Ирина Невзорова «и взлетает мяч навзикаи…»

Вид материала

Документы

Содержание Союзе (переименованном в конце 1931 г. в Объединение

Подобный материал:

• Веселова Ирина Сергеевна Шарья, 2009 пояснительная записка, 279.77kb.
• Задание можно усложнить. Вы, сидя на полу, перекатываете мяч по полу ногами. При этом, 38.19kb.
• Отчет о проведении XXII всероссийского олимпийского дня в доу д/с «Сказка», 50.09kb.
• Цель: усвоение грамматических основ русского языка, 31.43kb.
• Положение о Всероссийских массовых соревнованиях по уличному баскетболу «оранжевый, 218.88kb.
• Несколько общих правил для начинающих, 945.21kb.
• Международный конкурс 27 команд по 6 учащихся Невзорова, 484.86kb.
• Ирина Вадимовна Муравьева, 46.34kb.
• Игра в мяч. Печальная история, 56.51kb.
• О. А. Невзорова ниимм им. Н. Г. Чеботарева, Татарский государственный гуманитарно-педагогический, 220.71kb.

Терапиано (с тем, чтобы обезопасить родных и близких, оставшихся на территории красных). Зимой 1919–1920 г. он был ранен (ранение в область паха). 27 февраля 1920 г. причислен медкомиссией «к третьей категории по второму разряду» (степень инвалидности) и по решению от 2 марта 1920 г. освобожден от воинской службы. Впоследствии Терапиано ходил с тростью, что было не данью моде, а житейской необходимостью, следствием ранения. К тем страшным событиям возвращают его стихи «В день Покрова»:


…Только гибель и воспоминанье...

Ясны сумерки. Гроза прошла.

За рекой на дальнем расстоянье

В городе звонят колокола.


Гулкий, смутный звон средневековый.

И, как в детстве, в церкви на стене

Пальцем мне грозит старик суровый

И святой Георгий на коне


Топчет разъяренного дракона.

И звучат в душе, звучат слова –

Строфы покаянного канона

О тщете земного естества,

О бесстрастии, об одоленье

Духа злобы, о грехе моем –

Темном, тайном, данном от рожденья –

Страшно быть с душой своей вдвоем.


Я лежал. Звезда в окно светила.

И, сквозь бред, постель оправить мне

Женщина чужая подходила,

Ложечкой звенела в тишине.


По выходу из госпиталя Терапиано едет в пенаты, в усадьбу Темеш. Жена Юрия, Ирина Николаевна, в составе лазарета эвакуируется в 1920 г. на о. Кипр. К лету 1920 г. полуостров Крым стал последним оплотом Добрармии. (По другой версии, только тогда – в Феодосии или позднее в Керчи – Терапиано узнает о гибели своих родителей, т.к. почтовая связь с Крымом была прервана на много месяцев). В 1920 г. в Феодосии Терапиано, наконец, лично знакомится с М.Волошиным, это произошло во ФЛАКе – Феодосийском литературно-артистическом кружке.

30 октября / 12 ноября 1920 г. генерал Врангель отдает приказ об эвакуации из Крыма частей Добрармии, предлагая эвакуироваться всем, кто сотрудничал с Белым движением. По рассказу В.А.Миляновского, «дядя Юра» приехал в Керчь за своей кузиной, Шурой (Миляновская, урожденная Торопьяно Александра Ивановна; 1894–1976), с которой был очень дружен, настойчиво предлагая ей покинуть Крым: «У меня есть деньги, первое время проживем», – утверждал «дядя Юра». Но та, имея на руках больную мать и двоих детей, не смогла присоединиться к Юрию и осталась в Керчи.

Испытав ужас революции и гражданской войны, Терапиано уезжает из России, от крови и мести. Под его сдержанностью и кажущейся отстраненностью от мира сего скрывается много боли и глубокое чувство сопереживания (как истинный эллин, он не позволял себе сантиментов). О том говорит его стихотворение «Расстрел»:


Мне снилось: я – под дулом пистолета;

У самого лица – холодный ствол.

