Geum.ru

3-я группа русского отделения

Вид материалаРассказ

Содержание


14) Попов Владимир,казахстанская группа, русское отделение, 4 курс
Трофимыч с нашей коммунальной квартиры пошел своей дочке полсапожки покупать
Подобный материал:
1   2   3   4
^

14) Попов Владимир,казахстанская группа, русское отделение, 4 курс



В произведения М. М. Зощенко образ рассказчика моделируется с помощью языка. Так, в рассказе видна явная ориентация на устную речь: простые предложения, однотипные синтаксические конструкции, огромное количество разговорной лексики, употребление слов со смещением семантического значения под влиянием контекста («В третьем магазине - та же картина. Одним словом, куда ни придут, та же история: и нога по сапогу, и товар годится, а с ценой форменные ножницы – расхождение…»), употребление «канцеляризмов» в ситуации общения («Так вот, пошел Трофимыч с этой своей Нюшкой сапоги приобретать»), ошибки паронимического характера («Дочка у него, Нюшка, небольшой такой дефективный переросток»).

Идентичность рассказчика вычленяется в сравнении его с образами рассказчиков из классической литературы. Рассказчик у Зощенко – это художественный конструкт, у которого примитивность языка становится доказательством примитивности мышления. В «Рассказе о том, как девочке сапожки покупали» форма сказа, выбранная за основу передачи содержания произведения, налагает определенные ограничения и на смысловую составляющую произведения. В произведении все логически просто, в среднем не больше трех-четырех логически связанных фактов: цена «неинтересная» – отец не покупает сапожки – Нюшка уходит в сапожках домой – отец платит по требованию продавца (вот в нескольких словах фабула рассказа). Иногда причинно-следственная связь намеренно (диктует конструкт рассказчика) стерта: «Спросил цену. Ему говорят: «Напрасно ходите, цена, говорят, всюду казенная, и никакой скидки».

Начал Трофимыч упрашивать, чтоб ему скостили несколько рублей для морального равновесия, а в это время Нюшка в новых сапожках подошла к двери и, не будь дура, вышла на улицу».

Что такое «моральное равновесие»? Ведь по этой причине герой просит себе скидку. Рассказчик, сам того не желая, проговаривается, зачем герою необходимо выпросить скидку, но за «моральным равновесием» скрываются не совсем чистые помыслы. Корысть движет героем, мелкий прагматический расчет. На этом примере видно, как на пути идентификации себя через язык, герой, стремясь претендовать на блага, ранее ему недоступные, именно через язык компенсирует глубину несоответствия его внутренней духовной культуры и принятым нормам поведения в обществе. Герой явно недотягивает до общекультурных норм поведения. И в поведении героя активно, как некая степень самозащиты, действует принцип интерпелляции, Трофимыч стремиться соответствовать принятым нормам, он «откликается» на слова продавца, признавая его власть: «Нечего делать - заплатил Трофимыч сколько спросили, поскрипел зубами и пошел домой». Герой, попав в экстренную ситуацию, долго сопротивляется, не желает смотреть реальным фактам в лицо, ждет, пока его дочь вернется обратно в магазин в сапожках, которые она только что примерила. И именно в экстренной ситуации видна нелепость поведения героя.

Автор строит модель поведения героя, которая связана с живым временем. Продолжая рассуждения о модели поведения, следует вспомнить мысль Г. Гадамера, которая является важной для интерпретации произведения. Какой вопрос ставил перед собой автор, при условии того, что текст явился бы ответом на его вопрос? Один из наиболее подходящих, на мой взгляд, вариантов ответа: какой он – современный массовый человек и какую духовную культуру он с собой несет? Ответ – текст рассказа. Поэтому модель поведения героя в рассказе оказывается магистральной линией произведения. Две основные черты этого этой модели – это примитивизация ценностей и наивность. Наивность здесь следует понимать как крепкую веру в обладании широкими правами.

Текст рассказа является ответом на предложенный мною авторский вопрос с той точки зрения, что текст становится тем смоделированным автором конструктом (плодом) духовной культуры, который несет за собой массовый человек. Сам язык текста, сама логика сцепления действий, сам сюжет, композиция – всё это является выраженным ответом на вопрос, опасно ли та новая духовная культура, которую несет за собой Трофимыч.

