестественное могущество Норны - такой успех

принесло на этот раз ее вмешательство. Сестры поздравили друг друга с

радостной вестью, но и всплакнули немного, так как к их надеждам

примешивались все же некоторые опасения. Поздно вечером одиночество их

нарушил Клод Холкро, который со значительным, но вместе с тем встревоженным

и даже испуганным видом сообщил им, что Кливленд исчез из собора, где ему

разрешено было прогуливаться, и провост, извещенный о том, что Минна

способствовала его побегу, в чрезвычайной тревоге идет сюда, чтобы

произвести дознание по этому делу.

Когда почтенный провост появился, Минна не скрыла от него своего

сочувствия побегу Кливленда, ибо видела в этом единственный способ избавить

своего отца от грозящей ему опасности. Но непосредственное участие свое в

побеге она решительно отрицала и показала, что рассталась с Кливлендом в

соборе более двух часов тому назад, оставив его там в обществе третьего

лица, чье имя она не считала себя обязанной сообщать.

- Да этого и не требуется, миссис Минна Тройл, - ответил провост Торф,

- ибо, хотя и не видели, чтобы кто-либо, кроме самого капитана Кливленда и

вас, входил сегодня в собор святого Магнуса, однако нам небезызвестно, что

ваша родственница, старая Улла Тройл, которую вы, шетлендцы, зовете Норной

из Фитфул-Хэда, снова появилась в наших краях и разъезжала и по морю, и по

суше, а может статься, и по воздуху, то в лодке, то верхом, а то, чего

доброго, и на помеле! И ее немого трау тоже видели здесь: он повсюду совал

свои нос и за всеми шпионил, а шпион-то он неплохой - все слышит, а

рассказать ничего не может, разве только своей хозяйке. А кроме того, нам

доподлинно известно, что она появляется в соборе даже тогда, когда все двери

заперты, - ее там не раз видели - спаси нас Господи от нечистого! Итак, даже

ни о чем больше не спрашивая, я вправе заключить, что именно Норну вы и

оставили в церкви вместе с этим молодцом; а если так, то попробуй поймай их

теперь! Должен вам, однако, сказать, прелестная миссис Минна, что вы,

шетлендцы, совсем уж склонны забывать равно человеческие и Божеские законы,

когда при помощи колдовства освобождаете из тюрьмы преступника. Самое

лучшее, что вы, или ваша родственница, или ваш отец можете теперь сделать, -

это уговорить молодого пирата, чтобы он как можно скорее удалился из здешних

мест, не причиняя никакого вреда городу или его торговле - тогда случившееся

окажется, быть может, не такой уж бедой. Видит Бог, мне не нужна была жизнь

несчастного, и я рад был бы сбыть его с рук, не навлекая на себя нареканий.

И еще менее хотел бы я, чтобы в связи с его заключением пострадал глубоко

мною уважаемый Магнус Тройл из Боро-Уестры.

- Так, так, вижу, куда вы гнете, мистер провост, - произнес Клод

Холкро, - и могу вам поручиться за своего друга мистера Тройла, как за

самого себя, что мы будем говорить и делать все возможное, дабы заставить

этого молодчика капитана Кливленда немедленно же покинуть здешние берега.

- А я, - добавила Минна, - совершенно уверена, что ваше предложение -

лучший выход для всех, и мы с сестрой завтра же рано утром отправимся в

замок Стеннис, если мейстер Холкро согласится проводить нас туда, чтобы

встретить отца, как только он высадится на берег. Мы сразу же сообщим ему

ваши пожелания и приложим все усилия, чтобы убедить несчастного молодого

человека покинуть нашу страну.

Провост Торф взглянул на нее с некоторым изумлением.

- Не всякая молодая женщина, - сказал он, - желала бы оказаться на

восемь миль ближе к шайке пиратов.

- Но нам не грозит никакая опасность, - вмешался Клод Холкро. - Замок

Стеннис хорошо укреплен, и у его владельца, который приходится мне

родственником, достаточно людей и оружия. Юные леди будут там в такой же

безопасности, как и в Керкуолле, а чем раньше дочери встретятся с отцом, тем

лучше будет для всего дела. Я же счастлив, что в вашем лице, мой дорогой и

старинный друг, вижу, говоря словами достославного Джона, что


...в итоге спора

В вас человек осилил прокурора.


Провост улыбнулся, кивнул в знак одобрения головой и заявил настолько

ясно, насколько, как он считал, приличествовало его сану, что он был бы

чрезвычайно счастлив, если бы "Баловень фортуны" со всей своей беспокойной

командой покинул Оркнейский архипелаг без какого-либо вмешательства или

насилия с той или иной стороны.

- Я не могу допустить, - заявил он, - чтобы снабжение разбойников

совершалось с керкуоллского берега, но они могут быть совершенно спокойны:

жители Стромнесса, побуждаемые как страхом, так и собственной выгодой,

снабдят их всем необходимым.

Вслед за тем миролюбивый провост распрощался с Клодом Холкро и обеими

девушками, которые решили на следующее же утро перенести место своего

жительства в замок Стеннис, возвышавшийся на берегу соленого озера того же

названия, на расстоянии примерно четырех миль водного пути от стромнесского

рейда, где стояло на якоре пиратское судно.