В подвал врывался терпкий запах лета,

В висках стучало, колебался пол.


Вот – затряслось. Вот – в сторону рвануло.

Подбросил ветер волосы мои,

Качнулся череп, тело соскользнуло,

Как сброшенная чешуя змеи;


Расстрелянное трепетало тело,

Хлестала кровь из черного виска,

А я летел… и, вся в огнях, летела

Навстречу вечность – в дыры потолка.


16 ноября 1920 г. последний корабль уходит из Керчи, взяв курс на Турцию. Эвакуировались также старшая сестра Терапиано, Лиза (урожденная Торопьяно, в браке Лупакова Елизавета Константиновна; ок. 1880, Керчь – 1964, Франция) и ее сын, Кот (Лупаков Константин Леонидович; ок. 1908 – 28 декабря 1963, Париж), племянник Терапиано.

Два года Терапиано живет в Константинополе; краски и голос этого города, каким он предстал изгнанникам, М.Булгаков описал в трагедии «Бег». Однако Терапиано продолжает исследовать восточную философию и религию (в Турции находится одна из групп маздеистов, о них чуть ниже), знакомится с представителями исламского ордена Мевлеви («Орден вращающихся дервишей»). Среди членов Ордена – Инси-Джелал-Бей, преподаватель русской, персидской и арабской литературы в Оттоманском университете в Константинополе, познакомивший Терапиано с мусульманской поэзией и мистикой (об Ордене Терапиано напишет эссе «Поэт Джелал-Эд-Дин-Эль-Руми»). В Константинополе Терапиано участвует в работе кружка поэтов, организованным американским «Союзом православных христиан» (YMCA) в пансионе «Русский маяк». О «маяке» Терапиано писал: «Самыми посещаемыми собраниями стали те, на которых читались доклады о поэзии, а также выступления поэтов». Там же он получает рукопись поэмы М.Волошина «Святой Серафим», переданную через его феодосийского знакомого, адвоката Петра Николаевича Лампси, вывезенную им из России, где она не могла быть напечатана в те годы (впервые напечатано в «Новом журнале», 1963, № 72).

К 1925 г. Терапиано переезжает в Париж, к тому времени он воссоединяется с женой. Вся дальнейшая его судьба связана с «Меккой» русской эмиграции. В том же году молодые литераторы – Ю.К.Терапиано, Виктор Андреевич Мамченко (1901–1982), Георгий Андреевич Мейер (1894–1966), Михаил Александрович Струве (1890–1948) и Дмитрий Юрьевич Кобяков (1902–1977) стали членами-учредителями (а Терапиано – и первым председателем) Союза молодых поэтов и писателей в Париже (далее Союз). Свое впечатление о том, как отнеслись «старики» и «среднее поколение» к созданию Союза, Терапиано передал поэту Юрию Борисовичу Софиеву (1899–1975), прибывшему в Париж годом позже: «Принципиально отказался вступать в какой бы то ни было контакт с «молодыми» Ив<ан> Шмелев. И.А.Бунин тоже отнесся высокомерно и враждебно. Позднее он сменил гнев на милость. […] Писатели среднего «поколения» отнеслись к «Союзу» благожелательно и посещали эти вечера. Приходили Вл<адислав> Ходасевич, М.И.Цветаева с С.Я.Эфроном (он бывал в ту пору проездом в Париже, так как жил в Праге), Г.Адамович – поэт и ведущий критик «Последних новостей» и «Звена», Г.Иванов и И.Одоевцева. Мережковский и Гиппиус держались в стороне, но посылали поэта В.Злобина, своего личного секретаря. Бывали Н.А.Тэффи, М.Н.Алданов, М.Цетлин – поэт Амари, один из редакторов и издателей «Современных записок», он же критик, Н.Берберова, Марк Слоним, один из редакторов и критик «Воли России». Добавим, что Терапиано не забыл, как труден путь молодым в литературу, и, уже будучи в зрелом возрасте, старался поддержать молодых поэтов.