И тут на границе общения между автором и читателем стоит вопрос об опасности новой духовной культуры. Сам автор через своего героя, через текст, предъявляемый читателю, показывает сущность этой культуры, но ответ остается за читателем. Ответ читателя, его оценки такого рода культуры будут зависеть от внутренней культуры самого читателя, а после формирования определенной оценки будет выбрана стратегия чтения. Неоспоримо, что степень ироничности в восприятии текста может быть различной. Автор оставляет читателю огромное поле для выбора своей модели поведения (отношения) к произведению, автор оставляет читателю право оценки, и лишь в метатекстовых элементах (заглавии) эксплицирует ориентиры для оценки – «рассказы о коварстве».

Для пояснения следует остановиться на сопоставлении пар: автор – читатель, рассказчик – слушатель. «^ Трофимыч с нашей коммунальной квартиры пошел своей дочке полсапожки покупать». Слушатель максимально приближен к рассказчику. Он, как это видно из текста, заинтересован в повествовании рассказчика, который из очередной сплетни о жителе «с нашей коммунальной квартиры» делает ряд глобальных обобщений. Такой непринужденный характер беседа обычно носит в разговоре людей с одними интересами и одним уровнем развития духовной культуры. В рассказе за текстом моделируется похожий на рассказчика образ слушателя. И интересным моментом в анализе пар (автор – читатель, рассказчик – слушатель) является возможная ситуация совпадения слушателя с реальным читателем, что самим Зощенко вполне осознавалось.


Иллюзия спонтанной речи, помимо создания образа героя (человека массового сознания), воплощаясь в художественном тексте, обнаруживает новые качества. Такая речь является нормой для такого героя. Художественный текст как носитель нормы, принимая в себя намеренно неправильную устную речь, раздвигает свои рамки, становится культурным текстом, то есть он отражает в себе самом не принципы нормирования (составление канона), а принципы концептуализации – текст пытается уловить и закрепить в себе массовые феномены, а также стереотипы массового поведения.

Здесь в своем рассуждении мы выходим на необходимую тему в понимании модели поведения героя. Герой как носитель индивидуальных качеств в рассказе М. М. Зощенко путем сведения автором ситуации рассказа к обычному, совсем не исключительному случаю, а даже наоборот – к типовому, наделяется чертами массового человека со свойственными ему стереотипами поведения. За счет этого, целое – духовная культура массового сознания, которая разлита во многих ее носителях, – в рассказе проявляется через одного ее представителя.


При чтении «Рассказа о том, как девочке сапожки покупали» важно учитывать тот факт, что образ слушателя и рассказчика сконструированы автором, и в этом есть определенная доля игры. Для самого автора, безусловно, читатель и слушатель – это не одно и тоже лицо с одними и теми же характеристиками, это доказывает замысел «Голубой книги» (смысл которого сводиться к тому, чтобы осветить основные сферы деятельности человека). Игровой элемент здесь рождается в изначальном несоответствии слушателя и читателя. И именно благодаря этому несоответствию рождается комический эффект восприятия текста. Читатель видит, что текст написан «не для него», это его заставляет понять логику того человека, к которому он обращен (но в анализе нам легче рассмотреть адресата речи – рассказчика, хотя рассказчик и слушатель по своим внутренним духовно-культурным характеристикам достаточно близки). Понимая логику мышления, истинные желания, за которыми прячутся моральные ценности массового человека, читатель чувствует комизм и нелепость в поведении героя (герой близок рассказчику, а рассказчик слушателю).

Следовательно, в «Рассказе о том, как девочке сапожки покупали» М. М. Зощенко обнаруживается четкая логика в изображении: единая внутренняя сущность трех фигур текста – героя, рассказчика и его слушателя. Почему так получается? Для ответа на этот вопрос следует вернуться к вопросу, который ставил перед собой автор, при условии того, что текст явился бы ответом на его вопрос. Вопрос: какой он – современный массовый человек и какую духовную культуру он с собой несет? Ответы были даны, и в одном из них было выяснено, что сам «Рассказ о том, как девочке сапожки покупали» является продуктом той духовной культуры, которую и желал разглядеть автор. И тогда получается, чтобы сконструировать этот продукт необходимы носители этой культуры, которые в ситуации непосредственного общения СОтворят этот текст (духовный продукт сознания массового человека двадцатых-тридцатых годов двадцатого века): один (рассказчик) расскажет второму (слушателю) о третьем (герое).