Вечера Союза планировались таким образом, что первая часть посвящалась прозе (или докладу), а во второй части выступали молодые поэты с чтением своих произведений. Первое публичное выступление Терапиано состоялось в Союзе 7 марта 1925 г., где он прочел доклад на тему «Баратынский и смерть» (заметим, что с той же темой – «О Баратынском» – он выступит 28 апреля 1931 г. в парижской ложе «Аврора», это была одна из его «зодческих работ теософского периода»). Немало строк посвятила этому периоду жизни Терапиано – загадочному «Ю.К.» – романтически влюбленная в него поэтесса Ирина Кнорринг; приведем два фрагмента из ее Дневника:

«Читал Борис Зайцев, по этому случаю они сняли не обычные комнаты, а капеллу… Ю.К. (Терапиано. – И.Н.) говорит: «Меня так и подмывает влезть на эту лестницу и начать душеспасительный псалом…» В перерыв Ю.К. подошел к нашей группе и все считал по пальцам: «Раз, два, три, четыре», – ну, вот, мол, и будет… Потом читал Ю.К. Да, нужно еще сказать, что все время он стоял за решеткой, немного в стороне от читающего, в пальто и с палочкой. Читал он – то заложив руки в карманы и повесив палку на пуговицу, то скрестив их на груди. Читал – воодушевлялся – глаза блестели. Что-то есть в таких людях очень привлекательное... Мне понравилось первое его стихотворение. Он говорит, что скучает на современных балах, где все так мертво, и женщины не те, и «на поединках мужчины не отстаивают честь»; что ему с детства снились дуэли, поединки, клинки, направленные в грудь, и т.д. Очень верно он выразил себя… Читал, читал, потом остановился, запутался. «Нет, у меня ничего не выходит…» Замечательная у него мимика, недаром играет в кино» (запись от 8 декабря 1925 г.).

«Еду на собрание немножко в тревожном состоянии… Подходит Терапиано: «Ну, что? Как дела?» – да: «Что написали?» – потом: «А вы не знакомы с моей женой?» – «Нет». – «Так позвольте я вас познакомлю». Подводит меня к дивану, где сидят Майер (поэтесса Елена Евгеньевна Майер. – И.Н.) и худенькая брюнетка. «Вот, познакомьтесь: Ирина Николаевна Кнорринг, Ирина Николаевна Терапиано». Она не красивая, даже не хорошенькая, но, по-видимому, симпатичная, так, по крайней мере, мне показалось. Хотя у меня было предубеждение против нее, т.к. она его жена… Ну, ничего я не могу писать сегодня. Что бы я ни делала, что бы ни начинала думать, мысли, самые глупые мысли возвращаются к одному и тому же, а перед глазами выплывает одно только лицо: то озабоченное, то веселое, и прелестная улыбка – Юрия Константиновича» (запись от 25 октября 1925 г.).

Перечислим другие выступления Терапиано в ^ Союзе (переименованном в конце 1931 г. в Объединение): доклад о книге Д.С.Мережковского «Рождение Богов» (7 апреля 1925 г.), доклад о поэзии Довида Кнута (20 июня 1925 г.), доклад о поэзии Сергея Есенина (27 февраля 1926 г.), Терапиано читает свой поэтический цикл «Египет» (27 марта 1926 г.), вечер по случаю выхода в свет книги Терапиано «Лучший звук» (19 июня 1926 г.), доклад «Два начала в современной русской поэзии» (3 июля 1926 г.), доклад о Поле Верлене (9 марта 1929 г.) – это был первый вечер, посвященный французским поэтам, им Терапиано посвятил цикл стихов (Полю Верлену, Стефану Малларме, Артуру Рембо, Леконту де Лилю; Терапиано занимался также их переводами). Вот одно из посвящений:


Поль Верлен

«Как в пригороде под мостом река

Влечет в своем замедленном теченье

Грязь городскую, щебень, горсть песка

И солнечного света преломленье,


Так наше сердце гибнет – каждый час, –

И ропщет плоть и просит подаянья,

Чтоб Ты сошла и облачила нас

В достойное бессмертных одеянье...»


...Свершилось. Посетило. Снизошло. –

Он слышит шум твоих шагов, Мария,

А за окном на мутное стекло,

Блестя, ложатся капли дождевые.


Далее: доклад о поэзии Георгия Иванова (14 марта 1931 г.), Терапиано читает свою драматическую поэму «Дон Жуан» (13 декабря 1933 г.), доклад «О новом человеке: Проблема современного христианства» (5 июля 1935 г.), доклады «Человек 30-х годов» и «О свободе» (15 ноября 1936 г.), сообщение о книге Андре Жида «Возвращение из СССР» (26 ноября 1936 г.). Участвовал Терапиано и в прениях, проходящих в Союзе. Назовем их темы, дающие представление о том, какие вопросы интересовали русских литераторов в эмиграции: «Религия и культура» (22 июня 1929 г.), «Психологические типы» (30 декабря 1929 г.), «Парнасское начало и лирика» (8 марта 1930 г.), «Проблема современной эстетики и литературная критика» (10 мая 1930 г.), «О «конце» искусства» (29 марта 1930 г.) и др. Ежегодно Союз устраивал большие вечера поэзии, на которых выступал Терапиано.

В 1927 г. Д.Мережковским и З.Гиппиус организованы собрания «Зеленой лампы». Вот некоторые из них с участием Терапиано: беседа, посвященная эллинизму и современности (12 мая 1927 г.), «В поисках третьей России» (19 апреля 1932 г.), «О современных общественно-религиозных исканиях в России» (6 мая 1932 г.), «Духовный кризис Европы – д’Винчи, Гёте и мы» (8 июня 1932 г.), «Другая сторона христианства: о новой книге Бергсона» (19 января 1933 г.), «Человек и машина: к обоснованию титанического миросозерцания» (4 апреля 1933 г.), «Будни эмиграции. Куда мы идем?» (28 апреля 1933 г.), обсуждение повести Г.Иванова «Распад атома» (28 января 1938 г.). Когда в 1931 г. вышла книга Д.С.Мережковского «Атлантида – Европа», то дискуссии на тему «Что с нами будет?» состоялись в «Зеленой лампе» (18 апреля 1931 г.) и в Союзе (25 апреля 1931 г.). В них участвовал Терапиано. На поэтических вечерах «лампы» он читает свои стихи наряду с другими поэтами – Д.Кнутом, Г.Адамовичем, И.Одоевцевой, А.Ладинским, В.Ходасевичем, И.Буниным, Д.Мережковским, Н.Берберовой, В.Злобиным, З.Гиппиус и др.

В 1930 г. начинаются вечера группы «Перекресток», где Терапиано делает доклады: «Смерть и умирание» (11 октября 1930 г.), «О личности и об искренности» (31 октября 1931 г.), «О стихах Юрия Мандельштама» (25 февраля 1931 г.), а также участвует в различных прениях – «Пафос и патетичность в поэзии» (6 ноября 1930 г.), «О положении молодых эмигрантских писателей: по поводу статьи В.Ходасевича «Подвиг» (21 мая 1932 г.). «Отчего мы погибаем? – возможна ли эмигрантская литература» (22 апреля 1933 г.). Терапиано выступает с чтением своих стихов и с докладами в различных парижских собраниях, которые в те годы возникали в большом количестве в Париже: в «Очаге друзей русской культуры», в Студенческом клубе РСХД (Русское студенческое христианское движение), в Тургеневском артистическом обществе, на вечерах журнала «Числа» и др.

…В один из грустных вечеров 1926 г. Терапиано, видя, как мало народу пришло на собрание Союза, произнес: «…Умирает Союз. Да, рассыпается… Ну, ничего, что-нибудь новое возникнет» (из дневника И.Кнорринг). Так и случилось. В 1975 г. в статье, посвященной Союзу, Терапиано, перечисляя возникшие в зарубежье русские литературные объединения, писал: «Участники всего этого вышли из Союза молодых писателей и поэтов, сыгравшего, таким образом, важную роль в жизни не только младшего довоенного зарубежного поколения, но также повлиявшего на всю молодую зарубежную литературу и настоящего времени». На протяжении всей жизни – и в Русском старческом доме – Терапиано будет выступать с различными инициативами. Его склонность к организации музыкальных и литературных состязаний, где человек может проявить свой талант, восходит к эллинским традициям, игравшим значительную роль в общественной жизни древнего города и, как выяснилось, – в жизни современной Терапиано русской колонии.

В 1935 г. матерью Марией (Елизавета Юрьевна Скобцова; 1891–1945) в Париже было основано Объединение «Православное дело». Терапиано посещал его, Объединение, где проходили собрания на религиозные темы и разгорались дискуссии с участием Н.А.Бердяева, Г.П.Федотова, К.В.Мочульского и др.

Между тем в Европе набирал силу экономический кризис, и на Францию надвигалась «коричневая чума». Этот период жизни Терапиано мало изучен. Известно, что они с женой живут в Медоне (юго-западный пригород Парижа) по адресу 2, рю Леони Рузад. Оба служат, имеют небольшой, но постоянный заработок. Большинство литераторов зарабатывали себе на жизнь в качестве приказчиков, шоферов, мойщиков окон и т.д. (поскольку литературный труд не давал возможности существовать).

3 февраля 1938 г. Терапиано выступил на диспуте по случаю выхода книги писателя-антисемита Celine (наст. фамилия Детуш Луи Фердинанд; 1894–1961) «Bagatelles pour un massacre» («Пустячки для погрома» – фр.), осуждая политику антисемитизма. В том же диспуте выступили Довид Кнут (сделал основной доклад), Г.В.Адамович, М.Л.Слоним, Г.П.Федотов и А.А.Скрябина (жена Д.Кнута, будущая героиня Сопротивления). В 1939 г. в Париже проходит серия благотворительных вечеров в пользу русских эмигрантов, мобилизованных на французский фронт. В одном из них, прошедшем 26 июля 1939 г., участвовали поэты, среди которых Терапиано и его племянник, поэт и переводчик Константин Лупаков (позднее он будет выступать под именем Констана Дескье).

В годы войны Терапиано оставался в оккупированном Париже и имел связи с движением Сопротивления, начавшем действовать в конце 1940 г. на базе парижского «Музея Человека». Париж был сдан без боя (объявлен «открытым городом»). Фашистские войска вошли в Париж 11 июня 1940 г. А 18 июня 1940 г. генерал Шарль де Голль выступил по лондонскому радио (на него все годы войны были настроены приемники как французов, так и русских, проживающих во Франции) с призывом к продолжению сопротивления врагу. Уже 15 декабря 1940 г. вышел первый номер подпольной газеты «Резистанс», передовицу которой написал ученый-этнограф и поэт Борис Вильде (литературный псевдоним: Б.Дикой). 26 марта 1941 г. Вильде был арестован и почти год провел в тюрьме, написав там «тюремный дневник» (ныне опубликован), расстрелян 23 февраля 1942 г. С Борисом Вильде, кроме литературных привязанностей, Терапиано сближали любовь к индийской философии. В списке книг, которые Вильде читал в тюрьме, особое место занимают книги на данную тему («Великие мыслители Индии» Швейцера и др.); там же, в тюрьме, он изучает греческий и санскритский языки. «Нет никаких сомнений в том, что Индия превосходит нас в области мысли», – заключает сидящий в камере смертников Борис Вильде. Именно в этих книгах нашел он «свет, просвещающий смерть». Терапиано посвятит один из своих очерков герою Сопротивления Борису Вильде, филологу и этнографу, участнику «Объединения молодых поэтов» и собраний «Зеленой лампы» (интересно, что 31 мая 1934 г. Вильде выступал на собрании «лампы» на тему: «О личном счастье в эмиграции»). Терапиано подчеркивает: «Бывают люди, которые… почти не выразив себя в литературе, остаются тем не менее характерными персонажами данной эпохи… Борис Дикой, хотя сам писал стихи, рассказы и критические заметки, не придавал особого значения своим писаниям. Главным для него являлась воля выявить себя в соответствии с тем кругом идей, которые он разделял». Среди участников Сопротивления, друзей Терапиано по поэтическому цеху – Довид Кнут (1900–1955). В противовес начавшейся во Франции пропаганде нацистских идей, начиная с 1938 г. Д.Кнут редактирует в Париже анти-нацистскую газету «Affirmation» («Утверждения», фр.); был мобилизован во французскую армию, после ее капитуляции он вместе с женой (и тремя детьми) переправился в «свободную» зону Франции, в Тулузу; там они создают группу Сопротивления. В очерке, посвященном Д.Кнуту, Терапиано скажет о том, что в годы войны тема поэзии Кнута – борьба – становится темой его жизни. Среди многих назовем поэта Юрия Софиева, потерявшего в годы войны жену (поэтесса И.Кнорринг умерла 23 января 1943 г.); он помогает бежавшим из концлагеря пленным, прячет в своем доме евреев; в том же году был депортирован в Германию.

Важно отметить: в 1941 г. Терапиано перенес серьезную операцию, после которой ему требовались постоянный режим и диета, что в условиях военного времени было немыслимо. Возможно, благодаря йоге (о ней чуть ниже) он выжил. После нападения фашистской Германии на СССР русская эмиграция разделилась на два стана. Первый, составивший большую часть, забыв о большевиках и былых обидах, поддержал свою родину; второй – сочувствовал гитлеровской Германии, в надежде, что она покончит с советами. Терапиано принадлежал, естественно, к первому стану.

Известно, что в годы войны он встречался со своим двоюродным племянником – Виктором Анатольевичем Миляновским (1925–2007), братом Владислава Миляновского. Угнанный на принудительные работы в Германию, тот бежал. После чего был брошен в Бухенвальд, бежал и оттуда, пересек Германию и достиг Парижа (Бухенвальд находился в центральной части Германии, под Веймаром). Миляновский был одним из тех, кому волонтеры Объединения «Православное дело» помогли укрыться и вывели, наконец, на Терапиано. В статье «Мать Мария» Терапиано писал: «Во время оккупации… мать Мария с необычайной стойкостью и мужеством помогала всем обездоленным и гонимым… Помещение «Православного Дела» на 77, рю Люрмель, стало своего рода «штабом» гонимых. В различных укромных уголках повсюду «сидели» нелегальные, евреи, и все, кому нельзя было попадаться на глаза гестапо. Целые дни мать Мария рыскала по городу, доставая продукты, деньги, вещи, приготовляла посылки для уже сидящих в лагерях, доставала документы для тех, кто еще находился на свободе». В феврале 1943 г. Объединение было закрыто гестапо, члены Объединения арестованы (среди них – о. Андрей Врасский, Ф.Т.Пьянов, Юрий Скобцов, Ю.П.Казачкин) и посажены в пересыльный лагерь Компьень (под Парижем), в декабре 1943 г. их отправили в Бухенвальд. Был арестован настоятель Церкви Покрова Пресвятой Богородицы (храм Объединения) о. Димитрий Клепинин (погиб в лагере Дора – отделение Бухенвальда) и вскоре – мать Мария (погибла в Равенсбруке). Заметим, что Ю.П.Казачкин (позднее также попавший в подземную Дору, но выживший) и Виктор Миляновский были инженеры-строители, точнее, геодезисты (в Бухенвальде специалистам работу на каменоломнях заменяли работой на строительстве бараков). Стоит ли добавлять, что после возвращения в СССР Миляновский был репрессирован и отсидел «положенное». 24 декабря 1945 г. в Париже состоялось собрание, посвященное памяти священника Димитрия Клепинина, на нем выступил и Терапиано, узнавший об ужасах концлагеря из уст родного человека.

В ноябре 1944 г. Терапиано стал членом «Коллегии по проверке деятельности отдельных лиц в годы оккупации», созданной при Объединении русских писателей и поэтов. Подобные комиссии по выявлению коллаборационистов (лиц, сотрудничавших с оккупационными властями) были образованы повсеместно. В то же время во Франции была начата работа по созданию «Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления» и сбор материала, касающегося участия русских в движении Сопротивления, волонтером которого был и Терапиано. В феврале 1945 г. приход «Храма Всех Скорбящих Радости и Преподобной Женевьевы» организует кукольный спектакль в пользу депортированных советских детей, в котором участвует Констан Дескье (Лупаков); он был автором и переводчиком на французский язык сценария для кукольных миниатюр на пушкинские темы – «Онегин», «Пушкинский домик».

После войны наблюдается вторая волна эмиграции, она включает в себя Ди-Пи (перемещенных лиц). Расскажем о двух семьях Ди-Пи, с которыми судьба свела Терапиано. Художник и поэт Даниил Андреевич Соложев (Дан) (1908–1994, Париж) жил в Керчи в 1917–1920 гг., приехав туда с родителями из Петрограда после революции, спасаясь от голода и разрухи. Его отец, как и отец Терапиано, был военным врачом. В 1920 г. семья Соложевых эвакуировалась, как и Терапиано, в Константинополь, затем переезд в Кишинев. В 1931 г. Даниил женился на гречанке из Керчи, Елизавете Симмелиди. В 1944 г. был вывезен немцами на принудительные работы в Германию, в 1945 г. ему удалось при содействии его тетки получить разрешение на проживание в Лионе, где его семья и оставалась на протяжении 15-ти лет. В 1960 г. Соложевы перебрались в Париж, где в марте того же года в известной галерее Кати Грановой открылась первая выставка Дана Соложева. Затем его персональные выставки проходят постоянно; кстати, одна из них (в 1966 г.) была посвящена иллюстрациям, выполненным художником к книге Поля Верлена «Мудрость». Сохранились письма четы Соложевых к Терапиано, относящиеся к 1960-м годам, когда художник ездит с выставками своих картин по всему миру. Терапиано и Дана Соложева связывали общие пристрастия, главные из которых – французская поэзия, любовь к книжному делу (оба были библиофилами) и музыка. Дан Соложев прекрасно играл на скрипке, его жена на рояле, а Терапиано был слушателем-медиумом. Скажем, наконец, о том, что значила для Терапиано музыка. Вот строки из его стихотворения, имеющего посвящение «Моей сестре» (в эмиграции его сестра зарабатывала уроками):


…Порою, вечером, сестра моя

Играла на рояле. Ночь молчала.

И как снежинки бурей ледяной

Потоки звуков – целый мир нездешний

Вдруг прорывался, был передо мной.

Я забывал тогда о жизни внешней,

Я становился чистым и святым,

Я трепет чувствовал одуховленья.

Все – только тень. Все это — прах и дым,

Бесплодное мечтанье вдохновенья.


В статье «Борис Дикой» Терапиано с наслаждением цитирует своего героя, столь близкие ему мысли – об «освободительной» миссии музыки, о любви и соединении с Богом: «Есть вещи, которые меня живо трогают, заставляют вздрагивать, приоткрывают передо мной область иррациональной действительности… <Музыка> как бы всё принимает и всё разрешает, даже самую смерть, чтобы затем торжественно и без сожаления раствориться в нирване. Это самое не материальное и не определимое из искусств, вызывающее не ощущения, а душевные состояния. В сущности, то, что я больше всего люблю в музыке, – это посвящение к смерти… Твоя любовь еще очень жалкая и бедная. Но она всё же из той же божественной сущности, как и совершенная любовь, которую можно найти лишь в смерти» (из письма Б.Дикого к жене). О любовной лирике Терапиано говорить и вовсе не просто. Читатель не найдет в его стихах страстных излияний, эротических метафор и т.д. Священное отношение к женщине – матери, сестре, жене – отголосок традиций древней Эллады. В стихах Терапиано присутствуют не земные женщины, а Богини, Музы, в крайнем случае –